Фестиваль

Киото - культурная столица Токио. Киото летом - место масштабных фестивалей, старинных домов, фейерверков и еды. Последнее радует Мурасакибару особенно. Он, скупив на последние деньги чуть ли не весь магазин сладостей, сейчас спокойно прогуливается рядом с Сейджуро по широким, оживлённым улицам и ест. И нет ничего удивительного в том, что на них оборачиваются. Это даже предсказуемо, для Сейджуро уж точно. Они и правда выглядят странно. Один - ростом выше двух метров, в растянутой майке с детским принтом, болотного цвета бриджах с подтяжками и в массивных ботинках, и второй - коротко стриженный, солидный, в белой рубашке и летних штанах, так естественно идущие рядом и непринуждённо болтающие. Для Мурасакибары это первая поездка в Киото. Пусть у него и большая семья, отпуск они предпочитали проводить где-нибудь на Окинаве, рядом с пляжем и морем, а не ездить в шумные, хоть и красивые, города. - Я предлагаю сходить в старинный дом, а потом посмотреть на фейерверк, - Сейджуро поднимает на Мурасакибару взгляд. Тот активно работает челюстями и не выказывает особой заинтересованности. - Как хочешь, Акачин. С тобой хоть на край света, - Сейджуро отворачивается слишком резко, закусывая изнутри щёки и краснея. Порой Мурасакибара говорит дико смущающие вещи, к которым он, Сейджуро, бывает чаще всего не готов. И пусть он первым предложил встречаться, Мурасакибара чаще брал на себя лидирующую роль. А Сейджуро к этому не привык. Где-то в глубине души ещё сидела вторая личность, которая жаждала абсолютного подчинения и контроля. Порой угомонить её было сложно, но, к счастью, возможно. А сладостей в руках и пакетах у Мурасакибары - Сейджуро так и не смог вновь начать называть друга по имени - становилось всё меньше и меньше. К моменту, когда они дошли до старинного дома, осталась только одна пачка чипсов. Мурасакибара тяжело вздохнул и без сожаления открыл её. Теперь они, как идиоты, стояли перед входом во двор дома: с едой сюда было нельзя. Люди, проходившие мимо них, оборачивались, о чём-то шептались. Сейджуро старался не обращать внимания, Мурасакибара их просто не замечал. - Акачин, ты точно не хочешь чипсов? Мне ведь не жалко, - на самом деле ему жалко. Даже очень. Ведь для Мурасакибары поделиться конфетой - это что-то за гранью понимания. Это невероятная привязанность к человеку и безграничное доверие. В данном случае Сейджуро надеялся на особый статус. Совсем другой статус. - Конечно, Мурасакибара-кун, не откажусь, - Сейджуро улыбается и достаёт из пакета несколько золотистых чипсин. Глядя на это, Мурасакибара облизывается и сам тянется в пакет. - Приятного аппетита, Акачин, - он говорит это перед тем, как кладет огромную горсть чипсов себе в рот. Сейджуро хмыкает и желает того же другу в ответ. Наконец с несчастной пачкой было покончено, и они смогли войти во двор. Сейджуро бывал в таких домах раньше, что греха таить, он сам жил в одном таком доме; у отца их было много: все были разные и располагались по всей Японии: какие-то Акаши-старший покупал, какие-то ему дарили, другие же доставались по наследству. Но этот дом, он совсем другой. От него даже пахнет стариной, несмотря на то, что в нём и сейчас живут люди. Ведь от дома самого Сейджуро всегда почему-то пахло моющими средствами и лакированной древесиной. Они вдвоём проходят по внутреннему двору - на удивление, здесь почти нет людей, - и заходят в дом. Здесь всё слишком традиционно, даже не привычно. Наверное, поэтому дом Сейджуро и нельзя назвать старинным: отец там почти всё переделал. А этот, он настоящий. Тут даже пахнет по-особому: знаниями и традициями, а ещё хвоей. Сейджуро уверен, на заднем дворе есть маленький японский сад, в котором растёт пара-тройка бансаев. Он решает убедиться в этом лично. - Пойдём на задний двор? - Сейджуро впервые за сегодня проявляет настойчивость. Он тянет Мурасакибару за собой. Тот послушно идёт. С таким огромным ростом ему некомфортно в слишком низком помещении, а здесь слишком непривычно. Они выходят на задний двор, и Сейджуро довольно улыбается: он был прав. Здесь целых три бансая. А ещё большая сакура. Здесь, должно быть, невероятно красиво бывает весной, когда дерево цветёт. Сейджуро мысленно даёт себе обещание, что в следующем году сходит сюда посмотреть на сакуру. Он и Мурасакибару пригласил бы, но от Акито до Киото долго добираться, да и вряд ли его кто-то отпустит сюда в начале учебного года. - Акачин, мы здесь одни, - Мурасакибара возвращает Сейджуро в реальность. Он оглядывается, и правда: никого. - Я хочу сладость, - Мурасакибара улыбается и становится похожим на кота, который объелся сметаны. А Сейджуро ничего не понимает. Ведь сладости у его друга давно закончились. Но, когда Мурасакибара делает шаг навстречу и берёт ладони Сейджуро в свои, до парня доходит осознание. - Ты чего? - он пытается отстраниться, но безуспешно. А Мурасакибара уже начинает наклоняться. - Не здесь же, - но Сейджуро полностью игнорирует эти слова. В следующую секунду его губы накрывают совсем другие, сладкие от съеденных конфет и немного солоноватые из-за чипсов. Мурасакибара целуется медленно, смакуя ощущения, словно губы Сейджуро - это новый вид леденца. Они целуются недолго: с улицы слышатся чьи-то голоса. Но Мурусакибаре хватает и этого. Он счастливо улыбается и не выпускает рук Сейджуро. - Акачин, а называй меня, пожалуйста, по имени. Как раньше, - его улыбка становится ещё более открытой и немного наивной. Но противостоять ей Сейджуро просто не может. - Хорошо, Ат... - он запинается. - Атсуши. Сейджуро улыбается, а Мурасакибара срывает с его губ быстрый поцелуй. Дальше по плану были фейерверки.