Малахитовая ящерка

Когда ящерица становится старой, и глаза её слепнут, она забирается в стенную трещину, направленную на восток, где и находит своё последнее пристанище. А с восходом солнца глаза ящерицы открываются, и она вновь оживает. Древнехристианские предания.

Многие старики и посейчас рассказывают – все это из уст в уста передается, все в юные головы сказками красивыми вкладывается, чтобы потом правдой ожить или отправиться странствовать в детских книжках. Многие небось и теперь про Хозяйку Медной горы слышат – от бабок да от дедов. Что коса у нее черная, длинная и послушная, будто к спине прилипла, что глаза раскосые – как изумруд зеленющие, что губы красные-красные как калиновы ягоды, и что ходит она облаченной в малахитовые шелка. В ящерку Хозяйка Медной горы обращаться умеет, рот у нее улыбчивый, а блеск в глазах – каменный, переливчатый, неживой. Много про нее говорят – и что камнерезов к себе заманивает, и что пакостит как мелкие лесные духи… Да только имени этой Хозяйки никто не знает – так все до сих пор Хозяйкой ее и кличут. Откуда пошло оно так – «Медной горы Хозяйка» – да как – неведомо. Только не любит того Хозяйка – чтоб Хозяйкою Медной-то горки ее кликали, да еще неучтиво так. Но не об этом сказка. Сказывают, что бессмертна Медной горы Хозяйка. Гуляет по своим садам каменным – травы серпентинные да цветы амезитные – и не стареет даже, ведь что камню сделается? Разве только что время его в порошок искрошит, да и улетит он тогда пылью-то малахитной, значится, по ветру. Да только не камень-то Медной горы Хозяйка. Всяк, кто видел ее хоть раз, крестным знаменем себя осенит да через левое плечо три раза плюнет, как водится, а скажет – как есть живая. А все от того, что Хозяйка – ящерка. Ящерки, они, вишь как, хвосты сбрасывают – да тут же новые себе отращивать прячутся. Так и остается у человека один только хвост в пальцах. А еще ящерки, по сказаньям, как умирать им срок, в горные трещины забиваются, что своими провалами на восток глядят. Тыкаются мордочками слепо в каменную природную кладку да и оборачиваются кое-как – к будущему восходу. Так и сидят всю ночь, замерев, как малахитовые изваяния – вглядываются слепыми глазами в ночь да с места не движутся ни на йоту. А потом на востоке красный, как калиновы ягоды, солнца восход рождается. Бьет лучами своими первыми в остекленевшие глаза ящерки – и та навроде как вновь оживает. Так оживает и прекрасная Малахитница. Ящерки они, вишь как, смерть свою, говорят, чуют. Так ведь и Хозяйка – ящерка. Чует, небось, что слепнут ее глаза изумрудовые, что теряют блеск – и отправляется к родникам. Многие ее у родников повечеру видели, многие говорят. Может, многие врут, что видели, может – правда. Да только Хозяйка, сказывают, сбрасывает с себя малахитовые шелка – как ящерка хвост оставляет в чужих руках – насмешливо, торопливо, – встает под ледяные родниковые воды, что прямо из горы, кажись, ключом бьют, и на восток глядит, щуря раскосые изумрудовые свои глаза. Так под родником и стоит всю ночь, раздетая донага. Камни скользкие поди, да она ни разу не шелохнется – замрет как изваяние диковинное и молчит, словно и впрямь заснула. Только глаза у нее открыты – поблескивают зеленоватым слюдяным блеском, как отсветы какие откуда ловят. И не подойдешь к ней такой, стоящей под родником – хоть и молчит, а страшно. А утром солнце на востоке рождается в очередном восходе, и Хозяйка Медной горы выступает из текучей стены родникового водопада. Глаза ее изумрудовые сверкают как прежде – ярко и переливчато, губы снова красней калиновых ягод, а кожа на мраморный камень более не походит. Стекает вода только с этой кожи как с камня – быстро-быстро вниз капельками бежит, словно задержать чем боится сиятельную Хозяйку. А Малахитница, знай себе, сядет на мокрый камень рядышком с родником, соберет распустившиеся волосы, уложит их на одно плечо и давай ногами в воде болтать да снова себя заплетать. Кожа у нее холода не боится, а пальцы длинные, красивые, ловкие. Заплетет себе Малахитница косу сызнова, соскользнет со своего камня и облачится в оставленные в траве малахитовые шелка. А потом обернется малахитовой ящеркой с черной полосушкой по хребту – и поминай как звали.