Одна эмоция

1 день. Этот вирус возник внезапно и, словно из ниоткуда. По крайней мере, Саске помнил, как месяцев пять назад слышал по телевизору о вспыхнувших эпидемиях в совершенно разных уголках света. За эти ничтожные полгода… мир изменился до неузнаваемости. Опустевшие города, безумие, хаос. И посреди этого военные лаборатории – крохотные убежища надежды. Саске повезло: Итачи, старший брат, занимал должность в одной такой и смог убедить руководство в его полезности. Теперь Саске работает под началом брата и работает достаточно хорошо, чтобы не оказаться в лагерях. Там кормят и поддерживают порядок, но жизнь эта слишком похожа на жизнь скота – тупа и бессмысленна. Вирусу, поразившему человечество, дали название «Алекситим» - от термина «алекситимия», что буквально означало «без слов для чувств». В некотором роде вирус вызывал в человеке алекситимию, но были и отличия. Впрочем, Саске не интересовался. Ему было все равно. - Скомплектовали новую группу. Идем, Саске. Новая группа. Зараженные. Вслед за Итачи Саске подошел к рабочему столу. Среди привычных документов выделялась серая тонкая папка. Пока что тонкая. Сейчас в ней только краткие анкеты подопытных, на основе которых им с Итачи предстоит определить для каждого финальную стадию болезни. Что же такое вирус «Алекситим»? Говоря простыми словами, зараженный по истечению недели утрачивал все эмоции и чувства кроме одного. Да, вирус не убивал, не превращал в зомби, как любили фантазировать кинорежиссеры, он просто лишал человека эмоций. Всех. Кроме одной. А вот какой именно – зависело от самого зараженного. Каким чувством будешь охвачен на финальной стадии болезни – с тем и останешься. И в этом заключался весь ужас «Алекситима». Прежде, чем ученые разобрались в механизме вируса, две третьих населения Земли погибло. Погибло за считанные месяцы. И все – от банального страха, того, с чем встретили конец. Признаки болезни ни с чем нельзя было спутать: в первый день у зараженного проступала мелкая черная сыпь по линии яремной вены на шее. К третьему дню она распространялась вдоль основных артерий по всему телу, на четвертый усиливался цветовой пигмент глаз, на шестой возникали озноб и учащенное дыхание. Так, к седьмому дню измученный человек, видевший, как другие больные сходят с ума, мог испытывать лишь чистый ужас и обреченность. Ужасно, что никакие медикаменты, никакое успокоительное или даже снотворное не действовали – у зараженного бешено усиливался метаболизм. Что же случалось после? Саске без интереса просматривал анкеты подопытных, пока взгляд не зацепился за фотографию шестого: улыбчивое лицо с синими глазами и взлохмаченной белобрысой шевелюрой. Узумаки Наруто. Шестнадцать лет. Злейший друг и главный раздражитель. Бывший одноклассник. Черт возьми. - Для тебя это составит трудности? – вкрадчивый голос брата заставил вздрогнуть. Совсем немного. - Нет, - еще раз взглянув на улыбавшегося, как идиот, Узумаки, Саске продолжил листать анкеты. Что же случалось после того, как у зараженного из всех эмоций и чувств оставалось лишь что-то одно? Саске видел это много раз – сумасшествие. Люди были охвачены страхом, забивались в угол и там тихо умирали от истощения. Есть или пить - они боялись всего. У большинства не выдерживало сердце. Многие даже убивали себя, хотя по идее должны были бояться и смерти. Ученые связывали подобные случаи с тем, что мыслительные процессы болезнь не затрагивала. Зараженные думали, рассуждали и приходили к выводу, что жить в бесконечном страхе не могут. И умирали. Существовали и те, кому, так сказать, повезло больше. Или меньше? Люди с гневом и злостью. Они не боялись, они ненавидели все и всех. И такие жили, зачастую, намного меньше. Получавшиеся берсерки бросались на людей, крушили вещи, ранили самих себя. Их нельзя было успокоить, они постоянно хотели есть из-за усиленного метаболизма, злоба не давала им остановиться и умереть. Она и думать-то им не давала. Бешеные животные – не больше. Один раз у Саске в практике встретился редкий вид – весельчак. Молодой парень, зная, что его ждет, настроил себя на веселье, постоянно просматривая комедии до самой финальной стадии. И у него получилось. Хохочущий идиот умер от удушья через пару дней, подавившись собственными слюнями. Наруто станет таким же? Сразу по приезде, подопытных разместили в отдельные боксы, по обстановке ничем не отличавшиеся от простых больничных палат: узкая койка, тумба, окно в полстены для наблюдений из коридора – все в бело-серых тонах. Ничего лишнего, ничего опасного. Их доставили под утро, так что Наруто спал. Саске должен был зайти к нему и взять анализ крови, как сделал уже со всеми двенадцатью остальными. У Саске легкая рука – многие даже не проснулись во время процедуры. Саске не видел Наруто один год. Ничего особенного – просто бывший одноклассник. Не первый, кстати, с которым пришлось увидеться в подобных условиях. Саске не входил в палату еще минут пять. Просто так. Всего лишь задумался, не более того. В боксе температура воздуха держалась на отметке в двадцать три градуса, и Наруто не стал укрываться покрывалом. На нем была тонкая больничная роба, но это единственное, что в нем изменилось. Кроме еще черной сыпи на шее. Разумеется. Эта сыпь по-своему была красива – тонкой, извилистой линией она изгибалась вдоль шеи, стыдливо прячась от чужого взгляда под воротом робы. Узор, что вывела болезнь. Да, до омерзения прекрасная работа. Приготовив шприц, Саске аккуратно перевернул руку Наруто локтем вниз… и замер. На кисти и сгибе локтя пока еще едва различимо, но уже стали проступать проклятые черные точки. Очень скоро Наруто будет покрыт ими с ног до головы – этими тонкими, кокетливыми линиями неминуемой судьбы. - Саске? Черт, проснулся. И как только узнал? От носа до подбородка лицо Саске скрывала маска. - Лежи спокойно, - глухо приказал лаборант. – Мне нужно взять анализ крови. - Супер, - вяло осклабился Наруто, покорно позволяя вертеть своей рукой, как угодно. – Я знал, что Итачи тебя пристроит, ттебайо. Эй, больно! Саске вытащил иглу, налепил пластырь, убрал шприц в специальный кейс. И ушел, так ничего и не ответив. Всю ночь он проворочался в постели. 2 день. - Козел, мог бы и поздороваться со старым приятелем, ттебайо, - на следующий день встретил его Наруто недовольным ворчанием. – Итачи и тот зашел поболтать. - О чем вы могли говорить с моим братом? – хмуро поинтересовался Саске. Поступок Итачи застал его врасплох. - Да так, - пожал одним плечом Наруто, пока из его левой руки Саске брал кровь, - вспомнили общих знакомых, обсудили дела в лагере. Итачи сказал, ты хорошо справляешься. Почему-то Саске это разозлило. - Ты хоть знаешь, что с тобой будет через неделю? – резкость в голосе он прятать не стал. - Да получше тебя, ттебайо! – фыркнул Наруто, поморщившись, когда Саске со шлепком прилепил ему пластырь. Некстати Саске вспомнил, что они до сих пор не выяснили ни инкубационный период вируса, ни способ его распространения. Люди просто… заболевали. Даже те, кого содержали в исключительно стерильных условиях. У Итачи была теория, что вирус мог скрываться в организме каждого человека десятилетиями, и теперь, что бы они ни делали, он обязательно пробудится. Итачи работал над расчетами, но к чему они приведут, никто не знал. В лагерях люди умирали каждый день. По одному или сразу группой. Берсерков убивали сразу, с охваченными страхом пока еще пробовали работать. Да, Наруто, наверно, лучше Саске знал, что ждало его в конце. 3 день. - Да не хочу я есть! – возмущенно отбрыкивался Наруто, пока Саске, одной рукой вцепившись ему в волосы, другой запихивал в рот трубочку с питательным бульоном. - Жри, тебе сказали, – цедил он сквозь маску слова. – Будешь полуголодным, твое состояние ухудшится. - Спятил, да? Саске, меня через четыре дня не станет! Саске застыл. Разжал пальцы, позволив выпутаться Наруто, и сам отступил от него на шаг. И посмотрел. Наконец-то, просто посмотрел на него. Все тело Узумаки испещрили тонкие струи черной сыпи, издали так напоминавшей безобидную татуировку. Синие глаза уже приобрели более глубокий, более насыщенный оттенок. А ведь это только третий день! Всего лишь третий. Уже… третий. Саске забыл. Споря с Наруто как в старые времена, совершенно забыл, почему он здесь. Нет, он помнил, но этот факт как-то отошел на задний план – его вытеснил смех Наруто, его придирки и вечно громкий голос, споры эти бесконечные, выяснения отношений, кто был прав, кто виноват тогда и теперь. А ведь это правда. Через три дня Наруто не станет. Вот так. «У меня осталось три дня. У меня?» - Ну, ладно-ладно, съем я твою бурду, ттебайо, - проворчал Наруто и, чувствуя неловкость, присосался к трубочке. – Дурацкие пайки. - Год назад… почему ты ушел из школы? Саске не смотрел на Наруто, предпочитая прожигать взглядом стену над его белобрысой головой. Этот вопрос не давал ему покоя все это время. Пожалуй, не проходило и дня, чтобы Саске не думал об этом. Почему ты ушел, Наруто? Почему ушел, никому ничего не сказав? Почему ты ничего не сказал мне?! Наруто просто исчез тогда. Сменил телефон, сменил квартиру, может и город. Никто ничего не знал. Он пропал, предварительно известив директора школы. Бросил все. Бросил Саске. - А что, тебя это так задело? – беззаботно хмыкнул Узумаки, допив, наконец, бульон. – Фу, ну и мерзость. - Я тебя спросил, добе… - начал закипать Саске. - Расслабься, - посоветовал тот. – Мне просто надоело все. - Надоело!? - Саске, не веди себя как истеричная баба, - поморщился Наруто. – Мы с тобой неплохо проводили время, секс был прикольный, признаю. Чего тебе еще от меня надо? Саске ушел молча и даже не врезал ни разу. Будто ему есть дело до этого… этого… Ему плевать. Пусть сдохнет. 6 день. Наблюдение за Наруто взял на себя Итачи. Саске готов был работать без перерыва, лишь бы не видеть ублюдка. Брат вопросов не задавал, согласившись махнуться парочкой обязанностей. За работой шестой день пришел незаметно. Саске не сразу даже понял, отчего сердце колотится как бешеное именно сегодня. Последний день для Наруто. Последний день для Саске… Для Саске? С чего бы? «Мы неплохо проводили время. Чего тебе еще от меня надо?» Чего? На полпути в десятый бокс Саске резко сменил направление. Он все выскажет ему. Все! Чтоб знал. Чтобы сам Саске потом не жалел об упущенной возможности. Сегодня чертов шестой день. - Я не стану ему говорить, и хватит об этом, - голос Наруто заставил Саске замереть перед дверью. – И ты не смей, Итачи! - Я помню наш уговор, Наруто-кун, - спокойно отозвался брат, заинтересовав Саске еще больше. – Как ты? – мягко, без перехода, спросил он. - Ну, ждать осталось недолго, - невесело хмыкнул Наруто. – Черт, мне холодно. - Начался озноб, - Саске впервые слышал в голосе брата извинение, будто это он виноват, что все шло так, как должно быть. – Принесу тебе второе одеяло. - Ага, спасибо. Саске не стал по-детски прятаться. Он остался на месте и встретил выходившего Итачи прямым вопросом: - О чем Наруто не станет мне говорить? - Подслушиваешь, Саске? – с досадой выдохнул брат. И это было совсем на него непохоже. - Расскажи мне. Они спустились на этаж ниже, где располагалась ближайшая кладовая. Итачи забрал одеяло, не спеша направился назад. - Расскажи мне. «Расскажи, почему Наруто ушел тогда. Ты ведь знаешь что-то. Знаешь!» - Наруто не хочет, чтобы ты знал. - Плевать. Черт возьми, Итачи, сегодня шестой день! - Он… был заражен искусственно. - Что ты говоришь? - Нам нужно найти антитела. «Алекситим» не позволяет организму их выработать. Мы подвергли его мутации. В теории теперь они могут появиться у Наруто. - Ты… заразил Наруто? Из всех людей – Наруто!? - Это было его решение, Саске. Саске чувствовал, как задыхается. - Да кто добровольно пойдет на такое?! - О причинах спроси его самого, - посоветовал Итачи и передал ему одеяло. – Поговори с ним. Пока еще есть время. Когда Саске вошел в палату с перекинутым через руку одеялом, Наруто уже задыхался. 7 день. Саске протер глаза и подслеповато вгляделся в циферблат наручных часов. Пять-тридцать один утра. Седьмой день. Наруто… На их базе была небольшая группа ученых, лелеявших теорию о том, что вирус можно преодолеть, если отыскать правильную эмоцию. Особое чувство, которое заставило бы человека не просто выжить, но вернуть себе свою суть. Свой проект они только-только запустили, и результаты пока были не особо обнадеживающие. Упор делался на любовь. Хотя любовь – это даже не эмоция. Мечтатели. Саске всегда относился к ним с непониманием, почти жалостью. Ну, в самом деле, любовь? Любовь спасет мир? Этот гребаный мир? Но теперь на ватных ногах поднимаясь на этаж с испытуемыми, Саске отчаянно хотел верить. И плевать, что он не в сказке, но пусть… пожалуйста, пусть Наруто выживет. Пусть его спасет хотя бы эта пресловутая любовь! Ведь… Саске взглянул на свою руку. На сгибе кисти уже появились первые черные точки. «Наруто пошел на это, когда узнал, что скоро заболеешь ты». Как оказалось, Итачи уже создал программу, способную рассчитать время пробуждения вируса у отдельно взятого человека. У вируса, как выяснил Итачи, все-таки был инкубационный период, который можно было определить по составу крови. Две недели назад Итачи взял на анализ кровь Саске. Результаты заставили его поторопиться с поиском решения. Нужны были антитела. Срочно. Но для видоизмененного вируса требовались люди, переболевшие определенным заболеванием. И в базе данных среди жителей ближайших лагерей подходили пятеро. Вот только на добровольное заражение согласился лишь один. Наруто. Саске переступил порог палаты. Предметов здесь прибавилось: столик с пустыми шприцами, капельница, аппарат для искусственной вентиляции легких, дефибриллятор. И среди всего этого Наруто, чьи руки и ноги предусмотрительно зафиксировали ремнями. Добровольный подопытный кролик. Ради Саске? Серьезно? С тихим вздохом Саске придвинул стул и тяжело на него опустился. Он подождет Наруто здесь. А потом спросит идиота, к чему рисковать жизнью ради «всего лишь приятеля». Обязательно спросит. В десять сорок три Наруто открыл глаза. У него уже взяли кровь на анализ, скоро Итачи получит свои результаты – положительные или не совсем. Окинув помещение взглядом, Наруто остановился на лице Саске. Смотрел он так пристально, что задремавший Саске проснулся… и не нашел, что сказать. Измененный «Алекситим» так же, как сделал бы и исходный, забрал у Наруто все, оставив лишь нечто одно. Одна эмоция – какая? Не гнев. Не страх. Не веселье. Наруто смотрел и молчал. Смотрел совершенно обычно для самого себя: с легким, хитрым прищуром, пронзительно и неуемно – так, будто ему и всего мира мало. - Что... – в горле пересохло от волнения. Саске откашлялся и попробовал снова: - Что ты чувствуешь? - Антитела нашли? - Пока неизвестно. Черт, голос совсем неживой. - Саске. - Да? Что такое? - У тебя руки дрожат. И что на это сказать? - Просто устал, - отозвался Саске, переплетя пальцы в замок. Опустил глаза, снова посмотрел. – Почему ты сбежал год назад? - Мне диагностировали лимфому, - равнодушно поведал Наруто. - Рак? - Да. Я был на лечении, когда в стране появился «Алекситим». Мне повезло – химиотерапия помогла. А потом меня нашел Итачи. - Чтобы втянуть в другую смертельную болезнь. - Ему нужен был человек с истощенной лимфатической системой, - спокойно сказал Наруто. – Это почти гарантировало мою смерть, но обещало дать нужные антитела. - И ты так легко на это согласился?! – вскипел Саске. - Нет, - отозвался Наруто, – не легко. Я не хотел принимать в этом участия. - Так зачем согласился? - Из-за тебя, - зевнул Наруто и подергал скованной рукой; размял пальцы. В пронзительно синих глазах горел неуместный для инфицированного огонек интереса. И видя эту заинтересованность, Саске ухватился за свою абсурдную надежду: - Это любовь? Ты любишь, Наруто? Взгляд Наруто скользнул обратно к Саске. И это был… непонятный взгляд. - Я ведь это чувствовал, правда? Я согласился, потому что любил тебя. - «Любил»? - Извини, Саске, но я ничего к тебе не чувствую. Сейчас – ничего. 26 день. - Любовь спасет мир, - брезгливо, едва ли ни с отвращением произнес Саске. – Чушь собачья. Итачи сделал глоток чая и глянул на брата с легкой улыбкой: - А разве нет? Саске поморщился. Столовую огласил очередной вопль Узумаки: - Ну, ни фига себе! - Как его только под замок до сих пор ни заперли за такой шум? - Первого человека, поборовшего «Алекситим»? – усмехнулся Итачи. – Наруто-кун для всех сейчас – живая надежда на будущее. Какое-то время братья молча наблюдали, как группа ученых за два стола от них что-то рассказывали Наруто, а тот увлеченно сыпал вопросами и восторгался новыми для себя открытиями. Его теперь постоянно окружали люди – каждый считал своим долгом чем-нибудь занять Узумаки. - И все-таки, - вздохнул Саске, вернувшись к еде, - ты действительно веришь, что он всему научится? - Верю, - без тени сомнений ответил Итачи. – К нему уже вернулись удивление, восторг и радость. С ним работают психологи – они заверяют, что когда-нибудь любопытство заставит его вернуть себе все эмоции. - Любопытство! – с иронией фыркнул Саске. – В конечном счете, мир спасло любопытство. - А вот и нет, ттебайо! – плюхнулся на скамью рядом с Саске запыхавшийся Наруто. Черная сыпь практически сошла с его тела, остались только три симметричных полосы на щеках. Все до сих пор ломают головы, почему так. - Что «нет»? – хмуро уточнил Саске. Полоски эти ему все же нравились. Они Наруто странно шли. - Мир спасла любовь! – авторитетно заявил тот. – Если бы Итачи тебя не любил, он бы не работал как проклятый над открытием, и если бы не любил я, то фиг бы согласился стать испытуемым, и никаких бы тогда антител и сыворотки на их основе! К слову, - хитро подмигнул Узумаки, - ты теперь отвечаешь за восстановление у меня симпатии и любви. - Мда? – против воли улыбнулся Саске. – И с чего же нам начать? - С драки и секса, конечно! А то я не помню, после чего точно запал на тебя, ттебайо. ... Из статьи об алекситимии: "Люди с алекситимией как бы вычеркивают чувства из своей жизни, заменяя их размышлениями или телесными ощущениями".