Брошенный и найденный

Залетев в палату омеги, врачи стали приводить его в сознание, используя разные методы. То использовали дефибриллятор, который ничего не дал, то сделали уколы. Парень не подавал признаков жизни, лежа на койке безжизненной и сломанной куклой. Сердце омеги действительно не билось, что заставило персонал нервничать, ведь если они не смогут что-то сделать, то им не избежать кары от Учихи. Блондина переложили на носилки и отправили в реанимацию, где за его жизнь боролись несколько профессионалов своего дела. Саске нервно вздрагивал, наматывая круги перед дверями реанимации. Он не хотел, чтобы с Наруто что-то случилось. Альфа слишком долго искал его, чтобы так легко потерять. Он не хотел, чтобы Наруто страдал. Даже ради него подключил своих людей на поиски его сына в детских домах страны, а если не найдут здесь, то и за её пределами. А если Менму уже кто-то усыновил, то не побрезгует и отобрать ребенка, лишь бы его Наруто был рад и наконец-то улыбнулся ему, как улыбался раньше. Саске ведь видел, как Наруто улыбается и именно это и подкупило его в этой омеге, что он теперь готов горы для него свернуть, лишь бы тот был счастлив и ни в чем не нуждался. За жизнь омеги боролись часа два. Тот никак не хотел приходить в себя, только получилось несколько раз завести его сердце, как оно вновь прекращало биться. Всё же это как-то получилось, и вымотанные врачи повалились от усталости. Никогда раньше на их практике не бывало такого, чтобы после стольких попыток вернуть к жизни, сердце вновь прекращало свою жизнедеятельность. Бывало, что после двух-трех раз либо получалось спасти, либо наоборот — человек погибал. Но никогда ещё не приходилось раз за разом повторять свои действия. Было даже чувство, что омега борется сам с собой в желании умереть и желании жить. Но все же победило последнее. Врачи были рады, что смогли спасти такого молодого омегу, ведь в двадцать ещё рано умирать, только жизнь начинается. Сообщив Учихе обо всем, блондина перевезли обратно в его палату, оставляя наедине с альфой. *** Темнота. Опять эта темнота. Боль и темнота - вот, что я чувствую сейчас. Больно. Слишком больно. Болит в груди. Слышу стуки. Тук, тук. Что это? Неужели… сердце?! Но чье? Мое? Нет, это не мое. Это бьется очень тихо, почти неслышно. Неужели… Неужели это бьется сердечко моего малыша? Это его, точно его биение! Я так рад. Но… почему вокруг одна тишина и больше ничего не слышно и не видно? Писк. Что-то до ужаса надоедливое пищит недалеко от меня. Не могу посмотреть, что это. Веки как будто свинцом налиты и не поддаются. Ощущаю чье-то тепло возле шеи. Что-то мягкое касается моей шеи и… боль. Опять эта боль, что пробивает до кончиков пальцев и каждой клеточки. Но она не такая, как была раньше. Вскоре она проходит, и я чувствую в себе прилив силы. Наконец-то могу открыть глаза. Первое, что вижу перед собой, это белый потолок. Кто бы ещё сомневался. Перевожу взгляд в сторону и встречаюсь взглядом с ониксовыми глазами. Они смотрят внимательно, осматривают мое лицо, а на губах альфы играет легкая усмешка, от которой я вздрагиваю. Учиха же наклоняется к моему лицу, легонько касаясь своими губами моих, при этом, не разрывая зрительного контакта. Его взгляд завораживает, что я не могу и пошевелится. — Нару, не пугай меня больше так. Если хочешь умереть, то ты сможешь это сделать лишь после моей кончины. Я не позволю тебе умереть раньше меня. Ты принадлежишь мне, и даже смерть не должна отобрать тебя у меня, запомни это, — шептал Учиха мне в губы, — я не заставлю тебя страдать, только доверь мне свою жизнь и жизнь своих детей. Я вскоре верну тебе твоего сына, а второго ты родишь для меня. Я не дам тебя и их в обиду, только поверь. Я лежал и внимательно слушал его шепот. Хотелось верить каждому слову, произнесенным этим альфой, но я не был до конца в нем уверен. Но, есть ли у меня выбор? Я ничего не имею, а Саске предлагает дать мне и моим детям заботу. Ничего ведь не случится страшного, если я соглашусь? Я ведь делаю это не для себя, а для детей. Будет ли им нормально житься, если я соглашусь? А если всё же отказаться, то, что их ждет? Я ничего не имею и не смогу воспитывать их, живя на улице. Да и нужно как-то прокормить себя, а с малым ребенком меня никуда не возьмут. Живя на улице, я не смогу забрать Менму, и у меня, скорее всего, заберут и второго ребеночка. Выбирать толком не из чего, поэтому еле заметно киваю, опять вздрогнув от широкой ухмылки Учихи. Саске отстраняется от меня, поднимаясь с края койки, и идет на выход из палаты. — Я заберу тебя домой завтра. Сегодня уже отдыхай. И даже не смей от меня убегать, я тебя ведь всё равно найду, малыш, — бросил на прощание альфа, выходя из палаты. Я вновь остался один. Ну, если подумать, то я и не собираюсь бежать. После рождения малыша я готов к самой грязной работе, а до этого момента хочу почувствовать себя беззащитной омегой, о которой заботятся и которую оберегают. Но, меня пугает один момент… Саске сказал, что вернет мне Менму…, но я не хочу, чтобы сын видел, каким жалким я могу быть и до чего скатился. Ведь и сомневаться не нужно, что Учиха сделает из меня шлюху. Он не спит с омегами по второму разу, это я ещё со школы знаю. Он своим принципам изменять не будет и мне придется пасть перед ним, что я и готов сделать ради счастья и благополучия своих детей. **Продолжение следует…**