Останься

Яркие лучи солнца просачиваются сквозь закрытые глаза. Я рассматриваю эти причудливые узоры на веках, думая, какие цвета больше подойдут для точной передачи на лист. Приятное тепло ласкает мою кожу лица, шеи и рук. Мягкая трава щекочет лоб. Я вдыхаю полной грудью свежий лесной воздух. - Пит! Эй, Пит, - мягкий шёпот отдаётся эхом где-то внутри меня. Я знаю, чей это голос. Это она. Я открываю глаза. Девушка сидит на коленях в 50 футах от меня. На ней надето бирюзовое платье, которое открывает её изящную шею. Волосы как обычно заплетены в ровную косу. Обнажённые руки лежат на коленях. Солнечные лучи падают на её длинные тёмные ресницы, оставляя тени на теперь худых щеках. Широкая улыбка украшает лицо. «Надо будет запомнить такую позу» - думаю я, - «Хотелось бы нарисовать её такой счастливой. А может она так попозирует, если по уговаривать.» - Если хочешь, я так когда-нибудь сяду, чтобы ты срисовал, - как будто читает мысли она. Голос также отдаётся внутри меня. Я сажусь, не отрывая взгляд от неё. Кажется, будто она сняла с себя все годы, набранные за время войны и игр. Передо мной сидит та же девушка-охотница, которая заботится только о семье, а не обо всей стране. Она смотрит на меня своими серыми сияющими глазами с такой нежностью, что даже не верится, что это взгляд адресуется мне. Но тут её глаза становятся чёрными, образовывая две дыры, красивая улыбка превращается в озлобленную ухмылку с острыми, как бритва зубами, платье краснеет от крови. Некогда красивая мной любимая девушка превращается в ненавистного переродка. В руке она держит чью-то голову. Я сразу же понимаю, что это кто-то из моей семьи, поэтому не могу туда смотреть. Отвожу взгляд. Я чувствую жуткую боль в висках, будто кто-то колит туда иглами. «Нет, только не это. Только не сейчас!» В ушах ужасно звенит. На глаза будто надета полупрозрачная ткань. Закрываю их и прижимаю пальцы к голове, чтобы хоть как-нибудь заглушить боль. Лихорадочно дёргаю головой, пытаясь выкинуть образ переродка. Открываю глаза и вижу подходящую ко мне Китнисс. - Пит! С тобой всё в порядке? - язвительно спрашивает она. Изо рта у неё течёт тонкая струйка крови. Закрываю глаза, но всё равно продолжаю видеть её. «Нет» - пытаюсь крикнуть я, но выходит лишь тихий хрип. А переродок всё приближается. «Помогите!» - опять не вышло. До того, как она доберётся до меня остаются лишь считанные секунды, и тут я понимаю, что бороться придётся самому. Открываю глаза и готовлюсь к прыжку. Ещё немного... Я валю девушку на землю. Изо рта у неё вырывается жуткий крик. Мои пальцы сжимают её горло. Я не допущу, чтобы это капитолийское чудовище навредило кому-нибудь ещё! Переродок почти не пытается вырываться. Последний вздох... Я убил её, убил переродка... Закрываю глаза и выдыхаю. Открываю, чтобы слезть, но вместо омерзительного отродья из капитолия вижу ту же девушку, которую хотел срисовать пару минут назад. Её померкшие глаза продолжают смотреть с той же нежностью. Что я наделал? Не она переродок - я. Я просыпаюсь в холодном поту. Прокручиваю всё, что произошло в этом кошмарном сне. Меня передёргивает. Пытаюсь успокоиться и дышать ровно, но ничего не выходит. Похоже, оставшуюся ночь я проведу без сна. Вдох-выдох, вдох-выдох. «Думай о хорошем, думай о хорошем.» Но ничего хорошего в голову не идёт. Встаю с кровати и смотрю в окно. На улице темно и пасмурно. Где-то в далеке одинокий огонёк фонаря освещает улицу. Мои мысли прерывает крик. Он был негромким, если бы я спал, то ничего не услышал. Я сразу же понимаю, кто это. Китнисс. Похоже ей тоже приснился кошмар. Надо проведать её. Стоп. Что за странное решение? Кто в 2 часа ночи идёт проведывать соседа? Конечно, "сосед" - грубо сказано. Не знаю, кто я для Китнисс. Ещё хуже - я не знаю, кто она для меня. Хотя нет, знаю, но от этого мне становится ещё хуже в моменты приступов. Желание хотя бы увидеть её берёт вверх, поэтому я надеваю обувь и направляюсь в дом напротив, в котором также, как и в моём не зажжён свет. Холодный воздух заставляет меня вздрогнуть. Укутываюсь потеплее в рубашку и подхожу к двери. Осторожное "Тук-тук" в тишине звучит, как гром. Слышу, как медленно спускается по лестнице Китнисс. Без единого вопроса дверь открывается. Передо мной стоит худая девушка с распущенными волосами в рубашке ниже бёдер. Глаза несильно заплаканы. - Привет, - облегёчнно говорит девушка, опираясь рукой о дверь. - Я разбудила тебя? - Нет, нет. Я сам. Вот, решил проведать. Ты в порядке? - Кажется, она немного расстроилась моим словам. - Да, как обычно. Кошмар. А ты почему не спишь? - Тоже кошмар. Нависает недолгая пауза. - Может, зайдёшь? - предлагает Китнисс с улыбкой. - О, нет. Спасибо. - говорю я. Кончено, я хочу зайти! Но что если я наброшусь на неё как во сне? Что если не успею очнуться? Я этого себе никогда не прощу. Не надо было вообще приходить. Только зря её обрадовал... Или расстроил? Угллки рта девушки сползают вниз. Я вижу, как на глазах появляются еле заметные слёзы. Вот идиот! Зачем вообще пришёл? Надо что-нибудь сделать! Приступ был не так давно, так что не думаю, что повторится сегодня. - Хотя, знаешь. На самом деле, я бы хотел зайти, - Китнисс поднимает взгляд и выдавливает улыбку. Я захожу в дом. Здесь довольно чисто. Не думаю, что Китнисс убирается. Наверняка всё благодаря Сальной Сей. Ведь она приходит каждый день, пытаясь поддерживать жизнь в Китнисс и в доме. Слышу как девушка закрывает дверь. Молча, она направляется к лестнице. Без вопросов следую за ней после того как снимаю обувь. - Я...наверное...в комнату. - непонятно объясняет Китнисс. На что я лишь отвечаю: "Хорошо, конечно." Похоже, я её сильно смутил. Надеюсь, что пришёл не зря. Как только почувствую приступ, сразу уйду! Китнисс открывает дверь своей комнаты и садится на край разобранной кровати, положив руки на колени. Интересно, о чём она сейчас думает? Захожу, на всякий случай не закрываю дверь, сажусь рядом. После моего приезда из Капитолия, я мало с ней общался. Я ужасно боюсь за неё. Не хочу навредить. Иногда она приходит с какими-нибудь простыми просьбами типа "Есть ли у тебя соль?", на которые я отвечаю, но робко и пытаясь как можно быстрее закончить разговор. Когда хочу её увидеть, смотрю в окно и наблюдаю как она копает цветы, посаженные мной в честь Прим или когда она уходит на охоту, беру листок бумаги и пытаюсь нарисовать её идеальный портрет. Я уже сбился со счёта сколько таких рисунков лежат в моём ящике. - Я принесу чай, - говорит Китнисс после паузы. - Да, я не против, - мягко отвечаю я. После моих слов она встаёт и выходит. Мне жутко перед ней стыдно. Перед всем тем, что я сделал. Пытаюсь не думать об этом. Сажусь чуть дальше на середину кровати, забрасывая ноги. С протезом пришлось немного повозиться, но вскоре я уже сижу по-турецки на кровати девушки и рассматриваю комнату. В ней не очень много вещей: кровать в углу комнаты, тумбочка рядом, шкаф в другом углу, столик с нужными принадледностями и маленькое зеркало над ним. Часов нет. Наверное, Китнисс не хочет вспоминать квартальную бойню, раз уж выбросила их. А может их просто не было. Раньше когда здесь жили ещё Мисис Эвердин и Прим я был у них дома довольно часто, но в её комнату почти не заходил. Помню, я относил Китнисс поспать, потому что она упала и отбила копчик. Тогда она попросила меня побыть с ней... Я был безумно рад этой просьбе, хотя и боялся, что Китнисс сделала это только ради того, чтобы обрадовать меня. Слышу знакомые шаги. - Вот, - говорит Китнисс с улыбкой, указывая на подносс с двумя чашками на нём. - Отлично, - улыбаюсь я в ответ. Девушка ставит подносс на тумбочку и садится передо мной. Решаю, что молчать нельзя. - Хочешь рассказать о своём сне? - спрашиваю я. Китнисс колеблется. - Мне говорили, что если рассказать, что было во сне, он не сбудется, - подбадривающе говорю я. Китнисс осторожно смотрит на меня, я улыбаюсь ей. Девушка отвечает мне тем же, затем направляет взгляд в сторону и начинет рассказ: - Мне снилось, что я привязана к столбу. Снилось, как все люди, в чьих смертях виновата я ползли ко мне, как стая переродков... Они шептали моё имя. Рута, Катон, Мирта, Цеп, почти все с 74 игр, - она опускает голову. Вероятно, чтобы я не увидел слёз. - Вайрес, те, кого я убила на 75, Боггс, те люди, которые были в том госпитале, Финик, Прим, - её голос надламывается и становится выше, - мой утёнок ползла вместе со всеми, она звала меня, - Китнисс замолкает, закрывает рот рукой. Слышны тихие всхлипы. Я привстаю и обнимаю её. Неожиданно быстро она обнимает меня в ответ, уткнувшись лицом в рубашку. - Шшш. Да, они ушли. Но не ты виновата в их смерти. Ты должна отпустить их. Их всех. Прим, - при этом слове у неё вырывается жалобный стон. - Она никогда не хотела тебе зла. Она бы ни за что так не поступила. Твой сон нереален и никогда не будет реальным. А Прим всегда будет рядом. Мне казалось это примитивным, но теперь я понимаю, что это так. Все они рядом. И им бы не хотелось, чтобы ты так сильно переживала. Просто пойми, что они всегда будут здесь, даже когда ты не видишь, и отпусти их. - Я не хочу, чтобы она уходила, - всхлипывая, говорит она. - Я знаю, знаю, - надо попытаться рассказать ей о чём-нибудь другом, чтобы она отвлеклась, - Душевная боль хуже всего. Знаешь, когда я был в Капитолии до того как меня охморяли, мне всячески делали больно. Физически, конечно. Это было ужасно, - чувствую, как она напряглась. - Но ещё хуже было не знать где ты и что с тобой. Я думал только об этом и о ранах, которые никогда не заживут на моём теле из-за Сноу. От этого они как будто болели ещё больше. Но после того, как я узнал, что ты жива, мне стало легче. Я сфокусировался только на этой мысли, и боль я не так сильно замечал. Надзиратели думали, что мне ужасно плохо, но в душе я был абсолютно спокоен, - она расслабилась, поэтому я осторожно отпускаю её и сажусь на то же место. - И что ты хочешь этим сказать? - её голос стал почти как прежний, но она всё равно редко всхлипывает. - Я хочу сказать, что боль физическую можно заглушить душевным счастьем. Или же обезболивающим. А душевную боль заглушить сложнее. Можно лишь попытаться отвлечься, и со временем ты свыкнешься с ней. - Как-то невесело, - Китнисс вытирает глаза рукавом рубашки. - Да...но это правда. А она обычно не очень веселая, - она хмыкает. Я смотрю на неё и улыбаюсь. - Тебе лучше. Правда или ложь? - Правда. Чуть-чуть. Как ты это делаешь? - спрашивает она. - Что? - Умеешь подбирать слова, чтобы успокоить. - Не знаю. Просто я так думаю. - Никогда не задумывался почему у меня неплохо получается быть оратором. Я смотрю на тумбочку, на которой стоит уже остывший чай. Так, увидил, что Китнисс в порядке, теперь иди от сюда. Ей наверняка сейчас неловко. - Я думаю, мне пора домой, - перетаскиваю протез на пол, затем здоровую ногу. Мысль о том, что я сейчас пойду в холодный пустой тёмный дом мне совсем не нравится, но Китнисс я не хочу мешать. Встаю с постели. Девушка смотрит на меня с какой-то грустью, но я всё ещё боюсь, что наврежу ей, к тому же, я не знаю, хочет ли она, чтобы я остался. Поэтому лучший вариант для неё - чтобы я ушёл. - Спокойной ночи, - говорю я и направляюсь к двери. Слышится её скрип. Как же не хочется уходить! Пытаюсь как можно медленнее делать шаги, наслаждаясь каждой секундой пребывания в этом доме. Дверь открыта полностью. Шаг, ещё один. Слышу вздох Китнисс. - Пит, - я немедленно поворачиваюсь. - Да? - Останься. Пожалуйста, - облегчённо выдыхаю. Она сама попросила остаться. Но если я опять сойду с ума? Неподвижно стою несколько секунд, взвешивая все "за" и "против". Девушка терпеливо ждёт, видимо, понимая, из-за чего я колеблюсь. Наконец, решаю. Может, это неправильно, но я не могу оставить её наедине со своими кошмарами. - Конечно, - поворачиваюсь и подхожу к кровати. Сажусь. Снова. Китнисс укладывается. Я забрасываю ноги и ложусь. Девушка кладёт голову на мою грудь и выдыхает. Чувствую, что она немного замёрзла. Обнимаю правой рукой, а левой беру её ладонь, чтобы согреть. - Спасибо, - шепчет она. - Спокойной ночи, Китнисс, - говорю я. - Спокойной ночи, - отвечает она. Так мы и спали, защищая друг друга от кошмаров, прямо как в поезде, будто не было ни войны, ни тех смертей, из-за которых происходят эти сны.