MY FIRST STORY

Шота никак не старался скрыть свою скуку. Ну а что еще делать, если с первой парты самого дальнего ряда от окна видно только темное утреннее небо, опутанное черными ветвями, его только и оставалось рассматривать в свете фонарей. Отложив в сторону ручку с синей пастой, которой одноклассники записывали формулы, школьник выводил на криво оторванной половинке листа, оставшейся от самостоятельной работы, причудливые рисунки красной. — Я хочу набить татушку с твоим рисунком перед защитой проекта в мае, когда уже будем в рубашках с короткими рукавами ходить. Вот здесь, чтобы видно было. – шатен обвел рукой в варежке предплечье и ткань куртки неприятно зашуршала. - А то надоели уже говорить, что надо выглядеть там строго перед серьезными людьми. — Ты только представь, что каждую точечку тебе будут колоть отдельно. Ты же не высидишь! — Высижу, подумаешь. — Тебе придется сидеть целый день в единственный выходной, неужели тебе так хочется потратить его на боль? Открой историю, тоже боль, но хотя бы не на всю жизнь, следов не останется! – брюнет засмеялся, зная, что его друг собирался сдавать выпускной экзамен по истории, но почти не готовился. — Йокояма, я лучше историю сдам три раза, чем физику! Вас даже сенсей смертниками называет. Наступив на тонкий снежный настил, который даже не блестел, Шота отскочив, выругался: парень попал в глубокую ледяную лужу, когда треснула рыхлая белая корка. — Хочешь? – на ладони вместе с запутавшимися в шерсти перчаток узорными снежинками лежали последние две жвачки, которые Шота вытряхнул из картонной упаковки. – Яблочную или черничную? — Давай, — Мино начал снимать обертку с конфеты, – черничную. Когда парни встали у пешеходного перехода, Шота, после попытки надуть яркий пузырь, попросил: — Покажи язык. Мино высунул кончик языка и Йокояма фыркнул: — Вот так и иди на свою защиту! — А? – шатен полез в школьную сумку за телефоном и в экране выключенного устройства, пока не зажегся разрешающий движение сигнал светофора, рассматривал полностью синюю полость рта. - Черт, Йокояма! Ты специально что ли? - Ну, ты же хочешь выделиться, а если кто-то будет не согласен с твоим мнением, просто покажи язык! Возьми, если хочешь, наклейку себе,– на мятой бумажке нарисован мишка в новогодней шапке. Школьник представил маленький кусочек изображения, выглядывающий из-под белой форменной рубашки друга, и как его будет волновать весной, действительно ли там то, что он нарисовал или нет. Яркое солнце будто бы возвращало брюнета в лето, он чувствовал, что если обернется назад, то увидит, как зеленеет трава на тротуаре, как Мино бежит в легкой рубашке за ним быстро, потому что ничего не сковывает его движения, а сумку держит под мышкой. — Знаешь, с кем поведешься! — В смысле? — Ну, вот все говорят, что ты, например, необычен, потому что куришь везде где нельзя и совершенно не стесняешься, когда тебя тут же ловят из-за твоего высокого роста. Ты так сильно любишь курить? – шатен повернул голову, и оголившуюся шею обдало холодом. Высокий ворот шерстяной кофты растянулся, ведь школьник утыкался в него подбородком, чтобы укрыться от белой крошки. — Я просто привык и уже не замечаю этого крутого чувства, похожего на свободу, как раньше, — идти против ветра, когда сдувает капюшон, и волосы из-за снега похожи на иглы, уже сносно для Йокоямы. Хотя сих пор даже о коротком пути из школы домой в морозные дни он думал как о жизненном испытании, мол, чтобы попасть в хорошее место, нужно пройти через мучения. «Еще экзаменами, блин, пугают». Но вот видишь, приоткрыв глаз, который тут же начитает чесаться из-за мокрой реснички, улыбающегося друга, и легче становится. Слишком холодно сегодня, чтобы в мелких точках рассматривать красоту снежинок. — А что особенного ты замечаешь сейчас? — Декабрь, — Шота медленно делал глубокий вдох, а легкие все не могли заполниться. — Меня? – подбежал Мино, натягивая шапку на замерзшие уши. На пешеходном переходе совсем не видно полос, их замело рыхлым снегом, заставившим двух ничем не выделяющихся для людей на автобусной остановке школьников скорее заскочить в подъезд. Совсем не чувствовалась праздника, ведь улица ничем не украшена, но мишка в новогодней шапке на плече его друга, проявлявшийся под мокрой бумагой, которую он разглаживал пальцами, заставлял его замирать в ожидании, будто бы с минуту на минуту случится настоящее новогоднее чудо.