Одинокий король

      Леголас очень часто забывал, что он сын короля Лесного царства, а это, в свою очередь, очень часто печалило того самого короля. Иногда Трандуил даже не слышал того, что говорит ему, отчитываясь, Леголас, возвратившись с очередного дежурства. И сейчас, как бывало очень часто, он смотрел на чинно расхаживающего наследника по небольшой площади и видел не начальника стражи, а совсем юного сына, который впервые пытался натянуть тетиву у лука. Он видел маленького эльфа, который впервые открывал для себя всю красоту окружающей их природы. Он видел сопящего малыша, что мирно спал после долгой прогулки по лесу.       Только вот сегодня что-то побудило отца прервать доклад сына.       — Как твои дела?       Леголас замер от неожиданного вопроса и перевел взгляд на отца.       — Что, прости?       — Я спросил, как твои дела, — терпеливо повторил король.       Леголас некоторое время молчал, думая над словами отца и пытаясь понять, от чего он слышит такой вопрос.       — Все хорошо, — сухо бросил Леголас, затем отвернулся от отца и продолжил свой доклад, медленно двигаясь по помещению дальше.       Трандуил опять перестал слушать, погружаясь в свои мысли и воспоминания.       Может быть, он плохо воспитал сына? Может быть, он слишком часто напоминал тому, что он будущий король и что должен вести себя подобающе? Тогда это объясняет, почему Леголас всегда старался выделиться на тренировках, всячески игнорируя любые привилегии, присущие королевскому статусу. Он не принимал никакой похвалы от учителей и наставников, он никогда не рассказывал отцу об успехах. Отец сам узнавал обо всем у учителей, которые не переставали хвалить его. Он никогда не говорил с отцом об этом, и лишь однажды Трандуилу удалось вытянуть из сына фразу, которая расставила всё на свои места. «Я хочу добиться всего сам, не пользуясь своим статусом, и сделать так, чтобы ты гордился мной», — сказал тогда Леголас.       Но хоть всё и стало понятней с того момента, это не уменьшало скуки по общению с сыном. Королю было очень одиноко в этом огромном Лесном королевстве без единой души, перед которой не нужно держать строгую маску правителя. Когда Леголас был ещё совсем маленьким, король постоянно забывался и веселился так, будто не было на его голове короны, а в тронном зале его не ждал престол.       Первые птички, которые запели о взрослении сына, спели еще тогда, когда сын стал копировать осанку отца, его походку, гордо поднятую голову. Трандуил, замечая это, начинал улыбаться и говорил, чтобы сын расслабился. «Еще успеешь устать в своей жизни от этой осанки», — говорил он ему и начинал смеяться, когда Леголас устало выдыхал, сгорбив спину. Потом эти птички пели всё чаще, всё громче. И вот отец не успел оглянуться, а его сын стал лучшим стрелком из всех его ровесников, лучше всех знал языки других народов, больше всех прочитал книг из королевской библиотеки. «Я горжусь тобой, сын», — сказал ему тихо отец, чтобы никто вокруг не услышал этого, когда объявил его начальником стражи в тронном зале в присутствии всей стражи. Казалось, что эта фраза на мгновение пошатнула ледяную гордость лесного принца. На мгновение Трандуилу показалось, что сын снимет свою беспристрастную маску с лица, улыбнется отцу и обнимет его. Но это был всего лишь миг, после которого Леголас сжал челюсти, закрыл глаза, а когда открыл их, то его взгляд вновь был непроницаем. Наверное, эта фраза очень многое значила для Леголаса, но после этого взгляда отец больше не видел проявления сыновьих чувств, не говоря уже о каком-нибудь, даже самом маленьком, разговоре о чём-то личном. Единственным проявлением этих треклятых сыновьих чувств можно было считать, разве что, некоторую дерзость в разговорах с королем, которую очень часто позволял себе начальник стражи. Некоторые, из недавно вступивших в ряды стражников, не с самого начала службы знали о том, что их начальник тот самый Леголас — принц, будущий наследник всего королевства, и поэтому с некоторой опаской смотрели, как яростно загорались глаза короля, когда эти двое о чём-то спорили. Но, как будто случайно брошенное: «Отец!» в начале какой-нибудь реплики, мгновенно всё объясняло.       Казалось, что Леголас просто пытался доказать всем вокруг, себе, а самое главное, отцу, что его королевский статус совсем не причастен к его заслугам. И у Леголаса отлично получалось это.       — Отец, — голос сына вырвал Трандуила из собственных мыслей, — Что ты прикажешь делать?       — Эмм… Прости, — немного встряхнув головой, чтобы вернуться из размышлений, произнес Трандуил, — А о чём ты, напомни?       — Ты меня вообще слушал? — всплеснул руками Леголас, в бессилии, — У нас критическая ситуация на юге королевства, о которой я тебе тут докладывал добрых десять минут, а теперь выясняется, что ты меня и не слушал? Я настоятельно рекомендую, чтобы мы…       — Выполняй, — бросил король, разглядывая один из своих перстней.       Леголас на секунду замолчал.       — Но ведь ты даже не знаешь, в чём заключается мой план, — немного прикрикивая, отвечал Леголас, — да что там! Ты даже не знаешь в чём именно у нас проблема!       — Я верю тебе и твоей мудрости, — спокойно сказал Трандуил, переведя взгляд на сына, — Делай то, что считаешь нужным.       И опять этот взгляд, как когда отец сказал сыну, что гордится им. И опять эти сжатые челюсти и закрытые глаза. Трандуил перевел взгляд обратно на перстень, зная, что опять долго не увидит этого взгляда, что опять забудет, что на самом-то деле не одинок он в царстве, что у него есть сын. Не наследник престола, а сын. Поэтому он отвёл взгляд, прокручивая вновь и вновь в голове этот взгляд, полный благодарности, доверия и сыновнего тепла.       Он слышал удаляющиеся шаги, которые замерли у самой лестницы.       — И… У меня правда всё хорошо, пап.       Трандуил успел увидеть лишь спину сына, который уже почти бежал из тронного зала. И король почувствовал, как по губам расползается улыбка, а внутри разливается тепло от постоянно крутящегося в голове короткого «пап».