Время выбирать

Simon Curtis – Don’t Dance Margaret Berger – I Feed You My Love Barlow Girl - Never Alone

- Прошу минуточку внимания, дамы и господа! – эта тварь решила устроить представление. Узнаю его. Кан Чангук - нынешний и единственный хозяин гадюшника, в который меня занесло по долгу службы. Ему тридцать четыре года, не женат, крепкого и привлекательного телосложения, с приятной внешностью, но отвратным характером. Слишком самовлюблённый и эгоистичный, хитрожопый и, несмотря на свой вид, всегда мчался в кусты, поджав хвост, а точнее член, как только на горизонте появлялись проблемы. Речи мог говорить необычайно долго, не теряя внимания слушателей. Наверное, это его единственный плюс и то, только в отношении данного заведения, так как именно таким способом можно было завлечь спонсоров. Его девизом является, как я поняла за всё время нашего знакомства: «Трахай всё, что движется. А что не движется, то двигай и трахай». А ещё, как оказалось, он самая продажная скотина на свете. Но вот разгорячённая танцами и алкоголем толпа начала понемногу поворачиваться к сцене, где стояло это самодовольное чудище, и оно продолжило представление: - Вы помните наших замечательных девочек? – он показал свою ослепительную улыбку согласно загудевшему народу. – Так вот, одна из них решила почтить нас своим присутствием! Давайте поприветствуем её! – кто-то захлопал, кто-то начал свистеть, кто-то одобрительно улюлюкал, а Кан притянул меня к себе и не отпускал из цепких и противных для меня объятий. – Кира! – толпа взорвалась от аплодисментов и криков. Кое-как вырвавшись из плена, подошла к стойке ди-джея, которая находилась сбоку от сцены, и поздоровалась с правителем этого маленького, но, по моему мнению, самого главного царства. Ми, так его все называли, был простым, как три копейки, парнем, всегда приветливым и необычайно добрым, до одури влюблённым в музыку. Он просто подошёл и обнял меня, тихо шмыгая носом на плече. - Я так скучал… - я молча кивнула в ответ, а Ми, отпустив меня, украдкой вытер щёку, на которой показалась влажная дорожка, и, усмехнувшись, продолжил, – без вас тут протухло всё. Девчонки примерно через неделю после тебя ушли, а новенькие – настоящие стервы. Парни очень редко приходят, но показывают уже совсем не то… С этим, - он кивнул в сторону Кана, который продолжал самозабвенно о чём-то разглагольствовать, - даже говорить теперь невозможно. Собираюсь уходить в скором времени. - Давно пора, - похлопала его по плечу и ободряюще подмигнула, - не знаю, как ты ещё здесь держишься. - Я тоже не знаю, - горько усмехнулся и снова заключил в свои тёплые объятия. Я носом уткнулась ему в шею и закрыла глаза, выуживая из тёмных закоулков памяти светлые моменты, проведённые в этом клубе. От присутствия этого парня по телу распространялось приятное тепло, но в то же время кошки проснулись и принялись надрывно орать, точа когти изнутри о грудину. Сейчас нас с Ми связывали общие воспоминания и довольно-таки приятный отрезок времени, проведённый вместе с прекрасными людьми, но, к сожалению, закончившийся печально. Ди-джей аккуратно начал гладить меня по спине. – Как ты себя чувствуешь? Рана зажила?.. - Уже лучше, спасибо… Но иногда ещё тянет… - и ещё сильнее обняла его, сжав ладошки в кулачки и смяв в них его футболку. - Ты слышала что-нибудь о Джонмине? – тихо и очень грустно спросил Ми, но я отрицательно помотала головой, медленно отстраняясь от парня. - Как бы ни старалась связаться с ним или найти – всё было бесполезно… А ты? – я осторожно спрашиваю у потупившего взгляд ди-джея. Но тот лишь сделал от меня шаг назад и стал топтаться на месте, сцепив руки за спиной и немного сгорбившись. Сомнения и неприятные догадки без разрешения стали вламываться в мой мозг. – Ми? Что ты знаешь о нём? – я уже чуть ли не кричала, пятой точкой чувствуя неприятные известия, а руки уже тянулись к его плечам, чтобы как следует его тряхануть. Может, хоть так нужная мне информация сама вылетит из его уст. - Ну, не стесняйся же! – сильная рука схватила мою немного выше локтя и снова вытащила на середину моего некогда мира. - Ты же всегда так зажигала, а сейчас прячешься? Мы же договорились с тобой, а слово надо держать! – безупречная игра на публику, снимаю шляпу, браво! - Уж кто бы говорил, - зло прошипела я и бросила на него исподлобья уничтожающий взгляд. - Ми, давай как в старые времена! – Кан, словно пава, удалился со сцены, мимоходом дав знак парню, чтобы тот заводил свою шарманку. Ми, наконец, посмотрел на меня, одними губами прошептал: «Прости», подошёл к пульту и включил медленную музыку. Пристально глядя на него и пытаясь прочитать по выражению лица, что же стряслось с Пак Джонмином, я завязывала на животе второй тугой узел из концов рубашки и когда-то данное мной обещание больше не танцевать. Понемногу вслушиваясь в музыку и погружаясь в неё, я освобождала голову от всех мыслей, что лавинообразно ворвались в неё. Всё потом… Сейчас есть только я и музыка. И желание выбраться из заведения. С каждым тактом музыка вливалась в меня, постепенно всё заполняя собой. Я закрыла глаза, окунаясь и растворяясь в этих затуманивающих разум ритмах, не смотря на людей, жаждущие взоры которых были устремлены на меня, окончательно позволила ветру и музыке разгуляться в уже стерильной голове. Импульсы из головного мозга разошлись по всем нервам, отдавая команду организму просто расслабиться и получать давно забытое удовольствие. Тело разомлело от музыки, и движения начали рождаться сами собой. Я просто отдалась ей, позволяя вытворять с собой всё, что она захочет, была в полном забытье… Постепенно плавность одной мелодии стала переходить в плавность другой, магической, но разрывающей изнутри. Позволив пройти этой волшебной силе через всё нутро, она постепенно вытаскивала из недр всё ненужное, накопившееся. Боль отщеплялась маленькими кусочками от того огромного кома, что тяжело висел у меня в груди, постепенно уменьшая его вес, выбрасывая эти кусочки наружу. Боль, тяжесть воспоминаний и все отрицательные эмоции, связанные с этим клубом, легко и непринуждённо покидали моё сердце, ни разу не обернувшись. С каждым тактом дышать становилось легче, свободнее… Очнулась я от звенящей в ушах тишине, распластавшись на сцене. Медленное, но верное возвращение к реальности ознаменовалось оглушительными аплодисментами. Я быстро поднялась на ноги, поклонилась публике и снова рванула к Ми. Схватила его за руки, умоляюще глядя на него, просила сказать, что тот не успел до танца. Парень поднял глаза, полные слёз, и наконец-то ответил. Через несколько секунд земля начала уходить из-под ног. Обессиленная и опустошённая я потихоньку оседала, теряя сознание, но чьи-то руки подхватили меня уже практически у пола и стали вытаскивать безвольную тушку из помещения. Очнулась от того, что кто-то несильно бил по щекам. Я открыла глаза и увидела нависшее надо мной, до крайней степени испуганное лицо Воншика. Он пытался что-то сказать, открывал и закрывал рот, но, видимо, просто не находил слов, поэтому был очень похож на рыбу, выброшенную на берег. - Сгинь, - прошептала я, закрыла лицо ладонями и, повернувшись на правый бок на заднем сидении машины, свернулась калачиком. Через несколько минут прострации неожиданно пришло осознание того, что эта машина – мини-автобус группы… Но как я могла оказаться в ней? Резко повернувшись и сев, увидела сидевших на передних сидениях в пол-оборота, лицом ко мне, Хакена и Хонбина, Кен был рулём. - С тобой всё в порядке? – обеспокоенно спросил лидер. - Нет, - меланхолично прохрипела я, одной ногой находясь ещё в своём мире, - вы были в клубе? - Да, - Хонбин смотрел без прежнего презрения, - и должен сказать… - Ничего не должен. Вы ничего не видели, даже не были там, - холодный взгляд перекидываю то на одного, то на другого, - а ты, - повернулась к Рави, который пребывал в состоянии шока, но уже не испуга, - ты не только не видел, но и не слышал ничего. - Как это мы ничего не видели, если мы всё видели? – Джехван задал просто гениальный вопрос. - Просто не вспоминайте об этом. А если и вспомните, то, будьте уж так любезны, не в моём присутствии. Ты ведь в общагу рулишь? - Да, но, может, тебя до дома подвезти? – любезно предложил Кен, но меня прошиб холодный пот от этого предложения. - Нет, в общагу давай, - и все замолчали. Я сидела с каменным выражением лица и смотрела на дорогу, а Рави, не отрываясь, смотрел на меня. Ехали в полнейшей тишине, даже Эн не пискнул. Каждый был погружен в свои мысли. Лишь оказавшись в общежитии, я нарушила эту гнетущую тишину и сказала: - Если меня завтра не будет, то езжайте на фотосессию одни. Но если сорвёте – пеняйте потом на себя, без потомства останетесь. Все. Спокойной ночи, - разворачиваюсь и ухожу. Поймав такси и сказав ехать к мосту Банпо, я снова ушла в свою прострацию. Там было пусто… и холодно. Ни одна мысль не посетила голову за всю дорогу. Немного не доехав до моста, я попросила водителя остановить машину, вышла и медленно поплелась в сторону верхнего яруса. Холодный ветер пробирал до костей, добирался до самого дна бездны в моей душе. «I waited for you today But you didn't show No no no I needed you today So where did You go?» Слёзы стали наворачиваться на глазах, а когда их стало слишком много, то они начали выстраивать неровные солёные дорожки на щеках. Не было сил остановить этот непрерывный поток, да и не хотелось. Дойдя примерно до середины моста, вцепилась в ограждение, посмотрела вниз и… В голове возник последний момент в клубе, который останется в моей памяти теперь навсегда. Ми поднял голову, посмотрел на меня глазами, полными слёз, и сказал: «Его сбила машина. Этот ублюдок нашёл его и приказал убить. Всё было подстроено, как несчастный случай». Истерика крепко окутала меня с ног до головы, и я закричала во всё горло, как сумасшедшая. Если уж слёз я была не в силах сдержать, то что говорить о крике? Слёзы лились ещё сильнее, истеричные крики в пустоту не прекращались. «I cried out with no reply And I can't feel You by my side So I'll hold tight to what I know You're here and I"m never alone» - ДЖОНМИН ДУРАААААК!!! – до боли в фалангах сжала железное ограждение и безумно орала в строну реки, разрывая голосовые связки, выплёскивая всю боль. Но на какое-то мгновение ничтожный остаток разума сообщил мне, что тело немного больше, чем надо, перевесилось через ограждение. И этот же ничтожный остаток уже приготовился к падению, как кто-то схватил меня за ноги и рухнул со мной на асфальт. В эту же секунду остаток разума испарился, и я вновь забилась в истерике. До крови скребла ногтями асфальт, рыдала, заливаясь солёной жидкостью, продолжала кричать, но уже беззвучно, задыхалась от нехватки воздуха и вновь рыдала. Когда «спаситель» пытался поднять меня, то я просто вырывалась из рук, как дикий зверь, и вновь валилась на землю. Я просто медленно, но верно умирала изнутри. Постепенно истерика начала проходить… Судорожные всхлипы время от времени не позволяли вздохнуть, тело иногда содрогалось в конвульсиях. До возвращающегося сознания донеслись мужские голоса, а потом, видимо, один из обладателей этих голосов, поднял практически безжизненное тело на руки и куда-то понёс. Я не могла увидеть этого человека, так как пелена слёз всё ещё застила глаза. Но приятный и до боли знакомый парфюм, тепло другого тела, крепкие, надёжные руки дали о себе знать – я начала погружаться в сон. Проснувшись в своей постели и еле разлепив глаза, увидела рядом свой лучик солнышка – Ли Хонки. Он тоже лежал и внимательно смотрел на меня, подложив руку под голову, а потом молча протянул свой телефон с открытым окном для нового сообщения. Я еле вытащила одну руку, будто налитую свинцом, из-под одеяла и напечатала: «Джонмина больше нет…». С минуту ещё смотрела на экран, как будто сама пыталась поверить в то, что написала, и вернула телефон Хонки. Он прочитал, с вселенской печалью и грустью посмотрел на меня, опять же молча обнял и поцеловал в макушку, прижимая после этого к себе ещё сильнее. Я уткнулась носом ему в грудь, и Морфей снова вернулся за мной… А в голове пронеслась последняя мысль: «Я знаю, что ты не умер, ты просто не можешь этого сделать… ты всегда будешь со мной… в моём сердце и моей памяти». «And though I cannot see You And I can't explain why Such a deep, deep reassurance You've placed in my life…»