Импульс

С самого начала Нойз был неприятен. Хотя ему больше подходило слово - раздражающий, неприятных людей в своем окружении Коджаку мог стерпеть, перенося контакты с ними как вынужденную необходимость, но Нойз явно был не из этой категории. От одного его вида кровь к голове приливала - эта глупая шапка, пирсинг, который наверняка был не только на этой каменной, словно замороженной физиономии, манера поведения, будто он сам по себе, но в тоже время не имеющий никакого понятия о личном пространстве, субординации и так далее. Коджаку и рад был бы не сталкиваться с этой раздражающей сволочью, но Нойз был другом Аобы, а, следовательно, хочешь - не хочешь, а встречи с ним были неизбежны. Совсем недавно в нетерпимости к Нойзу добавился еще один пункт: так как у него пирсинг был и в языке тоже, он завел привычку стучать металлическим шариком во рту по зубам. Аоба это полностью игнорировал, да и остальные тоже, казалось, что только Коджаку слышит этот мерзкий звук, от которого хотелось залезть на стену. В один прекрасный день Коджаку не выдержал, и стукнул кулаком по столу требуя прекратить, иначе он ему повырывает все эти побрякушки вместе с языком. Аоба стал возмущаться, что Коджаку преувеличивает, и не знает уже к чему придраться, а Нойз... на секунду в его взгляде мелькнуло удивление, которое тут же сменилось обычной каменной маской. В нечувствительность Нойза к прикосновениям Коджаку сначала не поверил. Ну как можно вообще ничего не чувствовать? Конечно болевой порог у всех разный, и он может допустить, что у Нойза он достаточно высокий, но быть не восприимчивым к боли совсем - это уж слишком. Наверняка он просто перед Аобой рисуется, а тот ему верит. И Коджажу это докажет. Во время очередной встречи Аоба предложил чай, и Коджаку вызвался помочь накрыть на стол. Он специально сделал вид что там, где сидел Нойз его нога запнулась обо что-то, и чайник с кипятком был опрокинут прямо на него. Коджаку ждал, что тот завопит от боли и выскочит из-за стола, но... Нойз спокойно сидел, стягивая с запястья мокрый браслет со встроенным компьютером, стряхивая с него излишки воды. Аоба суетился рядом, предлагая тому свою помощь, а Коджаку растерянно застыл с пустым чайником в руке. Как такое может быть? Может, вода была недостаточно горячей? Но от скатерти и одежды Нойза шел пар, а на открытых участках кожи начали наливаться волдыри от ожогов. - Ты наигрался? - Нойз вышел из-за стола, обращаясь к Коджаку, - В сторону. Коджаку молча отошёл, пропуская того к выходу. Коджаку чувствовал себя паршиво. То, что он повел себя неправильно, а точнее, по-идиотски, он понимал, и ситуация требовала от него хотя бы извинений, но просить прощения у Нойза... От этой мысли стало совсем гнусно, но это не меняло дело. Ходить с видом будто ничего не было он не мог, а признавать свои ошибки он не любил, но умел. Случай представился через несколько дней, Коджаку заглянул к Аобе в гости, а через полчаса явился и Нойз. Его приветствие было больше адресовано Аобе, после чего он устроился на диване и уткнулся в компьютер. В разговоре он не участвовал, и ни на что не реагировал, будто слился с мебелью. Аобе кто-то позвонил, и тот сказал, что ему надо ненадолго отлучиться, а ребята могут его подождать здесь, при условии что не разнесут весь дом. После чего он сунул Рена в сумку, и второпях ушел. Нойз по-прежнему сидел, погрузившись в компьютер, не произнося ни слова. Коджаку немного побыл на кухне, потом прошёл в гостиную, сел на противоположном конце дивана. Нойз даже не повернул голову в его сторону. - Это...- слова Коджаку давались с трудом, но надо было с чего-то начинать. - Извини, за то что я... ну... тебя облил тогда... Никакой реакции. - Ты как, в порядке? Вопрос в пустоту. - Неужели ты совсем ничего не чувствуешь?! - прозвучало более эмоционально, чем предыдущие вопросы, Нойз на секунду оторвал взгляд от экрана, посмотрел на Коджаку с нечитаемым выражением лица, и вернулся к компьютеру. Коджаку уже хотел махнуть на все рукой, встать и уйти, оставив попытки разговорить стену, когда Нойз неожиданно подал голос: - Язык. - Чего? - Язык чувствует. А остальное тело - нет. - А-а, - протянул Коджаку, переваривая информацию. - Ты поэтому этой шуткой во рту по зубам стучишь? Нойз пожал плечами, мол, считай как хочешь. - У тебя это только на боль распространяется? А остальное как? - Что, остальное? - Ну, сексом ты как занимаешься? Другие прикосновения ты чувствуешь? Нойз выглядел озадаченным. Задумался, закусил нижнюю губу, будто старался что-то вспомнить. Пауза затянулась, Коджаку надоело ждать ответ: - Только не говори мне, - он непроизвольно улыбнулся, - что ты до сих пор никому не присунул... Все происходит слишком быстро, пол и потолок меняются местами, в отличие от Нойза, Коджаку боль чувствует - ему только что разбили нос. Хлопнула дверь, Нойз ушел. Больше к тому разговору в гостиной они не возвращались. Коджаку никогда не ставил перед собой цель задеть больное место, или еще как-то обидеть человека внезапно вскрывшимися неприятными фактами, пусть даже этим человеком был Нойз. Перемену своего отношения к Нойзу заметил не только он, но и окружающие. Никаких стычек между ними больше не возникало, но и на сближение тоже никто не шел. Нойз как всегда держался отрешенно и равнодушно, Коджаку тоже вел себя как обычно, только в его взгляде, когда дело касалось Нойза больше не было той холодности и враждебности, как раньше. Коджаку и сам толком не понимал что происходит. Просто уже и шапка эта казалась не такой уж и глупой, и пирсинг стал чем- то самим собой разумеющимся, и лицо... Никакое оно не каменное, а вполне себе обычное, просто чтобы на нем отразились эмоции, нужны определенные ситуации, слова, обстоятельства... Конечно, над стрижкой Коджаку бы поработал, но в целом, образ Нойза из непереносимого и отталкивающего перекочевал в приемлемый, и даже стал близок к планке привлекательный. В один из вечеров у одной уличной банды произошла крупная стычка, и чтобы не попасть под горячую руку полиции пришлось покинуть место обычных сборищ. Во время погони они были вынуждены разделиться - Аоба с Клиа побежали в сторону жилых кварталов, а Коджаку и Нойз двинулись в сторону промышленных предприятий. Они долго плутали по свалке со строительным мусором, прежде чем патруль оставил их в покое. Коджаку тяжело опустился на обломок большой трубы чтобы перевести дух. Нойз сел чуть поодаль, стянул с потной головы шапку. Светлая челка топорщилась, волосы слиплись и торчали иголками как у ежа. Повинуясь непонятному импульсу Коджаку протянул руку, и запустил пятерню в колючие пряди: - Ты никогда не думал о нормальной прическе? - едва отдышавшись спросил он. Нойз не ответил. Сидел не пытаясь отстраниться, чуть склонив голову на бок, будто прислушиваясь. - Ты это тоже не чувствуешь? - Коджаку пропускал короткие пряди между пальцев, гладил, ожидая реакции. - Чувствую, - наконец ответил Нойз, - но как-то... издалека. - А что ты можешь ощущать нормально? - Это, - Нойз подался вперед. Коджаку ощутил, как подбородок царапнули острые бусины пирсинга, и горячие губы Нойза прижались к его губам. Он забыл что хотел сказать, так как стоило приоткрыть рот, как металлический шарик стукнулся о его зубы, и чужой язык толкнулся внутрь. Коджаку никогда не целовался с кем-то, у кого был бы пирсинг во рту. Из-за этой железяки все чувствовалось острее, необычно, но не менее приятно. - Твоя внезапность не знает предела, - сказал Коджаку когда Нойз отстранился. По лицу Нойза было сложно прочесть, о чем он думает, но уголки губ дрогнули, и он улыбнулся. Зрелище прямо сказать завораживающее, такое выражение его лица Коджаку видел впервые. В тот же вечер Коджаку выяснил, что не смотря на отсутствие чувствительности к боли, половое влечение у Нойза было как и у всех обычных людей. В их следующую встречу они сидели у Аобы на кухне. Клиа увлеченно рассказывал что-то про медуз, Аоба поддерживал беседу, Коджаку слушал, изредка вставляя односложные фразы, а Нойз молча уткнулся в компьютер, время от времени поднимая взгляд на присутствующих. У Коджаку было стойкое ощущение, что чего –то не хватает. Он не понимал чего именно, но в привычной обстановке что-то было не так. Вскоре, среди голосов на кухне слух Коджаку стал различать еще один звук – Нойз снова взялся за старое, сережка во рту стучала, в каком – то непонятном ритме. Коджаку улыбнулся, и откинулся на спинку стула. Как же он сразу не понял?.. И этот звук перестал быть раздражающим.