Ты ждала не меня

Брат был повержен, отец все еще спал. Мне больше нечем заняться, так почему бы не выполнить свою последнюю угрозу? Жаль, Тор этого не увидит. По моим губам зазмеилась злорадная улыбка, когда я представил, как мучаю женщину брата у него на глазах. Его бессилие, боль, жгучая ненависть ко мне – я так ярко видел все это, представляя выражение его лица, что ощутил волну физического возбуждения, чистая, как слеза, похоть охватила меня целиком. Разумеется, этому чувству требовалась мощная разрядка. Она ждала. Конечно же, она ждала моего дорогого братца, стоя посреди этой пустоши и глядя в небо. Солнце клонилось к закату и его ярко-алые лучи так красиво освещали ее лицо и шоколадного оттенка волосы, что я немного помедлил, прежде чем сделать шаг к ней. Она выглядела несколько разочарованной. Правильно, ведь ждала-то она не меня. - А где Тор? – с тонкой ноткой тревоги в голосе спросила она. - Может быть, пройдем куда-нибудь, где можно спокойно поговорить? – я скорчил соответствующую случаю гримасу: легкая грусть, сожаление и готовность к сочувствию. – Мне нужно многое тебе рассказать. Ты же… - Джейн, - с готовностью пришла она ко мне на помощь, в ее глазах проступило выражение тревоги. – А ты?.. - Куда мы можем пройти? – я не собирался пока называть свое имя, еще не время. - Да, конечно, пройти, - словно спохватилась она. – Ко мне домой. Пойдем. * * * Надо отметить, у брата неплохой вкус… был. Джейн не была сногсшибательно красива: фигурка милая, но не выдающаяся, личико симпатичное, но незапоминающееся, зато была в ней какая-то необъяснимая прелесть, какое-то легкое обаяние, которое даже сейчас, когда она плакала, не исчезало. Видал я ослепительно красивых девушек, которых слезы делали просто уродками. А Джейн хотелось прижать к себе, рассмешить, растормошить какими-нибудь забавностями и повторять: «Давай же, милая, улыбнись мне». Я выдал ей несколько скорректированную версию событий, произошедших в Асгарде. По моим словам, Тор выходил преступником, пытавшимся незаконно узурпировать власть. Я все рассказывал и рассказывал, потягивая из кружки горячий чай и глядя, как струятся слезы по лицу Джейн. Мне хотелось немного поиграть с ней, растянуть удовольствие. И чем больше я говорил, тем, мне казалось, меньше Джейн верила мне. Вот слезы ее начали высыхать, между бровями появилась маленькая забавная морщинка – задумалась о чем-то девочка. - Я не верю тебе, - хмуро выдала она и, встав со стула, сделала шаг ко мне. – Это все не похоже на Тора, он не мог унижать собственного брата и пытаться отобрать у него трон, он не мог… Я с громким стуком отставил чашку на стоящий рядом с моим стулом столик. - Откуда ты можешь это знать? – резко спросил я, ощущая, как во мне душной волной поднимаются ярость и злоба. – Ты знакома с ним едва ли несколько дней! - Он не такой, как ты говоришь! – горячо возразила мне Джейн. – И потом… а ты-то откуда все это знаешь так… подробно? Я холодно усмехнулся и встал. Джейн сделала медленный шаг назад. - Ах, разве я не сказал, - вкрадчивым шепотом завел я. – Я – Локи, сводный брат Тора. Джейн сделала еще один шаг назад и, споткнувшись о стул, едва не упала. - Локи… Это ты… ты пытался убить его, - испуганно прошептала она. - Ты меня плохо слушала? – я сделал шаг к ней, она попятилась от меня. – Все ведь было не так… - Ты придумываешь себе оправдания! – внезапно яростно воскликнула она и бросилась на меня, застучала маленькими острыми кулачками по моей груди. – Ты убил Тора! Ты убил его! Ее нападки в сочетании с яростью, злобой и ненавистью, и моим недавними представлениями ее мук, сыграли с Джейн плохую шутку. Ненависть и похоть поглотили мою душу целиком, и я почувствовал почти невыносимую боль. Знала ли Джейн, что я испытывал? Знал ли Тор, мог ли себе представить, каково это – быть объектом дурацких шуток его друзей, униженным, оскорбленным, вечно в тени? А что я чувствовал, когда отец при всех позволял себе повышать на меня голос? Или когда мать подкладывала в тарелку Тора самые большие лакомые кусочки, виновато объясняя мне, что «Тор – большой и должен больше кушать»? Я, как раненый зверь, прорычал что-то невнятное и сделал Джейн подсечку. Джейн упала на пол, успев только сдавленно охнуть, и тут же попыталась встать. Но я не дал ей это сделать. Я пнул ее прямо в живот, отчего она тонко вскрикнула и чуть ли не сложилась пополам, прижимая к животу руки. Я наклонился над ней и, намотав ее волосы на руку, приблизил ее лицо к своему. - И, знаешь, что, Джейн? – тихо спросил я ее и сам же ответил. – Он даже не вспомнил о тебе перед смертью. Сказав так, я с садистским наслаждением грубо впился в ее мягкие губы, намеренно причиняя боль. Свободной рукой я разорвал ее рубашку, совершенно не обращая внимания на жалкие попытки девушки вырваться. Она колотила меня по плечам и груди, пыталась пинаться. Я навалился на нее сверху и коленом широко раздвинул ее ноги. С трудом оторвавшись от ее солоноватых на вкус губ, я оглядел ее небольшую грудь, полускрытую маленьким кружевным бюстгальтером. Я приподнял его, обнажив темно-розовые соски. Проведя по ним рукой, я наклонился и укусил ее грудь. Джейн заверещала, совсем как собака. У нас с Тором в детстве была собака, которая однажды сильно пострадала на охоте, ее растоптал пузатый чибис… И вот она так же верещала… помнится, Тор еще переживал… Я разозлился сам на себя, да что же это такое? Почему все время он, Тор?! Даже сейчас, когда его больше нет? - Успокойся, маленькая дрянь! – взревел я, и принялся бить Джейн по лицу. – Хватит орать! Одна звонкая пощечина и ее голова мотнулась в сторону. - Что ты вертишься из стороны в сторону, как глист! Вторая пощечина и из ее разбитой губы брызнула кровь. Перед моими глазами поплыла красная дымка, в голове зашумело. Джейн все еще пыталась сопротивляться, хотя уже слабее. Я крепче обмотал руку ее волосами и стукнул ее лицом об угол какой-то тумбочки, стоящей неподалеку. Джейн обмякла в моих руках и прекратила попытки к освобождению. Я для надежности ударил ее в живот и отвесил еще одну пощечину. Затем я рывком стащил с нее штаны и трусики. Ее лобок был чисто выбрит, и было в этом что-то такое почти детское… невинное… Я раздвинул ее ноги, коснулся пальцами тонких складок розовой плоти… Джейн застонала. - А, хорошо, что ты будешь это видеть, - прошептал я ей и лизнул ее ухо языком. – Я все-таки хотел, чтобы ты видела… все. Она попыталась ударить меня правой рукой. Я поймал ее запястье и крепко сжал, наслаждаясь резким хрустом ломающейся кости и оглушительным криком Джейн. Таким же простым способом я сломал ей левую руку. Джейн рыдала взахлеб, что-то бормоча себе под нос. Я наклонился к самому ее лицу и едва разобрал: - Ты чудовище, чудовище… Меня отчего-то стал разбирать дикий смех. Ты права, Джейн, ты права! Я чудовище, которым матери в Асгарде пугают детей перед сном! Я чудовище! Я чудовище! Кажется, я даже кричал это, грубо двигаясь в Джейн, почти целиком вынимая болезненно напряженный член из нее и снова вгоняя по самое основание. Я кусал ее губы и шею, крутил пальцами соски и сжимал груди. И вся моя боль сосредоточилась на самом кончике моего существа и вылилась мутной молочно-белой жидкостью в нутро Джейн, в нутро женщины моего брата. Тяжело дыша, я вынул член из нее и вытер его ее рубашкой от крови и спермы. Поправив одежду, я выпрямился и сверху вниз посмотрел на Джейн. Она лежала у моих ног – истерзанная, униженная, побитая, у ее ног растекалась лужицей кровь, смешиваясь с моей спермой, ее тело покрывали синяки и укусы. Внезапно меня затошнило. Я думал, вся боль ушла, я думал, я передал ее женщине брата и, через нее, самому Тору, но это было не так. Вся боль осталась со мной. Я отвернулся от рыдающей, захлебывающейся слезами Джейн, наклонился, и меня вырвало зеленоватой, тускло поблескивающей в свете ламп желчью. Я опустился на колени и, спрятав лицо в ладони, заплакал. По комнате разливался тухлый запах крови, боли и рвоты. Внутри меня была только оглушительно звенящая пустота. Казалось, то, что во мне еще было – от человека, от бога, - исчезло, вытекло из меня, как вытекает смесь белка и желтка из проколотого яйца. Я был опустошен. - Я всего лишь хотел, чтобы меня любили, - шепнул я, то ли сам себе, то ли не умолкающей и начавшей уже подвывать от боли Джейн. И только ее шепот, усиливаясь до крика, все еще звучал в моей голове: - Ты чудовище, чудовище, чудовище!