1
Сегодня в мире великий праздник. И вольные птицы склонили свои маленькие крылья, напевая торжественные мелодии всем прохожим, а особенно одному из них. И невысохшие лужи сверкали на солнце, словно бездонные озёра, тёплый ветерок разгульно витал из стороны в сторону, покачивая свежую, молодую листву. Светлая, нетронутая первая трава показывается на обширных газонах соседей, шелестя и перешёптываясь между собой. Да, сегодня чудесный праздник — день рождения Луи Томлинсона. Виновник торжества пребывает в великолепном настроении, не замечая ничего вокруг, кроме лёгких улыбок прохожих и одноклассников, друзей и преподавателей. Парень гордится своей новой джинсовой курткой, готовый лезть на стену от разрывающих душу сантиментов. Найл, Зейн и Лиам — счастливые лица лучших друзей только подливают масла в огонь, заставляя Луи тихонько всхлипывать, когда воздуха не хватает, словно маленькую девчонку. Кто-то хлопает его по плечу, поздравляя, а школьное радио голосит на все коридоры об этом событии. Как же не поздравить главного актёра школьного драмкружка с девятнадцатилетием? Луи гордо шагал по коридорам, приближаясь в сторону шкафчиков, даря прохожим улыбку и благодарно кивая тёплым словам. Томлинсон любил свои дни рождения, но редко их праздновал, считая, что старение того не стоит. День подарил ему кучу положительных эмоций и теперь оставалось только сложить ненужную макулатуру в свой шкафчик и уйти отсюда прочь, подальше от учебного заведения. Раствориться в небытие. Ничто не могло сломать его грандиозные планы на вечер, даже глухой удар по лбу железной дверцей шкафчика. Сложно сказать, что это было слабо, потому что Томлинсон довольно сильно отлетел на пол, выпуская все свои учебники из рук и чувствуя, как в голове летает стайка чирикающих воробьёв. Затылок ужасно ныл, к тому же, Луи умудрился упасть прямо на свою сумку, безжалостно раздавливая свой вкусный ланч. Что же, ничто не могло сломать его грандиозные планы. — Чёрт, я не хотел! — неловкое лепетание откуда-то сверху заставило Луи открыть глаза. — Прости пожалуйста, я действительно не хотел… Ты не ушибся? — Нет, нет, всё в порядке, не беспокойся, — отличное настроение играло свою огромную роль, смягчая досаду, скопившуюся у именинника в груди. — Просто помоги мне встать. — Ох, сейчас, конечно! Пара неловких движений со стороны кудрявого паренька и Луи уже стоял на ногах, слегка пошатываясь и наблюдая за тем, как торопливо незнакомец собирает его учебники и тетради с пола. Наконец он выпрямился, смущённо глядя на жертву своей неловкости и протянул ему вещи. Только теперь Томлинсон заметил, что тот чуть выше его самого, но детское лицо явно выдавало то, что кудрявый незнакомец младше. Большие нефритовые глаза, как два блестящих блюдца, выжидающе уставились на Луи. — Что? У меня что-то на лице? — Томлинсон делано поморщился, когда младший смущённо отвёл взгляд. — Или ты хочешь поздравить меня с днём рождения таким странным способом? — Возьми учебники, пожалуйста, — практически прошептал кудрявый, впихивая Льюису его груду макулатуры. — Извини ещё раз, но мне нужно идти. — Ох, — хотел было извиниться Луи за грубость, прижимая стопку книг к груди, но парень уже успел раствориться в толпе, словно его и не было. И Луи даже не удалось нормально рассмотреть своего обидчика, понимая, какое идиотское мнение о себе оставил благодаря хамоватому характеру. Парень мысленно ударил себя по наболевшему затылку, оглядываясь по сторонам и запихивая вещи в шкафчик. Его взгляд упал на соседний шкафчик, по видимому принадлежащий тому самому подростку.2
Луи уже давно забыл про тот неловкий случай с тем парнем, заставляя свою совесть успокоиться и зажить как и раньше. На самом деле, он забыл об этом в тот же вечер, но за прошедшую неделю тот диалог пару раз мелькнул в его сознании, напоминая о себе. В основном это происходило ночью, когда рядом не было вечно жующего Найла и шумного Зейна, которые всегда отвлекали его от зазрений совести. Но именно ночью ему никто не мог помешать и Луи с удовольствием занимался самокопанием, вспоминая все свои проколы и неудачи за прошедшие месяцы. Сегодня настроение голубоглазого было куда адекватнее и спокойнее, чем в день его рождения, но счастливые нотки всё равно присутствовали глубоко в душе. Ну, во первых, сегодня должен быть итоговый тест по истории, а Луи и не думал открывать учебник весь учебный год. Отсутствие ланча также отразилось на его настроении, но Найл обещал поделиться своим по-дружески. Ирландец всегда таскал с собой пакет, схожий с чемоданом по размеру, в котором хранилось море вкусностей. Ну не мог блондин и минуты прожить не жуя. Следующий урок — история, поэтому Луи совсем поник, сложив руки в карманы, шагая мимо школьного стадиона. Найл скакал рядом, размахивая руками, явно обрадованный предстоящей контрольной (его мать и есть учитель истории). Даже погода немного хмурилась, поддерживая Томлинсона морально и ласково подталкивая ближе к зданию своими крепкими ветрами. — Господи, избавь меня от этой чёртовой истории! — вспылил Луи, пиная камень со всей силы. — Мать просто убьёт меня, если я получу ещё одну двойку. — Луи, ты слишком драматизируешь, — Найл бездумно пожал плечами, наблюдая за тем, как друг упорно дерётся с камнем. — Ну, хочешь я поговорю с мамой? — Нет! — взбешённый Луи мельком взглянул на Хорана, но затем смягчился, понимая, что друг хочет как лучше. — Я не хочу, чтобы кто-то отвечал за меня. Я должен был сам понимать, чем это всё обернётся. Теперь я получу два, и меня выпрут из школы к чертям собачьим. И всем будет наплевать на мою актёрскую «карьеру». — Перестань, всё обойдётся. — Каким образом? Ты думаешь, что на меня чудом сверху свалится метеорит, и мне разрешат не писать тест? — Луи снова ёрничает. Он делает так всегда, когда забывает, что находится не на сцене. — К сожалению, это невозм… Его возмущённая тирада была прервана немедленно, когда что-то со всей силы впечаталось в поникшее лицо. В глазах мгновенно потемнело, Луи даже не заметил, как оказался лежащим в скошенной траве на школьном дворе. Жгущая боль прошлась по всему лицу. Кровь беспорядочно пульсировала в висках, когда парень неуверенно открыл глаза. Найл уже давно схватил его за плечи, поднимая на ноги, но пока что не вышло. Голова всё ещё кружилась, не позволяя Томлинсону держать равновесие. Он почувствовал себя неокрепшим оленёнком Бэмби, когда тот впервые вышел на лёд. Боже, что за бред, ему явно отбили все мозги. — Господи, Луи, вставай же, что с тобой? — Найл наконец усадил его на ближайшую лавку, подзывая к себе Зейна. — Мне кажется, ему нужно в медпункт, Зейн! — Мать твою, ты видел с какой скоростью летел этот мяч, Найл? Конечно ему надо в медпункт! — пакистанец бережно подхватил непонимающего Луи под руки, помогая встать на ноги. — Эй, ты! — Ребят, извините, серьёзно, — знакомый голос раздался откуда-то со стороны, и Луи приоткрыл глаза, вглядываясь в мужскую фигуру. — Это всё из-за ветра, мяч полетел не в ту сторону. — Это у тебя ноги не из того места растут, идиот! — начал было разгорячённый Зейн, но Томлинсон прервал его своим тихим смешком. — Нет, Зейн, как раз таки из того, — Томлинсон слабо улыбнулся, глядя в зелёные глаза того самого незнакомца. — Но давайте не будем устраивать сейчас разборки, потому что я чувствую, что меня скоро вырвет. — Фу, — Малик почти отпустил друга, позволяя тому наклониться, если нужно, но Луи даже не собирался этого делать. — Похоже, что твой тест по истории обламывается, приятель. — Извини меня ещё раз, Луи, — зеленоглазый подросток разочарованно оглянулся в сторону своих одноклассников, которые уже начали недовольно улюлюкать без футбольного мяча. — Я… может я могу чем-то помочь? Ирландец громко рассмеялся, понимая всю комичность ситуации, заставляя Луи поморщиться, а парня напротив густо покраснеть. — А ты говорил, что это невозможно, Лу. Я же говорил тебе, что всё обойдётся. После недолгого молчания кудрявый неумело подхватил футбольный мяч с земли и двинулся обратно в сторону стадиона, принимая это на свой счёт. У ослабшего Томмо не было никаких сил, чтобы останавливать его сейчас и объяснять ситуацию, поэтому он помолился Богу за этот самый кудрявый метеорит с неба, ковыляя до медпункта.3
Ладно, голубоглазому пришлось заметно занервничать, когда внезапные нападения на него продолжились и на следующей неделе. Томлинсон уже заметно напрягся, не находя это ни капли забавным, стоя под дверьми школьного медпункта уже во второй раз за полторы недели. Первый раз, когда кудрявый сбил его с ног дверцей от шкафчика, Луи не ходил к медику, поэтому официально это уже третья травма за десять дней. — Чёртов кудрявый неумеха, — шипел Луи сквозь жгучую боль в руке, рассматривая стенгазеты на тему медицины. Наконец дубовая дверь открылась, позволяя парню войти в кабинет и зло взглянуть на удивлённого врача. Мужчина средних лет, в белом тошнотворном халате и с резиновыми перчатками на руках грустно улыбнулся, разглядывая свежую рану на локте парня. Луи деланно отвернулся, представляя, как душит кудрявое существо прямо на глазах у директора школы. Что же, на самом деле он не хотел этого делать, но эта перспектива была ему очень даже по душе. — Что случилось на этот раз, Луи? — доктор достал специальный пинцет, аккуратно очищая рану от мелких стёклышек и камней. — Не думал, что в драмкружке опаснее, чем на футбольном поле. Иначе этого не объяснить. Спортсмены появляются здесь реже, чем ты. — На меня налетел один идиот в столовой, и я упал. — Ладно, но откуда стёкла в ране? — мужчина достал какую-то жидкость, протирая пинцет уже во второй раз. — Только не говори, что ты не знаешь. — Ну сначала упал мой поднос, а на подносе был стакан с соком, — Луи недовольно ахнул, когда почувствовал холодный металл около раны. — Он разбился и я упал сверху. Вы не видите? Моя любимая футболка вся уделана в этой липкой мерзости! — Не такая это уж беда, до свадьбы заживёт, а футболка легко отстирается. Это всё твоя подростковая впечатлительность, я так полагаю. Здесь нет ничего страшного, поверь мне, приятель, — Луи невольно дёрнулся, ловя на себе строгий взгляд старшего. — К тому же, я не думаю, что тот, кто тебя толкнул, сделал это нарочно. Это и было самым странным утверждением, с которым Луи с удовольствием бы поспорил. За эти дни у него сложилось ужасное впечатление того, что кудрявый проходимец решил его убить, чего бы ему это не стоило. Единственное, что не совпадало с действительностью — его испуганные глаза каждый чёртов раз и краснеющие щёки, выдающие его стыдливость. Скорее всего, этот мальчишка просто неуклюжий, а всё остальное — всего лишь совпадение, но Томлинсон просто не мог смириться с этими вечными стычками. Он просто побаивался за своё здоровье. — Это был тот парень, который нечаянно запустил в тебя футбольный мяч? — мужчина отложил пинцет и прошёл в противоположный угол комнаты, ища вату и бинты. — Откуда вы знаете? — Томлинсон тупо уставился на кареглазого мужчину, пока тот вернулся на своё место, открывая дезинфицирующее средство. — Мистер Пейн, почему вы так думаете? — Я просто предположил, Луи, сиди спокойно, пока я не заляпал твою любимую футболку ещё и этим. Это уже не отстирается. — Неправда, Лиам, из вас выходит плохой актёр. Голубоглазый услужливо выпрямил руку, чтобы мужчине было удобнее обрабатывать рану, внимательно наблюдая за каждым его движением. Мужчина явно врал ему в глаза, либо что-то недоговаривал, но Луи был не Луи, если не добьётся своего. Любой ценой. Этим и отличался Томмо на сцене — своей способностью влиться в любую роль, даже самую сложную и требуемую слишком много эмоций и переживаний. Парень был рождён с актёрскими навыками, обаятельной натурой, спонтанным, решительным характером и беззастенчивостью. Он пользовался этим и был таковым. — Мне кажется, что вам нравится играть со мной, Лиам, — Луи легко дотронулся свободной рукой до плеча мужчины, чуть сжимая хлопковый халат. — Вам это нравится, да? — Луи, я пытаюсь работать. Будь добр, не дёргайся, — плечо мужчины заметно напряглось, заставляя белую ткань обтянуть кожу полностью. Луи слишком податливо замер, ожидая, пока тот справится с бинтами. — Вот и славно. Всё, ты свободен. — Ну нет же, док. — Луи игриво спрыгнул с кушетки, проходя к мужчине практически вплотную, пока тот складывал всё в нужные ящики. — Вы что-то скрываете, я знаю это. Почему бы вам не рассказать мне это? Мистер Пейн гулко сглотнул, беря себя в руки, и резко развернулся к малолетнему гадёнышу, чтобы усмирить. Он легонько оттолкнул того от себя, проходя к своему рабочему столу. Луи недовольно наблюдал за ним, присаживаясь напротив. Он уже успел понять, что всякие детские соблазны не способны пробить этого мужчину. — Я ничего не скрываю, Луи, хочу, чтобы ты знал это, — строго начал Лиам, вытаскивая из стола какие-то бумаги. — То, что ты начал называть меня по имени и включил актёрские способности, ничего не меняет. А теперь ты можешь идти, у меня много работы. — Я думал, что общение с учениками и медицинская помощь — и есть ваша работа, — съязвил Луи без зазрения совести, а доктор уже пожалел о том, что на его кабинете также висит табличка с надписью «Школьный психолог — Лиам Пейн». — Хорошо, но если следовать твоей логике, то я не имею права раскрывать тебе всё, с чем приходят ко мне другие ученики. Это называется медицинская тайна, дорогой мой, поэтому это тебе ничем не поможет. Луи на мгновение замолк, обдумывая сказанные слова и понимая, что испытывает полнейшее поражение в этом деле. Значит ли это, что кудрявый приходит к нему и рассказывает что-то? Может ли это касаться самого Луи? Нет, конечно же нет. Здесь что-то другое. — Чёрт, но что, если мне нравится этот парень? Вы всё равно ничего мне не расскажете? Для меня это важно, док. Очень важно. Вы же не могли просто так предположить, что именно моя тайная любовь толкнула меня сегодня. — Но он не нравится тебе, Луи, а тем более ты его не любишь. Готов поспорить, что ты даже не знаешь его имени, — улыбнулся Лиам, покачивая головой. Ну, а Томлинсону не оставалось ничего, кроме как пожать плечами и опустить голову, впяливаясь в свои кеды, заляпанные апельсиновым соком. Это была правда — тот незнакомец не нравился ему, он не любил его и порой мечтал врезать тому за неуклюжесть со всей силы. Посмотреть в его детское лицо снова, увидеть, что пухлые губки рассечены и красные от крови, а глаза закрыты. Лишь ресницы изредка подрагивают, скрывая собой зелёные радужки. Да, это была почти последняя степень ненависти, поэтому ни о какой любви и речи быть не может. Тем не менее, Луи отпустил его сегодня, услышав его хриплое лепетание: «Извини, извини, Луи! Я не знаю, как так получается! Честно, извини меня, могу ли я отвести тебя в медпункт?». Что-то не позволяло ему распустить руки и убить того мальчика прямо на месте, поэтому Луи имеет полное право хотя бы помечтать об этом сладостном моменте. — Да, вы правы, мистер Пейн, я ненавижу его, — грустно заключил Томлинсон, вставая со стула и направляясь в сторону выхода. — Он спрашивал о твоём самочувствии в прошлый раз, потому что очень сожалеет, что так получилось с тем футбольным мячом, Луи. Не вижу повода для ненависти. Парень невольно хмыкнул, покачав головой. Он ещё немного задержался в проходе, но затем стремительно вышел из кабинета, пропитанного запахами бинтов и лекарств, понимая, что совсем скоро вернётся сюда снова.4
— Луи, чёрт возьми, успокойся ради Бога! — вопил Найл, сдерживая друга за край футболки. — Перестань, отпусти его, он случайно! Школьные драки — прекрасное зрелище для любопытных зевак и сплетников школы. А если в них участвует главный актёр драмкружка и кудрявое очарование — ещё лучше! Подростки скопились вокруг, образовывая некий круг, в центре которого и состоялось феерическое шоу. Слишком много криков и улюлюканья со стороны, фотокамер и телефонов. Пожалуй, эта внезапная вспышка ярости со стороны Луи, оказалась единственным их развлечением. Зейн недовольно распихивал окружающих, отгоняя прочь и призывая успокоиться и разойтись, но ничего не помогало. Уроки уже давно начались, но, похоже, все классы до сих пор пустовали, а учителя негодовали. Гарри, а именно так звали кудрявое чудо, сидел на полу, пытаясь подняться, но это было опасно — Луи беспорядочно размахивал руками, пытаясь поймать того. Младшему оставалось лишь надеяться на то, что ирландец достаточно силён, чтобы не выпустить разъярённого Томлинсона из своей хватки. Иначе, Гарри боялся за свою жизнь, а ещё больше за то, каким позорным это выглядит со стороны. Губа Луи была рассечена и покрылась кровью пока тот выкрикивал свои претензии и намерения в сторону испуганного подростка. Сам же мальчик даже не смел убрать кудри с глаз, боясь пошевелиться. Казалось, что перед ним находится бомба замедленного действия, которая уже взорвалась, но готова сделать это ещё сотню тысяч раз. За всё время нахождения на холодном полу, Гарри успел вспомнить о том, что положил недостаточно корма своей кошке с утра, и теперь ему было вдвойне хуже. — Отпусти меня, Хоран! — вопил Луи, пытаясь вырваться из чужих рук, но рука Зейна заткнула ему рот. — Перестань вопить, идиот, — начал было Малик, глядя на друга. — Ты хочешь, чтобы сюда сбежались учителя? Директор? — Мне плевать, Зейн, этот неуклюжий придурок пытается меня вырубить при любом удобном случае. Ты хочешь, чтобы я успокоился, да? Это уже четвёртый раз за две недели, когда я вынужден идти в медпункт по его вине. Почему я должен смириться с этим? — яростно шипел Томмо, словно пойманный котёнок. — Но он не делал это намеренно, Луи, очнись наконец! — Малик повернулся к кудрявому, подмигивая, чтобы тот поднимался на ноги. — Гарри, уходи. Зеленоглазый послушно попятился куда-то назад, пытаясь слиться с толпой, но люди словно нарочно не отступали в стороны и не желали его выпускать из этого плена. Он снова посмотрел на Зейна, но тот лишь опечаленно покачал головой. Зелёные глаза встретились с серо-голубыми, полными какой-то ярости и неудовлетворения, полные решимости и… сожаления? Луи расслабился в руках друзей, давая понять, что больше не настроен на резкие действия и драки, но тем не менее сохранял враждебный настрой во взгляде. Гарри всё ещё не отвёл от него взгляд, наблюдая за каждым действием оппонента, а Томлинсон уставился на мальчика, разглядывая лёгкий румянец на молочной коже. — Расходитесь, концерт окончен! — прогремел Луи, заставляя всех вздрогнуть и зашевелиться в сторону классов. — Отпустите меня. Зейн неуверенно убрал от друга руки, надеясь на его полнейшую адекватность, а вот Найл всё ещё легонько придерживал его за футболку. Гарри не смел двигаться с места, когда Томлинсон сделал шаг в его сторону. — Идите на урок, ладно? Я скоро приду, — промурлыкал голубоглазый, оглядываясь на друзей, но те непослушно стояли на месте. — Пожалуйста. Я обещаю, что и пальцем его не трону. — Гарри, если что — кричи, — беспокойно пробубнил Найл, когда Зейн двинулся в сторону классов, а затем и сам удалился вслед за другом. Гарри пришлось очень покорпеть над тем, чтобы взять себя в руки и не убежать прочь, как последний трус. Томлинсон медленно шагал в его сторону, сокращая дистанцию между ними слишком стремительно. Кудрявый наконец осмелился убрать кудри с глаз, когда Луи остановился в метре от него. Как бы это не было странно, парень не ворвался в личное пространство зеленоглазого, изрядно обрадовав этим испуганного мальчика. — Я не знаю, что ты задумал, Гарри, но хочу предупредить тебя, что в следующий раз, если он будет, тебе не поздоровится. Я просто убью тебя, и ничто тебе не поможет. Никто тебе не поможет. Никакие обстоятельства не заставят меня передумать. Я сделаю тебе так больно, как ты сделал мне уже четыре раза, только хуже. И твоё милое, детское личико тебе тоже не поможет, потому что я хочу, чтобы ты страдал. Гарри гулко сглотнул, глядя прямо в серо-голубые, наблюдая за тем, как рой опасных огоньков пляшет в них, приковывая к себе взгляд. Что-то было в этих горящих глазах. Что-то, чего действительно стоит опасаться. Парень напротив грациозно отступил назад, разворачиваясь к подростку спиной, и лёгкой походкой уплыл в сторону классов.5
Школьные коридоры плывут перед глазами слишком медленно, удручённо застилая плотной пеленой голубые радужки. Кромешная темнота, и ничего вокруг, кроме непроглядной мглы. Луи находится в каком-то неведении, пытается двигаться быстрее, но тело, словно ошалелое, не поддаётся. Парень напуган и готов закричать, но лёгкие в тяжёлых оковах, совершенно бесполезны. Одно резкое движение рукой, словно в замедленной съёмке, перерастает в плавное и невесомое. Ещё пара рывков, истошный вопль, нехватка кислорода и незаметный просвет в конце длинного тёмного коридора. Яркий свет ослепляет, рассеиваясь по стенам всё быстрее. Парень невольно зажмурился в попытках отмахнуться от солнечных лучей, но это совершенно не помогало, поэтому Луи попятился назад, подальше от настигающего света. Словно какая-то потусторонняя сила управляла этими мощными лучами, накрывающими школьника с головой. Ему не удалось спрятаться от стихии. Лёгкие мгновенно расправились, заполняясь ударной дозой спасительного кислорода. Руки сами опустились, позволяя голубым глазам привыкнуть к новому освещению и оглядеться по сторонам. Что за чертовщина вообще происходит? Ресницы медленно колыхнулись, когда радужки попытались сфокусироваться на чём-то определённом. Чувствительная кожа приятно гудела от ласковых прикосновений сочной травы под ногами, а тёплые дуновения качали кроны деревьев из стороны в сторону, заставляя листья умело звенеть. Какая-то тишь вокруг, лёгкий зной и шелест крыльев бабочек запомнились Луи лучше всего. Парень оробело шагнул в сторону резных золотистых ворот, что гордо красовались посреди этого природного очарования. Калитка жалобно скрипнула, впуская желанного гостя в свои владения. Что-то неприятно кольнуло обнажённую кожу на ноге, и только теперь Луи заметил, что его обувь таинственным образом растворилась. Воздух заполонил приторный запах цветов и мёда, позволяя школьнику насладиться сочным ароматом сполна. Еле слышный скрип оповестил его о том, что ворота захлопнулись сами по себе, изрядно пугая растерянного Томлинсона. Парень резко обернулся, чтобы убедиться в том, что за ним никто не следит, но наткнулся лишь на ужасную картину того, как калитка медленно исчезает за слоями виноградных лоз. Если понадобится, он будет рвать эту преграду голыми руками, чтобы выбежать из этого сада. Теперь его окружают лишь многочисленные розовые кусты, приветливо склонившие свои яркие бутоны в сторону гостя. — Что за чёрт? -парень медленно двинулся по широкой тропе, обласканный тянущимися цветами. Бутоны слишком очаровательны и радостны, перешёптываются между собой, заманивая голубоглазого как можно ближе. А рука сама потянулась к одному из прелестных созданий природы, трепетно очерчивая каждый алый лепесток. — Где я? — обречённый шёпот заставляет растения лишь немного отдалиться. — Что здесь происходит? — Не стоит искать выход, милый гость, — звонкий голосок разносится по всему саду, а парень непонимающе оглядывается в поисках обладателя такой свирели. — Ты должен быть здесь, с нами. Только теперь до Луи доходит, что с ним разговаривают чёртовы цветы. У него определённо едет крыша, потому что ни один учебник по ботанике не предупреждал о таких конфузных собеседниках. — Что? Почему я должен быть здесь? — Потому что он грустит, Луи. Парень снова оглядывается, не понимая, о ком ему нашёптывают розы, но не замечает ни единой души вокруг. Это явно какая-то глупая ошибка. Недоразумение. — Кто грустит? Я ничего не понимаю. Больше не последовало ни единого слова, лишь нарастающий шелест листьев. Розовые кусты медленно рассеивались по сторонам, открывая для очумелого парня узкую тропинку к другой части сада. Приглашение было принято, поэтому Луи с опаской двинулся по назначенному пути, тихо шипя про себя из-за колючих веток. В этой части сада практически ничего не изменилось, лишь только трава стала немного ласковее, а воздух немного прохладнее. Луи чувствовал это постепенно, с каждым шагом приближаясь всё ближе к назначенной цели. Тихий звон всё больнее отдавался в ушах, стоило парню ступить на небольшую полянку, окружённую теми же растениями. Голубые глаза в непонимании уставились в сторону, откуда разносился жалкий писк. Парень решительно двинулся в сторону одного из кустов, около которого кто-то уже неплохо основался. — Эй, что ты делаешь? — громко произнёс школьник, приближаясь к обидчику. Небольшая фигура, немного уступающая самому Томлинсону в размерах, сидела на траве, грустно опустив плечи. Только теперь парню удалось узнать в нём ненавистного кудрявого школьника. Длинные пальцы мальчика аккуратно проходились по одному из бутонов, а затем нещадно отрывали лепестки, один за другим. Если бы Луи получше всмотрелся в основную картину, то заметил бы, что от рук кудрявого пал уже не один розовый куст, а траву застелила алая пелена из порванных цветов. — Что ты, чёрт возьми, делаешь? — Томлинсон снова прервал тишину, слегка склоняясь над кудрявой макушкой. — Прекрати же, им больно! Зелёные глаза, полные какого-то отчаяния, медленно прошлись по всей фигуре Томлинсона, изрядно того раздражая. Тем не менее, пальцы всё ещё мучили бедные растения. Лишь тихий вздох мальчишки прервал тишину, когда старший больно ударил его по рукам. Луи зло уставился на кудрявое безобразие, подавляя жаркое желание ударить его со всей силы, отомстить за всё содеянное, а затем постоянно напоминать ему об этом дне, но вместо этого он резко схватил того за грудки, поднимая на ноги перед собой. — Почему именно ты? Скажи мне, почему? Что тебе нужно от меня, идиот? — голубые глаза, полные огня, колко врезались в напуганные светло-зелёные. — Что я здесь делаю? Где мы? Всё это время, пока Томлинсон кочевряжился и пытался совладать с собой, он сам не замечал, как сильно напугал младшего. Гарри то и дело, постоянно опускал взгляд куда-то под ноги, сдерживая горькие слёзы, но искусанная от нервов губа неприятно раскраснелась, привлекая к себе внимание Луи. — Прости меня, Луи, — наконец прошептал младший, виновато понурив голову так, что кудрявая копна сползла на большие глаза. — Извини, пожалуйста. Крепкий кулак всё ещё покоился на футболке зеленоглазого, а напряжение вокруг лишь нарастало. Такой жалостливый был этот шёпот, из этих алых, точно розы, губ, что Луи невольно ослабил хватку, перекручивая в голове все свои жестокие фантазии по изничтожению этого кудрявого чуда. Слишком сильно было это желание, слишком страстно хотелось ему уничтожить это недоразумение. — Честно, я виноват, знаю. — Шёпот продолжал литься рекой, ласково дотрагиваясь до ушных раковин старшего, заставляя того сожалеть и смягчаться. — Очень сильно виноват. Но я не знаю, как так получается, Луи, честно. Я очень хотел бы всё исправить, но не знаю как. Я ничего не знаю. Вот такой я жалкий придурок. И мне безумно стыдно за всё, что я натворил. За твою губу и бровь, и… — Заткнись, чёрт! Хватка Томлинсона усилилась ещё больше, почти сталкивая младшего с ног. Единственным, что держало Гарри на плаву, был сам Луи, готовый взорваться в любую секунду. Эти жалостливые глаза были так очаровательны, а раскрасневшиеся губки слишком ярко блестели, вызывающе обжигая отчаянный взгляд старшего парня. Тёплая ладонь аккуратно накрыла побелевший кулак, стараясь успокоить ярость в груди Томлинсона, но это лишь послужило очередным сигналом. — Лу… Шёпот был жёстко прерван раскалёнными губами голубоглазого, который сам не знал, что творит. Но так было нужно. Либо это, либо кудрявое чудо заработает огромный синяк. Луи слишком сильно желал этого. Лютая ненависть… или же что-то иное (?) двигало им каждую секунду. Гарри должен оттолкнуть Томлинсона, закричать, что угодно, но вместо этого младший податливо впустил чужой язык в свой ротик, цепляясь за крепкие плечи напротив. Воздух раскалился до предела, заставляя ноги подкашиваться, а Гарри так сильно навалился на старшего, стараясь не упасть, что Томлинсон умудрился завалиться прямо на один из плачущих кустов. Растения тут же, словно по приказу, выпустили свои шипы, врезаясь в обнажённую кожу на ногах и руках, впиваясь в спину, сквозь тонкую ткань майки. Только теперь истерзанные губы отстранились друг от друга с пошлым причмокиванием. — Господи, твою мать! — яростное шипение голубоглазого последовало сразу же после истошного вопля Гарри. — Чёрт, как же я тебя… — Прости, прости, Лу, прости! — кудрявый виновато потянул парня на себя, спасая от раздосадованных растений. — Чёрт, прости, пожалуйста. — Нет, замолчи, — мельком осмотрев окровавленные точки на лодыжках, Луи снова прильнул к разгорячённому мальчику, сваливая того на траву. — Если ты ещё раз произнесёшь это слово, Гарри, я клянусь, что… Что оттрахаю тебя до смерти. На такое заявление зеленоглазый ответил тугим молчанием, лишь одаряя старшего невинным взглядом. И пусть Гарри подумал, что Томлинсон последний идиот, Луи было совершенно наплевать на это. Его крепкие руки нащупали футболку на нетронутом теле. Не желая канителиться с этим, голубоглазый одним резким рывком попытался порвать вещицу, но ткань каким-то чудом сама рассыпалась на мелкие крупицы, растворилась прямо ошарашенных на глазах. Гарри перехватил удивлённый взгляд старшего на себя, немного пошло улыбаясь, а затем дёрнул и самого Томлинсона за майку. Совершенно не известно каким образом, но вещь осталась целой, поэтому Луи пришлось стягивать её вручную. Слишком желанный и невинный Гарри нежился в ласковой траве, а его карамельные кудри переливались золотистым оттенком на душном солнце. Страстные движения Луи прервались на какую-то бесконечную секунду, когда зелёные глаза столкнулись с голубыми посылая очередной сигнал, от которого у Томлинсона спёрло дыхание. Длинные пальцы младшего прошлись по выпирающим ключицам, а затем обжигающе сползли ниже, останавливаясь на затвердевших сосках. В такие минуты маленький Гарольд не казался нетронутым ангелом, переплёвывая в своих жарких движениях зачинщика всего случившегося. И громкая мысль пролетела в голове Луи. А был ли он сам зачинщиком? Тихий всхлип сорвался с влажных губ, когда мягкая рука пошло сжала член через ткань шорт. Голубые глаза вновь слились с зелёными воедино, когда Томлинсон склонился на раскалённым телом, оставляя звучный поцелуй на алых губах. — Ты ненавидишь меня? — неожиданный хриплый шёпот прошёлся мурашками по позвоночнику парня. — Да, — не раздумывая, Луи спускался губами всё ниже, осыпая молочную кожу влажными поцелуями. — Ненавидишь? — повторился всё тот же хриплый голос, заставляя Луи ещё больше напрячься. — Д-да… — вторит голубоглазый, оставляя последний поцелуй на нежной шее. Теперь прохладные пальцы перехватывают лицо старшего, не позволяя продолжить свою сладкую муку. Гарри упорно впивается взглядом в потемневшие глаза напротив, дожидаясь иного ответа. Луи не может дышать от переизбытка томного желания, но единственное, чего он хочет, это и есть тот самый кудрявый мальчишка, который сейчас задаёт какие-то дурацкие вопросы. Длинные ресницы едва заметно трепещут, придавая детским зелёным глазам ещё больше серьёзности. Это заставляет Томлинсона немного поостыть и подумать. — Ты ненавидишь меня, Луи? — тонкие пальцы ослабляют хватку, позволяя Томлинсону самому решать, куда смотреть. Луи понадобились считанные секунды, чтобы сообразить истинный ответ, поэтому он даже не отводит взгляд от юного лица напротив, когда произносит своё единственное решение. — Нет, — парень проводит ладошкой по бедру младшего, а тот податливо подаётся вверх, сталкиваясь своим членом с напряжённым бугорком в шортах Луи. — Я не ненавижу тебя, Гарри. Кудрявый легко улыбается, призывая старшего к действиям, поэтому Томлинсон спускается пальцами к его ширинке. Стоит трясущимся рукам легонько потянуть за замок, как плотная ткань вновь рассеивается на мелкие частички, как и футболка до этого. Луи стоит немного собраться, потому что странное ощущение снова нарастает в его голове. Он ловко проводит пальцами по очерченному члену младшего парнишки сквозь ткань трусов, а другой медленно проходится по всему его телу, игнорируя подступающую темноту в глазах. Пошлый стон отдаётся эхом во всём саду, а разгорячённые розы шепчут свои проклятья и нравоучения этим двоим. Пальцы Луи пробегают по рёбрам Гарри, ощущая его тепло и шелковистую кожу, но с каждой секундой темнота застилает голубые глаза всё стремительнее, заставляя парня встрепенуться. Он немного отстранился от желанного тела, ощущая что-то странное. Зелёные глаза печально оглядывают его, оставляя лишь сожаление и целую волну боли, а затем закрываются. Томлинсон в спешке хватает его за запястье, но нежная кожа превращается в невесомую пыль, просачиваясь сквозь трясущиеся пальцы. Снова и снова. Мгла полностью охватила подавленного и испуганного парня, больно давя со всех сторон. Лёгкие снова не поддаются, не пропускают необходимый кислород в организм, а все движения расплывчатые и тягучие. Тоска, страх и досада поселились вокруг, добивая бездыханное тело Луи, бьющееся в тихой истерике. Это словно свободный полёт, но выхода не предвидится. Он готов разбиться насмерть, но не терпеть этого больше. Никогда не испытывать подобного бессилия.***
Назойливое гудение какого-то аппарата заставляет Луи недовольно поморщиться. Нет сил даже открыть глаза и сказать что-либо. Или есть? Парень даже не пытался что-то предпринять, лишь жалобно поскуливая глубоко в душе. В горле ужасно пересохло, с этим нужно что-то делать. Рука практически бессильно протягивается куда-то в сторону, пытаясь нащупать хоть что-то, но кроме простыней и чего-то мягкого ничего больше не находится. Ещё один рывок и добыча поймана. Чья-то холодная рука распласталась на краю твёрдой кровати. Луи приходится довольно сильно покорпеть, прежде чем он сумел раскрыть непривыкшие глаза. Лиам стоит над ним с приветливой улыбкой, а затем склоняется, чтобы проверить реакцию зрачка. Его руки тёплые и окутаны латексными перчатками, неприятно раздражают кожу на лице. — Ну что, счастливчик, — наконец произнёс доктор, выпрямляясь и стягивая с себя те самые перчатки. — Жив будешь. — Что за нахрен? — лишь просипел парень, не способный даже опустить взгляд, чтобы рассмотреть своего гостя. — Что произошло? Где я? — Аккуратнее с выражениями, Луи, — строго отрезает Лиам, присаживаясь за свой письменный стол. — Ты находишься в школьном медпункте. А что произошло, тебе уже расскажет твой товарищ. Он тут с самого утра от тебя не отходит. Как принёс, так и не отходит. Не волнуйся, у тебя просто небольшое сотрясение, ты слишком сильно ударился головой. Если будет тошнить, скажешь мне, хорошо? — К… какой, к чёрту, товарищ? — раздражённо прошипел школьник, глядя на мужчину, но тот лишь кивнул куда-то в сторону. И правда, видимо сотрясение слишком сильно ударило по мозгам. Его рука всё ещё чувствует чью-то холодную ладонь в своей, нужно только лишь набраться сил, чтобы поднять голову и разглядеть спящего гостя. Тихое бурчание рассекло тишину, когда посетитель почувствовал жалкие попытки Томлинсона сжать его руку. На самом деле, это сработало, потому что парень в ту же секунду выпрямился на своём стуле, оглядывая пострадавшего сонными зелёными глазами. Кудри вновь непослушно спали на лоб, заставляя Гарри очнуться от дрёма. — Привет, Гарри. До парня, видимо, слишком долго доходило что произошло, поэтому ещё пару секунд Луи не слышал никакого ответа. Как только это время вышло, широкая улыбка озарила его лицо, показывая очаровательные ямочки на щёчках. Луи не смог сдержать тёплой улыбки в ответ, но затем младший вновь приобрёл вид виноватого щенка, хватаясь за бессильную руку ещё крепче. — Господи, прости меня, Луи, пожалуйста. Я так не хотел этого! — начал свою тираду хриплый голос, вызывая у Томлинсона лишь негодование и смешинки. — Я сам не знаю, как так получилось! Мы сегодня впервые играли в бадминтон на физкультуре, ну и я даже не знаю, как ты там очутился, на нашем уроке, но я просто взмахнул ракеткой… — Гарри, заткнись, — смирительный взгляд голубых глаз мгновенно подействовал. Младший смирно уставился на него, даже не пытаясь скрыть свою вину. — Я же тебе говорил, что если ты ещё раз скажешь слово «прости», то я тебя… — Ч… что? — недоумённо произнёс Гарри, убирая кудри с глаз. — Ты ничего мне не говорил. Вроде бы… — зелёные глаза беспорядочно забегали по помещению, словно парень что-то слишком долго вспоминал. — Ладно, как насчёт свидания в ботаническом саду? — со стороны Луи это было, как минимум, глупо, ведь это был лишь его дурацкий сон. Но теперь он был просто обязан сделать такую попытку. — Там, где цветут розы. Хриплый шёпот, точно как в недавнем сладком сне, донёсся до поникшего Томлинсона, заставляя того задержать дыхание и неверующе уставиться в зелёные глаза. Лёгкий румянец покрыл щёчки младшего, когда его глаза приобрели пошлый оттенок, а губы вновь заалели. Он медленно наклонился над Луи, дотрагиваясь влажными губами до его шеи. Раскалённый шёпот приятно обжёг покрытую мурашками кожу. — Прости.