Кровь дракона

Я умираю. Тусклый свет гаснет. Тьма накрывает меня. Я умираю. Кровь толчками вытекает из раны. Сердце бьется все тише, все реже… Ниточка моя жизнь истончается, вот-вот оборвется. Я умираю. Уже не больно. Даже не страшно. Ни о чем не нужно беспокоиться. Я сделал все, что должен был. Я уверен, что Поттер отправится сейчас в кабинет Дамблдора, назовет пароль… Я успел, успел заглянуть в его глаза, успел внушить ему… Правда ли, у него глаза Лили? Не знаю, не помню. Взгляд тот же: жалость пополам с гадливостью. Так смотрят на раздавленную змею: дотронуться – противно; добить и выбросить – все-таки живая тварь; сдохла бы уж поскорей. Она смотрела на меня также. После… А раньше? До ссоры? Я не могу вспомнить! Я знаю, верю, что раньше было иначе! Лили была моим другом, она радовалась мне, я верю! Верил… Но вера тает, вместе с воспоминаниями. А если я все придумал? И не было ничего? «Он умер!» - хорошо поставленный, уверенный голос отличницы. Браво, мисс Грейнджер! Я бы не смог вот так, не проверяя, установить, что человек, а, тем более, волшебник, мертв. Она сумела. Интересно, она так уверена в себе, или же… Я умираю. Уже совсем скоро… Я забыл, как дышать… Тишина оглушает. Я умираю. Тьма наполняет меня. Я сам становлюсь тьмой.

***

Я открываю глаза и вижу бледное небо в рамке каменного свода. Я различаю мельчайшие капельки утренней росы, розоватый свет солнечных лучей, беспредельную глубину неба. Я никогда не видел мир так четко и ясно. Мельчайшие трещинки на камне, едва уловимые оттенки цвета, вкрапления другой породы. Изменилось ли мое зрение, или мир вокруг меня? Быть может, это и есть Истинная Реальность, о которой толкуют христиане? Не думал, что я достоин вечности. Но если это посмертие, почему так противно, тягуче ноет шея? Я хочу дотронуться до нее, но руки ощущаются как-то странно, двоятся. В поле зрения попадает нечто черное кожистое… Крыло?! Я отшатываюсь и с ужасом смотрю на две черные чешуйчатые лапы (?!) с острыми блестящими когтями. Хочу облизать пересохшие губы, но язык касается носа! Медленно, очень медленно я поворачиваю голову и разглядываю длинное гибкое тело, покрытое черной блестящей чешуей, острый гребень на хребте, задние лапы с мощными когтями, хвост, огромные кожистые крылья. Шею пронзает острая боль, видимо, слишком сильно изогнул ее и потревожил рану. Вне всякого сомнения, я увидел дракона! Я кладу голову на лапы. И это – я. Не мой разум, душа, память переместились в другое тело, это я сам так изменился - рана же осталась на месте. Всем известно, что драконы – существа магические, но разумными их не считают. Они даже приручаются не слишком хорошо. У магглов, особенно на Востоке, есть легенды о мудрых драконах – хранителях вод и покровителях городов, о драконах, которые могут менять свой облик. Но маги знают, что это – сказки, такие же, как истории о живой воде. На моей памяти только один волшебник верил в драконов, которые превращаются в людей и живут среди нас. Точнее, волшебница. Моя мама. Она, вообще, верила в странные вещи. А я верил ей и шокировал преподавателей рассказами о говорящих единорогах и полетах без метлы. Мне даже удалось ненадолго смутить Дамблдора утверждением, что феникс, сгорая, умирает, а из пепла восстает совершенно новая птица. И, кажется, я по-настоящему обидел Макгоннагал, доказывая, что любой маг может превратиться в любое животное по своему выбору, анимагия же – какой-то сбой, привязывающий волшебника к определенной форме. Позже я убедился, что принять облик животного и стать им – совсем не одно и то же. Превратившись в кота, я ощущал себя человеком, заключенным в нелепую форму. Я понятия не имел, как выпускать когти, куда девать хвост, как взаимодействовать с другими кошками. Я не понимал их мяуканья, а они не понимали меня, хотя мое горло издавало вполне кошачьи звуки. Я путался в лапах, постоянно пытался принять вертикальное положение. Запахи казались слишком острыми, звуки слишком резкими, человеческое сознание просто не справлялось с информацией, которую поставляли рецепторы животного, и даже после обратного превращения еще долго болела голова. Анимагия – это совсем другое, анимаг становится животным не только внешне, меняется его сознания, просыпаются инстинкты. Быть может, это генетическая память о предке-тотеме или дар древних, еще не антропоморфных богов? Впрочем, неважно. Сейчас, я полностью ощущаю свое тело: все четыре лапы, крылья, хвост. Я чувствую, как основные легкие наполняются воздухом, а дополнительные горючим газом. На секунду задержав дыхание, я выдыхаю тонкую струйку пламени, это получается легко и естественно. Я поднимаюсь на лапы и делаю несколько шагов. Меня слегка пошатывает, видимо, от кровопотери. Выглядываю из пещеры. Передо мной зияет пропасть, на дне которой бурлит поток. Я знаю, что, бросившись вниз, я расправлю крылья, и они наполнятся ветром, и поднимут меня к небу над горной грядой, над облаками. Я разворачиваю крыло на пробу – черное, широкое, как парус, готовое скользить в потоке воздуха – оно прекрасно! Нелепая, звенящая радость охватывает меня – хочется тут же ринуться со скалы, лететь, лететь в бескрайнем просторе! Сложив крылья падать вниз и ловить поток воздуха у самой земли, снова взмывать в небо, врываться в облака и оставлять их внизу, отфыркиваясь от попавшей в нос влаги. Я знаю, что могу все это сделать, я чувствую. С сожалением я отворачиваюсь выхода – и шея взрывается такой болью, что в глазах темнеет, и я еле удерживаюсь на лапах. Пережидаю приступ слабости и осматриваю пещеру: она огромна даже для дракона, по человеческим же меркам просто невероятна. В темноту уходят боковые туннели, очень широкие, хотя, возможно, это я не слишком крупный дракон. Я иду в глубину пещеры, стараясь держать шею неподвижно. Из расщелины в стене бьет источник. Тающий ледник, вероятно, но вода слишком прозрачна, даже для него, и пахнет необыкновенной свежестью. Я прикрываю глаза, стараясь сконцентрироваться на своих ощущениях, но ничего не могу понять. Запах щекочет ноздри, заставляет дышать полной грудью. Я лизнул струю, уже не удивляясь своему раздвоенному языку. Влага мгновенно впитывается, бежит горячими ручейками по сосудам, я, наконец, ощущаю свою шею, тает сковывающее напряжение, растворяется ноющая, боль. Теперь болят только раны, оставленные зубами Нагини. За тысячелетия вода пробила в камне круглую чашу. Она полна до краев, и я жадно приникаю к ней. Я пью волшебный напиток, и с каждым глотком утихает боль, кровь быстрее бежит по венам. Напоследок я опускаю голову в воду, вынырнув, отряхиваюсь, и раны ничем не дают о себе знать. Я чувствую себя здоровым и сильным, я даже не подозревал, насколько уставшим и измученным был только что. Постоянное напряжение давно стало привычным, я его уже и не замечал, как не замечал голода или желания спать, как не замечал ничего, что могло бы отвлечь меня от выполнения своего долга. Теперь мне никуда не нужно спешить, я свободен от всех обязательств. Солнце поднялось над горизонтом, и его лучи проникают в пещеру. Я сворачиваюсь на теплом камне у выхода, накрыв голову крылом. Впервые за долгие годы я могу спокойно уснуть. Дракон не нуждается ни в прощении, ни в понимании. Дракону все равно, что о нем думают. Дракону не нужно доказывать право на существование. Дракон просто есть.