Carnival of Rust

У меня всегда были силы, чтобы бороться. Чтобы отвлечься от вида моего брата, который истекает кровью, чтобы затем встать самому на ноги и разрядить обойму в демона или засунуть кол вурдалаку в задницу. Образно, блин, выражаясь, конечно. Сколько лет это продолжалось? Пять, десять? И каждый раз, когда мы с Сэмом сидели у нашей машины, пили пиво, празднуя очередную победу, я думал, что терпения и сил у меня предостаточно. Я мыслил, как супергерой из комиксов - что это мое призвание, что я должен видеть каждый день кровь, каждый день спасать мир от долбанных демонов. Я считал, что супергеройские герои не могут мечтать о нормальной жизни, как будто бы их все устраивает. Но, черт возьми, я отлично знал на своей шкуре, как бы это ни было здорово – мир спасать, - специально на это никто не подписывается. Все дело в привычке, это что касается меня и Сэма. Ну, вы знаете: дешевые мотели, одноразовые девушки, одноразовые отношения. Ни к чему, ни к кому нельзя привязываться, ни к чему привыкать, так как завтра ты уже будешь на другом конце страны, всю ночь крутя баранку, вместо того, чтобы спокойно спать в объятьях очаровательной подружки. Вообще-то иногда, конечно, оно того стоит, и я привык не находить себе ничего, что я не смог бы взять с собой. Блять, я многофункциональный, передвижной мобильный мужик… Ладно, пофиг, смирился я с участью борца с нечестью. Но ангелы, мать их за ногу, уже конкретно достали. Вынь да положь им свое тело, чтобы в тебя вселился какой-то хрен и убил моего младшего брата. Они придуряются или на самом деле не понимают, почему я так сопротивляюсь? Я бы сгорел в пламени совести, если бы я сам прибил Люцифера в теле маленького ребенка, которого, Господи прости, не жалко, который мне никто и абсолютно безразличен. Но, черт вас дери, это же мой брат. Все, окей, да. Я успокоился. Хотя нет, я намеревался дать им согласие, так как уже нет сил. Нет у меня сил, слышите? Ад, геена огненная, преисподняя, чистилище, все меня слышат? Нет_больше_сил. Сколько можно? Прости меня, братишка, я не знал, что сдамся, я не знал, что во мне заканчивается терпение. Будь что будет. Я был готов кричать на каждом углу, чтобы пришел хренов Захария, призвал Михаила, и пусть тот дерет мое тело сколько ему влезет. Я не мог позволить парнишке, Адаму, отдать себя ангелу, это не его судьба, а все же моя. Блять, как же устал. И я уверен, что Сэм тоже, но ему наверно еще страшней, чем мне. Хотя я даже не знаю. В общем, я бродил по улице, вполне целенаправленно разыскивая какого-нибудь захариевского шпиона, и, наконец, нашел. Бородатый пропагандист всея Божьей воли и слова (знал бы он, что Бог на всех давно насрал) как будто бы ждал меня. Я, не теряя времени, подошел к нему и попросил его связаться с Захарией. - Наверняка они только и ждут, что я скажу «Да», так вот позови его, ну же! Так и вижу, стоит только заикнуться - и полчище крылатых распиздяев уже тут как тут. Бородач непонимающе смотрел на меня, но я чувствовал, что он прекрасно меня понимает. Они все уже осведомлены и только ждут своего часа, чтобы поймать меня. Он поднял голову и начал что-то бормотать, и тут я услышал знакомый голос. Я похолодел, когда Кас, взяв меня за шиворот, толкнул в проем между домами, хорошенько двинув в лицо. Щека мгновенно опухла, но ангел на этом не остановился. - Какого черта, Кас, совсем с катушек съехал, мать твою? - едва я успевал вставить слова, пока Кастиэль лупил меня по лицу. - Это я должен спрашивать тебя, что ты творишь?! Слабак, решивший сдаться, - он толкнул меня во влажную стену, и на меня обрушились бешенные капли дождя. Я чувствовал, как они мерзко стекали по моей спине, стирали кровь с лица, дождевая вода смешанная с кровью затекала мне в рот. - О чем ты, Кас? - Ради этого я пошел против Неба, против братьев? Я взбунтовался и ради тебя потерял все! - я впервые видел Каса таким. Он был не столько зол, сколько разочарован. Не хотелось мне говорить ему: «А ты встань на мое место, что бы ты, блять, сделал?». Я не должен примерять свою судьбу на кого-то еще, особенно на Кастиэля, который только и делал, что спасал мою задницу. Я был ему за все благодарен, и поэтому не мог отвечать на его силу,- это – твоя благодарность? - Прости, Кас, я не знаю, что делать,- проговорил я, отхаркивая кровь. Слава всему живому, ангел успокоился, хотя я каждую секунду ждал, что он будет бить меня дальше. Обессилено я сполз на землю, подрагивая от боли и холода, смотря на Кастиэля, - раньше я думал, что лучше умереть, чем быть трусливым мальчишкой и бежать от проблем, думал, что лучше принять их. Ну, вот, и я решил принять… Черт, я ненавижу ангелов, ненавижу вашего проклятого Бога, и тебя, Кас, тебя я ненавижу больше всех. Лучше бы ты оставил меня в Аду, лучше бы я истязал людей там, чем здесь поднял руку на родного брата. - Значит, вернуться хочешь? - Кастиэль протянул ко мне руку и силой заставил меня подняться на ноги. Мои ноги оторвались от земли, и он, перенеся нас в какую-то комнату, швырнул меня на пол,- я пытаюсь тебя вразумить, Дин. Как и мои братья, я хотел, чтобы ты сказал Михаилу «Да», но теперь я пытаюсь оградить тебя от этого решения. - Ты думаешь… что можно еще... что-то придумать? - я едва приподнялся на полу, морщась от того, как ныло все тело. - Выход есть всегда. Именно этим ты меня всегда восхищал, что, несмотря на свою жалкую человеческую натуру, ты не сдавался. - А ты, хрен пернатый, думаешь, что я – мелкая букашка, еще способен противостоять ангелам? Ты меня переоцениваешь, Кас. - Ради этого я готов на все. Ради тебя, чтобы ты справился, я буду помогать тебе. - Ради меня, говоришь… - я улыбнулся тогда, ощутив прилив какой-то странной силы. Как будто Кастиэль подзарядил меня, хотя это звучит как бред. Я поднялся на ноги, все еще держась от него на безопасном расстоянии. Ангел, сбросив неизменный атрибут своего образа – бежевый тренч, устало присел на кровать. Вот таким – мечущимся среди истин и решений, я уже видел его, и наверное, он проклинал меня, проклинал за то, что познакомился со мной, за то, что я изменил его… эм, бытие. - Кас, - я медленно подошел к нему, опасаясь, что он жахнет меня своей энергией или чем-нибудь еще. Он не поднял на меня взгляда, поэтому мне пришлось вынудить его на меня посмотреть. Что могло прятаться за голубыми глазами, я мог только догадываться. Я часто думал, почему Кас вечно вертится рядом с нами, на кой черт мы ему сдались? Я бесился от его бесприветного появления и резкого исчезновения на незаконченной мною фразе, когда я всякий раз хотел попросить его остаться. Стоило ему появиться, по зову или нет, я тихонько вздрагивал, и, чтобы не показывать ничего, отпускал в его адрес какую-нибудь шуточку. Бог, ну опять я о нем, знает, что я чувствовал, когда ждал, что ангел вот-вот появится передо мной. Как будто чертово сверло крутилось внутри, и магнитная стружка резала меня, заставляя притягиваться к этому существу. Язык не поворачивается человеком назвать. - Я не хочу, чтобы ты дал согласие, - вот с этого и надо было начинать, а не с битья, подумал я. И секундой позже я повалил Кастиэля на кровать, - Дин, что ты делаешь? - Я понимаю, Кас, что ты против меня в качестве пижамы Михаила, но мало ли что может случиться. Если ты и дальше будешь с нами, я хочу знать, на что ты еще способен ради меня. - Что это значит? - для асексуального он слишком мне сопротивлялся, точно зная, что я задумал, - Дин, отпусти меня. Я чувствовал, что вся злоба уже вышла из него, и он не готовился оттолкнуть меня, понадеявшись на силу убеждения. Но нужно было именно врезать мне, чтобы привести в чувство, ибо я устал уже делать то, что мне говорят, а не то, что я хочу. До сих пор гадаю, почему Кастиэль, такой мастер телепортации, не смылся. Все происходило за считанные секунды, потому что я вздохнуть не успевал, пытаясь ослабить его сопротивление. Я так хотел его, что у меня совсем сорвало крышу, и пока он боролся со мной, я возбуждался еще сильней. Последней каплей было, когда я намотал его галстук на руку и резко дернул на себя. Укусив Каса в губы, я весьма шокировал его, насколько это вообще возможно, и, сбавив обороты, впрыснул в поцелуй побольше нежности. И черт, откуда ее во мне столько? Баб трахал, уставший после трехдневной охоты на монстров, а ангелочка окружил трепетом и, мать его, любовью. Тогда я решил, что совсем спятил. Аккуратно целуя губы сосуда Кастиэля, я чувствовал, как дрожит внутри него сам ангел. Ощущал, как трепещет каждое перышко в его ангельских крыльях, и абсолютное блаженство началось, когда Кас ответил мне. Так неловко, неуверенно, но с желанием. Что я сделал с бедной птичкой? Почему он пылал подо мной жарче, чем десятки женщин до него? Почему то, о чем он никогда не думал, стало для него столь желанно? Надеюсь, он не станет об этом спрашивать у своего Бога, если вдруг увидится с ним. Черт, как же я хочу, чтоб Бог уже давно преставился, иначе Ада мне за этот грех не избежать. Хотя Ада я уже не боюсь, я горел в огне пожарче, чем там у них. Пф, и это вы называли страстью, адские шлюхи? Вы не способны и на каплю из того, на что способен ангел. Об этом я и думал, превращаясь в плавленый сыр, глубоко и по-своему нежно трахая Каса, чувствуя, как он вонзает в меня свой взгляд. Тысяча блудниц, я с ума сходил по нему все это время, и было, ради чего. Теперь я мог с радостью сказать, что получил заслуженный приз от всего ангельского сословия, с воздушным приветом от самого Господа Бога, что послал ко мне Кастиэля. Спасаясь от его удушающих поцелуев, я нервно смеялся и рвано дышал, утыкаясь ему в шею, не переставая двигаться. С каждым движением, словно набегу, я терял силы, без понятия, как такое вообще могло случиться. И все же без его губ я задыхался сильней и жадно впился в них, когда меня накрыло сумасшедшей волной, и галлон адреналина пустили мне в кровь. Боясь посмотреть на него, увидеть осуждение в его глазах, я дернулся в сторону, но Кас крепко схватил меня за плечи. Что-то знакомое было в этом прикосновении, оно было ровно таким же, как тогда, когда он вытащил меня из Ада. Горечь подступила к горлу, и совесть окружила меня, словно стена, тыкая в самые больные места. Слабак я, он был прав, прав был Кас. Проклятье, я чуть не бросил его, я чуть не бросил все, а оно ведь того даже не стоит. Да, пусть мир сгорит, пусть по мне топчутся ангелы, но он будет рядом, что бы ни случилось. - Не уходи… Не уходи, - только и повторял я, впервые показывая, как мне больно, кому-то еще, кроме Сэма. - Мне незачем уходить, Дин, некуда. Не хочу, - его голос был как шелест ветра. Затем он замолчал на какое-то время, все так же лежа рядом со мной. И я чувствовал, как меня накрывают, словно одеялом, его белоснежные крылья, тень которых меня будет преследовать вечно.