Take a chance

Одно и то же, одно и то же… Мне надоело сидеть в одной и той же библиотеке на одном и том же стуле за одним и тем же столом. Я проводил почти все свое свободное время здесь в течение двух месяцев подряд, но это не значит, что мне не с кем было его проводить. На своем факультете я известен как слизеринский принц, и многие хотели бы проводить свое время со мной, а не с Блейзом Забини или Пэнси Паркинсон. Блейз – мой лучший друг, хотя он иногда и бесит меня. Он не может вовремя заткнуться и никогда не подумает, прежде чем что-то сказать. Что касается Пэнси, то независимо от того, сколько раз я ей повторял держаться от меня подальше, она просто не понимает ответа «нет». Интересно, сколько еще раз мне придется повторять ей одно и то же? Большинство слизеринцев смотрят на меня как на предателя, перешедшего на другую сторону во время войны, чтобы помочь засадить их родителей – пожирателей смерти – в Азкабан. Однако Гойл и Нотт до сих пор остались моими друзьями, близкими друзьями. Мои друзья не верят, что я изменился. Они по-прежнему считают меня Драко Малфоем – плохим мальчиком, пожирателем смерти. Черт возьми, никто в школе не верит, что я изменился, за исключением Гермионы Грейнджер. Да-да, вы не ослышались, я сказал: Гермионы Грейнджер. Еще до начала учебы я получил два письма из Хогвартса. Первое письмо являлось списком учебников, а во втором говорилось, что я назначен на должность старосты. В поезде я узнал, что Грейнджер тоже была назначена на эту должность, что было неудивительным. Всю поездку мы игнорировали друг друга, но иногда она бросала на меня убийственные взгляды. Нам сказали, что мы должны будем разделять гостиную комнату, и Грейнджер, мягко говоря, была в ярости. Ей не понравилась эта идея, и мне тоже. У меня больше нет тех иллюзий, что я когда-то имел раньше, и статус крови для меня теперь ничего не значит. Я не верил в это с самого начала, но убеждения моего отца Люциуса Малфоя повлияли на мое мировоззрение. В то время я не был достаточно взрослым, чтобы иметь собственное мнение, и мой отец вбивал мне в голову, что нечистокровные волшебники – грязь на моем ботинке, а я выше их. Я не верил ему до тех пор, пока не попал в Хогвартс. Он вбил мне в голову эту идею настолько, что я начал верить. После войны, когда его отправили в Азкабан, все стереотипы, которые он мне навязал, постепенно разрушились. Понадобилось некоторое время, чтобы убедить всех, что я изменился. Все изменилось после войны, просто некоторые не хотят этого признать, потому что они хотят поддержать свою репутацию. Я же о ней не заботился вовсе. Я скорее, буду выглядеть слабым, чем притворяться. Но это вовсе не было причиной, почему я не хотел делить с Грейнджер гостиную комнату. Причина состояла в том, что она все еще была всезнающим книжным червем, которая дружила с Поттером и Уизли. Я был уверен, что она будет раздражать меня до безумия. Сначала мы просто не замечали друг друга, и она бросала на меня сердитые взгляды, когда представлялась возможность. Я просто улыбался ей своей фирменной улыбкой и смеялся над тем, что она напоминала мне мое старое «Я». Однажды ночью она потеряла сознание, делая свою домашнюю работу, и, когда я отнес ее в больничное крыло, Мадам Помфри сказала мне, что девушка почти ничего не ела. Я тогда был зол на Грейнджер. Я, конечно, понимаю, что учеба многое значит в ее жизни, но пропускать из-за этого еду было просто глупо. И я остался с ней на некоторое время, всматриваясь ей в лицо. Я никогда до этого не замечал, насколько она была красива. Она выглядела такой мирной и хрупкой, лежа на больничной койке, что я почувствовал потребность защищать ее. Я знал, что делать дальше. Спустя несколько недель после того, как она выписалась из больничного крыла, я попытался с ней заговорить, извиниться и быть вежливым, но она не хотела разговаривать. Тогда я просто преградил ей выход из комнаты и заставил выслушать свои извинения. - Послушай, Грейнджер, ты можешь мне просто дать возможность поговорить с тобой? Я хочу извиниться. Я знаю, что превратил твою жизнь в ад и постоянно называл тебя тем ужасным словом при всех, но я хочу извиниться и объяснить это. Мой отец был очень строг со мной, и если бы я показал какой-либо признак слабости, то он избил бы меня неумолимо и заставил бы меня сожалеть об этом. Он учил меня, что тот, кто не был чистокровным, был отбросом. Сейчас он в Азкабане, и я знаю, что теперь принадлежу себе. У меня нет никаких оправданий тому, что я делал, но сейчас я больше не верю в те вещи, которые он мне внушал. Мне искренне жаль. Ты не понимаешь, как я хочу повернуть время вспять, но не могу. Я просто надеюсь, что ты простишь меня. Она ничего не сказала, просто некоторое время сидела и смотрела на меня. Я мог практически услышать ее мысли – настолько она была потрясена. Ее ответ был таков: - Подожди-ка. Ты – Драко Малфой, слизеринский принц, извиняешься передо мной – Гермионой Грейнджер, гриффиндорской всезнайкой? Я посмеялся над ней, прежде чем утвердительно кивнуть. После нескольких минут молчания она все же приняла мои извинения, но сказала, что это не значит, что мы стали друзьями… пока что. Мне потребовалось некоторое время, чтобы доказать ей, что я изменился. Она видела, как мне все еще было трудно общаться с Поттером и Уизли, не бросая оскорбления в их адрес. Но что поделаешь? Старые привычки отмирают с трудом. Во всяком случае, мы постепенно становились с ней друзьями, и, если честно, она была моим единственным настоящим другом. Другие были моими друзьями только потому, что я – секс-символ слизерина – или потому, что я прежний Драко Малфой, или из-за денег. Но Грейнджер, однако, была моим настоящим другом. Она простила меня и поверила в то, что я изменился. Я полюбил ее намного больше, чем я должен, и стал замечать за ней некоторые мелочи, например, как она закусывает свою нижнюю губу, когда была сосредоточена, или как ее шоколадно-коричневого цвета волосы отливали рыжиной, когда попадали под нужное освещение. Она сводила меня с ума, даже сама того не зная. Я не мог побороть свои чувства к ней, она была единственным человеком, который действительно верил в меня. Она всегда помогала мне, успокаивала меня, и была единственной, с кем мне было по-настоящему интересно беседовать. Я хоть и был Малфоем и вел себя иногда как полный мерзавец, но это не значит, что у меня нет сердца. Наша дружба только окрепла, когда я узнал о смерти своей матери. Она была больна некоторое время, но все равно это оказалось мощным ударом для меня. Гермиона была единственной, кто мог утешить меня, и это навсегда отпечаталось в моей памяти.

~Воспоминание~

- Пэнси, просто отвали от меня! Паркинсон снова повисла на мне, пытаясь вызвать у других девушек со слизерина зависть. - Но, Драко, я уже скучаю по тебе, и мы вряд ли когда-либо увидимся снова. Она обвила свою руку вокруг моей и положила голову мне на плечо. - Ты когда-нибудь задумывалась, что я нарочно тебя избегаю? Я оттолкнул ее от себя и направился к выходу из Большого Зала, вихрем влетел в гостиную комнату для старост и без сил упал на диван. Я даже не заметил, что Грейнджер была в комнате, пока она не заговорила. - Ай-ай, что случилось, милый Драко? Тебе не хватает свинячьей морды Паркинсон? – спросила она шутливым голосом и затем начала смеяться собственной шутке, хотя по-прежнему делала домашнее задание. Я вскочил со своего дивана, не найдя ничего смешного в этом. -Даже не начинай, Грейнджер! Возможно, я сказал это слишком жестко, потому что она вздрогнула и подняла голову, чтобы посмотреть на меня. Но увидев мое выражение лица, замерла на месте. Я просто сел и закрыл свое лицо руками. - Эта девушка просто не понимает слова «нет». Она снова вывела меня из себя! - Не нужно кричать, Малфой, не позволяй ей овладеть собой. Тебе нужно успокоиться, – мягким и спокойным голосом заговорила Гермиона. Я должен был понять, что она пыталась меня успокоить, но был настолько зол, что набросился на нее. - Только не говори мне успокоиться, Грейнджер! – кричал я на нее, затем бросился вверх по лестнице и захлопнул дверь своей спальни. После того как я принял успокаивающий душ, я вновь спустился вниз и сел на диван, Грейнджер все еще делала домашнее задание. Она, должно быть, услышала, что я вошел в комнату, потому что ее перо на мгновение остановило свое яростное писание. Она игнорировала меня, зная, что лучше – не обращать на меня внимания, когда я был в отвратительном настроении. Я много раз грубил ей после моих встреч с Пэнси, и она уже научилась просто оставлять меня в покое. Я лег и закрыл глаза, прикрыв их своей рукой. Я уже почти засыпал, когда услышал непрерывный стук в окно. Он не прекращался, поэтому я, глубоко вздохнув, подошел к окну и увидел сову с письмом, адресованным мне. Я сразу же узнал элегантный почерк своей матери и пошел обратно к дивану, уже улыбаясь. Да, Драко Малфой умеет улыбаться. Я распечатал письмо и начал читать. Улыбка мгновенно сползла с моего лица, после прочтения первого предложения. «Моему дорогому Драко, если сейчас это письмо находится в твоих руках, то это означает, что я больше не являюсь частью этого мира. Ты знаешь, что некоторое время я была больна, и теперь моя жизнь закончилась. Я представляю, как это для тебя тяжело, и хочу, чтобы ты был сильным, мой сын. Я ценила каждую минуту, будучи твоей матерью, и ты заставлял меня безмерно гордиться тобой каждый день. Последние годы нашей жизни были довольно трудные, но ты прошел через них. Это доказывает, что ты очень сильный и храбрый человек, Драко Малфой. Не позволяй никому говорить иначе и не бойся показать этого. Сними свою маску, пусть все видят, кем ты на самом деле являешься. Драко, которого они знали, был мальчиком, который не показывал свои эмоции и предпочитал казаться жестоким, чем уязвимым. Я знаю, что ты больше не веришь в те глупые предрассудки, так позволь же другим людям это увидеть. Покажи им, что ты изменился. Я никогда не прощу твоему отцу то, чему он тебя научил, и я не могу выразить, как я рада, что его больше нет в нашей жизни. Ты должен компенсировать все, что ты делал раньше, Драко. Ты – гордый человек, но не позволяй этой гордости стоять у тебя на пути и препятствовать возникновению, возможно, лучшей жизни. Ты сделал последние месяцы моей жизни замечательными и стоящими жить. Ты старался выглядеть счастливым, и на твоем лице постоянно сверкала эта ошеломляющая улыбка, но она не достигала твоих глаз. Я видела в них бесконечную печаль. Было тяжело видеть тебя таким сломленным. Не трать впустую свою жизнь, сердясь, найди кого-то, кто сделает тебя счастливым. Твое счастье – это все, что я хочу, и все, что я когда-либо хотела. Найди себе ту самую, и неважно, кем она будет, и какой у нее будет статус крови. Если она действительно тебя полюбит, то ты должен оберегать ее, ты должен защищать ее, заботиться о ней, и самое главное – любить ее. Ради Мерлина, не женись на этой девушке Паркинсон, она просто кошмар. Ты так часто влюбляешься, но не трать свою любовь на тех, кто тебя не любит. Я не хочу обременять тебя этой задачей, но и не хочу, чтобы ты жил одиночеством и сожалениями, только из-за того, что сделала наша семья. У меня есть последняя к тебе просьба, Драко: слушай свое сердце. Ты всегда будешь моим маленьким дракончиком. Я буду любить тебя вечно, Мама» Письмо выпало из рук и приземлилось на пол у моих ног. Потрясенный, я просто смотрел на огонь, буря эмоций отражалась на моем лице. Я даже не заметил, что Грейнджер села рядом со мной, пока не почувствовал мягкое прикосновение ее руки. - Малфой? В ее голосе звучало волнение, а глаза были наполнены беспокойством. Как она может волноваться за меня, после того, что я наговорил ей час назад? Единственные слова, которые я произнес, были: - Она ушла. Девушка в недоумении наморщила лоб, затем нагнулась, чтобы поднять письмо. Слезы наполнили ее глаза, она прикрывала рот рукой, в то время как читала написанное. Я не понимал, что я плачу, пока она не посмотрела на меня и не вытерла слезу с моей щеки. Слезы брызнули из ее глаз, когда она прошептала: - Мне очень жаль. Мое тело сотрясалось от рыданий и слезы катились из моих глаз. Грейнджер обняла меня, шепча в ухо успокаивающие слова. Я обнял ее в ответ. Она не высмеивала меня от того, что я плачу. Она разделяла мое горе, и даже не подозревала, насколько это мне помогало, и я не чувствовал себя одиноким. Она просто была рядом со мной и утешала меня, позволяя дать слезам волю. После нескольких часов рыдания мои глаза высохли, и я заснул прямо на диване. Последнее, что я чувствовал, это как Грейнджер укрыла меня одеялом, пробежав пальцами по моим влажным щекам и оставив поцелуй на моем лбу. Затем она уснула на полу, держа меня за руку.

~Заключительные воспоминания~

После того дня мы стали очень близкими друзьями, и мы были неразлучны. Учитывая количество времени, которое мы провели вместе, мы знали друг о друге практически все, и я понял, что у нас есть много общего. Я, наверное, сумасшедший, да? Кто бы мог подумать, что слизеринский принц и гриффиндорская принцесса станут лучшими друзьями. Уж конечно не я. Если бы кто-нибудь пять лет назад сказал мне, что я начну дружить с Грейнджер – девушкой, которую я многократно называл грязнокровкой, я бы отправил их прямиком в больницу Святого Мунго, но в определенном смысле я теперь другой человек. Война изменила всех, включая меня. Поттер и Уизли были не рады нашей дружбе, фактически они создали из-за этого ад для Гермионы. Одним слизеринцам это тоже не нравилось, а другие наоборот были рады, что им больше не придется притворяться ненавидеть всех, и вскоре они последовали нашему примеру и нашли себе друзей с других факультетов. Для Пэнси было все намного сложнее. Она возненавидела эту ситуацию, но мне было все равно, что она думает. После трех месяцев нашей дружбы, я заметил, что Грейнджер нравится мне все больше и больше. Сначала я это отрицал и пытался бороться со своими чувствами по нескольким причинам. Прежде всего - опасность, которая угрожала Грейнджер. Осталось еще несколько неконтролируемых Пожирателей смерти, которые поддерживали Волан-де-морта, хотя тот был уже мертв. Я не хотел, чтобы они узнали о наших отношениях и попытались причинить ей боль. Я не хотел также разрушить нашу дружбу: вдруг она не испытывала те же чувства, что и я. Поттер и Уизли – тоже проблема. Мне не нравится то, что они являются ее друзьями, и мне не хотелось бы, чтобы они опять проводили время вместе. Я пытался не обращать внимания на свои чувства в течение месяца, но это было слишком сложно. Я вспомнил, что моя мать написала в своем письме о том, чтобы найти кого-то и любить несмотря ни на что. Она хотела, чтобы я следовал своему сердцу, поэтому я так и сделал. Каждый день в течение трех недель я посылал Грейнджер одну белую розу. Я решил посылать белые, потому что белый цвет олицетворяет чистоту. Я надеялся, таким образом загладить свою вину за те случаи, когда называл ее грязнокровкой. Она была очень сильной волшебницей для своего возраста и лучше, чем любой чистокровный волшебник, которого я когда-либо встречал. И я надеялся, что она поймет смысл всего этого. Вместе с розой я посылал ей записку, в которой каждый раз было написано одно и то же: «Дай мне шанс». Она понятия не имела, что это было от меня, но ее лицо озаряла самая красивая улыбка в мире каждый раз, когда она получала цветок. Возвращаясь в гостиную комнату по вечерам очень счастливой, она рассказывала мне, как получила розу в этот раз. Конечно же, я знал, как она ее получила, учитывая, что я был тем, кто ее посылал, но молчал и только слушал. Так, вернемся в настоящее. После того, как она получила в очередной раз розу, я решил рассказать ей о своих чувствах. Погруженный в свои мысли, я не заметил, как кто-то сел рядом со мной, пока он не бросил свою сумку на стол. Мне хотелось накричать, чтобы он убирался от сюда, но почувствовал знакомый запах земляники и мятной зубной пасты. Я сразу понял, что это была Грейнджер. - Привет, Малфой, - произнесла она своим мягким голосом. Я улыбнулся ей в ответ, вытаскивая из сумки свое перо и пергамент для нашей подготовки к ЖАБА. - Так, что у нас на повестке дня сегодня? – спросил я, ухмыльнувшись. - Сегодня у нас древние руны, - улыбнулась она. - Ты наводишь на меня тоску. Скука – вот то оружие, которое ты предпочитаешь. - Я полагаю, что ты занимаешь позицию умного осла, - рассмеялась она, оторвав свой взгляд от свитка. - Я скоро вернусь. Она встала, подошла к стеллажу и провела пальцами по корешкам книг, занимающих одну из полок. - Сейчас или никогда, - подумал я про себя, встал и подошел к ней. Схватив ее за плечо, я развернул ее к себе, тем самым вызвав возглас удивления, сорвавшийся с ее губ. Я мягко подтолкнул ее к полке, положив свою левую руку рядом с ее головой, а своей правой рукой погладил ее по щеке. Я смотрел в ее шоколадного цвета глаза, в которых отражалось замешательство, потом медленно приблизил свое лицо к ее лицу. Она не сопротивлялась, поэтому я быстро приник своими губами к ее мягким губам. Она стояла шокированная на мгновение, но потом, наконец, позволила себе расслабиться, и я почувствовал, как она ответила на мой поцелуй. Я переместил свою руку на ее затылок, зарывшись в ее волосы. Она обвила свои руки вокруг моей шеи, а затем запустила свои пальцы в мои волосы, что вызвало дрожь, пробежавшую по моей спине. Затем мы оторвались друг от друга, жадно хватая воздух ртами. Грейнджер, убрав руки от моих волос, провела пальцами по своим распухшим губам. Я наклонился, чтобы прошептать ей в ухо. - Дай мне шанс, Гермиона... Я целовал ее щеки, а затем откинулся назад и посмотрел ей в лицо. Выражение изменилось от удивления и растерянности от поцелуя до понимания того, что это я посылал ей розы. Я видел, как легкая улыбка коснулась уголков ее рта, и я не мог не улыбнуться ей в ответ. Я вернулся к столу и начал складывать свои вещи в сумку, а затем быстрым шагом направился в гостиную комнату Слизерина. - Салазар, - назвал я пароль, и прошел через отверстие за портретом. Там встретил Блейза и Пэнси, которые поджидали меня. Я сел на зеленый кожаный диван, закрыв свое лицо руками, и глубоко вздохнул. - Ты выглядишь дерьмово, Драко. - Заткнись, Блейз, - я был не в настроении, чтобы разговаривать прямо сейчас, и тем более с этими двумя. Следующее действие я мог предугадать. Пэнси запрыгнула мне на колени и стала ерошить мне волосы. Это напомнило случай в библиотеке произошедший несколько минут назад, и я просто не мог этого принять, поэтому зажмурился и застонал. - В чем дело, милый Драко? – я надеялся, что она меня так не назовет. - Ничего, Пэнси, просто отвали от меня, - я убрал ее руки от своей головы. - Послушай, Драко, если мы поднимемся наверх, то я помогу тебе почувствовать себя намного лучше, - она надула губки, думая, что со стороны это смотрится мило. Она бредит, и ей необходимо немедленно посетить больницу Святого Мунго. - Не сейчас, Пэнси, просто оставь меня в покое, - я попытался встать, но она по-прежнему сидела на моих коленях, - Пэнси, слезь с меня! - Но… - не успела она закончить, как я встал, и она упала с моих колен, с визгом и грохотом приземлившись на пол. Я стоял и смотрел на нее, при этом угрожающе говоря сквозь зубы: - Держись, черт возьми, от меня подальше, Паркинсон! Я не хотел идти в гостиную комнату старост сейчас, поэтому повернулся и пошел вверх по лестнице в спальню для мальчиков, желая забыть обо всем. Я лег на свою старую кровать и уставился в потолок, закинув руки за голову. Неосознанно мои мысли переключились на Грейнджер. Что она делает сейчас? Она так же смущена, как и я? Этот поцелуй был удивительный, непохожий на то, что я чувствовал, когда целовал Пэнси. Конечно, я целовал много девушек: почти каждая со Слизерина с пятого курса и выше, несколько девушек с Когтеврана. Грейнджер – единственная гриффиндорка, которую я поцеловал. У меня, безусловно, есть свои стандарты, но я не могу описать те чувства, которые испытал от этого поцелуя. Воспоминание о нашем поцелуе стояло у меня перед глазами до тех пор, пока я не уснул. Это случилось ровно через неделю после того, как я поцеловал Грейнджер. Она почти не сказала мне ни слова, и разговаривала со мной только тогда, когда дело касалось наших обязанностей старосты. Сейчас я завтракаю в Большом зале, куда только что вошла Грейнджер в обществе Поттера и Уизли. Сев за гриффиндорский стол, она посмотрела на меня и махнула рукой. Я замешкался и нахмурился, но все же встал и направился в ее сторону. Когда она увидела, что я подошел, то улыбнулась мне. Мое сердце чуть не остановилось. Я не видел эту улыбку всю неделю, и было здорово осознавать, что я был ее причиной. Я улыбнулся ей в ответ. Она встала, чтобы взять меня за руку и продвести к своим друзьям. - Поттер, Уизли, - я кивнул в их сторону в знак приветствия, стараясь быть вежливым, несмотря на то, что я их ненавидел. Я хотел показать им, что я изменился. - Что, черт возьми, он здесь делает, Миона? – потребовал ответ Уизли. Я съежился от вида той пищи, что летела из его рта, когда он говорил. - Да, Гермиона, мы не хотим, чтобы он здесь сидел, - согласился Поттер. Я чувствовал, как Гермиона в отчаянии напряглась. - Зато я хочу, чтобы он здесь сидел, Рональд. Он мой друг. Рот Уизли открылся в удивлении, а глаза расширились. - Что? Ты хочешь сказать, что он твой друг? - Именно это она и сказала, рыжий Уизли. Я, конечно, знал, что она – мозг вашего трио, но ты что, и вправду такой глупый? На мой вопрос Грейнджер фыркнула, пытаясь скрыть смех, но попытка была неудачной. - Убирайся, Малфой! Миона, почему ты захотела дружить с пожирателем смерти? Я застыл от его слов, а Грейнджер, вскинув голову, прекратила смеяться. Я бросился на Уизли, схватив его за воротник. Не удержавшись, я двинул ему прямо в лицо, затем посмотрел на него угрожающим взглядом. - Что ты сказал, Уизли? – я сплюнул. - Я сказал: «Почему она должна дружить с пожирателем смерти». Есть проблемы, хорек? Глупый ублюдок имел наглость улыбнуться мне. Я поместил руку на его горло, не сжимая, а просто угрожая. Я отступил назад и отпустил его, но при этом не сводил с него глаз. Если бы можно было убить взглядом, он был бы уже мертв. Грейнджер встала между нами, положив свои руки на мою грудь, а глаза ее умоляюще смотрели на меня. Она разжала мои кулаки и переплела наши пальцы. Ее прикосновение мгновенно оказало на меня успокаивающее действие. Когда она убедилась, что я был относительно спокоен и не собирался нападать, отпустила мои руки и на каблуках развернулась лицом к Уизли. - Теперь слушай сюда, Рональд Уизли. Драко – бывший пожиратель смерти. Он никогда не хотел этого делать, но был вынужден. Конечно, он делал некоторые плохие вещи и сделал неправильный выбор, но мы тоже! Он извинился передо мной за все, и я простила его. У тебя нет права указывать мне, с кем дружить. Он много значит для меня, и он мне очень нравится. А вам просто придется привыкнуть к нему, потому что он никуда не уйдет! С этими словами она резко развернулась, взяла меня за руку и потащила к выходу из Большого Зала. - Миона, куда вы идете? Она посмотрела на меня, улыбаясь, прежде чем ответить Поттеру. - Я даю шанс, Гарри. Я одарил ее своей самой лучшей улыбкой. - Я знал, что ты не сможешь сопротивляться мне и моему обаянию. Она закатила глаза и рассмеялась. - Если твое эго станет немного больше, то ты взорвешься. - Так кто же я? I’m sexy and I know it. Она рассмеялась в ответ на это заявление. Мне нравилось, когда она смеялась. Это был глупый аргумент. Я все еще высокомерен, а она все еще упряма, но мы разберемся. Я знаю, что люди нелегко примут наши новые отношения. Были еще люди, которые верили во всю эту чушь про чистоту крови, но она, может быть, и была магглорожденной, но она была моей магглорожденной. И я собираюсь сделать все, что в моих силах, чтобы так оно и было. Она – то, что я хочу, а Малфои всегда получают то, что они хотят. - Ты такой высокомерный, - сказала она, хлопнув меня по руке. - Ох, но вот именно поэтому ты меня и любишь, - я отпустил ее руку, подмигнув ей, прежде чем свернуть в другой коридор, направляясь в учебный класс. Последнее, что я услышал от нее: - Тебе повезло, что ты мне нравишься! Ты - высокомерный слизеринский идиот!