Christmas list

Хлопнула дверь. Закипел чайник. Скрипнул диван. Хрустнуло печенье. – Давно я не была такой голодной, – вздохнула Джинни, удобнее устраиваясь на диване. – Потому что теперь ешь за двоих. – Скоро и ты меня поймешь, – она потянулась за еще одним печеньем. Гермиона невольно отвела взгляд, но не подала вида, что чем-то обеспокоена. – Уже есть планы на Рождество? – спросила она, чтобы Джинни хоть на мгновение отвлеклась от темы беременности и детей. – Да, Гарри хочет устроить дома настоящий праздник. Кстати, вы тоже приглашены, вот только я приглашения забыла. Ничего, Гарри пришлет с совой. Вы ведь никуда не собираетесь сорваться в последнюю минуту, как в прошлом году? – Нет, – Гермиона замялась, но решила поделиться с Джинни своей идеей. – Зато до Рождества у меня есть кое-какие планы. Джинни с любопытством подалась вперёд, пока Гермиона доставала из скрипучей тумбочки исчерканный лист пергамента. Развернув его, Гермиона даже выпрямила спину, будто собиралась зачитывать, ни много ни мало, подготовленную для Министра рождественскую речь. – Ты, конечно, скажешь, что я опять начиталась маггловских журналов, но я уже давно их не покупаю, и это полностью моя идея. Список того, что нужно сделать до Рождества. Я даже купила специальный блокнот, чтобы записывать туда итоги о выполненных пунктах. Сначала я записала двадцать, но до Рождества так мало времени, а мне еще нужно сдавать отчет на работе, поэтому я остановилась на десяти. – Десяти? По цели на каждый день? – перебила ее Джинни, не скрывая удивления. – А до Рождества всего десять дней? О Мерлин, я совсем потеряла счет времени. Ничего, успею. Может, за один день удастся сделать сразу два или три. – Не тяни, перечисляй. Прокашлявшись, Гермиона зачитала список: – Привести себя в порядок. Выбросить ненужное, приблизиться к цели. Украсить дом и купить подарки. Решить, где отметить праздник, избавиться от вредной привычки. Простить, сделать что-то новое, поставить цель. Джинни молчала, полагая, что Гермиона еще не закончила, но когда та свернула пергамент и убрала обратно в ящик тумбочки, сказала: – Ты себе не изменяешь. – Никогда, - приняв это за комплимент, Гермиона улыбнулась. – Ну, в таком случае, один пункт можешь смело вычеркивать, ведь ты уже знаешь, где встретишь Рождество. Заметив непонимающий взгляд, Джинни уточнила: – С нами, на площади Гриммо! – Ах да, да! Точно. Я запишу это решение в блокнот. * Тем же вечером Гермиона сделала все необходимые пометки, положила список в карман пальто, чтобы не забыть завтра взять с собой. Она надеялась, что в обеденный перерыв сможет заскочить в несколько магазинчиков за подарками. Единственный пункт, который не давал ей покоя, так это «Привести себя в порядок». Сидя в кресле с книгой, Гермиона рисовала в воображении, какой предстает перед друзьями и коллегами, и ей казалось, что она в полном порядке, и менять что-либо не нужно. Однако эти мысли очень вовремя прервал Рон, сев на подлокотник. – Ты сегодня чересчур взволнованная, все в порядке? – спросил он, откусывая от бутерброда. Смахнув крошки с плеча, Гермиона ответила: – Все прекрасно, просто Джинни озадачила меня приглашением на Рождество. Сказала, что придут все. А все, это значит не меньше десяти человек. Я знаю, что подарить Гарри, Джеймсу, Джинни… тебе, но остальные… – Купи им что-нибудь в магазине Джорджа! – перебил ее Рон. – Я тебе там купил средство для волос… Наступило неловкое молчание, прерываемое только потрескиванием поленьев. Где-то на кухне мяукнул Живоглот, и Гермиона тут же пришла в себя. – Ты купил мне… что? – Ну, знаешь, новая серия приколов для душа. Я хотел купить весь набор, но почти все расхватали, мне достался только гель для волос «Волшебные пряди». Поначалу название немного успокоило Гермиону, но она тут же вспомнила, на чем специализируется магазин вредилок, и нахмурилась. – Ты считаешь, что у меня плохие волосы? – прямо спросила она, зная, что Рон не понимает намеков. – Нет, совсем нет. – Рон пересел в кресло напротив, чуть не поперхнулся и продолжил: – Это же шутка такая. Все знают, что твои волосы полны сюрпризов, – никогда не знаешь, что у тебя будет на голове завтра… В этот момент Гермиона без сожаления швырнула книгой в Рона. «Хорошо, что у меня есть второй экземпляр», – подумала она. – Ну, в таком случае, сегодня спишь на диване, вдруг мои волосы во сне решат тебя задушить! * Рабочий день шел из рук вон плохо, но Гермиона все же надеялась вырваться в перерыв в Косой переулок. Она каждую минуту поглядывала на список и не видела ничего, кроме «Простить». Конечно, она простит Рона за его шутки, всегда прощает. Но этот пункт подразумевал под собой что-то более важное, чем примирение после мелкой ссоры. Что-то, что может изменить жизнь. Однако, перебирая в голове знакомых, Гермиона никак не могла придумать, кого может простить, чтобы это приравнивалось к рождественскому чуду. Вывески магазинов сливались воедино, а толпа волшебников просто несла Гермиону в гущу предпраздничной суеты. Теперь в ее кармане лежали уже два списка, один из которых напоминал поле боя пера и карандаша. Десятки раз зачеркнутые названия подарков напротив имен, казалось, совсем не помогли Гермионе с выбором. Кто-то наступил ей на ногу, кто-то рядом слишком громко крикнул: «Иди сюда, видишь мою руку?!» И Гермиона забежала в первый попавшийся магазин. Книги. Здесь она могла почувствовать себя как рыба в воде и выбрать несколько интересных экземпляров в подарок, может, Андромеде или Тедди. Десятки полок с книгами разного размера и содержания манили к себе, угрожая завлечь не на час и не на два. Но Гермиона поставила перед собой четкие цели и не собиралась отклоняться от курса. В магазине на удивление не оказалось толпы покупателей, и можно было спокойно ходить между стеллажами. Она едва прикасалась к корешкам, ожидая приятного покалывания в ладони, которое обычно означало, что выбор сделан. На мгновение Гермиона даже закрыла глаза и сделала шаг вправо, не заметив стоящего рядом мальчика. – О, простите, – выдохнула она. – Я вас не… привет. Перед ней стоял мальчик лет пяти. Едва уловимый в памяти образ тут же стал четким и осязаемым. Гермиона будто смотрела на маленького Драко Малфоя. Вот только белые волосы не были зачесаны назад, а во взгляде серых глаз не угадывалось и доли гордыни и надменности. Мальчик широко улыбнулся, прижимая к себе толстую книгу, и убежал, услышав свое имя. Гермиона подняла глаза и увидела, что мальчика уводит за собой седая женщина, ни капли не похожая на Нарциссу. Да и вряд ли Малфои одобрили бы имя Генри – уж очень созвучно с Гарри. Тряхнув головой, будто отгоняя прочь ненужные мысли, Гермиона провернулась на месте, чтобы пройти в следующий зал, и замерла. Даже в моменты смертельной опасности или шока ей не приходилось чувствовать, как ноги будто врастают в землю. На этот раз она уж точно не могла ошибаться. В нескольких шагах от нее, за книжной полкой, стоял Драко Малфой, равнодушно листавший книгу. Покалывание в левой руке, совсем не такое, как при выборе книг, и не в ладони, а немного выше, отдалось в сердце. Мимо проходили работники магазина, покупатели, но все это вмиг оказалось где-то далеко, за десятки километров от них. Гермиона стояла рядом с Роном, Джинни и Джорджем, наблюдая, как Драко подходит к Волдеморту. Взгляд, длиной в долю секунды, вправо, где, сгорбившись, хохотала Беллатриса, и снова на Драко. И тут он выпрямился, и их взгляды встретились. По его губам Гермиона с трудом прочитала: «Грейнджер», и ноги сами понесли ее прочь из магазина. Стоя на маленьком бордюре, Гермиона старалась слиться с толпой снующих туда-сюда людей, но дрожь все еще пробирала тело, да и перспектива потерять в этой гуще равновесие или клок волос, не радовала. Дверь магазина скрипнула. – Грейнджер? – Нет, – прошептала она в ответ. Уж лучше бы все закончилось в ту минуту, когда в незнакомом ребенке Гермиона узнала Драко. Встречаться с реальным ей не хотелось совсем. Последний раз они виделись в Министерстве на слушании дела о Пожирателях, где Люциус в подробностях рассказывал о приспешниках Волдеморта и их местонахождении. Самым сложным оказалось отвечать на вопросы перед полным залом людей, которые совсем недавно лишились родных, близких и друзей. Драко, не поднимая глаз, сидел рядом с Нарциссой и лишь раз посмотрел на Гермиону, когда она отвечала, какие отношения у них сложились в школе. На слушание вызывали всех и каждого, кто в ту ночь был в замке, длилось оно несколько дней, и Гермиону вызвали одной из последних. Гарри, Рона, Невилла и остальных студентов тоже спрашивали о Драко, но все говорили односложно, что он был замкнут, холоден и редко заводил беседы с кем-то, кроме Гойла, Крэбба или Забини. Панси вела себя как в самых дешевых мелодрамах, не переставала плакать и повторяла, что Драко самый замечательный человек на свете. – Отношения? – тихо переспросила Гермиона. – Мы совсем не общались. – Это было связано с вашим происхождением? Именно в этот момент Драко поднял глаза, и Гермиона увидела в них то, что и несколько минут назад в магазине, – абсолютную потерянность. Внутри будто заговорила прежняя Гермиона, желающая помогать всем, кто попал в беду. Проблема в том, что Малфой совсем не был в беде. Суд оправдал Люциуса, и Малфои вернулись в Мэнор. Последнее виделось Гермионе немыслимым. Как можно было оставаться жить в особняке, где… – Я не хотел напугать… – Я тебя не боюсь, – твердо ответила Гермиона и повернулась. Теперь их разделяли считанные шаги, и в глазах Драко, в отличие от глаз Генри, была лишь боль. Боль, которую он мастерски скрывал за образом сосредоточенного и статного человека. – Не ожидал, что именно тебя увижу первой, –когда на его лице должна была появиться улыбка, Драко повернулся, осматривая движущуюся мимо толпу. – Первой? – Из тех, кого я… знаю. Тебе, по всей видимости, неприятен этот разговор, поэтому я просто пойду обратно, нужно выбрать подарок родителям Астории. – Мне тоже нужны подарки. Они оглядывали галдящий рой из людей, но никто не решался уступать и отправляться на поиски подарков куда-то еще, где, возможно, кому-то из них отдавят ногу, порвут рукав или вырвут волосы. Гермиона не могла сосредоточиться, перечитывала названия книг несколько раз. Она будто чувствовала, что Драко стоит за спиной. А лучше, если бы его вообще не было в магазине, в Косом переулке, в Лондоне, в Англии… – При чём здесь мое происхождение? – взволнованно спросила Гермиона. – Ваши родители магглы, и всем известно, что Люциус Малфой не одобрял общения Драко с магглорожденными. Суду известны случаи, когда Драко Малфой прилюдно обзывал вас. – Мне кажется, конфликты из детства здесь совершенно ни при чем, - ровно ответила Гермиона, но ее ноги предательски тряслись. Достав из кармана список подарков, Гермиона заодно вспомнила и про другой. Мысли о том, что после покупки книг она отправится к мадам Малкин за новым платьем, чтобы выполнить пункт «Привести себя в порядок», отогнали от нее гнетущие мысли. Удавалось не вспоминать об этом четыре года, значит, и в дальнейшем не стоит ворошить прошлое. Каждый раз, стоило входной двери скрипнуть, Гермиона надеялась, что Драко ушел. Как ни странно, для Андромеды и Тедди Гермиона нашла замечательные книги, быстро расплатилась и покинула магазин, уже не имея иного выхода, кроме как влиться в волну из людей в переулке. К сожалению, в кармане помимо двух сложенных списков осталось два галлеона, и Гермиона поспешила к банку. – Напротив, конфликты детства формируют личность человека. Вас задевало, что мистер Малфой публично оскорблял вас? – Задевало? – Из-за этого вы ударили мистера Малфоя, будучи на третьем курсе школы Хогвартс? Гермиона мысленно продолжала уверять себя, что причиной ее слез являлся сильный ветер, а не голос адвоката защиты в ее голове. В Гринготтсе на удивление не оказалось очередей из таких же транжир, как Гермиона, и она уверенно проследовала к одному из гоблинов. Однако быстро получить деньги оказалось проблемой, обусловленной, как и везде в те дни, предновогодним подведением итогов. Гермиона села на скамейку у входа, ожидая, когда ее вызовут. Она достала из пакета одну из книг и решила пока почитать. Любая книга погружала Гермиону в свой мир, и время пролетало незаметно. Будучи уже на сотой странице, она заметила, как напротив нее кто-то встал, и подняла глаза. Книга чудом не выпала из ее рук, когда она четко услышала, как Драко говорит: – Тебя вызывают, твоя очередь. Заметив, что Гермиона услышала, он поспешил удалиться. В голове мелькнула мысль спросить у Грейнджер, куда она пойдет дальше, чтобы выбрать противоположный маршрут. Но Драко казалось, что чем больше слов они друг другу говорят, тем тоньше лед, и он вот-вот треснет, выпустив на свободу то, чего они оба не хотели. Драко уже в книжном магазине успел пожалеть, что решил сегодня выйти из дома, но у него было слишком много дел, чтобы откладывать их на завтра только из-за того, что на расстоянии десятка метров Гермиона Грейнджер делает то же самое – покупает подарки, снимает деньги со счета, собственно, как и все, кто решился за неделю до Рождества посетить Косой переулок. И не стоит свое внимание задерживать именно на Грейнджер. Из банка Гермиона выходила, озираясь по сторонам, уже предполагая, что прохожие сочтут ее за сумасшедшую. Какова вероятность, что Драко за ней не следит? И если следит, то с какой целью? – Все было совсем не так! – голос Гермионы стал похож на визг. – Но вы признаете, что дали мистеру Малфою пощечину? Откладывать на завтра запланированный маршрут даже не пришло Гермионе в голову, и она направилась к мадам Малкин. Следующим по списку шло «Привести себя в порядок», а что же, если не покупка платья, сможет подтолкнуть на перемены? Тем более, после вчерашнего разговора с Роном Гермионе хотелось сделать с собой такое, после чего у него даже мысли не возникнет покупать ей подарки в магазине вредилок. Отражение в зеркале казалось каким-то невесомым. Вот бы сейчас заиграл вальс, и Гермиону пригласили бы на танец. Она лишь покружилась немного, остановившись спиной к зеркалу. В тот миг, когда дрогнул звонок над открывающейся дверью, Гермиона всей душой пожелала, чтобы во всем мире пропали двери. В который раз за этот день открывающаяся дверь принесла ей просочившимся сквозняком картину суда. В магазин зашел Драко Малфой. Его безразличие сначала подкупило. Вероятно, он совсем не шпионит за Гермионой, и лишь случай сводит их вместе. Драко передал мадам Малкин небольшой листок, и она скрылась в соседней комнате полной коробок с платьями. Гермиона боялась пошевелиться, моргнуть, выдохнуть, лишь бы только он ее не заметил и просто ушел. На этот раз желательно навсегда. – Вот, – мадам Малкин наконец вернулась с большой белой коробкой в руках. – Жаль, конечно, что Астория не смогла сегодня прийти, но я уверена, платье идеально ей подойдет. Она широко улыбнулась, передавая Драко коробку. Гермиона вдруг вспомнила Олливандера. Его магазин находился практически напротив этого, и, несомненно, они с мадам Малкин были знакомы. Но если бы сейчас Олливандер встретил Драко, он бы вряд ли ему улыбнулся. Казалось, что Косой переулок Война в какой-то степени обошла стороной, оставив лишь неизлечимые раны, которые по непонятным Гермионе причинам меркли во всей суматохе каждого дня этого места. В груди кольнуло: «Фред». Гермиона невольно шмыгнула носом, и Драко повернулся, почти дойдя до выхода. Она готова была поклясться, что его плечи дрогнули, но Драко поспешил уйти. * Следующие несколько дней Гермиона провела на работе, успев посвятить вечера украшению дома вместе с Роном, объединив это с избавлением от ненужных вещей. За три дня до Рождества уже не Гермиона, а ее начальник, сам того не зная, приблизил Гермиону к цели повышения одной фразой в конце дня: «Я думаю, в следующем году тебе понадобится кабинет побольше и тот, что ближе к моему». Как и обещала Джинни, Гарри прислал приглашения на праздник, но не с совой, а с Джинни, которая согласилась присоединиться к Гермионе в ее исполнении пункта «Сделать что-то новое». – В жизни не стригла волосы настолько коротко! – воскликнула Гермиона, глядя в зеркало. – Тебе очень идет, – улыбнулась Джинни, которая решилась лишь на завивку. Объединив два пункта в один, Гермиона добилась цели и избавилась-таки от вредной привычки поправлять Рона каждый раз, когда он говорил «буквально» вместо «образно говоря». Теперь она улыбалась и поправляла его только в мыслях. За два дня до Рождества в списке остался последний пункт – «Простить». – Я не отрицаю, что дала пощечину, но какое отношение это имеет… – Самое прямое. Вы своим поступком могли надломить характер мистера Малфоя. Только представьте, как бы он рассказывал отцу о том, что он получил пощечину от гря… – Прекратите! Гермиона подпрыгнула на месте, когда Драко закричал на весь зал, хлопнув рукой по деревянной перегородке. – Сейчас же прекратите! – уже тише проговорил он сквозь зубы, глядя на адвоката. В канун Рождества десятилетняя Гермиона не могла заснуть и представляла, как увидит Санту в гостиной, но не решится выйти к нему, а лишь посмотрит, как он разложит подарки, выпьет молоко и съест печенье, а потом отправится к другим детям. В канун Рождества двадцатичетырехлетняя Гермиона не могла заснуть, потому что забыла купить зелье сна без сновидений. Как только она закрывала глаза, то видела пылающее злобой лицо Драко, когда он кричал на адвоката своего отца у всех на глазах. Он повторял: «Прекратите!» несколько раз, то тише, то громче. – Драко, – Гермиона собралась с силами и встала, чтобы он заметил ее и перестал кричать. – Сядьте, мисс Грейнджер, – не выдержал Министр, – а вы, мистер Малфой сейчас же покиньте зал суда! - Нет! Я не выйду отсюда, пока вы не прекратите обвинять Грейнджер в том, к чему она не причастна! Она, – у Драко перехватило дыхание, – не виновата в том, что родилась у магглов, и она не виновата в том, что мой отец неисправимый идиот! Если кто и виноват здесь, то я. За все время слушания в зале впервые наступила полная тишина, никто не перешептывался, не шуршал носовыми платками и салфетками, казалось, никто не дышал. – Я поддался влиянию моего отца и жил в полной уверенности, что в мире нет ничего грязнее и отвратительнее магглов. Но если бы не… Я готов нести свое наказание, и я сейчас же уйду, но не смейте, просто не смейте трогать… Драко смотрел на Гермиону всего долю секунды, потом перевел взгляд на Гарри и Рона, убрал руку Нарциссы со своего локтя и поспешил удалиться. В следующий раз он увидел Грейнджер, казалось бы, там, где ей самое место, а он зашел туда по чистой случайности, вспомнив, что Астория говорила, как сильно ее отец желает себе в коллекцию первое издание «Истории магии». * – Счастливого кануна Рождества! – воскликнул Рон, когда Гермиона зашла на кухню. – И тебе, – тихо ответила она. – Что-то не так? Я опять надел свитер задом наперед? – Он принялся изучать узор. – Нет-нет, просто… Я должна сегодня еще кое-что сделать, не уверена, что успею к Поттерам вовремя. Ты не обидишься? – Гермиона сделала глоток кофе, который показался ей самым горьким из всех. Рон тяжело вздохнул, но кивнул, потому что понимал: у него нет выбора, и Гермиона все равно сделает так, как считает нужным. Но на самом деле Гермиона до последнего не знала, правильно ли поступает. От волнения у нее зачесались десны, она три раза надевала и снимала перчатки, стоя в коридоре. Но раз один шаг она уже сделала, то пора делать и второй. Выйдя за порог, она аппарировала. В воображении все рисовалось мрачным и пугающим, а на деле оказалось ужасающим и не дающим право на ошибку. – Я не боюсь, – тихо сказала себе Гермиона и подошла к воротам. «Только у ворот, ни шагу к особняку», - повторяла Гермиона, пока не увидела Драко. – Ты сам открываешь ворота? – вопрос слетел с губ раньше, чем она успела подумать. – Да, – одновременно ответил и спросил Драко. Повисло молчание, и Драко понял, что лед начинает трескаться еще быстрее, и скоро из-под него хлынет фонтан. – Что значит, ты увидел меня первой из тех, кого знаешь? – Гермиона изображала холодность, но внутри нее все переворачивалось с каждым произнесенным словом. В пяти разных вариациях она представляла, как развернется и убежит, аппарирует без слов, осядет на холодную землю и разрыдается, но продолжала стоять напротив Драко, будто бы они так встречаются каждый вечер, как тайные любовники. – И ради этого вопроса ты проделала такой путь? – Драко старался, чтобы вопрос не звучал оскорбительно, но он уже давно не говорил ни с кем, кроме Нарциссы и Астории, так что ему было трудно подбирать определенную интонацию к каждой своей фразе. – Ответь на вопрос, – Гермиона уже чувствовала, как подступают слезы, и собиралась распрощаться сразу же после его ответа. – Может, ты… – Нет, я никогда больше не переступлю порог этого дома, – заикаясь, ответила Гермиона, уже жалея о том, что появилась здесь в канун Рождества. – Хорошо, если тебя так это интересует, то я не выходил за пределы особняка с момента оглашения приговора. С того самого вечера. Общался только с родителями, а потом и с Асторией. Домовиков у нас больше нет, поэтому ворота открываю я, за подарками хожу тоже я, и платье своей невесты тоже забираю я. – Прости меня, – не дав ему продолжить, сказала Гермиона. – Прости за ту пощечину. И в ответ я прощу тебя за все обидные слова, что ты говорил мне в школе. Драко боялся признаться, что держится изо всех сил, чтобы не захлопнуть ворота и просто уйти в дом. И грубость здесь совершенно ни при чем. Лед начал таять ровно в тот момент, когда на суде Драко не смог больше слушать, как адвокат его отца, которому заплатили втрое больше, чем он заслуживал, уже готов был назвать Грейнджер тем самым словом, которое лежало в основе его, Драко, воспитания. Грязнокровки должны быть уничтожены, это мусор, грязь, они не достойны быть волшебниками. Грязнокровки, мусор, грязь, люди, которых Драко ненавидел, думал, что ненавидит, спасли его. Гермиона Грейнджер спасла его от заточения в Азкабане. – Теперь мы можем продолжать, – Министр передал слово адвокату, когда Драко покинул зал. – Мисс Грейнджер, – раскрасневшийся адвокат готов был задать следующий вопрос, – как вы считаете, мистер Драко Малфой заслуживает заточения в Азкабан? – Нет, – Гермиона на самом деле даже не раздумывала над этим вопросом. - Он не заслуживает такой судьбы. И если мои слова, слова Гарри, Джинни, Рона или любого человека здесь не убедят вас в том, что Драко Малфой не заслуживает быть осужденным, то вы подорвете само понятие правосудия. Вы запрете в Азкабане, самой страшной тюрьме, человека, спасшего меня, Рона и Гарри от смерти. Вероятно, этой информацией вы не располагаете? И вот теперь, Грейнджер стояла перед ним, после всего, что они пережили на Войне, и просила прощения за пощечину, которую дала ему на третьем курсе, причем заслуженно. И теперь Драко знал, что лед не растает никогда, но, несмотря на это, останутся маленькие трещины, означающие, что рождественские чудеса случаются. Он надеялся, что больше никогда не увидит ни Грейнджер, ни Поттера, ни кого-либо из Уизли. Потому что им суждено прожить свою жизнь, а Драко – свою. Он не сразу заметил, что Грейнджер протянула ему дрожащую ладонь. И рука Драко будто сама потянулась к этому свету, не боясь обжечься. Легкое покалывание сравнимое разве что с уколом тысячи игл и слезы. Её слезы, капающие на гриффиндорский шарф, и его слезы, обжигающие щеки. – С Рождеством, – шепот ее голоса, находящийся за десятки километров от него. – С Рождеством, – его тихий ответ и холод опустившейся ладони. Он хотел ей сказать, что загадает в эту ночь никогда больше ее не встретить, но промолчал. И Драко так никогда и не узнал, что Гермиона хотела сказать ему то же самое.