***
Стена лопатками ощущается как одна сплошная глыба льда. И всё те же люди вокруг. Как гиены, да и ржут они так же. - Ну что? Как синяки? Зажили ранки? Теперь не бо-бо? Чунмён соврал бы, если бы сказал, что его не бесит пусанский в такие моменты. Диалект, идеально созданный для насмешек. - Не стоит беспокоиться. Так как силы у вас не так много, то и синяки сошли быстро. Чунмён перегибает, а глаза напротив сужаются. Как, впрочем, и у того, кто наблюдает из окна первого этажа. - А ты страх не потерял, нет? — один из гиен делает шаг вперёд, когда с громким хлопком пластмассовой ручки о стену распахивается окно. - Слушайте. Вы мне весь вид за окном портите своими рожами. Худощавый парень бросает быстрый и оценивающий взгляд из окна на землю, прикидывая расстояние, и быстро оказывается на улице, выпрыгивая, как есть, в школьной форме. Стоит отметить, что Чунмён выглядит аналогично. Только его в лёгкий корейский морозец вытащили насильно в таком виде, а этот по собственной воле тут. - Прости?.. Мён так же удивлённо рассматривает парня, как и стайка забияк. Знакомое лицо. Неужели параллель? - На первый раз, конечно, прощу. Но вы слишком шумные, да и внешний вид отличника портите. А ведь его "фасад" может в будущем стать достопримечательностью города. Так что давайте, дуйте, куда шли? - Ты староста? — голос Мёна звучит более чем заинтересовано. - Почти, — парень задорно подмигивает и снова отворачивается. — Правая рука президента школьного совета, Ким Чондэ. Можно просто Чен. - Мы влипли... — стонет один из задир и смывается первым. За ним уже бегут все остальные. - Ну ты как принц, — Чунмён ёжится от холода и оглядывается в поисках входа в школу. - Скорее Робин Гуд. Чунмён совсем не ожидает увидеть протянутую руку, которую жмёт по инерции и которая обжигает жаром похлеще ледяной стены. - Ну... Робин Гуд, так Робин Гуд. Это первая неделя, когда домой Ким возвращается без синяков. Чунмёну уже 16, а Робин Гуд всего лишь его ровесник. Вторая неделя проходит так же. Робин Гуд, по всем законам жанра, появляется на горизонте в те самые моменты, когда назревает заварушка с Чунмёном в роли главного героя-неудачника. Чондэ садится с ним в столовой. Приносит интересные книги из библиотеки. Его шкафчик в раздевалке неожиданно оказывается рядом, а на том же уроке спорта он помогает учителю заниматься с младшеклассниками. Чондэ худой до острых лопаток и выпирающих рёбер, но напоминает кролика из рекламы батареек «Дюрассел» и кажется, что он может владеть тайными познаниями в карате и вышибать позвонки одной ладонью. Но он всего лишь прилежный ученик, который: - Хён, — Чунмён всё же старше, — помоги мне с уроками. И он помогает. И даже как-то не ради благодарности, а просто потому, что почему бы и нет? Ким Чондэ старательный, внимательный и не просит дать списать, хотя у них одни и те же учителя, один материал и математика друг за другом. И слушает он внимательно, изредка дуя губы, когда не понимает с первого, второго или даже восьмого раза. - Я полнейший гуманитарий, — возмущенно стонет парень, откидываясь на стуле. Сквозь полуприкрытые веки видно, что Мён улыбается, дописывая пример и подводя ответ двумя чертами. - Я тоже. - Поэтому на математической олимпиаде, на прошлой неделе, ты занял третье место? - Именно поэтому у меня по математической олимпиаде только третье место. Чондэ опять дует щёки и дергается, когда тонкий пальчик сдувает его щеку своим тыком. - А ты не Робин Гуд. Ты хомячок. - И чего? Я милашка? — фыркает правая рука президента, кривя рот в усмешке. Глаза всё еще закрыты, чёрные угольные ресницы трепещутся на неспокойном веке, а тонкие губы расслабленно приоткрыты. - Вполне. Чондэ сквозь дрёму чувствует мягкое прикосновение чего-то почти невесомого к своей щеке, но сон сильнее. А Чунмён тем временем просит старшего брата перенести друга на кровать, а сам звонит маме Чондэ, потому что «Простите, мисс Ким. Мы занимались и Чондэ уснул. Нет, не надо сейчас заезжать - у нас в доме есть, где переночевать. Всё в порядке и никому не нужно спать на диване. Мой старший брат уехал обратно в Сеул поступать в колледж и его кровать пустует. Да. Да. Конечно, ведь завтра же суббота. Да. Спокойной ночи, мисс Ким». Конечно же, Чунмён спит на своём законном месте, на верхнем ярусе двухэтажной кровати. Просто пустующую кровать Минсока в эту ночь занимает почти Робин Гуд.***
На тупиковой улочке, куда простым машинам сложновато въехать, сухой снег выписывает замысловатые па на, не менее сухом, покрытом льдом, асфальте. Чунмёну правда интересно наблюдать за этим. Ему в принципе интересно наблюдать. Пусть и на морозе, когда холод пощипывает нос настолько, что уже покалывает переносицу, а тёплый шарф вообще какой-то совсем не тёплый. Ожидание всегда приносит некий трепет, но сейчас, правда, сложно понять, это его от холода колотит или от ожидания встречи. И от встречи с кем. - Когда ты научишься надевать нормальный тёплый шарф, а не то, что только тебе кажется тёплым? — раздаётся за спиной недовольный голос, а потом «тёплый» (по меркам Чунмёна, конечно) шарф заменяется на действительно тёплый, вязаный круговой шарф, который закрывает всю голую шею, а ворсинки щекочут замёрзший нос. — Если бы мог, надел бы на тебя ещё своё пальто, то, красное. А то ты, как несчастный, в осеннем, когда за окном минус пятнадцать. - Я вообще в куртке хотел пойти… — бурчит Мён, вдыхая запах теплоты. - И тогда до встречи с братом ты бы не дожил. Я тебя быстрее бы убил. - Тоже мне… - Цыц! Ким поднимает виноватые глаза на парня, что стоит напротив и незаметно улыбается от того, насколько он красивый. Кожаная «с начесом» изнутри куртка и выглядывающая из-под неё белая водолазка, чёрное бини, узкие джинсы и белые, словно новые, кроссовки. Всё потому, что я на машине и мне не холодно. В этом весь он, Ким Чондэ, с неизменно горячими руками и комплексом супермена. - Хорошо, что я знаю тебя, как облупленного и захватил шарф. И шапка ещё валяется в машине. - Когда ты уже прекратишь хвастаться подарком отца? — Мён закатывает глаза, а Чондэ заливисто смеётся. - Я не хвастаюсь, а описываю её практичность. Очень практично иметь машину, когда твой парень — патологический мерзляка с ледяными руками, частым насморком и склерозом, если дело касается гардероба. - Зато я стильный. - Но непрактичный, — Чондэ демонстрирует взгляд «ты ж понимаешь», а Чунмён в очередной раз закатывает глаза. Невозможный. Ну невозможный же. - А я смотрю, моё письмо Санте всё же дошло, — кричат за спиной, а после к ним подходят два молодых человека. — Хань. Знакомься. Это мой младший брат Чунмён. Я тебе про него рассказывал. Чунмён – это мой Лу. Уже давно не студент по обмену и мой… ну ты понял. А это?.. — Минсок кидает оценивающий взгляд на Чондэ и улыбается, покрепче цепляясь за локоть высокого брюнета с глазами оленя Рудольфа. - Чондэ, это мой брат Минсок. Минсок — а это мой защитник, Робин Гуд. «Ну слава богу… С Рождеством! И, спасибо, Санта».