Этюд с единорогом в интерьере

Шпеки не собирался сегодня никуда идти. И пить тоже. Но патетическая речь Пюмонте на тему "негоже отрываться от коллектива, да и чего тебе сидеть в одиночку дома?" возымела своё действие. Тем более заняться Фло было действительно нечем, как тонко подметил Андре. В итоге после очередной репетиции ему пришлось тащиться на ночь глядя в составе остальных менестрелей куда-то за город, к какому-то приятелю-поклоннику то ли Флекса, то ли Бориса, Шпеки в подробности не вдавался. - Приятная компания, куча водки и девчонок, что может быть лучше? - хлопнул его по плечу Миха, широко и радостно улыбаясь. Под приятной компанией он, без сомнения, подразумевал свою собственную неотразимую персону, тоже не рассчитывая на отказ. Тусоваться общительный Флориан любил, но именно сегодня не лежала душа, хоть ты тресни. Однако пришлось. Хозяин двухэтажного особняка был человеком храбрым, поскольку зазвать к себе в гости, непосредственно домой, стадо хорошо пьющих музыкантов, привыкших отдыхать с размахом, мог только очень смелый парень. Впрочем, оказался он гражданином весёлым, простым и без особых затей, хоть и в возрасте. Добродушно улыбающийся Райн тут же по-свойски водрузил на плечо нового знакомого свою лапу и повёл его к столу, попутно отвечая на все восторженные комплименты и прочие приятности, без устали изливаемые на него хозяином. Осматривая добротно и недёшево отделанную тёмно-коричневыми деревянными панелями гостиную, Шпеки именно тогда и подумал про храбрость и некоторую бесшабашность незнакомого до этого дня поклонника. Вообще мысли его бродили очень далеко от увеселительного мероприятия, в котором его заставили участвовать почти силком. Но общая атмосфера тёплого междусобойчика, сытный ужин и выпивка, куда же без этого, сделали в итоге своё дело. И Фло уже о чём-то вовсю смеялся с очаровательной собеседницей, подливая ей в тонкий фужер белого вина. Барышня хихикала, многообещающе накручивая светлый локон на пальчик, не забывая, однако, стрелять глазками в сидевшего напротив раскрасневшегося Марко. Вокруг длинного стола посередине комнаты можно было передвигаться беспрепятственно, чем и пользовались вовсю более мобильные гости. Флориан же прилип к своему месту и как-то пропустил момент, когда девушка рядом поменялась на Михаэля, который, притащив откуда-то крайне неустойчивый табурет, обосновался вплотную к Шпеки и принялся, активно размахивая руками, рассказывать очередной анекдот. Фло покосился на угрожающе раскачивающийся под задницей Айнхорна предмет мебели, недоумевая, где он вообще его взял. А Миху это, похоже, не заботило совершенно, он жестикулировал, поминутно хватаясь для равновесия за Фло. Плечо и локоть Шпеки, попавшего под горячую руку пьяного Михаэля, уже пострадали от цепких пальцев, но униматься тот не собирался. Ножки табурета поскрипывали и егозили по полу, грозя разъехаться в разные стороны, а Миха хлопал ладонями по скатерти в цветочек и заразительно ржал. Наконец одна из ножек, противно взвизгнув, отъехала слишком далеко от своих подружек, и Миха едва не грохнулся на пятую точку, успев всё же ухватится за свою излюбленную опору. Вот только вместо многострадального плеча Шпеки его пятерня благополучно приземлилась на бедро и, не задерживаясь по ходу движения, впечаталась прямиком в пах. Разгорячённое алкоголем тело отреагировало вполне ожидаемо на незапланированную ласку и последующее поглаживание. От кого бы это поглаживание не исходило. Шпеки со смущением почувствовал стихийно образовавшийся стояк и вскинул испуганные глаза на Миху. А тот смотрел внимательно и на удивление трезво. Шпеки прохрипел: - Руку убери! - и схватил со стола первое, что попалось. Попалась, к сожалению, почему-то солонка вместо стопки, но на волне общего изумления собой Фло едва не попытался отхлебнуть из неё. Михаэль, должно быть, изумился не меньше его, поскольку руку убирать не спешил, задумчиво ощупывая красноречивую выпуклость сквозь одежду. Внизу живота приятно заныло, и Флориан зло рявкнул наконец: - Да, твою ж мать, Миха! - А? - словно очнувшись, собутыльник опустил глаза вниз, уткнувшись взглядом на то, чем была занята его конечность, и быстро отдёрнул пальцы, поджимая их в кулак. Фло прокашлялся, пытаясь прийти в себя, но удавалось это с трудом. Оставшаяся без тепла широкой ладони промежность настоятельно требовала внимания. Причём противоестественного конкретного внимания. Михаэль временно угомонился рядом, и Шпеки краем глаза видел его косые взгляды в его сторону между делом. Свалив всё на обильные возлияния и стараясь не забивать себе голову всякой мутью, Фло решительно, как смог, встал и отправился на поиски туалета. Вероятно, было уже далеко за полночь, и многочисленные закоулки гостеприимного дома были освещены мягким светом настенных светильников. Тут и там раздавались взрывы хохота, громкие шаги, возня и музыкальное сопровождение всех этих обычных отголосков дружеской попойки, плавно перетекающей в скором времени в столь же дружественный хоровой храп. Комната для мальчиков обнаружилась почти сразу, возле входной двери, и Шпеки, закончив все дела, подпрыгнул пару раз, утрясая себя в узкие джинсы и пытаясь застегнуть молнию. Удавалось плохо, поскольку упорно вздымающийся вверх член опадать не желал даже после основательного облегчения. "Что ж такое-то?" - беззвучно вопрошал у самого себя Фло, очень некстати припомнив грубоватый захват ладони между ног и возмутительно мгновенно отозвавшуюся на постороннее касание собственную физиологию. Стало ещё хуже, и Шпеки, кряхтя и округляя спину, кое-как застегнул пуговицу на поясе, предусмотрительно выпустив поверх штанов край рубашки. Отвод глаз для самых внимательных. Хотя, где он сейчас собирался искать внимательных, оставалось загадкой. Размышляя о том, что надо бы пробираться не обратно к бутылкам, а ближе к дому, Фло двигался по коридору, скорее для ориентировки, чем для равновесия, шаря рукой по стене. Однако не то что до дома, ему и до стола добраться не дали. Опознанный, скорее, по знакомому запаху туалетный воды, чем по смутному контуру в темноте коридора, Михаэль прижал его в особо заковыристом закоулке, между выступом стены и разлапистым фикусом. Шпеки разинул было рот, чтобы возмутиться, но тёплые руки с уже знакомой грубоватой лаской огладили его всего и сразу, от острых, вздёрнувшихся плеч до узких бёдер. Айнхорн прижал его к стене всем телом, сунулся в висок холодным носом и сипло зашептал на ухо: - Шпеки, если ты хочешь, чтоб я тебе вставил, так и скажи, что ты жмёшься, как мальчишка? - пальцы скользнули под рубашку, так неосмотрительно задранную самим хозяином, ощупали резко вздрагивающий живот, пробрались ниже. Фло перестал дышать, когда Михаэль сжал его между ног. - Да не хочу я... - и с ужасом почувствовал своё сгибающееся колено, прижимающееся к ноге Михаэля, цепляющиеся за его предплечья собственные непослушные руки и притирающийся к чужой ладони пах. - Угу... не хочешь, - согласился Миха и тут же сунул кончик языка ему в ухо, попутно влажно обмахнув мочку и тонкий хрящик, на котором мигом вспыхнула болезненным жаром прозрачная кожица. Фло немедленно завыл про себя, проклиная пьяный бардак в голове и всех бухих единорогов в розницу и оптом. Он неудержимо впадал в полуобморочное состояние, уже не находя ничего нездорового в том, чтобы подставлять свои губы, целуя в ответ, так же сочно причмокивая. Привкус чужой слюны во рту, оглаживающие его руки, насмерть вдавившее его в стену тяжёлое тело - всё это отзывалось шумом в ушах и головокружительным вихрем в голове. Не говоря уже о том, что Фло хотелось. Вот теперь хотелось. Чтобы его трогали чуть откровеннее и ближе, чтобы можно было избавиться от мешающей одежды и не чувствовать её грубые швы, на ставшей вдруг такой нежной коже. И чтобы это был именно Михаэль, жёсткие пальцы которого были сейчас повсюду, не добираясь однако туда, где так хотелось их почувствовать. А может быть и не только пальцы... - Пойдём! - решительно отодрал его от стены Миха и поволок за собой вверх по лестнице. "Куда?! - вяло подумал, но забыл спросить Фло, едва переставляя внезапно ослабевшие ноги. Колени противно подрагивали, ему стало холодно и боязливо от активных действий возбуждённого Райна. В коридоре на втором этаже почему-то ярко горел свет, и целый ряд дверей в разной степени распахнутости наводил на совсем уж похабные мысли - на такое же обилие кроватей за ними. Михаэль, недолго думая, толкнул ногой первую попавшуюся. Полоска света, упавшая в тёмную комнату наискосок, высветила чью-то необъятную голую задницу, которая споро трудилась между широко раскинутых в стороны длинных ног. "Задница" была смутно знакомой, издавая такие же знакомые постанывания, покряхтывания и обрывистые комплименты хозяйке стройных конечностей, которую в данный момент обрабатывала. От этой картины Михаэль завис, покусывая нижнюю губу, и чуть было не присел, пытаясь разглядеть поближе и в другом ракурсе ударную технику непознаваемого со спины индивида. Шпеки же, наоборот, здорово отрезвила случайно подсмотренная сценка чужого интима, и он дёрнул рукой, пытаясь привлечь внимание Михи. Но Айнхорн стоял как вкопанный, не в силах оторваться от порнухи, поданной на вынос. Фло всё меньше хотелось идти с ним, куда он там его тянул, и совершенно пропало желание даже общаться с основательно отформатированным водкой Михаэлем. - Видимо, тут занято, - минуты через три глубокомысленно изрёк наконец Райн и захлопнул дверь. - Слушай... - попытался снова обратить на себя внимание Фло, но Миха уже толкнулся в следующую комнату, которая на беду Шпеки оказалась пустой и тёмной. Сшибая по пути какую-то мебель, они на пару двигались к темнеющей у стены кровати. Света от фонаря за окном было достаточно, чтобы разглядеть обстановку. Но времени на это Фло не дали, уронив на покрывало и придавив до полной остановки дыхания. Миха не заморачивался с расстёгиванием пуговиц, просто двумя согнутыми пальцами потянув вырез одежды и отодрав их с мясом, распахивая отвороты так, как ему было удобно. Шпеки не успел пожалеть о своей любимой рубашке в клеточку, когда ему на ухо снова прогудели: - Какой ты костлявый, Фло, подержаться не за что! В памяти тут же некстати всплыли только что виденные необъятные прелести Пюмонте, у которого явно было за что подержаться. Возбуждению, да и вообще всему моменту это воспоминание мало способствовало, отвлекая окончательно. Но Миха уже приклеился к нему всем телом и лез целоваться, отплёвываясь от растительности на лице, попутно приговаривая с возбужденным придыханием: - Бородатый, костлявый... что ж тебя так хочется-то... А дальше... а дальше всё всплывало перед глазами окончательно осоловевшего Шпеки как на чёрно-белой старинной киноплёнке, перечёркнутой белыми росчерками помех. И голые руки Михи, который вытряхивал его из штанов, попутно оглаживая колени и обнажённые бёдра, пребольно оттягивая голову за волосы, запрокидывая его на подушку. Свои беззащитно выпирающие ключицы под горячей лаской губ, кипящий жар близости чужого тела рядом. И дикое желание этой близости, мутное до тошноты, до судорожной адской боли проникновения внутрь, бесстыжее касание пальцами там, где-то уже в глубине. И тяжесть Михиного крупного члена в руке, толкающегося требовательно, нетерпеливо. Весь этот водоворот похоти кружил и выворачивал Флориана наизнанку, неудержимо и бесповоротно, он отстранёно слушал чьи-то громкие чувственные стоны, в следующую минуту с удивлением поняв, что они - его собственные. Оба захлёбывались пьяным возбуждением до такой степени, что дойти до главного так в результате и не смогли. Михаэль напрягся первым, прикусил кожу на его шее, стиснул бедро, отстраняясь, хрипло забормотал: - Всё, не могу больше, давай хоть так, - что именно "так", Фло спросить не успел, Айнхорн дёрнулся, и в ладонь Шпеки потекло тёплое и вязкое. Он и охнуть не успел, как кончил следом, цепляясь за покрытый испариной загривок. Закрывая глаза и с облегчением проваливаясь в спасительное бессознательное, Фло ещё слышал, как Миха возится с покрывалом, шипя и чертыхаясь. В конце концов его сморил глубокий сон без всяких сновидений. *** Просыпался Флориан Шпекардт обычно сразу, открыв глаза и включаясь почти без раскачки в текущие утренние хлопоты. Сегодняшнее утро существенно отличалось от всех остальных, хотя бы потому, что, с трудом всплыв сознанием из похмельного сна, он обнаружил, что в постели он не один. Улыбнувшись и притеревшись щекой к чьему-то тёплому телу, Фло продрал, наконец-то, глаза и замер, уставившись в спину, в которую имел счастье спать, уткнувшись носом, вероятно, всю ночь. Спина была знакомая, даже слишком. Можно сказать, что эта спина основательно примелькалась ему, Шпеки, причем непосредственно на его же рабочем месте, то бишь за барабанной установкой. Но в данном конкретном ракурсе, буквально в нескольких миллиметрах от собственного носа, разглядывать вытатуированную между лопаток раскрытую ладонь ему приходилось впервые. Фло осторожно, словно боясь взмахом ресниц разбудить обладателя своей уютной подушки, посмотрел вверх, окидывая взглядом богатырские плечи, тоже знакомо разрисованные. Убедившись, что это, действительно, Михаэль, Фло принялся решать остальные насущные проблемы, во всей красе вставшие этим утром перед больной головой. Например, почему Миха спит нагишом, а у него самого штаны спущены до колен, и почему они оба так плотно упакованы друг к дружке, что аж небольшого пледа хватает на них обоих, в общем-то не хрупких, мужиков. Фло пошевелил левой рукой, панибратски закинутой на талию спящего согруппника, и едва не лишился чувств самым натуральным образом, как анорексичная барышня. Мало того, что этой самой рукой он плотно обнимал Миху, он вдобавок уютно пропустил кисть ему между ног и вот прямо сейчас сжимал в горсти всё, что там у Михи предусмотрено матушкой-природой по плану. Судя по тому, что в горсть всё не помещалось, планы матушки-природы на Михаэля Райна были грандиозные, в отличие от похмельного Шпеки, который вроде как начал эпизодически припоминать вчерашние забавы. Однако не успел он вправить свой напрочь вывихнутый мозг, как над ухом раздались задумчивые голоса, со стороны озвучившие все его сиюминутные вопросы. - А что это они тут делают вдвоём? - Смотри, обнялись как родные, замёрзли, что ли? Фло повернулся на звук и увидел пару красных небритых рож из серии "утро в китайской деревне", склонившихся над ним. Рожи украсились радостными улыбками, при ближайшем рассмотрении оказавшись Пюмонте и Борисом. - Мы вас ищем везде, а вы тут, оказывается, дрыхнете! - Все уже встали, пиво будете, мужики? Стараясь не спалиться по-чёрному, Шпеки быстро и ловко, как ему самому показалось, выдернул свою руку из ляжек Айнхорна, разулыбался в ответ, тоже, как ему показалось, вполне доброжелательно. И, что самое главное, успел во время этого манёвра удержать на них обоих соскальзывающее одеяло. Однако то ли более трезвый, то ли более внимательный Пфайфер углядел обнажённые телеса безмятежно посапывающего рядом Михаэля, и его лицо вытянулось настолько, насколько могла вообще приобрести подобное выражение его скуластая худосочная физиономия. Борис ткнул Андре локтем в круглый бок, не в состоянии озвучить свои подозрения. Пользуясь временным замешательством утренних визитёров, Шпеки уселся в постели и потянул из руки стоящего ближе к нему Пю открытую бутылку пива. Тут же присосался всерьёз и надолго, предчувствуя такой разбор полётов, что без подкрепления ему явно не обойтись. А похмельные "китайцы" всё стояли с разинутыми ртами и простояли бы, видимо, ещё долго, если бы не проснувшийся таки от внешнего шума великий и ужасный полководец всея In Extremo. Беспардонно и не вовремя разбуженный Миха сел, и даже не открывая глаз, обложил присутствующих такими этажами замысловатых словесных вывертов, что Пфайфер и Пюмонте начали пятиться задом к двери, слегка наклоняясь и приседая, как нерадивые придворные, застигнутые своим господином за неблаговидным поступком. Стоило им скрыться с глаз, как Айнхорн снова плюхнулся затылком в подушки и бесстыже облапил голое бедро Фло. - Мы, помнится, вчера кое-что не закончили, верно?