Новогодняя Идеальная Компания

2999 год. 31 декабря 20:00. Москва. — Мама, папа, да не волнуйтесь вы так, не убьёт меня никто – на доме защита в тысячу вольт стоит. Что? Уже в полторы тысячи? Па, да ладно тебе... — недовольно проворчала я, закатывая глаза к Небу. Ещё немного, и захнычу от бессилия. Технологии набирают всё новые обороты, а родители какими были, такими и остались – параноиками. Вот за что мне горе такое, скажите на милость? Хотите в гости уехать на сутки – езжайте, только меня в покое оставьте, ради всего святого. Нет, им надо мозги мне в сотый раз вставить, ещё раз двести передумать о своём решении, ибо «Новый год – семейный праздник», а ещё предупредить, что Анабель – робот, помогающий по хозяйству, – приготовит всё сама и, вообще: не приближайся к плите – взрывоопасно. В общем, напомнили обо всём: о моей безответственности, о том, что готовить не умею, постоять за себя не могу... — Хорошо, доченька, мы ушли, — с улыбкой от уха до уха произнесла мама, поспешно целуя меня в щёку. От неё исходит такой привычный аромат цветочного парфюма, косметики и мороза, который бушует во дворе. Сразу так спокойно на душе становится. — Не забывай: прежде, чем загадать желание – подумай хорошенько. Другого шанса не будет. Ах, да, забыла. Желания я тоже загадывать не умею, что уж тут. — Может, позовёшь Алису и Алину в гости? — спрашивает отец, пожимая плечами. Кучерявые чёрные волосы находятся в красивом беспорядке, а глаза загадочно блестят, будто задумал что-то. Ох, не нравится мне это!.. — Что б мне мозг окончательно вынесли? Нет уж, спасибо, без этих блондинок обойдусь, — решительно говорю я, уже почти силком выталкивая родителей за дверь. — Посмотрю фильм какой-то, порисую, выпью пару бокалов шампанского и улягусь спать. Всё будет тихо-спокойно, не волнуйтесь. Родители переглянулись и застыли в проёме двери, поджав губы. Не недовольно, не зло, как-то слишком сочувственно. А глаза тревожно блестят. Особенно у мамы – ещё немного, и вообще заплачет, устраивая тут целый потоп. Так, чему учил меня папа? Всегда ищи что-то хорошее. «Хорошее в слезах, хорошее в потопе...», – думаю я, перебирая в уме всё, что только можно. Может, потом дверь открыть, чтоб вода замёрзла? Каток в доме на Новый год – это уже что-то позитивное. И весьма дурацкое. В моём стиле. А родители всё смотрят, протяжно вздыхают, мнутся... И что это с ними, вот расскажите мне, а? Выдыхаю воздух. Спокойно, Вероника, всё хорошо. — К чему такое выражение лица, мм? Папа смотрит на маму, как будто спрашивая: говорить мне или не говорить. Эй, я как бы тут ещё, ничего страшного? — В общем... — начинает мама, видя, как я уже переминаюсь с ноги на ногу в нетерпении. — Мы с папой волнуемся за тебя, Ника. Ты постоянно одна, ото всех прячешься, из дома выходишь очень редко. — Мама, папа, — поочерёдно смотрю я на них, потирая переносицу пальцами. Голова снова разболелась. Эту тему заводили не раз и не два, и она мне порядком надоела за это время. У меня друзья в школе, скоро будут и в институте, так как это последний учебный год. Да, лучших друзей у меня нет. Да, я лучше фильм посмотрю, чем на улице погуляю. Мне легче самой, потому что редко кто понимает, что у меня в голове творится. Творческий я человек, таких мало кто выдерживает. Что в комнате, то и в голове – беспорядок сплошной, значит. Убираемый только по праздникам. — У меня есть друзья, но я не хочу праздновать с ними Новый год. Тем более этот. Папа неуверенно кивает, мама разглядывает свои серебристые ботинки. Вот и кто тут ещё ребёнок? Выглядят детьми явно они. Нашкодившие, обидевшиеся, притаившие обиду на меня за то, что отняла у них что-то особое. Шанс поиздеваться, как по мне. Родители такие родители. — Идите, а то опоздаете к друзьям, — говорю, протягивая маме её сумку. — Ничего не забыли? Телефон, телепорт? Камеру наблюдения я выключила, приёмник у меня, — отмахиваюсь от возражений и шума, вмиг поднявшегося в коридоре дома. — Это отдых, а не миссия «Проследи-за-Вероникой», — перебиваю я их, чуть повысив голос. — У меня ничего не случится, я не убью себя ножом – Анабель не даст, она ведь и телохранитель вроде как. От скуки тоже не умру – Чакки всегда рядом со мной, — напоминаю я, кидая взгляд на вбежавшего щенка. Выглядит как настоящий, коричневый лабрадор с серыми глазами, но я-то знаю, что он тоже робот: команды все знает, слушается. Кормить, правда, так же надо как и настоящую, но все считают, что настоящие – слишком просто для 2999 года. Я ничего не могу возразить, ибо толком ничего не знаю. Историю прошлого учим в школе, конечно, но там подробностей животного мира толком и нет. Но факт того, что маленький щенок так и останется щенком – радует. Терять дорогого сердцу питомца очень тяжело. — Повеселитесь от души, ладно? Папа кивает как-то расслабленно, мама снова улыбается, натягивая шапку на голову и ища в сумочке голубоватый круг – телепорт, вмиг отправивший их к друзьям. Он выйдет из строя ровно в тот момент, когда они пересекут владения человека. Если захотят прийти ещё раз, придется снова просить разрешение у хозяев дома – таковы условия телепорта. — Пока, — улыбаюсь я, смотря как мама с папой берутся за руки и открывают дверь квартиры. Как же всё-таки я их люблю! Прежде чем мама нажимает на кнопку запуска, выпаливаю: — Жучки в комнате я тоже нашла, если что! Свет озарил комнату и последнее, что я увидела, прежде чем они телепортировались – ошарашенное и возмущённое лицо папы. Я засмеялась, подхватывая на руки лающего Чакки. — Что, дорогой, хочешь есть? — он машет хвостом, словно я выполню все его желания, если сделаю это. — Пошли тогда, найду тебе что-нибудь вкусненького, — киваю я, отворачиваясь от его язычка, пытающегося лизнуть меня в щеку. Со смехом закрываю дверь на улицу. Кухня же встретила своим мягким салатовым цветом и белоснежным столом со стульями, находящимися в центре кухни, чуть вдалеке от барной стойки. Анабель повернула голову ко мне. Медленно, с металлическим звуком. Жутковато. — Эмм… Привет? — прозвучало неуверенно, знаю, но до сих пор не могу привыкнуть к новой покупке. Выполняет она свою задачу здорово, просто превосходно, но выглядит зловеще. А когда выходишь ночью в туалет – когда ужас как приспичит, – забываешь за Анну, а она – хлоп! – и из-за угла выскакивает, светя своими жёлтыми глазищами в темноте, произнося электронным голосом: «Чего желаете, мисс?»…Становится реально страшно, аж вскрикнуть хочется, да до туалета добежать успеть. Словом, покупка – не ахти как меня радует, угу. — Чего желаете, мисс? — кажется, пластинка у неё тоже не очень большая, только одно и то же твердит, пугая до усрачки. Смотрю на то, что она сделала и ахаю. Невероятно просто. Двенадцать видов салата, утка, заяц, морепродукты, замаринованные под моим любимым соусом, а десертов-то сколько – мечта прям! С восхищённым взглядом смотрю на терамису, уже мысленно его поглощая. И это она за полчаса успела. Мне над этим пол дня корячится бы пришлось. Нет, есть ещё духовка и пакетик с ладошку, в котором всё, что хочешь. Бифштекс, салат, гамбургер. Разогрей – и готово, вот только вкус не совсем такой, если бы это вручную готовили. Выглядит – объедение, а на вкус г... — Спасибо за работу, Анабель. Зайди на место и отключись, — бормочу я, смотря прямо на неё. Папа же не перепрограммировал её? Надеюсь, что нет, так как наблюдать её целый день мне как-то не охота. И – хвала всевышним! – она медленно кивает и, будто плывя по воздуху, заходит в специальный отсек в стене и дверца, впустив её внутрь, закрывается. Чакки лает, выскакивая из моих рук. Пока он носится по скользкому мраморному полу, я насыпаю ему корма в миску. Он довольно лает и уплетает угощение. Дабы не смущать его, и самой не скучать – иду в комнату, уже потирая руки в предвкушении: на столе стоит привычная с детства фиолетовая коробка. Внутри неё горят три фонарика, зажигающихся в разное время. Красный – на День Рождение, жёлтый – на мелкие праздники, вроде Дня Святого Валентина или восьмого марта, и, конечно, синий – на Новый год, который сегодня погаснет навсегда, стоит мне только загадать желание. После восемнадцати лет мы не в праве получать подарки от «Деда Мороза», так как уже выросли. Хотите – верьте в него на здоровье, но подарок вам просто так уже не получить. Что загадать? Мысль приходит внезапно и ошеломляюще. А, правда: что загадать? Помнится, я загадывала многое: планшет последний модели в восемь лет. Лекарство, способное вылечить меня раз и навсегда от болезней. Всё остальное было по мелочи, от чего родители приходили и в ужас и в ярость одновременно – загадать могу всё, что угодно, а в голове только вещички-бантики-фантики. Хмурюсь, глядя на синий шарик-огонёк в руке. Сжать его, произнести желание вслух... Может, поездку в какой-то город? Или в прошлое смотаться на месяцок. Только, пожалуй, не тогда, когда ведьм палили, а то... — Хотелось бы, конечно, идеальную компанию на этот вечер, — вздыхаю я, почти полушёпотом. И шарик, на моё удивление, загорается тёмно-синим и распадается в пепел на моих руках. Нет! Нет, что же я наделала, чёрт побери? Это же просто мысли в слух. Просто мысли, не желание. Предупреждала же меня мама: загадывать желание нужно с умом, толком и расстановкой, а сейчас выбора нет – расхлёбывать всю эту кашу придется самой. Вот, скажите на милость: почему я не могу сделать что-то важное нормально, а не через жопу? Огляделась – никого, только Чакки с кухни прибежал и теперь уши навострил; весь напрягся. Опасность чует? Надеюсь, что нет. Это я тут ходячая катастрофа, которая больше ничего не нахимичит. А, нет, химичить всё же придется – на столе рождественский подарок с аккуратными буквами на обёртке: «Новогодняя Идеальная Компания». Идеалы у всех людей разные, именно поэтому, наверное, мне надо будет самой всё сделать. Придумать друга, создать его таким, какой он тебе нужен. Хмыкаю и срываю обёртку. Так, где-то тут должна быть «умная книжка», которая попытается мне втолковать, что да к чему. Ахаю, чуть не выронив всё содержимое на пол – из коробки заговорил кто-то. Очень мелодичный голос, кстати... «— Вас приветствует компания «Подарок на Новый год», выполняющие желания всех обитателей Земли. Этот раз для вас последний – поздравляем! – скоро вам понадобиться и подарок «День Рождение». А сейчас вы загадали «Новогоднюю Идеальную Компанию». Смешайте ингредиенты характера в прозрачной миске, залейте золотистую жидкость и перемешайте. Будьте аккуратны, не переусердствуйте с ингредиентами, можете получить вовсе не то, чего ожидали. Удачи, счастья и хороших Новогодних праздников.» Голос замолкает, и я гляжу на колбы, сверху которых выгравированы надписи вроде «Юмор» или «Обаяние». Содержимое похоже на разноцветный порошок, переливающийся и искрящийся на свету. Красиво, не поспоришь. Чакки запрыгивает на стул и с любопытством заглядывает в коробку. Гавкает, поторапливая меня раскрыть подарок окончательно. Похоже на конструктор «Lego» – дарят подарок, а собирай сам как хочешь. Пока соберёшь уже и играть не хочется, вот и сейчас такая же проблема будет. Где там эта миска прозрачная? Ах, вот она… — Ну, и с чего начать, Чакки? — спрашиваю я, собирая тёмные волосы в пучок на затылке. — Ой, смотри, они ещё и выбрать дали: мальчик или девочка, — замолкаю, глядя на собачку задумчиво. Девочку, конечно. Или нет? Прогоняю эти мысли в голове: неужели, Ника, ты повелась на все эти разговоры в школе? «Ой, он такой милый!» или «Встречаемся уже месяц, а он всё никак...». От последнего комментария в дрожь бросает, и это напоминает, что девчонки из класса совсем без мозгов, поэтому и надо создать хоть одну девочку им противоположную. Розовый цвет совсем «кислотный», в глазах аж звёздочки заплясали с непривычки. И в тот момент, когда колба была у меня в руках – всё пошло наперекосяк. Совершенно всё. Как обычно у меня и случается. Чакки хоть и мальчик, но к розовому цвету явно не безразличен. Я давно замечала за ним эту черту характера. С тех самых пор, когда мой розовый бюстгальтер был разодранным в клочья и валялся точно по центру кухни у всех на обозрении. В тот момент щёки мои пылали таким же розовым цветом. Лучше б мне провалится сквозь землю. Провалится вместо колбы, которая разбилась и содержимое её рассыпалось по полу. Наклоняюсь, собираясь поднять хоть приличное количество порошка, но в ужасе отскакиваю – порошок угрожающе зашипел и запенился, искрясь. Похоже, ему тоже не по душе быть рассыпанным по полу. Гляжу на то, как бесследно испаряется розовая пыль, а моя надежда на лучшую подругу – вместе с ней. Вот пусть и катится в Ад, раз так шипит на меня. Не больно-то ты мне и нужна. Чуть ли не топаю ногой, поворачиваясь к оставшемуся голубоватому порошку. Выбора, как я поняла, у меня особо и не осталось. — Ты чего кидаешься на меня, а, Чак? — злобно я шиплю на него. Собака сжимается под моим взглядом и скулит, тем самым извиняясь за содеянное. — И вот что мне теперь делать? Каждая девушка хоть раз в жизни, да задумывалась над своим идеальным парнем. Он обязательно должен быть с юмором, с силой, чтобы охранял тебя от всех неприятностей внешнего мира; а ещё: обаятельным, милым, добрым, храбрым… В общем – идеальным! «Ну, что ж, будем химичить себе в компанию парня», — пожимаю плечами я и высыпаю в миску голубой порошок, сразу же отскакивая в сторону, но он не шипит. Хмм... Так, что дальше? Вот синий – ум. Немножко, чтобы он не был слишком умным, ибо обманывать тоже его нужно будет. По мелочам, конечно, но водить парней за нос иногда даже приятно и полезно, ага. Ладно, может это и лишнее, но... «Так, половину», – решаю я, кивнув. Рука немного дрожит и высыпается больше, чем запланировано. Кхм, ладно. Хорошо хоть не всё – ботаника мне не надобно. Что там ещё? «Обаяние», – загадочно улыбаюсь и высыпаю всё. «Юмор», – упс, всё высыпала. Чуть-чуть на дне осталось. Миллиметров пять. Надеюсь, клоуном он тоже не будет. «Сила», – хмыкаю и немного задумчиво высыпаю чуть более половины. Умный качок. От такого даже ненастоящий парень лопнет. «Красота», – читаю я и хмурюсь: отдельно внешность придумать не дали, так что всё летит в мой «котелок» «Наглость», – половину, что б со мной спорил, а то скучно будет. Туда же немного «Адекватности», «Аккуратности» в достаток, «Безрассудности», размышляю над «Гордостью», но всё же кидаю и это – тряпка – не парень, а безвольная гадость. Ото всех остальных многочисленных колбочек высыпаю по щепотке, что б многогранным был, интересным, не однообразным. Кажись, всё. Химик из меня никудышный – факт. Вижу золотисто-прозрачную жидкость и выливаю её в миску, мешая весь порошок ложкой с надписью «Три помешивания по часовой стрелке». Раз – разноцветная пыль на дне начала смешиваться и чуть шипеть, – Два – как можно дальше от себя держу ложку, помешивая искрящуюся жидкость, – Три – всё взрывается. С криком отскакиваю, плюхаясь на пол пятой точкой. Волосы выбились из ровного пучка, торча во все стороны. Вот сейчас, я точно подхожу под образ ведьмочки. — Привет, — хмыкает кто-то за моей спиной, от чего я испуганно поворачиваюсь к источнику звука. Нет, химия, возможно, даётся мне очень даже неплохо… Широкоплечий парень лет так двадцати двух, светлые волосы с несколькими тёмными прядками. Голубые глаза-льдинки. Высокий. Даже тогда, когда он протягивает мне руку и я встаю, поравнявшись с ним. Я великана воскресила, похоже. Красивого великана. А я-то думала, что от моих желаний даже золотая рыбка всплыла бы вверх брюхом… — Эмм… Привет, — киваю я. Придумать – придумала, сказали нахимичить – нахимичила, а как себя вести – не знаю. Хоть бы инструкцию дали, чёрт возьми. — Не знаешь что сказать? — пожимает он плечами, скорее констатируя факт, чем спрашивая. — Расслабься, я тебя не убью. Как-никак, а я – твой Новогодний подарок. Мычу что-то нечленораздельное, разглядываю его более тщательно. Даже от немного насмехающейся улыбки, у него на правой щеке милая ямочка появляется. Руки сильные, не перекаченные, а в самый раз. Чёрная кожаная куртка поверх рубашки в клетку, плотно облегающую его тело. Тёмный джинсы, чёрные кроссы. Боже. Мой. Да он же... Исполнение моего желания? Кажется, Ника, что-то да будет сегодня. Чует моё шестое чувство, воет прям. Как сирена во время атомной тревоги. — И как тебя звать, Новогодний подарочек? — уверенности в моём голосе уже больше, норов тоже возвращается на место. Увереннее, Вероника. Ты же не хочешь, чтобы он тебя тряпкой посчитал? — Меня настоящего или меня «твоего-подарка»? — вопросом на вопрос отвечает он, меланхолично поглядывая на комнату. Судя по взгляду – ничего впечатляющего не нашёл. Плюхнулся на диван, задирая ноги на столик. — У тебя два имени? — Мы так и продолжим вопросами общаться? — саркастично фыркает он, прикрывая глаза. — Да, у меня два имени: Ник – имя подарка, Никита – настоящее. Я лишь копия того, кто уже есть на Земле. Создавать людей из воздуха не смогут даже через ещё три тысячи лет, а вот копию, как я – запросто уже прямо сейчас. — А «ты-настоящий» знает, что у него есть копия? — подвинула его и села рядом на диван. Он закинул руки за голову, размышляя над моим вопросом. — Нет, но если он встретит тебя, то вспомнит всё, что происходило у нас с тобой, — двусмысленно смотрит он на меня, подмигивая. — А вас как величать, сударыня? Мой мозг ещё панически продумывал новую информацию. Так много острых углов, которые так и остались непонятными. Что он там с самого начала говорил? Расслабится? Да, надо расслабится, это мой первый Новый год вдали от родителей. — Вероника, но можно Ника, — пожимаю я плечами, на что он хмыкает и прикрывает глаза, бормоча под нос моё имя, будто пробуя на вкус. Облизнул губы, а у меня во рту всё пересохло. Одним разом. Тут жарко или я горю, потихоньку коптясь на вертеле Ада? Вижу, как вздымается его грудь от дыхания. Вроде такое простое движение, обычное для организма человека, но в дрожь бросает просто не по-людски. — Никки, — хмыкает он, наблюдая за Чакки, который спрятался за столом, со страхом поглядывая на нового гостя. Обычно он никого не боится. Робот – это робот. Им вообще страх не ведом, но, видимо, одно устройство техники не действует на другое. Как минус и минус – отдаляются друг от друга, не находя точки соприкосновения. Чак выбегает из комнаты, словно маленький ураган. — Глупо звучит. Как имя кошки или собачки, — фыркаю я, толкая его в бок. Ник лениво расплывается в улыбке, поворачивая голову ко мне, всматриваясь в черты лица, словно видя в первый раз. Голубые глаза встретились с моими серыми. Рука его тянется к моим прямым чёрным волосам, стянутых резинкой – Раз! – и резинка снята, а волосы ровным, немного взъерошенным водопадом спадают за спину и вдоль лица. Пытаюсь пригладить их рукой, но это действие ещё больше веселит Никиту, заставляя того чуть ли не хохотать. — Ты странный. — Какого заказала, такой и есть, — закатывает он глаза к потолку, а я с этим поспорить не могу, так как чистая правда, — и как хочу, так и буду называть. Нам ведь меньше суток вместе пробыть удастся, потом исчезну, словно и не было никогда. — Не забудь эффектно взмахнуть своим плащом, супер-герой, — смеюсь я, откидывая голову назад. Никита качает головой, бормоча что-то типа: «Вот спасу мир, тогда и посмотрим». — Чем займёмся, Никки? — двусмысленность снова проскочила в его голосе. Эй, парень, я, конечно, понимаю: ты не настоящий, делай что хочешь (тем более, что уже по всем меркам совершеннолетний), но я-то тут при чём? Похоже, с пошлостью, юмором и наглостью я немного переборщила. Со всем я переборщила, проще говоря. — Если хочешь – могу еды тебе принести, — уклоняюсь я от вопроса, глядя на часы. Уже чуть больше десяти вечера. — Шампанское нужно. Будем праздновать Новый год, что ли, — хмыкает он, видимо заметив, что на вопрос я так и не ответила. Умный, гад. В этом деле я тоже жару дала. Наверное. Блондин тянется к столу и нажимает на кнопку близ первой ножки: по воздуху на небольшом подносе летят фрукты, два бокала и бутылка шампанского, вмиг оказавшейся откупоренной в умелых пальцах парня. Умёлых? Чёрт, Ника… — Так чем займёмся? – не отлынивай от вопроса. — Можем сыграть в «Правда или желание», чтобы лучше узнать друг друга. Если ты не против, конечно. — Валяй, — машет он рукой, предлагая мне начать первой, будто ему всё-равно. Но я же не глупая и не слепая. Вижу, как глаза загорелись. В прочем, я могла не поверить и своим глазам в этот момент: Никита снял куртку, заставляя меня напрячься всем телом и судорожно вздохнуть прохладный воздух. Вероника, вспомни снег за окном, лёд. Всё холодное, что только есть на свете. Чёрт-чёрт-чёрт. Не больно это и помогает. Откидываю волосы за спину, открывая шею. Одежда кажется слишком неудобной и шершавой. — Правда или желание? — спрашиваю я, отпивая пару глотков шампанского со своего бокала. Лучше от этого тоже не стало. Только разум ещё больше помутнился. — Правда. — Сколько у тебя-настоящего было девушек? — глаза у него горят, когда он смотрит на меня. Весело ему, блин. А мне не очень теперь: раз я задаю такие вопросы, то и ему можно не ограничивать себя какими-то ни было рамками. — Две. Одна в школе – Юля – первая детская любовь, продлившаяся ровно до последнего звонка. И Диана, мы с ней на одном курсе учились, да вот только разошлись, так как держалось всё только на сексе, а этого рано или поздно становится мало. Во-вторых, я слишком дерзкий, упрямый, безрассудный, а она – «тихоня-умница-бла-бла-бла». В общем, не сошлись характерами, — пожимает он плечами и закидывает в рот виноградинку. — Моя очередь: Правда или Желание? — Правда. — Почему ты загадала это желание: нет друзей? — Просто… — начинаю я, мысленно пытаясь сформулировать ответ. Ник смотрит на меня очень внимательно, словно сканируя. Настроение у меня скачет, как у беременной. Не удивительно, что он так смотрит. Думает, что ненормальная какая-то, которая ни с кем подружиться не в силах. — Не люблю подпускать к себе людей очень близко. Это странно, это немного меня пугает, возможно. Да и люди с каждым годом всё паршивее становятся. Жадные, алчные… В такие моменты приходится и признать, что лучше новые технологии, чем старые-неизменные люди, — снова отпиваю шампанское, пытаясь подавить непонятный комок в горле. Поймёт ли он то, что я только что сказала, или переиначит по-своему? Судя по взгляду: воспринимает он всё очень даже серьёзно. — Правда или желание? — Правда. — Ты девственник? Если нет, то сколько уже раз опорочил свою честь? — ухмыляюсь я, наблюдая за его вытягивающемся в удивлении лицом. А я что? Я же не виновата, что ты простые вопросы задаёшь, в самом деле. — Трудно сказать точное число, честно говоря. Но с Дианой два года чуть ли не каждый день, — пожимает он плечами, немного, как мне кажется, напрягаясь. — Гормоны в крови бушевали, что поделать. Правда или желание? — Правда, — в который раз отвечаю я, в наглую впившись в него взглядом. Есть в нём что-то такое, что заставляет засмотреться. Нет, не внешность. Что-то более возвышенное, скрытое за красивой обёрткой. Господи, это даже звучит глупо. — А ты девственница? — повторяет он вопрос, поигрывая бровями, как бы говоря, что, мол, не ты одна тут такая лихая на личные вопросы. — Нет, — после некоторого молчания говорю я, а он чуть не давиться виноградинкой, которую за секунду до ответа отправил в рот. — Серьёзно, что ли? — Так трудно поверить, да? — не отстаю я, фыркая. — Да, честно говоря. Ты же только что сказала, что никого к себе не подпускаешь, а тут – бац! – и девочка-то не невинна вовсе. Странно это. Больше на враньё похоже, — добавляет он, с интересом наклонившись ко мне ближе, словно от этого поймёт: правда сказанное или нет. Прищуренный взгляд, гордо приподнятый подбородок, скулы... Лицо, находящееся на расстоянии даже ближе, чем на вытянутой руке. Играть в «Правда или желание» уже никто и не думал, задавая вопросы чуть ли не наперекор другому. — Случайно это вышло. Перебрала выпивки на первое сентября, и в кабинете математики дала жару с одноклассником. Весёлое начало учебного года, ага, — фыркаю, запивая горечь воспоминаний шампанским. Нет, парень был крутой, и нравился он мне давно, но всё должно было быть не так. Тем более в первый раз. Это же что-то особенное. Вот и потерять девственность хотелось как-то более приличней: в спальне, при романтический обстановке, а не заперевшись в кабинете на замок, пока все остальные стоят на школьной линейке, рассказывая какие-то нелепые стишки-поздравления. — И как тебе твой первый раз? — смеётся он, хоть тон не вяжется со смехом. Глаза заискрились холодом, напоминая, что сегодня Новый год. На часах уже пол-двенадцатого. — Хотелось бы и лучше, — хмыкаю, представляя другие варианты, но добавляю: — Но на столе очень даже прикольно, если честно. Никита ухмыляется, загадочно облизывая чуть пухлые, хорошо очерченные губы. Отвожу взгляд, чувствуя что-то непонятное в теле. Сидеть стало неудобно. — Правда или желание? — спрашивает он, а я уже и не в силах спорить, ведь должна была загадывать я. Впрочем, запутаться в вопросах за это время мне удалось хорошо. Так не я задаю вопрос? Ох, шампанское, что же ты делаешь со мной?.. Но подсознание подсказывает, что один бокал шампанского тут вовсе не при чём. — Желание, — отвечаю я, ведь отвечать на вопросы не хотелось вообще. Устало откидываюсь на спинку дивана, закрывая глаза. Молчание оглушает, но я не тороплю: хочет загадать желание, что б поиздеваться надо мной, поэтому и время нужно – обдумать всё хорошенько. Но не затягивай же слишком надолго, ну. Действуй, таковы правила игры. — Расслабься, — повторяет он тихо самую первую реплику в нашем с ним разговоре. И я чувствую – Ник совсем близко от меня. Невыносимо. Непозволительно. Но до дрожи. Противится тело отказалось с самого его появления в этой комнате, с первой минуты. С первого пересечения взглядов. Любовь – подумаете вы, но нет. Подарок Новогодней ночи – отвечу я. И ночь эта, похоже, будет более чем волшебной. Его рука обхватывает меня за талию, притягивая к себе. Губы находят мои губы, и мысли готовы навсегда покинуть тело, улетая далеко от третьего века, который вот-вот наступит. Кого я хотела в прошлом году? Друга? Хорошую компанию? Друга из него не получится, но жалеть о такой потери не приходится. Проводит руками по моему животу, и вниз к бедрам, скользя пальцами под тёплый гольф, который теперь совсем лишний на теле. Похоже, наши с Никитой мысли в этом схожи. Едва сдерживаю стон, когда он отрывается от моих губ и стягивает с меня верхнюю часть гардероба, открывая его взору чёрный кружевной лиф. Мысли приходят в порядок, ощущения не кажутся такими хаотичными и поспешными. Нет, я не буду об этом жалеть – это точно. Да, когда он исчезнет, я буду искать с ним встречу вновь. В реальности, с ним, с настоящим. Сейчас же реальность не кажется мне реальностью. Я ни здесь. Я нигде. Только он, только его пальцы, скользящие вниз к пуговице на светлых джинсах. Движение кончиками пальцев по животу, вызывающие дрожь на спине, по всему телу, заставляя выгнуться ему навстречу. С присущей ему ловкостью, он расстёгивает пуговицу и стягивает с меня джинсы. В долгу я не остаюсь: не дав ему насмотреться на меня в одном чёрном кружевном белье, притягиваю за плечи к себе, запечатляя очередной поцелуй на губах. Пуговицы его рубашки легко расстёгиваются под моими пальцами, действующими с каждой минутой всё увереннее. — Открываешь новогодний подарок? — со смешком спрашивает он, почти на выдохе, когда клетчатая синяя рубашка летит на пол, а диван под нами с помощью одной лишь кнопки раздвигается в кровать, давая нам больше пространства и свободы для действий. — Но я же не твой подарок, — парирую я, дыша через раз. Пульс давно превысил допустимую норму. Цепляюсь пальцами за его плечи, держась за него как за жизнь. Отпущу – погибну от недостатка кислорода в крови. Вижу, как и он дышит: глубоко, быстро, беспорядочно, как россыпь оставленных поцелуев на теле. — О нет, детка. В этом случае он и мой тоже, — улыбается он, чуть прикусывая кожу на моём плече. Я дрожу под его руками. — Одежда, — шепчу я. Наше дыхание смешивается, когда я отодвигаюсь от него, чтобы провести рукой по торсу к его штанам. И Ник освобождается от них, выпустив меня на мгновение. Он делает паузу, глядя на меня широко раскрытыми, жаждущими глазами. Жар в теле усиливается, когда он не прикасается ко мне, просто смотрит, рассматривая каждый сантиметр моего тела. А когда прикасается кончиками пальцев – сгореть не так мучительно, как это. Приятное ощущение разливается по всему телу, до самых кончиков пальцев, немного покалывая. Жажда большего расплавляет все внутренности до состояния воды. Ты – не ты, и он – не он. И мысли далеко. Собирает мои чёрные волосы с плеч, откидывая их назад и открывая себе ещё один участник оголенной кожи. Целует шею, за ушком, прикусывая мочку зубами, сразу же обхватывая их губами и легонько оттягивает, дразнясь. Дыхание возле моего уха, руки на теле, скользят, распаляя кожу, как оголённый провод. Разряды тока бегут по венам, спеша покинуть тело хоть на минуту. На мгновение. Как можно быстрее. Но время тянется, как цепочка мучительных движений Ника. Он наслаждается этим. Бархатистой нежностью моей кожи, бронзовым оттенком его собственных рук на моих белых запястьях, поднятых и скреплённых над головой железной хваткой. Я бессильна перед ним. Я хочу быть безвольной куклой в его руках. Лишь бы сейчас. Лишь бы быстрей… В этот момент забываешь за бой курантов, звучащих на заднем фоне. Забываешь, что он лишь клон. Что ты его вообще не знаешь. Главное, что ты знаешь, и что никогда не забудешь – он мой идеал, ведь я его создала, в нём нуждалась в эту ночь. Целует мой плоский живот, заставляя меня ерзать на кровати от нетерпения. Лёгкие движения и я уже совсем без одежды. Смущение отсутствует, особенно в такие моменты, когда у парня сверху тебя глаза зажглись как гирлянды на ёлке: ярко, невероятно. Завораживающе. Ещё один безумный поцелуй, руки, зарывающиеся в волосах, притягивая ещё ближе, хоть это физически невозможно – между разгорячёнными телами нет ни сантиметра расстояния. Тонем в друг друге, словно следующей секунды не будет – мы проснёмся, как от безумного сна, которому нет конца. Всё становится невозможным, а больше всего – ожидание. Оно повисло в воздухе лёгкой тканью, которую можно ощутить пальцами, только прикоснись. Моё имя из его губ, как бальзам. Никки. А дальше так резко, ошеломляюще, обезоруживающе... Ник возвышается надо мной, и не думая отдавать бразды правления мне, словно говоря – это твоё желание. Ты загадала меня. Я твой этой ночью. Мурашки снова разбегаются по коже, вплоть до головы, до кончиков волос. Глаза закрываются, с губ срываются то ли стоны, то ли бормотания. И я охаю от неожиданности, хватаясь за его плечи, начиная двигаться в одном с ним ритме, когда он входит в меня. Перед глазами расплываются разноцветные круги в золотом свечении. Помешай их по часовой. Раз. Два. Три. Наслаждайся. Загадывай желание. Раз за разом. Упивайся до последней капли, до последнего стона, крика, движения, поцелуя, прикосновения. Не забывай о этой ночи. Ни сейчас, ни потом, никогда… *** — Ника, мы дома! — разносится по всему дому трель маминого голоса, переносящего меня из сна в прохладное утро. Рука сжимается на той половине кровати, где лежал Ник, но пальцы хватают лишь воздух и белоснежное мятое покрывало. Приоткрываю глаза, убеждаясь в том, что его нет, но мне не грустно, слабая улыбка появляется на лице. Тело приятно ноет от усталости и нехватки сна. — Ох, до сих пор спишь, Вероника? Я не узнаю тебя, солнышко, ты же у нас всегда была ранней пташкой! Поздно спать легла? — догадалась она, тяжело вздохнув. До сих пор жалеет, что оставила меня одну дома в этот праздник. — Да, поздно, — соглашаюсь я, потирая кулачками ещё сонные глаза. В уме проскальзывают все картинки прошлого вечера и ночи, словно ворох фотографий из моментов и ощущений. — Что загадала на Новый год, доченька? — любопытствует мама, осматривая комнату своим цепким взглядом, не находя ни одной новой вещи, достойной её внимания. — Счастья загадала, мам. Счастья, — бормочу я в ответ, снова плюхаясь на кровать, укрываясь одеялом с головой. Уже не слушая мамины недовольные восклицания за дверью, папин голос, успокаивающий маму. Думаю о том, что Ник – настоящий. И что я встречу его. Рано или поздно, но встречу.