Безумец

      Что же случилось в тот роковой день? Что пошло не по плану? Я помню там был Хвост. Я кричал ему: "Что ты сделал? Остановись!", а он лишь смеялся в ответ. Потом я услышал крики маглов и увидел яркие зеленые вспышки, которые мелькали одна за другой, пролетая мимо меня. Они до сих пор преследуют меня в кошмарах. И вдруг, все резко закончилось. Я успел только увидеть как Питер, скуля от боли, отрезает себе палец, и, привратившись в крысу, куда-то исчезает. Наверно сбежал в канализацию. Жалкий трус! Предатель! А я остался стоять посреди неярко освещённой улицы с горой мёртвых маглов. Вскоре начал капать дождик и прибежали люди из министерства. Много людей и все одеты как на подбор в серо-синие мантии и таково же цвета шапочки, что я невольно сравнил их с мышами. Я даже улыбнулся, что такие мысли все еще посещают мою голову. Меня схватили, связали, отобрали палочку. Я кричал и вырывался, пытался сказать им, что не виноват, но разве они будут слушать? Я понимал ,что это бесполезно. Вначале меня бросили в темную камеру без окон и полом, на котором было что-то разлито, подозрительно напоминавшее кровь, а затем доставили в суд. И вот тут я понял, что меня подставили, понял ЧТО на самом деле натворил Хвост и какова цена за это. В пол уха слушал обвинения, мол, вы Сириус Орион Блэк, обвиняетесь в гибели двенадцати, не в чем не повинных маглов... Обвинение говорили еще очень долго и нудно, но вердикт "На пожизненный срок в Азкабан" словно колокол прозвучал в моей голове. Я плохо помню что случилось после, наверное был в состоянии аффекта или как там говорят маглы. Не помню даже как меня доставляли в тюрьму. Я очнулся только тогда, когда мня сильным рывком забросили в маленькую одиночную камеру и помощью заклинания заперли дверь. Я сел на небольшой выступ, который являлся кроватью, тут понимание начало наполнять мою голову: Джеймс и Лили, мои лучшие друзья, мертвы, ладно хоть из сын Гарри с Хагридом; Хвост оказался предателем; а Римус... бедный Римус,он ведь ничего не знает, недавно было полнолуние, наверно все ещё приходит в себя и не чего не знает, хотя в нашем мире сплетни разлетаются с головокружительной скоростью, я даже представить боюсь где он сейчас и о чем думает; а меня упекли в эту чертову клетку на чертов пожиненный срок. Внутри меня горомко заыл волк. А в следующее мгновение я почувствовал как кровь капает с моих костяшек - от злости я со всей силы ударил кулаком в каменную стенку и сейчас на моей руке красовалась свежая рана. На несколько мгновений боль в руке пересилила мои эмоции, но в следующую секунду раздался голос тюремщика. -Ужин.-прохрипел он своим напрочь прокуренным голосом и вышел из-за угла. Надзирателем оказался маленький, морщинистый старик, одетый в лохмотья с седой бородой до пояса, ватой лежавшей у него на груди, с маленькими глазками, которые на старом лице поблескивали в тусклом свете факелов. Я невольно сравнил старика с домовым эльфом, что когда-то прислуживал мне в доме Блэков. За некогда красивым мужчиной, словно тень, следовали дементоры. Края их черных плащей чуть слышно шуршали по полу, а от самих чудовищ так и веяло холодом, пробирающим до самых костей. -Ужин.- снова повторил старик. Только сейчас я понял насколько хочу есть. Тюремщик поставил перед камерой грязную тарелку в которой лежала, даже лучше сказать плавала серая каша и саткан с мутной водой. Мой желудок болезненно сжался. "Что ж, пожизненный срок обещает быть весьма интересным"-горько усмехнулся я и принялся за так называемый ужин. Мой день начинается в семь утра, на внутренние часы я пока не жалуюсь. Первым делом на стене выцарапываю полочку - отсчитываю дни. Сколько их уже? Сотня? Две? Тысяча? И каждое утро заставляю себя делать зарядку, нужно держать себя в форме. Через пару часов приходит тюремщик, которого, как выяснилось зовут Джон и раздаёт завтрак - какая-то каша, больше похожая на помои, а за стариком бесшумно скользят дементоры. Раз в неделю Джон приносит ведро с мутной водой и потёртую швабру и каждый раз я усердно мою пол. Некоторые заключенные намеренно разливают воду на и так сырой пол или пытаются шваброй кинуться в старика. Он же молча посылает к хулигану дементора. Я пытался поговорить с Джоном. Он вначале отнекивался, мол не положено говорить с преступниками, но потом, может от скуки, может ещё от чего заговорил. Рассказал о себе, о своей семье, как их всех убил Тот-Кого-Нельзя-Называть и как после окончания Школы, когда убили его семью, пошел работать в Министерство, а от туда его перенаправили в Азкабан, где он и по сей день работает. От Джона я и узнал, что великий Гарри Поттер пошел в школу Чародейства и волшебства и теперь благополучно учится на гриффиндоре. Маленький Гарри, которого мы с Джеймсом пеленали и укладывали спать, пока не было Лили, Гарри с которым мы играли в прятки, и как я, в тайне от его родителей, приносил ему сладости уже вырос и пошёл в школу. Обед в камеры разносят дементоры, а ужин приносит Джон и заодно проверяет не случилось чего с заключенными, может умер кто. День подходит к концу и, после скромной трапезы, когда в маленькие окна начинает проникать лунный свет начинается настоящие шоу. Заключенный, что находится в соседней камере встает и подходит к каменной стене, в мертвой тишине отчетливо слышно его шаги. Он просто подходит к стене и ударяется об нее головой,а потом еще раз и еще. Никто не знает зачем он это делает. Тогда Джон посылает к нему дементора и становится слышен лишь слабый вскрик бедолаги, и то как бессознательное тело глухо падает на холодный пол. Эти действия становятся словно знаком для остальных узников. Мужчина, точнее это уже седой старик, что находится в камере напротив от меня, садится на кровать, забивая с в самый угол и, сильно прижавшись спиной к холодной стене, начинает читать неизвестную мне молитву. Он читает долго, до глубокой ночи, пока не заснёт, но даже во сне что-то шепчет. Вначале к нему тоже посылали дементора, но потом Джон махнул рукой говоря "Пускай хоть во что-то верит" и каждый раз заключенный усердно читал молитву, в надежде что бог услышит его, хотя вряд ли в этой дыре нас вообще кто-нибудь слышит. И еще одна узница, находится в паре камер от меня, ночью у неё начинается истерика: она кричит, мечется по камере и иногда, желая выбраться на свободу царапает стену ногтями так, что все руки у нее потом кровоточат. Через пару часов она засыпает, дементора к ней уже не посылают, она уже давно обезумела и это попросту бесполезно. А в это время Джон ходит по тюрьме - успокаивает других заключенных. Каждый сходи с ума по своему. А я превращаюсь в собаку, ночью никто не заметит. Когда стемнеет в камере особенно холодно, собачья шерсть немного согревает. Я закрываю глаза и представляю себе совсем иную жизнь. Жизнь где нет боли и разочарования, где все мои друзья живы, где нет лжи и предательства. Вспоминаю, как-то Джеймс сказал мне "Все псы попадают в рай". Шутил ли он тогда, как знать, но после этого воспоминания мысли о самоубийстве посещают меня всё чаще и чаще. Но я тут же одергиваю себя. Таким способом умирают только слабаки, а я никогда не считал себя слабаком! И к тому же я планирую сбежать отсюда. Тут я полностью теряю контроль над своими мыслями и моё сознание уносится куда-то далеко, далеко. Передо мной встают картинки из прошлого. Чаще кошмары, но иногда бывают и хорошие сны. Я снова вижу как брожу вместе с прекрасным оленем и большим оборотнем по темному лесу, меж зеленой травы мелькает серый хвост крысы, но об этом думать не хочу. Я вижу прекрасный и величественный замок с открытыми дверями, комнату гриффиндор с вечно красными стенами и храбрыми учениками, вижу седого Дамболдора и строгую МакГонагал... Но вот изображение теряет четкость, краски пропадают и я переношусь из замка в сырую камеру. Я просыпаюсь. День начинается сначала. Сегодня был особенный день. Во-первых, сегодня приходил министр магии - Корнелиус Фадж и он любезно согласился оставить мне "Ежедневный пророк", когда я его попросил, сославшись на безделье. Он странно на меня посмотрел, но газету, всё же, отдал. И тут на первом же развороте семья Уизли. Я знал когда-то Молли и Артура. Удивительные люди. И очень рыжие. Не смотря на чёрно-белую фотографию, я готов поспорить на сотню галлеонов, что и все дети Уизли унаследовали этот рыжий ген. Я тихонько улыбался про себя, рассматривая колдографию, и тут увидел крысу, сидящую на плече младшего Уизли. Крысу без пальца. Эту крысу я узнаю из тысячи. Как часто можно найти крысу без одного безымянного пальца? Ответ напрашивался сам собой. Это был Петтигрю. И тут мои мысли понеслись головокружительной скоростью. Питер, чертов предатель, Петтигрю был жив! Так, хватит мне уже прохлаждаться в Азкабане, пора брать дело в свои лапы. -Джон!- крикнул я изо всей силы, подойдя к решётке,- Эй, старина Джонни, иди поболтать! Я попытался придать голосу побольше дружелюбия. Его часто звали остальные пленники, что бы сказать пару "ласковых", покричать на него или просто поругаться. А мне нравился этот старик, он хоть и ворчун, а все же нет, нет, да и поговорит со мной. -Ну, чего тебе?-подходя пропыхтел он. Старик пришёл один, не было за его спиной бесшумно скользящего ужаса. -Говорю же, поболтать. Как жизнь твоя молодая? - я просунул локти меж решётки и, склонив голову на бок, уставился на Джона. -Поиздеваться, значит, удумал. Это ты зря, парень.- он уже развернулся и хотел уйти. -Джони, друг,- окликнул я его уже более серьезным, но не скрывающим шутки голосом, - как думаешь, сколько километров до ближайшей суши? -Эк, бежать что ль удумал?- Я понимал, что спрашивать у старика опасно, но так же я понимал, что если не спрошу, то точно не выберусь отсюда.- Бесполезно. Дементоры тебя поймают и поминай как звали. А так, - Джон подозрительно сощурился и уже тихим голосом добавил,- прямо на восток миль сорок- пятьдесят до суши грести. Но вот, что я тебе скажу, сынок, это все думают, что там миль сорок. И он, хитро подмигнув, ушёл, что- то бурча себе под нос о молодых безумцев и глупостях юной жизни. А я присел на кровать и просто стал думать, строить план. Безумный план. Хотя, когда это мои идеи были разумными? И засыпал я с мыслями о свободе, о лучшем будущем. Конец POV Сириус. За меленьким окном, закрытым железной решёткой, солнце, сквозь пелену серых туч, одаривало мир последними теплыми лучиками и уступало место таинственной ночи. А волны так и бились о одиноко стоящую тюрьму посреди океана. Ночь отличается от дня. Ночью другие мысли, другие чувства, другие люди... Ночью мы строим грандиозные планы, но лишь самые смелые отважатся их осуществить. Ночью мы говорим то, что действительно думаем, не прячась за фальшивые маски. Ночь прекрасна. А на утро Джон обнаружит пустую камеру, где на стене сбоку, что б никто не заметил, выцарапано кроткое "Спасибо" , но старик заметит и тихонько улыбнётся сквозь седые усы и побежит докладывать о побеге только через сутки. А чёрный пес так и буде плыть по ледяному океану, превозмогая боль и холод, мечтая о свободе.