.christmas miracles under the mistletoe

- А кто такой этот Сугуро Рюдзи? - Рин чешет щеку, она у него затекла; весь урок он проспал именно на ней, конечно затекла. Шима снисходительно на него смотрит и вздыхает, обмахиваясь тетрадкой по демонологии. С отоплением в Академии переборщили. - Ты вообще с какой Луны свалился? - Рин говорит, что Луна одна, вообще-то, и если он с какой-то свалился, то только с той же, что и Шима, - это наш одноклассник. Правда, он на домашнее обучение перешел. Ты что, совсем его не помнишь? А Рин что-то припоминает. Злобный взгляд и многочисленные проколы в ушах. Похож он был на типичного хулигана из манги, который отбирает деньги у главного героя-неудачника. Но почему он на домашнем обучении?.. - Предвижу твой вопрос, - Рендзо притворяется экстрасенсом, типа в трансе машет руками, с закрытыми глазами. А потом вдруг открывает их и говорит, пристально смотря на Рина и не моргая, - он сейчас в инвалидной коляске, ходить сам не может. Врачи все еще надеются, что он встанет на ноги, поэтому его до сих пор не поперли. Он на стипендии был, вроде как умный очень. Тоже эксвайер, но на задании демон вселился в его ноги. Ты что, правда не помнишь? Об этом же вся Академия говорила, когда это только произошло. Так вот, демонов изгнали, но вернуть ногам работоспособность пока не смогли. Врачи разводят руками… Говорят, что нужно ждать и верить. А экзорцисты говорят, что здесь уже ничего не сделаешь. Он к тому же сирота, один живет. Мы с Конекомару иногда к нему заходим. Скоро Рождество. Го с нами? - Рина так тронула эта история, что из носа потекли сопли-слезы, и он жевал их еще два урока вместо бенто. Юкио бился головой об парту, потому что его брат – идиот, и Амаймон еще на сообщения не отвечает. Странно только то, что Юкио больше не выключает телефон на занятиях. Только ставит на беззвучный. Последнюю неделю, с тех пор, как они с Амаймоном сходили на первое свидание, учеба проходит мимо подающего надежды Окумуры Юкио. Но его брат пока не в курсе, что отношения отото и этого зеленого перешли на другой уровень. Рин… ничего не видит, даже то, что происходит прямо под носом. Это и заставляет Юкио биться головой об новые парты их класса. Брат такой невыносимый. С такими темпами, он никогда никого не найдет… ❄❄❄ Юкио не знает, что Рин катается на эйр треках. Юкио думает, что нии-сан – слишком глупый, чтобы их освоить, слишком безответственный, чтобы возглавлять команду, слишком ограниченный, чтобы мечтать о полете в небесах. Тем временем, у Рина своя команда, Синие Экзорцисты, и они – единственная команда штормрайдеров из Академии Истинного Креста. В ней обучаются сплошь детишки богатеев, которые знать не знают о том, что такое нарушать закон. Их команда хочет надрать задницу Сатане, и Шима угорал до слез, когда узнал, что за девиз у их команды. Именно такой, так надерем же Сатане задницу, взлетев в Небеса! - Что за черт, Окумура-кун? Разве Сатана не в Геенне, которая под землей? И почему «Небеса» с большой буквы? На английском придумал, как будто ты так хорошо его знаешь… Выпендриться захотел? - Ага, - честно признается Рин. Ну не дурак разве? Он догоняет Шиму и Миву, которые уже двинулись в сторону дома того самого Сугуро Рюдзи, и запрыгивает на спину Рендзо, вырывая из того громкий стон. - Ну ты же не пушинка! - взрывается одноклассник. Конекомару хихикает, Рин так и вовсе ржет. Снять его со спины так и не получилось. Снег идет, но мелкий. Его едва ли можно почувствовать, зато можно увидеть в свете уличных фонарей, как он кружится там в нехитром танце. Снежный вальс. Рин залипает и чуть не валится со спины Шимы, но тот останавливается и говорит пришли. Рин уж сам слезает и почти в этот же момент его челюсть целуется с холодным асфальтом; какого-то хера они в Киото, а он даже не заметил. И откуда у Шимы эти волшебные ключи?.. - Нам их дали, как проверяющим, - подмигнул Рендзо, как бы намекая, что он использует их в своих целях только так. Конеко пожал плечами и постучал в ветхую дверь того самого храма, где жил Сугуро. Дверь открылась сама, и Рин тихо пискнул, потому что, по его мнению, так бывает только в фильмах ужасов. - Бон? Это мы. Мива и Шима. Без подарков, конечно, но мы пришли поздравить тебя с наступающим Рождеством. Ты вообще где?.. - Я здесь, - доносится из какой-то комнаты; Рин озабоченно мотает головой и пытается понять, откуда идет звук, - в своей комнате. В его комнате Рендзо был не раз и не два. Он хватает Рина за запястье, и уши его совсем не от холода становятся под цвет волос, когда они идут до Боновой комнаты, а Рин даже не против. Не вырывается. Он поспешно одергивает руку только когда встречается взглядом с этим Рюдзи. И понимает, что попал. Пока не так сильно, как накроет этим попал вечером, но это – забегая вперед. Сейчас, Рин чудом сдерживается, чтобы не покраснеть. Как неопытный школьник, который видит объект своей любви. Когда этот парень успел стать его объектом любви, разве любовь с первого взгляда существует, а?.. - А он что здесь делает? - Бон фыркает и демонстративно поворачивается спиной, крутанувшись на коляске. Рин хлопает глазами, и пока не обидно; обидно становится вечером, но это – забегая вперед. Шима за уши притянуто смеется, пытаясь разрядить обстановку, а Конекомару (когда успел?!) поливает в комнате цветы, которые начали засыхать. Чувствовать себя лишним? Не, не слышал. Рин присел на кровать Рюдзи, но он и не мог знать, что одноклассник терпеть не может, когда на его кровать садится кто-то посторонний. Психанув, он схватил Рина за запястье, точно так же, как Шима недавно, и вывел его в коридор. Стук колес об порожек вернул Рина в жестокую реальность, где Рюдзи его, кажется, ненавидит. - Видеть тебя не хочу, - а на немой вопрос Рина почему Рюдзи только отвечает ты похож на демона, который в меня вселился. Отпускает его и уезжает. Рин разбит, а сердце его только бьется чаще, доказывая свою целостность. Если бы у него был только один, совсем крошечный шанс… ❄❄❄ Рин хорошо запомнил дорогу к храму, в котором жил Рюдзи, и когда Юкио спросил, зачем ему ключи, то он мило (на самом деле, вымученно) улыбнулся и ответил неразборчивое «аааа проведать ээээ друга, мммм который блин! живет фывапрл в киото». Младший брат обрадовался, что у Рина появился друг, и что комната будет свободна до вечера. Братья такие братья. Вложив ключ в карман куртки нии-сана и наказав беречь его, как зеницу ока, Юкио вернулся обратно, в такой же холодный декабрь, как здесь, в родном городе Рюдзи. Вероятно, в этот светлый праздник Рождество никто не ждет Рина, куда бы он ни пошел. И Бон тоже не ждет, наоборот – читает молитвы, лишь бы защитить свой храм от демона. Рин демоном не был, но по словам Сугуро, был очень на него похож. Что же, с этим ничегошеньки нельзя сделать, правда… Можно не сдаваться и надоедать Рюдзи, пока он не впустит его в свой храм и в свое сердце. То же мне, тонкая душевная организация… Рин хмыкнул, сотрясаясь от холода, но на самом деле он так не считал. И подарка у него с собой не было. Он – не самый лучший подарок, он – вообще не подарок для Бона, но ему хочется как-то помочь. Тот, кто привык парить в Небесах, просто не мог смотреть на обездвиженного парня и ничего не предпринять. Даже если попытки заранее обречены на провал. Он постучал в ветхие двери храма, которые не открылись сами на этот раз. К двери подъехал Рюдзи, на нем был красный свитер с большим воротом и старые джинсы. Без укладки он был похож на большого растрепанного воробья, и Рин не сумел подавить смешок. Бон только оскалился, но молча впустил замерзшего придурка, сокрушаясь мыслью, где он достал ключи и почему помнит, где он живет. Все это странно, но… приятно. Потому что Шима и Мива навещали его крайне редко, и не хотелось праздновать очередное Рождество в одиночестве. Закрылись двери все-таки с присущим только хоррор-фильмам скрипом. Рин вздрогнул, но было ли это из-за дверей или из-за Бона, который его впустил?.. - Только не смейся, - когда речь заходит о подарках, Бон скрещивает руки на груди и выжидающе смотрит на Рина, который стремительно краснеет под таким взглядом. Как в его комнате оказалось рождественское дерево и каким образом на его верхушке красовалась пятиконечная звезда – непонятно. - Ну я постараюсь, - Бон сам не знает, к чему подталкивает одноклассника, который (если задуматься) всегда его интересовал, но так же всегда был так далеко, что даже протяни руки – не достанешь. Наверное, все из-за брата, у которого на лице написано: не посягай на нии-сана, убью и глазом не моргну. А может, и не из-за него. Слишком давно это было, чтобы теперь вспоминать причины. Рин очень красивый и обаятельный, но уж слишком ветреный, и в то время он разрывался на части: одна говорила, что не нужно с ним связываться, «он еще и глава команды запрещенных райдеров, что будешь делать, если из-за него у тебя будут проблемы с законом?..», другая же кричала, что нужно подойти и заговорить с ним. Рюдзи ненавидит, когда повышают голос. Поэтому всегда поддавался той части, что спокойно говорила правильные вещи. Разум, не сердце. Вот, что было ошибкой Бона, за которую он платит сейчас. Одиночеством. Но Рин говорит то, чего он никак не мог ожидать, тем более в Рождество. - Я люблю тебя, - голос дрожит, Рин заламывает пальцы и мигает разноцветными лампочками гирлянды, весь такой пятнистый, как его брат, от и до покрытый родинками, - точнее… Я влюбился в тебя. Совсем недавно. Сейчас понимаю, что не все так просто. Я люблю тебя… Я знаю, что не нравлюсь тебе, но разреши мне хотя бы помогать, чем-нибудь?.. Если я буду тебе полезен, даже если ты будешь меня использовать – я останусь доволен. Тебе же не сложно меня использовать? «Не упрямься и скажи, что тебе нужна его помощь. Так пусть же омела расцветет над вами, так пусть же вы поцелуетесь в этот прекрасный день» - говорило сердце. Спокойно, правильно. «Скажи ему, чтобы больше не возвращался. Он требует невозможного!» - кричал разум, испугавшись за то, что Бон прислушается к влюбленному (так вот, что это было… не интерес, а влюбленность) сердцу, которое звучит убедительнее на этот раз. Так Рюдзи и поступил, ведь он ненавидит, когда повышают голос. Рин расплылся в улыбке, когда Рюдзи жестом позвал его к себе и попросил наклониться. Коснувшись губами его лба, Бон сказал: - Только я ничего не готовил. Ты голоден?.. Это шанс Рина проявить себя с хорошей стороны. Он усмехнулся, и это взбесило Рюдзи, но когда Окумура закончил с готовкой и дал ему попробовать свое фирменное сукияки, теперь уже Бон поплыл, с лыбой и как же вкусно возгласом. Рин любил наблюдать за тем, как его стряпню едят с довольными еблами, а на Рюдзи за трапезой можно было смотреть вечно, хотя бы потому что сам по себе Сугуро-кун очень… красивый. Они действительно целуются под омелой, а когда она исчезает таким же таинственным образом, которым появилась, Рин спрашивает: - У тебя есть мечта? И Бон отвечает: - Ага. Хочется закончить эту чертову Академию, встать на ноги и надрать Сатане задницу как следует. Отомстить за отца, да и за всех, кто погиб от его пламени. Рин вскакивает, пытаясь понять, судьба это или что вообще. Когда Бон одним только взглядом спрашивает ну ты чего, Рин прикладывает палец к его губам, опережая тот момент, когда он спросит это и вслух. - Подожди. Не спугивай момент. Скажи только, ты это… ну, серьезно? - На полном серьезе я, бака-Окумура, - Бон хмыкает и снова откидывается на подушки, на автомате пытаясь понять, почувствовали ноги хоть что-то, когда Рин касался их, чтобы перетащить Рюдзи на кровать, или нет. - Тогда с сегодняшнего дня, ты – член Синих Экзорцистов с полным пакетом привилегий. Эйр треки я тебе найду. Наклейки дам. Обклеишь ими весь свой сар… Я хотел сказать, храм. Понимаешь, девиз у моей команды такой. Надрать Сатане зад. Ты обязан вступить! Хотелось двинуть Окумуре по башке, но двигаться было лень. Он лежал под боком, и не хотелось даже шевелиться, только бы… не спугнуть его, и момент не спугнуть. - Но я же колясочник теперь, - вздыхает Рюдзи, - скорее всего, навсегда. Да и сдались мне твои турбо-коньки, Окумура, это же незако… - Я верю, что ты встанешь! - выпалил Рин, да так громко, что отскочило от стен. Да так громко, что снег с крыши храма белой лепешкой упал на землю. Только они этого не увидели, оба удивленные. Бон – тем, что Рин сказал. Рин, в принципе, тем же. Они оба покрылись розовыми пятнами, от ушей до шеи, и молчали с этого момента. Пока… Рин не сжал пальцы Рюдзи в своей руке. - Верю, - уже тише, - что ты встанешь. Мне все равно, если нельзя рассказывать желания, которые ты загадал в Рождество. Я верю, что все и так сбудется. Я же от всей души пожелал. Ты только… тоже верь? Бон усмехнулся, но когда тишина крепко-крепко обняла их, то он все-таки понял, что его ноги почувствовали Риновы прикосновения.

И если это не чудо, то что?