А ПОУТРУ ОНИ ПРОСНУЛИСЬ

Джон с трудом разлепил веки, сквозь ресницы уставившись на белесый утренний свет, пробивавшийся между занавесками, и издал совершенно неуместный для бывшего военного доктора жалобный стон. Смотреть на мир было больно, поэтому Джон снова зажмурился и попытался активизировать ту часть мозга, которая еще не была уничтожена грохотавшей в голове минометной установкой. Какого хрена, что с ним?! Минометная установка бодро разразилась очередной порцией выстрелов, доктор Уотсон совсем не по-солдатски всхлипнул и уткнулся носом в подушку. Это что – похмелье?.. Он что вчера – напился?.. Грохот в голове поутих, и, пользуясь затишьем в театре военных действий, Джон предпринял партизанскую вылазку в глубины собственной памяти в надежде получить необходимые разведданные. Однако прояснить ситуацию не удалось. Память настойчиво подкидывала воспоминания о том, как накануне Джон в компании Холмса сначала бегал по городу в поисках особо предприимчивого изготовителя фальшивых денежных знаков, а затем был вынужден отправиться в полицейский участок, чтобы объяснить стражам порядка, что продавец журнального киоска ошибся, решив, что Шерлок пытается разменять у него поддельную купюру исключительно в целях личного обогащения, а совсем не в благих интересах расследования. Информации по поводу очевидно выпитых накануне алкогольных напитков в памяти не содержалось. Доктор Уотсон поморщился, мысленно концентрируясь на бутылке с минеральной водой, к его смертельному сожалению, дислоцированной на кухне. Он как раз обдумывал возможные способы преодоления чрезвычайно сложной пересеченной местности, отделяющей его от заветного химического соединения аш два о, когда прямо за его спиной кто-то глубоко и сонно вздохнул. Джон мгновенно забыл о воде и распахнул глаза, несмотря на крайне неприятные ощущения, вызванные этим простым действием. Это еще что такое?.. Кто такое?.. Тьфу, кто такая?.. Чертова память опять расписалась в своей полнейшей беспомощности, и растревоженный сверх всякой меры доктор Уотсон очень осторожно обернулся, игнорируя вновь разошедшуюся минометную установку. Обернулся, да так и замер, глупейшим образом приоткрыв рот, вытаращившись на уютно устроившегося в его постели единственного в мире консультирующего детектива. Шерлок сладко причмокнул во сне и, перевернувшись на спину, вытянулся во весь рост, отчего одеяло с него сползло, явив глазам Уотсона ничем не задрапированную обнаженность. Все мысли в голове Джона вспыхнули фейерверком, жар прокатился по телу сверху донизу, отнимая последние силы у и без того крайне ослабленного организма. Растерянный взгляд скользнул по кудрям и ресницам, задержался на приоткрытых губах, и в сопровождении стремительно нарастающей паники двинулся в опасном направлении, пока не уперся в то, на что смотреть доктору Уотсону решительно не полагалось. Объект его неподобающего интереса вовсе не выглядел устрашающим, однако Джона все равно обуял дикий страх. Пару раз ошеломленно моргнув, он нервным жестом накинул на Шерлока одеяло, а затем, осененный внезапной и ужасающей мыслью, заглянул под одеяло со своей стороны, очень медленно сел, спустив ноги на пол и привалившись боком к изголовью кровати, и зажал рот сразу двумя ладонями, удерживая рвущийся на волю отчаянный вопль. Ваааашу мааать… Он голый в одной постели с голым Шерлоком Холмсом. Что это значит?! Что это, черт вас задери, может значить?.. Как такое могло случиться?.. Не может же быть, чтобы он… Чтобы они… О, нет, черт, черт, нет, конечно же, нет. Нет. Это невозможно. Это абсурд. Обязательно должно быть какое-то другое объяснение. Джон дрожащей рукой потер лоб, как будто это могло помочь ему вспомнить подробности вчерашнего вечера. Он должен вспомнить, обязательно должен, иначе он выставит себя на посмешище. Причем надо вспоминать как можно быстрее, пока его чертов сосед по квартире… по кровати не проснулся и… – Джон. – А?! – доктор Уотсон подскочил как ужаленный, но тут же плюхнулся обратно на постель, памятуя о своем абсолютно неподобающем для дружеских бесед внешнем виде. – Шерлок… – он потянул на себя одеяло, прикрываясь, но так и не отважился оглянуться. – Ты… это… что… уже проснулся? – Нет, я во сне разговариваю. Хрипловатый голос детектива звучал иронично, лениво и мягко, оказывая неожиданно усмиряющий эффект на минометную установку, так что, несколько приободренный, Джон покосился на Шерлока через плечо и издал странный звук, претендовавший на то, чтобы быть непринужденным смешком, но на деле напоминавший натужное кряканье. А потом попытался ткнуть пальцем в небо: – Кажется, мы вчера неплохо покуролесили… – Покуролесили? – Холмс приподнял с подушки растрепанную голову, серые глаза сузились, взгляд буквально впился Джону в лицо. Доктор Уотсон молчал, исступленно надеясь, что друг не ограничится столь вопиюще неразвернутым комментарием, и обстоятельства загадочного инцидента, в результате которого они оказались без одежды в одной постели, хоть на сколько-нибудь, но прояснятся. – Покуролесили… – Шерлок продемонстрировал крайне несвойственную ему зацикленность на одном слове, увеличив и без того стремящуюся к бесконечности растерянность Джона. Ситуация определенно зашла в тупик, надежда получить от Холмса какое-либо вразумительное объяснение таяла с каждым мгновением, и, совсем отчаявшись, доктор Уотсон выдал себя с головой, сформулировав конкретную версию произошедшего: – Карты на раздевание? Это был провал. Холмс застыл, уставившись на друга с выражением мучительно болезненного недоумения, чем окончательно выбил почву из-под ног Джона. – Что? Что? – с несчастным видом забормотал тот, снова вскочив, и зачем-то попятился от кровати, прикрывая пах концом одеяла и в результате этого необдуманного маневра лишая Шерлока защитных покровов, отчего по-утреннему бодрые интимные подробности телосложения детектива опять предстали перед Уотсоном во всей красе. Следующие несколько секунд определенно могли претендовать на звание худших в жизни бывшего военного доктора. Всполошившись, он ринулся обратно к постели в запоздалой попытке предотвратить катастрофу, затем шарахнулся назад, подальше от кардинально оголенного партнера по расследованию преступлений, и резко отвернулся, запутавшись в одеяле и мысленно проклиная тот день, когда ему приспичило переступить чертов порог чертовой квартиры под чертовым номером 221Б по чертовой Бейкер-стрит. В комнате стало так тихо, что Джон отчетливо услышал, как двумя этажами ниже у миссис Хадсон засвистел чайник. – Джон? Теперь тон детектива напоминал сухой лед – такой же колкий и обжигающе вымороженный, но изо всех сил пытавшийся унять сумятицу в мыслях и чувствах Уотсон неожиданно успокоился. Ну не дурак ли он? Что за долбанный цирк он устроил? Ведь ясно же, что каким бы ни было вчерашнее происшествие, оно наверняка не имело никакого отношения к чему-то такому, просто потому что… Джон тяжело вздохнул, ощутив невесть откуда взявшееся сожаление. …Просто потому что это же Шерлок, которому нет ни малейшего дела до… Чувство сожаления усилилось, и Джон, нахмурившись, переступил с ноги на ногу. …До чего-то такого. Сожаление внезапно трансформировалось в возмущение. Да ему вообще нет ни до чего дела, он даже не замечает, когда ставит людей в неловкое положение! Гневно прищурившись, доктор Уотсон вперил угрюмый взор в ни в чем не повинные занавески. Взять хотя бы недавний случай на кухне, когда Джон доставал из холодильника молоко, а Шерлоку именно в этот момент приспичило вынуть оттуда же один из своих дурацких контейнеров. Так мало того, что Уотсон оказался в буквальном смысле зажат между холодильником и долговязой фигурой консультирующего детектива, так еще Холмс, прижимаясь к спине Джона, все елозил и елозил, перебирая многочисленные пластиковые коробки в поисках нужной – пытка, которую доктор Уотсон стоически вытерпел. А тот неловкий утренний инцидент? Джон неминуемо покраснел, вспоминая, как, отправившись умываться, в ванной комнате он обнаружил Шерлока в одних трусах – белые, полупрозрачные, из тонкого, мягкого хлопка, они идеально облегали упругие округлости детектива, так что Уотсон замер в дверях, как идиот. А когда не удосужившийся запереться кудрявый засранец уронил тюбик с зубной пастой и наклонился за ним, Джон был вынужден позорно ретироваться, даже не принеся извинения за вторжение. А возмутительная ситуация в полицейском участке? Какого хрена Холмсу понадобилось наглядно продемонстрировать, как девица уличного поведения могла ограбить клиента во время минета, Уотсон так и не понял, но когда Шерлок вдруг опустился перед ним на колени, тут же ощутил себя агнцем на заклание. Друг сложил пальцы одной руки трубочкой, изображая, что обхватывает умозрительный член, приоткрыл рот и начал энергично двигать головой, имитируя оральный половой акт, а другой рукой ловко скользнул к заднему карману брюк Джона, нащупывая бумажник. «Он ничего не заметил, если она действовала умело…» – c победным видом заявил Шерлок, поднимаясь с колен и размахивая перед Лестрейдом благополучно добытым трофеем, а Джон так и остался стоять, глядя прямо перед собой выпученными глазами. Доктор Уотсон с досадой мотнул головой, прогоняя унизительные воспоминания, и тут же едва не охнул в голос, потому что затаившаяся было минометная установка расценила этот неосторожный жест как приказ к действию. Огневая атака оказалась непродолжительной, но Джон все равно слегка сбился с мысли. О чем это он? Ах, да. В общем, надеяться… – тьфу ты, черт, опасаться, конечно же, опасаться! – того, что вчера между ним и Холмсом произошло нечто, из ряда дружбы вон выходящее, абсолютно нелепо. Наверняка, имел место быть очередной несносный, но совершенно невинный эксперимент, так что следует немедленно прекратить маяться дурью, строя из себя смущенную девственницу, а то чего доброго Шерлок подумает, что Джон думает о том, о чем Шерлок не думает… От несколько зациклившихся логических размышлений доктора Уотсона отвлекла скрипнувшая кровать, медлить далее было бессмысленно, Джон набрал в грудь побольше воздуха, обернулся и… – Шерлок, какого хрена?! Холмс сидел на постели, скрестив по-турецки длинные ноги и стратегически пристроив между бедер подушку Джона. – В чем дело? – брови детектива упрямо сошлись над переносицей. – Это моя подушка! – Уотсон с возмущением ткнул пальцем в направлении нецелевым образом используемой постельной принадлежности. – Я сплю на ней лицом! А ты прижал ее к своему… – палец дрогнул, а потом описал в воздухе круг, словно в попытке жестом растолковать недосказанное. Выражение физиономии Холмса стало еще мрачнее. – Вчера тебя не огорчала близость твоего лица к моему… – тоже недоговорив, Шерлок с презрением скривил рот. «Я ничего не понимаю…» – жалобно пожаловался самому себе Уотсон. Нет, каждое слово в отдельности было ему понятно, но вот общий смысл фразы никак не доходил до измочаленного минометной установкой сознания. Джон растерянно опустил взгляд, и в этот момент артиллерийский расчет в его голове был уничтожен прямым попаданием атомной бомбы. Внутренний мир исчез, осталась леденящая, безвоздушная пустота, и едва справляясь с удушьем, Уотсон просипел, уставившись на то, что валялось на полу рядом с кроватью: – Что это?.. – Где? – Холмс, нагнувшись, проследил за направлением его взгляда, снова выпрямил спину, пожевал губами в задумчивости, а потом произнес, со странно отстраненным видом глядя сквозь Джона: – Презерватив. Взрывная волна угробила остатки самообладания доктора Уотсона. – Я, твою мать, вижу, что это презерватив! Это еще и, твою мать, использованный презерватив! Так что я тебя, твою мать, спрашиваю: откуда он, твою мать, взялся?!! Слегка подавшись назад, детектив суматошно захлопал ресницами, затем суетливым движением выудил откуда-то из-под кровати свои брюки, натянул их прямо на голое тело и ретировался из комнаты. Донельзя оглушенный, Джон едва доплелся до постели и рухнул на нее, ощущая себя раздробленным на кусочки. Матерь божья, да что же здесь вчера произошло?.. * * * …Под кроватью обнаружилась фиолетовая рубашка. Аккуратно разложив дизайнерское изделие на постели, доктор Уотсон дотронулся до шелковистой ткани слабыми пальцами, не сводя с нее остекленевшего от ужаса взгляда – несколько пуговиц на рубашке были вырваны с корнем. Спустя пятнадцать минут наконец получилось посмотреть в лицо безобразной, шокирующей очевидности – он вчера напился, потерял контроль над собой и… Джон горестно взвыл, с силой сжав ладонями свою бедовую голову. …И, кажется, изнасиловал Шерлока. * * * Что ж, он преступник и заслужил трибунал. По-солдатски четкими, выверенными движениями доктор Уотсон надел трусы, носки, джинсы, рубашку и кардиган, обулся, минуту постоял, набираясь решимости, а потом спустился по лестнице, притормозив, однако, перед притворенной дверью на кухню. Решимость растаяла, а желание сбежать на край света охватило с немереной силой. Шерлок все равно его не простит. Такое друзьям не прощают. Нет никакой надежды на то, что их отношения останутся прежними, так, может, не стоит навязываться с извинениями, может, надо просто уехать, более не показываясь Шерлоку на глаза?.. Нет, так нельзя. Джон усилием воли подавил постыдное малодушие. Он же не трус, чтобы дезертировать с поля боя. Он извинится перед другом и предоставит тому самому вынести приговор. Он предаст себя на суд Холмсу. Доктор Уотсон вскинул подбородок и твердой рукой толкнул дверь. Шерлок сидел за столом и пил чай. Черный пиджак вкупе с белой рубашкой эффектно подчеркивали бледность его лица и чернильный глянец кудрей и придавали обстоятельствам трагическую торжественность. Джон в отчаянии уставился на изящную шею, рвано выдохнул и предпочел перевести взгляд на что-нибудь более безопасное. – Шерлок… – вытянувшись по стойке смирно, обратился он к холодильнику, – я понимаю, что не существует никакого оправдания моим действиям, и я вовсе не стремлюсь себя оправдать, я хочу лишь сказать, что очень сожалею о том, что произошло вчера и… и… – И что именно произошло? – полюбопытствовал Холмс. Джон отвлекся от холодильника и в некотором удивлении воззрился на единственного в мире консультирующего детектива. Тот смотрел с вызовом, пальцы нервно поглаживали толстый, округлый край керамической кружки. – Я не помню, – был вынужден признать доктор Уотсон. Шерлок кивнул, словно услышав именно то, что и ожидал услышать, и отхлебнул чаю. Джон насупился, помолчал, а потом опять переключился на холодильник как на более лояльно настроенного собеседника. – Я ничего не помню, но это не означает, что я не готов нести ответственность за свои действия. – Какие действия? – снова подал голос детектив. Доктор Уотсон виновато понурился: – Насильственные… – Да ради бога, Джон! – кружка с громким стуком опустилась на стол, заставив доктора Уотсона вздрогнуть от неожиданности. – Разве я похож на человека, который позволит себя изнасиловать?! Поступившую информацию надо было обдумать. Механическими движениями Джон добавил в чайник воды, довел его до кипения, заварил себе чай, плеснул в него молока, уселся напротив друга и только после этого уточнил: – Изнасилования не было? Шерлок фыркнул, качнув головой, всем своим видом демонстрируя крайне нелицеприятное мнение об умственных способностях доктора Уотсона. Однако Джону было не до критики. То, что еще пару минут назад казалось бесспорным, сейчас и правда выглядело бессмыслицей. Напряженно размышляя, Уотсон отпил из кружки, а потом задал единственно возможный логически последовательный вопрос: – А что было? С досадой закатив глаза, Холмс сложил на груди руки и отвернулся. Так и не дождавшись ответа, Джон все же осмелился выразиться напрямик: – Просто… секс? – Тебя это удивляет? С физиономии Шерлока не сходило высокомерие, а шея покрылась красными пятнами. Несколько мгновений доктор Уотсон потрясенно рассматривал эти пятна, потом сглотнул: – Немного. – А меня удивляет, что ты удивлен, после того как в течение двух месяцев при каждом удобном случае пялился на мой зад! Джон не знал, что его шокировало в большей степени – сам факт разоблачения или предельная прямолинейность формулировки. Кровь прилила к щекам, сердце сорвалось с ритма, и, спровоцированная попранным чувством собственного достоинства, в качестве защитной реакции вспыхнула злость. – Может быть, я и пялился… – с раздражением оттянув воротник, он расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке, – однако ты мне даже ни разу не намекнул, что ты это заметил, что для тебя это может иметь хоть какое-нибудь значение! – Я намекал… – сквозь зубы и с не меньшей злостью прошипел Холмс. Яростные возражения уже были готовы сорваться с губ Джона, когда его озарило, и все неловкие происшествия последних недель вдруг предстали перед ним совсем в ином свете. – Погоди… – ситуация по-прежнему казалась невероятной, – так тогда у холодильника ты… – Да! – у Шерлока ярко алели скулы. – А в ванной?.. – Естественно. – И в полицейском участке?.. – Само собой. Вот черт… Уотсону впору было то ли засмеяться, то ли заплакать, но вместо этого он тихо произнес, с грустной растерянностью глядя на друга: – Ты бы мог мне просто сказать… Шерлок горько и язвительно усмехнулся: – Я сказал. – Когда? – реальность опять настойчиво ускользала от доктора Уотсона. – Позавчера утром за завтраком. – Я хочу тебя… Доктор Уотсон подавился яичницей, закашлялся, мучительно покраснев и вмиг покрывшись холодным потом. – …попросить передать мне сахар. – Ты выглядел так, словно у тебя вот-вот случится сердечный приступ, – осуждающе изрек Холмс, Джон безмолвствовал, в очередной раз донельзя огорошенный поворотом событий, – и я окончательно убедился, что, несмотря на то, что твое отношение ко мне существенно изменилось и ты начал воспринимать меня в качестве… – Шерлок опустил взгляд и дробно забарабанил пальцами по столешнице, – в качестве допустимого объекта для приложения твоей сексуальной энергии… – Джон приоткрыл рот, детектив сердито на него глянул и продолжил еще более заносчивым тоном, – несмотря на это, ты, тем не менее, не в силах преодолеть сложившийся в твоем сознании стереотип о моей абсолютной незаинтересованности в подобного рода… экспериментах. – А кто виноват в том, что у меня сложился этот стереотип?! – вновь осерчал доктор Уотсон. – Ты был совершенно невменяемым, Джон! – в запальчивости выкрикнул в ответ Шерлок. – И оказался не в состоянии разглядеть, что обстоятельства изменились и что теперь я вовсе не против быть твоим… – он вдруг задохнулся и замолк, а потом небрежно взмахнул рукой, – ну этим… объектом. Джон внезапно почувствовал себя очень счастливым. Таким счастливым, что ему захотелось немедленно прекратить разговор и заняться непосредственным и конкретным приложением сексуальной энергии. – Ты явно не мог самостоятельно избавиться от своих заблуждений, а потому я вчера вечером немного улучшил химический состав твоего чая. Счастье мгновенно отошло на второй план. – Стоп. Что?.. – очень медленно Джон поднялся на ноги и, опершись на стол кулаками, угрожающе навис над покусывающим губы детективом. – Не было алкоголя. Ты что-то подсыпал мне в чай. – Совершенно безвредное средство! – торопливо выпалил Холмс. – Призванное помочь тебе расслабиться и снять твои психологические барьеры. Правда, частичная амнезия оказалась непредусмотренным побочным эффектом, – он старательно избегал смотреть Джону в глаза, – видимо, сработала защитная реакция твоей психики, память заблокировала потенциально дестабилизирующие воспоминания. Память заблокировала воспоминания… Только сейчас до Джона дошло, чего именно он лишился. – Это был наш первый раз… – придавленный масштабами случившегося катаклизма, он тяжело осел обратно на стул. – Наш первый раз, а я ничего не запомнил. Шерлок в недоумении пожал плечами, явно нисколько не сочувствуя сентиментальным переживаниям доктора Уотсона. – Это был наш первый раз… – снова повторил Джон, вкладывая в голос всю обуревающую его горечь. Повисла пауза, а затем детектив забормотал, бесцельно передвигая по столу кружку с остатками чая: – В принципе воспоминания могут вернуться. Если тебе это так важно, можно обратиться к помощи профессионалов, опять же гипноз… – Ты должен мне все рассказать. – Что? – кружка прекратила беспорядочную миграцию. – Моя память пострадала из-за тебя, из-за твоего «безвредного средства», – с некоторым ожесточением передразнил Уотсон. – Так что ты должен мне все рассказать. – Ерунда! – категорически отмел его претензии Холмс. – Если бы не мое средство, то и рассказывать было бы нечего. – Вот и отлично, – не преминул подловить друга Джон. – Раз есть о чем рассказать, значит, рассказывай – с самого начала и со всеми подробностями. – С подробностями?.. С какими подробностями? – Шерлок снова порозовел, в сером взоре отчетливо проступила растерянность, и доктор Уотсон испытал мстительное удовольствие. – Со всеми… – он приторно улыбнулся. – Что именно я делал. Что именно ты чувствовал. Джон вовсе не намеревался заходить далеко. Слегка сбить Шерлока с толку – вполне приемлемый реванш за то, что тот опять отнесся к нему как к подопытному животному, однако детектив спесиво изогнул бровь: – Пожалуйста, избавь меня от этой пошлости, Джон, – в тоне опять засквозило высокомерие. – Если тебе неймется, секс по телефону к твоим услугам. Ах, так... Доктор Уотсон со вздохом откинулся на спинку стула. – Или ты мне все расскажешь… – он не сводил с визави сурового взгляда, – или я к тебе и пальцем больше не притронусь. По большому счету, это был блеф, и Джон практически не сомневался в том, что Шерлок тут же его раскусит. – Не думал, что ты опустишься до шантажа… – детектив поднялся из-за стола. – Я очень разочарован, – добавил он и с гордым видом удалился в гостиную. «Я тоже…» – мысленно согласился с ним доктор Уотсон. И с чего он, дурак, понадеялся, что его пустая угроза возымеет какое-то действие?.. Что Шерлоку в принципе не все равно – притронется к нему Джон пальцем или не притронется?.. – С какого момента рассказывать? Джон едва не подпрыгнул на стуле, обнаружив Холмса в непосредственной близости от себя. – Ну… эээ… – он изо всех сил постарался скрыть глупую радость. – Я помню, как ушел к себе в спальню. – Средство должно было полноценно подействовать через десять минут, – снова усевшись на свое место, ровным голосом заговорил детектив, с упреком глядя куда-то поверх головы друга, – поэтому я отправился в ванную, чтобы провести надлежащие процедуры… – Эту часть можешь пропустить, – поспешно перебил его доктор Уотсон. – Ближе к делу. Шерлок состроил показательно скептическую физиономию, но послушался. – Я поднялся к тебе, постучал, ты не ответил, дверь оказалась не заперта, я вошел, ты стоял у кровати спиной ко мне, потом обернулся… – И после этого ты еще критикуешь мой блог?.. – не удержался от ехидного фырканья Джон. – Я могу и замолчать, если мой литературный стиль тебя не устраивает. – Нет, извини, – поторопился реабилитироваться доктор Уотсон. – Рассказывай, как умеешь. – Ты обернулся и… и посмотрел на меня так, словно… – взгляд Шерлока странно ушел в себя, зрачки расширились, и Джона атаковали мурашки от непонятного, тревожащего, но определенно сладостного предвкушения, – …словно я оазис, а ты путник, из последних сил бредущий по бескрайней и безводной пустыне. – О… – только и смог вымолвить Джон, абсолютно не представляя, как реагировать. Теперь Холмс разглядывал его сосредоточенно и враждебно, явно ожидая новой насмешки, но Джон как никогда был далек от того, чтобы иронизировать. – Я собирался сначала поговорить, – сухо проинформировал его Шерлок, – но ты неожиданно схватил меня обеими руками за воротник, резко притянул к себе и поцеловал. Ты обнял меня, и твои ладони начали гладить меня везде. – Везде?.. – Уотсон вдруг осознал, что сидит, намертво вцепившись в свои колени. – Где – везде? – По спине, по шее, по волосам… – Шерлок очевидно был недоволен необходимостью пояснять. – Ты так и будешь меня постоянно перебивать? Джон отрицательно помотал головой. – Затем ты толкнул меня на кровать, и сел сверху, – продолжил излагать последовательность событий детектив. – Коленями ты сжимал мои бедра, и твой эрегированный член четко чувствовался через одежду. – Кхм-кхм… – с осторожностью откашлялся Джон, ощущая значительный дискомфорт в области только что обозначенной части своего тела. – Ты наклонился и провел языком по моим губам – сначала по верхней, после по нижней, а потом твой язык снова заполнил мой рот, – последнюю фразу Шерлок произнес с придыханием, что нанесло серьезный урон сдержанной схематичности повествования и самоконтролю доктора Уотсона. – Твои пальцы сжали мне горло, а затем рванули в стороны полы рубашки, обнажая меня, – их взгляды встретились, и Джон застыл, словно кролик, загипнотизированный удавом. – Ты потерся членом о мой член, застонал и принялся зацеловывать мою кожу, постепенно сдвигаясь все ниже. Ты расстегнул на мне брюки и рывком сдернул мне их до колен вместе с бельем. А потом ты взял мой член в рот. – Так, погоди-ка! – Уотсон с силой провел ладонями по лицу, пытаясь прогнать досадное наваждение. – Я взял у тебя в рот? – недоверчиво уточнил он. – А ты не выдумываешь? – Очень надо, – изобразил смертельную обиду гений криминалистики. – Ладно… – на Джона одна за другой накатывали изнуряюще жаркие волны. – Что было дальше? – Дальше ты ласкал мой член губами и языком. Наверное… – Что значит наверное? – придирчиво нахмурился доктор Уотсон. Шерлок неловко отвел взгляд и облизнулся. – Я плохо помню этот момент. – А… – немногословно прокомментировал Джон, заставляя себя игнорировать максимально набравшую силу эрекцию. – Затем ты полностью избавил меня от одежды и перевернул на живот, чтобы… ну… подготовить… к анальному проникновению. Джон поперхнулся остывшим чаем, которым опрометчиво решил запить разбушевавшийся внутри жар. – Ты целовал мою поясницу и тискал мои ягодицы, ласкал меня между ними, а потом ввел мне в анальное отверстие палец. – А нельзя ли перейти непосредственно к главному?.. – все-таки капитулировал доктор Уотсон. – Главное у тебя не получилось. – Что?! – не поверил своим ушам Джон, оскорбленный возмутительными инсинуациями. – Ну теперь-то ты точно выдумываешь! – Конечно, выдумываю… – Холмс откровенно и тяжело дышал ртом. – Ты вошел в меня, Джон, медленно и уверенно, и так глубоко, как до тебя никто и никогда в меня не входил… – наполовину скрытая столешницей правая рука детектива ритмично и мягко двигалась. – Шерлок… – ослабевшим голосом воззвал Уотсон. – Ты что делаешь? – он на мгновение нагнулся, заглядывая под стол, только для того, чтобы его подозрение полностью подтвердилось. Несколько секунд они отчаянно и неотрывно пялились друг на друга, потом Холмс тихо выдохнул: – Джон… Доктор Уотсон не заставил просить себя дважды. Одним прыжком он перекатился через стол и схватил в объятия поднявшегося на ноги детектива. Пальцы крепко вцепились в кудри, губы с жадностью приникли к губам, и Джона накрыло восхитительное ощущение дежавю. От лихорадочных поцелуев закружилась голова, и доктор Уотсон потянул Шерлока на пол, одновременно пытаясь сдернуть с него пиджак и избавиться от собственного кардигана. – Скорее, скорее… – хрипло и сдавленно шептал Холмс. Его руки сжимали плечи Джона, его бедра жались к бедрам Джона, и Джон сходил с ума от всеобъемлющего желания прилагать свою сексуальную энергию исключительно к одному-единственному объекту – отныне и навсегда. Освобождение от брюк заняло вопиюще долгое время, и доктор Уотсон с облегчением застонал, когда его рука обхватила сразу два члена. Спустя мгновение поверх его ладони легла ладонь Шерлока. Детектив запрокинул голову, позволяя Джону зацеловывать его шею, руки все быстрее двигались в унисон, пока наконец волной наслаждения не смыло за борт остатки самосознания… …Они все так же лежали на полу – Джон на боку, заботливо подложив под затылок Шерлока руку, Шерлок на спине, уставившись в потолок, – пока их самосознание отвоевывало утраченные под напором оргазма позиции. Затем Холмс пошевелился, прочистил горло и сообщил старательно невозмутимым тоном: – У нас только что был второй раз. – Да… – Джон улыбнулся и ласково потерся носом о нос единственного в мире консультирующего детектива. – И я его точно никогда не забуду.