Первый поцелуй

- Мисс Югай. Шино сделала над собой усилие и не опустила взгляда. Директор оценил это, взирая на ученицу поверх очков. Сам он сохранял самообладание с трудом: целые сутки Франкенштейн провел на острове, пытаясь обуздать Копье, но все равно остался недоволен результатами. Теперь же он, злой и усталый, должен был разбираться с этой бессменной нарушительницей школьного порядка. - Этот взрыв - тоже ваших рук дело? - Шино все с тем же скучающим видом изучала свой маникюр. - Ясно, можете не отвечать. Интересно, какое же вещество вы использовали… Молчание. - Вам повезло, что мимо проходил охранник. Благодаря его вмешательству жертв удалось избежать. Он доложил, что вы использовали азид йода. Мисс Югай, вы слушаете меня? Уловив в его голосе яростные нотки, Шино удовлетворенно усмехнулась и изволила ответить небрежным кивком. "Ах, так! - мысленно вскипел Франкенштейн. - Тогда попробуем по-другому…".Он встал, неторопливо обошел стол и рукой небрежно разворошил кипу бумаг перед Шино, извлекая на свет утреннюю газету. - Уже слышали про инцидент? - полуутвердительно произнес он, пристукивая изящным пальцем по небольшой, но броской статье. Лицо Шино слегка изменилось, но быстро приняло привычное вызывающее выражение. - Изнасиловали ученицу. Говорят, это кто-то из учителей… - Говорят… - Франкенштейн жестом фокусника извлек из той же кипы какой-то документ. - Вот копия заявления пострадавшей. Я сохранил ее, чтобы… Просто сохранил. Ознакомьтесь. Шино настороженно приняла заявление, и, еще раз с подозрением зыркнув на директора, углубилась в чтение. Франкенштейн с затаенным злорадством наблюдал, как ее лицо сначала краснеет, а потом бледнеет. - Это страшно, - признал он, невозмутимо выдергивая бумагу из ее онемевших пальцев. - Я ведь знал его. Отличный преподаватель, хороший педагог, душевнейший человек. Никогда не думал, что он способен на такое тяжкое преступление. Хотя, кто знает… - Франкенштейн, глядя на ученицу сверху вниз, позволил своей ауре немного распространиться, ровно настолько, чтобы Шино начала неуверенно переступать с ноги на ногу. - Вы выбрали не самый подходящий момент для своего, кхм, теракта: охранники совсем недавно восстановили то крыло школы, где вы изволили упражняться в пиротехнике. - Неважно же у них это получилось, - Шино с вызовом сложила руки на груди. - Стены тряслись, как картонные. Директор кротко вздохнул. "Ты сама виновата. - Он чуть усилил ауру, отчего у девушки побелели даже губы. - Никто не просил тебя нарываться. Даже если ты неплохо держишься…" - Мне следовало отдать вас этим троим на растерзание… Но я милосерден. Так что в наказание… Шино не успела даже дернуться, как директор оказался у нее за спиной. - Ай! - Он легко заломил ее руки и тут же накрыл ладонью ее рот. - М-м! - Тише. - Голос директора раздался прямо над ухом. Шино, холодея от ужаса, чувствовала тепло его дыхания на своей шее и легкий запах одеколона. Светлые кудри щекотали ключицу. - Я еще не определился, насколько далеко собираюсь зайти. Многое зависит от вашего поведения. Будете паинькой? Шино в ответ что было силы укусила его за палец, но директору это, похоже, беспокойства доставило не больше, чем укол булавкой. Франкенштейн одной рукой так сдавил ее ребра, что девушка согнулась пополам от боли и нехватки воздуха. Стук в дверь застал обоих врасплох. Шино вспомнила, что дверь точно не была заперта. Если бы только этот человек догадался войти внутрь… Директор как будто читал ее мысли, но, видимо, свято верил, что удача на его стороне. - Кто? - Это я, Тао. Я тут нашел… - Не сейчас. Я занят. Шино с замиранием сердца услышала, как легонько скрипнула выпускаемая из рук ручка двери, и ее единственная надежда на спасение, насвистывая какой-то мотивчик, вразвалочку зашагала дальше по коридору. - Надо будет поблагодарить Тао, он напомнил мне одну важную вещь… - Директор, без особых усилий таща за собой Шино, подошел к двери и повернул ключ в замке. Этот тихий щелчок поверг девушку в ужас, и она снова рванулась, но онемевшее тело не слушалось. К тому же, мужчина обладал просто чудовищной для своего сложения силой. - Теперь приступим. Шино быстро соображала. Если директор хочет этого, то должен ее принудить - либо шантажировать, либо связать. На первое она не купится никогда, а насчет второго… Увы, в кабинете слишком много полезных для связывания предметов - начиная от скотча и заканчивая галстуком директора. Однако он не сделал ни того, ни другого. Кажется, рвущееся тело в руках его нисколько не беспокоило - не больше, чем бабочка в кулаке. Шино прямо-таки чувствовала, что ее боятся раздавить, хотя отчаянно желают наколоть на булавку и добавить в коллекцию. Он вдруг замедлился, почти нежно скользя рукой по ее телу вниз. - М-м! - запротестовала Шино, изо всех сил выворачиваясь и извиваясь. Директор тихо рассмеялся. - Зачем вы мне сопротивляетесь? Этот вопрос застал Шино врасплох. И в самом деле - если вспомнить, сколько народу хотело оказаться на ее месте? Она, будучи еще младшеклассницей, иногда слышала от старших девушек такие вещи, что волосы вставали дыбом, особенно когда разговор касался их фантазий с участием директора. Кроме того, у Шино был туз в рукаве. То есть не в рукаве… Кое-что, что поможет ей перенести предстоящее. Девушка плотнее сжала колени. Перенапряженные мышцы болели, и она просто не могла ничего поделать с этим мужчиной. "Либо он уже делал такое раньше, либо наш директор - просто псих с фантазией", - думала она, пока упомянутый псих, мастерски используя скотч, лишал ее дара речи и подвижности. - Бережное отношение к школьной форме делает вам честь. Как вы умудрились не испачкаться во время взрыва? - Шино с максимальным смирением приняла тот факт, что на диване она лежала уже только в белье. Все остальное было, к ее удивлению, аккуратно сложено на стульчик. "Ой!" - Ну-ка, что у нас тут? - рука Франкенштейна скользнула вниз, и девушка, сообразив, что он сейчас сделает, попыталась вырваться, но ее попытки только веселили директора. Он беспрепятственно отодвинул край трусиков и вскинул брови. - Это что, трискель? Вы хоть знаете, что эта татуировка означает? "Не только знаю, но и пробовала на своей шкуре", - огрызнулась Шино, правда, только мысленно. Директор ждал ответа, и ей пришлось, после некоторого колебания, кивнуть. "Мне конец", - отрешенно подумала Шино, бессмысленным взглядом блуждая по его лицу и фигуре. - Зато теперь мне понятно, почему вы так слабо сопротивляетесь. Любите такие игры… - Франкенштейн откинул белокурые волосы назад и снова оглядел ее тело, на этот раз с каким-то новым выражением на лице. - Что ж, так даже лучше. Что предпочитаете, доминирование или подчинение? Судя по отсутствию повреждений на теле - первое, хотя, возможно, вы просто совсем недавно вошли в эту… субкультуру. Шино одарила его испепеляющим взглядом. Она не видела никого похожего на директора в клубе, но у богатых, как известно, свои причуды. Она не удивится, если выяснится, что у него имеется собственная темная комната для конфиденциальных встреч. Франкенштейн вдруг протянул руку и рывком снял скотч с ее рта. Девушка от неожиданности поначалу не могла вымолвить ни слова. Наконец, она спросила: - Вы отпустите меня? - Вопрос не так прост, - директор покачал головой так удрученно, что Шино почти стало его жаль. - Если отпущу, то завтра в газете появится новая статья, бросающая тень на школу. Неужели придется вас убить? - Я не настолько продвинутая, меня не убивали, только слегка пороли, - запротестовала девушка, но директор снова наклеил на ее губы скотч. На несколько секунд он задумался, машинально поглаживая ее грудь, талию и низ живота. Вдруг на его лице появилась такая зверская улыбка, что Шино мысленно подготовила себя к самому тяжелому опыту в своей жизни. - Я даже немного жалею о своей вспышке, но слишком поздно. Убивать вас нельзя, поэтому мне остается только сделать так, чтобы… вы захотели еще.

***

Еще никогда - ни до, ни после этого - Шино не испытывала такого потрясения. Всего пару недель назад она впервые пришла в клуб, где все очень обрадовались "свежему мясу", а прямо сейчас ее ждет экшн с директором ее собственной школы! Если он и был из "тематических", то наверняка забыл, что кроме Безопасности и Разумности в среде тематиков культивируется еще и Добровольность. А если не был… Он неторопливо снял и повесил на стул рубашку, после чего с мечтательным выражением лица вытащил кожаный ремень из брюк. - Начнем с чего-нибудь легкого. Ну, а там, как пойдет… Он схватил ее за скотч на кистях и легко снял с дивана, только лишь затем, чтобы бросить на пол. Шино с трудом дышала. Франкенштейн сел в кресло и положил ремень на колени. - Ползи. Она помедлила, и тут же получила хлесткий удар ремнем. "С ума сойти, даже следа не осталось", - удивилась она, оглянувшись на свою лопатку, по которой пришелся удар. "А ведь чертовски больно…" - Я жду. Шино вспомнила свою недавнюю встречу с Домом, который иногда делил ее со своей женой, тоже той еще штучкой. Дом был мрачен, и когда они начали, он не стал касаться девушки даже пальцем - вместо этого он издевался над ней почти час. И "Ползи!" было самое безобидное. Однако, как ни странно, именно тогда Шино впервые погрузилась в настоящий сабспэйс: когда у Дома появилось настроение для порки, ему пришлось ждать, пока девушка не выйдет из этого блаженного состояния. За то, что заставила ждать Господина, она была, конечно, потом наказана. Однако повелительная аура, которая тогда исходила от Дома, не шла ни в какое сравнение с тем, что излучал директор Ли. Он был как мраморный идол с сияющими сапфировыми глазами, его властный голос и пронзительный взгляд, кажется, могли запросто остановить неистово бьющееся сердце Шино, если бы только Франкенштейн того желал. Но он желал другого, и Шино медленно, до крови прокусывая губы от стыда и острого наслаждения, подползала к его ногам в лакированных туфлях. Франкенштейн лениво набросил на ее шею ремень и затянул его. Шино схватилась за этот ошейник связанными руками, жадно вдыхая воздух. Удушение нравилось ей едва ли не больше, чем бандаж, и чем громче становился стук в висках, чем быстрее слабели ее конечности и темнело перед глазами, тем ближе была кульминация, ради которой и затевается такая опасная игра. Однако в какой-то момент воздуха стало не хватать критически, Шино ощущала, что еще несколько секунд - и она задохнется. "Черт, мы ведь даже не договорились о стоп-словах… Он же не может читать мысли…" В панике девушка вскинула голову вверх, встретившись темнеющим взглядом с директором. Он знал. Он прекрасно знал, что она на грани, и, похоже, ему это доставляло ни с чем не сравнимое удовольствие - смотреть, как чья-то жизнь зависит от его воли. Франкенштейн торжествующе усмехался, а Шино, почти теряя сознание, забилась в экстазе. Какая сладкая, грязная, всепоглощающая боль! Несколько томительных секунд, умирая, она ненавидела и боготворила своего Господина, а тот, все так же смеясь, запретил ей умирать, ослабив ремень. Хрипя, Шино вытянулась на полу, глубоко и прерывисто дыша. Рот ее все еще был залеплен скотчем, так что отходила она долго, отрешенно пялясь на лаковые туфли перед глазами. Оправившись, она несмело подняла голову, и успела увидеть только, как к ней метнулась рука. Франкенштейн намотал на локоть ее длинные каштановые волосы и дернул, заставляя встать на колени. Шино трепетала, когда он сильным рывком поднял ее и швырнул на свой стол животом вниз. Она находилась в полной прострации и уже не помнила, где находится и как здесь оказалась. Девушка не могла двигаться, только прислушиваться к шороху позади и дрожать от сладкой истомы. - Нет… - простонала она, а ее тело продолжало, извиваясь, кричать "Да!". Франкенштейн не устоял. Не часто доводилось ему встречать женщин, которые вот так ясно могли говорить своим телом. Ему нравилось чувство стыда и жажда к познанию запретного, от которых тело Шино неистово билось, сбрасывая со стола бумаги и предметы. Директор просто не мог устоять, и пожелал большего. Он стал на колено, раздвинул бедра Шино и осторожно коснулся ее языком. Девушка заметалась, как в лихорадке, и Франкенштейн чуть ослабил напор, заставляя Шино рычать и плакать, требуя продолжения. Ее сводила с ума неподвижность ног и рук, боль в кистях и щиколотках, перемотанных скотчем, вынужденная немота и борьба между "да" и "нет". Он подразнил ее совсем чуть-чуть, меняя ритм, силу, темп, доведя до исступления, и… отступил. Франкенштейн даже не сдерживал усмешку, когда она, как капризный ребенок, бушевала и требовала, затем плакала и умоляла. - Я же не могу оставить нерадивую ученицу без наказания, - хладнокровно произнес он, надевая рубашку и неторопливо застегивая пуговицы по очереди. - А к вам даже пришлось применить, так сказать, индивидуальный подход. Она была уже в полном сознании, и Франкенштейн, не церемонясь, взрезал канцелярским ножом скотч на руках и ногах. - Оденьтесь и уходите, - еще холоднее приказал он, стоя лицом к окну. Шино торопливо подчинилась. В дверях она обернулась, глядя на застывшего у окна директора, но ничего не сказала. Франкенштейн задумчиво облизнул губы. Он еще ощущал ее вкус. "Вот каким должен быть первый поцелуй, мальчик!" - сказала ему та женщина. Да… - Первый поцелуй... - вполголоса повторил он, проводя пальцем по губам. - Что ж, до встречи, мисс Югай.