***
Слабость окутывала мое тело после теплого совместного душа, мне хотелось лишь прижаться как можно ближе к Максиму и беспечно заснуть в родных мне руках. Я выводила замысловатые узоры на его груди, а он перебирал мои волосы и всматривался в метель за окном. — Ты интересовалась моей матерью… Его голос разрезал тишину, а я попыталась заглянуть в изумрудные глаза, но он продолжал следить за стремительно падающим снегом. — Наверное, мне не стоило лезть к тебе с подобными вопросами, — несмело прошептала я. Морозов шумно выдохнул и прикоснулся губами к моей макушке. Я видела, как ему трудно решиться на этот разговор, чувствовала, как он борется с самим собой, взвешивая все «за» и «против». Но я не стала торопить его, лишь сильнее прильнула к нему, оставляя поцелуй на его груди. — За последние два года я узнал многое из того, что знать детям о своих родителях явно не стоит… Горькая усмешка отразилась на его губах. — Мой отец как-то раз возвращался со своим другом из командировки домой. Зима была еще суровее, чем сейчас, и у них, как на зло, сломалась машина. Во избежание замерзания на смерть, они решили заночевать в придорожной забегаловке, где и работала моя мама. Она понравилась ему, о чем он открыто ей и сообщил. Однако девушка не разделяла его энтузиазма и отказала моему отцу. Но он не тот человек, который легко отступит от своей цели. Изо дня в день он одаривал девушку всевозможными подарками на протяжении нескольких месяцев, но она оставалась холодна к нему. И именно тогда он бросил своих ищеек по всей ее подноготной, которые в момент нарыли информацию о том, что мать девушки при смерти и ей требуется дорогостоящая операция. Отец сделал ход конем, он предложил ей сделку: одна ночь с ним, и он оплачивает операцию и постоперационный период. Как ни странно, но девушка согласилась. Чего стоит честь по сравнению с жизнью… Я молчала, внимательно вслушиваясь в его слова, и боялась сказать хоть что-то, что может снова закрыть его от меня. Хоть внутри меня разрывали противоречивые чувства. — Отец просчитал все до мелочей, но не учел лишь один момент: эта ночь станет для него роковой. Все его надежды на то, что его одержимость ею пройдет после того, как он возьмет ее, развеялись мгновенно. И он решил оставить ее себе. Ссылаясь на то, что теперь она должна принадлежать только ему. Он похитил, точнее, попросту не выпустил ее из дому. И она стала пленницей в золотой клетке. Отец больше не стремился нравиться ей, делать подарки и попросту угождать и потакать ей во всем. Он сделал ее своей собственностью, когда хотел — пользовался, когда хотел — издевался, и, в принципе, делал все, что ему угодно. Она много раз пыталась сбежать, но всякий раз ее возвращали, и он избивал ее, жестоко избивал. Мое дыхание сошло на «нет», я слушала и просто не могла в это поверить… Рука Максима сильнее прижала меня к нему, а его взгляд все так же был направлен в темноту за окном. — Год за годом моя мать жила в унижении и полном подчинении моему отцу, пока не забеременела мной. Сначала она стремилась избавиться от меня, но под надзором отца и его прихвостней ей это не удалось. Да и со штампом в паспорте она уже тоже ничего не могла сделать. Позже ее смыслом жизни стал я: она бросила попытки к бегству и даже попыталась наладить жизнь с отцом. Однако идиллия длилась недолго. Отец загулял, и мать потребовала развода, как и следовало ожидать, он отказался. Тогда все началось снова. Нескончаемые ссоры, вдребезги разбитые вазы, избитое тело моей матери и вечные слезы на моих глазах. В конечном счете, она попыталась бежать вместе со мной, но ни черта у нее не получилось. В этот злосчастный вечер отец избил ее до полусмерти, а когда она оправилась, то узнала, что потеряла ребенка. Второго ребенка от ненавистного ей мужчины. И в этот момент в ней что-то сломалось. Моя мама перестала быть собой, а через неделю просто исчезла. Отец же сказал, что она погибла в автокатастрофе, и я ему, конечно же, поверил. И верил на протяжении десяти лет. А потом ко мне случайно попали некие бумаги из прошлого, и я стал самостоятельно исследовать свою биографию. Конечно, постоянно ругаясь с отцом, который пытался от меня все скрыть. Максим подкурил сигарету и достал пепельницу из тумбочки, продолжая лежать рядом со мной, укрытый лишь по пояс одеялом. В то время как я слышала, как бешено бьется его сердце, продолжая молчать и сдерживать наворачивающиеся на глазах слезы. — И вот совсем недавно мне позвонили и сказали, что она жива. Понимаешь, моя четырнадцать лет считавшаяся мертвой мать — жива?! Черт! Я ненавижу этого гребаного ублюдка! Ненавижу! Я крепко обняла его за шею, притягивая к себе, целуя его лицо. Мне так хотелось разделить с ним его боль, но я не знала, как это сделать. Мое сердце разрывалось на части от его взгляда, полного горечи и отчаяния, и я ничего не могла с этим сделать. — Мне так жаль… — шептала я в его губы. — Я так люблю тебя, ты единственная, кому я доверился, полностью доверился. Он прижал меня к себе, нежно целуя губы. И я отвечала ему, стараясь излечить его душевные раны, хоть они были безумно глубоко нанесены. Но я справлюсь, я смогу, я всегда буду рядом, я буду любить его, даря себя без остатка.Глава 28
31 января 2015 г. в 14:14
Быстро разделавшись с пиццей, мы вчетвером смотрели экранизацию повести Стивена Кинга «Туман». Я люблю ужастики до одури, а сейчас, получив возможность прижиматься к желанному парню и чувствовать, как его пальцы бережно гладят руку, переплетаются с моими пальцами и снова повторяют свои манипуляции; я была счастлива и улыбалась как идиотка, по-другому не скажешь. По фильму кого-то съедают и убивают, а я во все тридцать два улыбаюсь, не идиотка ли? Вот и я говорю, идиотка.
Положив голову на плечо Максима, я потерлась носом о его шею, блаженно вдыхая пьянящий аромат одеколона. Нежно прикусив бьющуюся жилку, я сразу же поцеловала его, чувствуя, как мышцы на его руках напряглись.
— Дразнишь? — шепотом спросил он.
— Не-а, мне просто нравится чувствовать тебя рядом.
Морозов едва заметно улыбнулся, сильнее сжимая меня в своих объятиях. Его пальцы небрежно стали перебирать мои волосы, в то время как я вырисовывала замысловатые узоры на его груди через тонкую ткань футболки. Он и я. Мы прекрасно знали, чем закончится этот вечер, как только забегают титры на экране, как только мы пожелаем ребятам спокойной ночи и поднимемся к себе. Но никто из нас не торопился. Мы выжидали. Отсчитывали минуты. Едва уловимыми, невинными жестами касались друг друга, чувствуя, как предательски быстро начинает биться сердце в предвкушении.
Он крепко сжимал мою руку в своей руке, постоянно поглаживая ладошку большим пальцем, пока я не спеша шла за ним в нашу комнату. Мы не стали включать свет, отдав предпочтение слабому освещению, исходящему от камина. Его глаза, переполненные красками теплых чувств, всматривались в меня, в то время как руки медленно снимали мою кофту, после чего принялись за джинсы. Оставив меня в одном белье, Максим попытался притянуть меня к себе. Но я показала ему жестом «нет» указательным пальчиком, и на его лице отразилась ухмылка, когда мои руки стащили с него свитер и я легонько толкнула ладошкой его в грудь, чтобы он сел на кровать. Нам нравилась тишина и полные желания взгляды, которыми мы неустанно награждали друг друга. Мы не хотели рушить сказку, созданную нашими сердцами, не хотели произносить лишних, бессмысленных слов. Мы желали наслаждаться друг другом. Дарить себя без остатка. Погружаться с головой в омут бесконечно ласкающих наши души чувств. Я прильнула к губам, в то время как его руки с силой сжали мои ягодицы и он приподнял меня, усаживая верхом на себя. Упоительно нежно он отвечал на мой поцелуй, переплетая наши языки в сладостном танце, неустанно прижимая меня к себе. Никогда бы не подумала, что сам Морозов может быть таким ласковым. Вечно брутальный, дерзкий и нахальный, он представал перед верными друзьями, толпами своих поклонниц и, в принципе, перед всем обществом, что его окружает. А сейчас он был совершенно другим. Моим… Родным…
Я запустила свои пальцы в его волосы, углубляя поцелуй, чувствуя, как тепло расползается по телу, пробуждая желание. Его пальцы пробежались по моей спине, вызвав табун мурашек, стремившихся успеть за его прикосновениями. Он расстегнул мой лифчик и снял его с меня, выстраивая цепочку поцелуев от уголка губ к шее. Каждый такой легкий и едва уловимый поцелуй обдавал огнем тело, заставляя меня прогибаться в его руках и страстно желать продолжения. Руки нетерпеливо потянулись к его ремню, но все мои манипуляции были бесполезны потому, как этот чертов ремень ни в какую не хотел поддаваться. Практически заскулив от досады, я заметила ухмылку на губах Максима. Он резко перевернул меня и оказался надо мной, удерживая свой вес на одной руке, а другой с легкостью справился с ремнем, стягивая с себя джинсы. Пару секунд парень внимательно изучал меня взглядом изумрудных глаз. Наверное, мной должно было завладеть смущение, но я позволила себе посмотреть на него идентично. Позволила себе любоваться им в бликах света от камина. Позволила себе в очередной раз теряться в догадках о том, что именно он во мне нашел? Чем я привлекла его? Такого сильного, по-мужски красивого и свободного. Что заставило его пойти на этот шаг? Что заставило его открыться мне? Его с хрипотцой голос вырвал меня из раздумий:
— Нет, даже не вздумай. Никаких лишних мыслей, мелкая. Иначе я пошлю всю эту ваниль к чертям и спущу своего внутреннего зверя на тебя. И можешь быть уверена, завтра у тебя будет болеть каждая мышца твоего потрясающего тела.
— Ах, значит ты не такой уж и нежный? — протянула я, расплываясь в улыбке.
Почему я балдею, когда он хмурится и начинает злиться? Ненормальная, ну точно ненормальная.
— Ты права, к дьяволу ваниль!
С этими словами все смешалось. От нежного и осторожного парня не осталось и следа. Передо мной предстал голодный, жаждущий жгучего пламени, распаляющего сердце, Морозов с присущей ему похотью и страстью в глазах. Его губы пылко впились в мои, а руки бесцеремонно лаская мое тело, поползли вниз к трусикам. Я испустила стон в его рот, принимая ласку, даримую им. Весь мой мир сосредоточился на одном человеке: на его руках, на его поцелуях, на его любви ко мне. Взгляд насыщенно-зеленых глаз внимательно отслеживал мою реакцию на манипуляцию его пальцев с желающей прикосновений плотью. Дразнящие мимолетные касания самой чувствительной точки заставляли мое тело прогибаться и принимать в себя сначала один, а затем второй палец его руки. Дымка упоения затмила мой взгляд, я прикусила губу, сдерживая срывающиеся бесстыдные стоны. Мои руки исследовали его тело, лаская, а иной раз и царапая ногтями его спину, когда он стремительно проникал в меня тремя пальцами. Раскатистые волны наслаждения одна за другой накрывали меня. Я не могла больше сдерживаться, подчиняясь сладостной неге, завладевшей мной. Легкие спазмы прошлись по моему телу в то время, как Максим завладел моими губами, ловя сиплые стоны. Краем сознания я слышала, как он раскатывает резинку, и в следующее мгновение почувствовала, как он стремительно вторгается в мое тело. Я выругалась, принимая его всего, крепко сжимая его спину.
— Извини, сладкая, — прошептал он, бережно двигаясь во мне.
— Одним извини ты не отделаешься, Морозов, — ответила я, стараясь привыкнуть к нему.
Даже не хочу думать, как с ним было бы чертовски больно в первый раз. О таких достоинствах сразу предупреждать нужно! Мои мысли оборвались молниеносно, когда заданный парнем ритм заставил меня утопать в море наслаждения на грани с блаженством. Мне не хватало воздуха, приходилось хватать его губами, ощущая крепкие руки Максима, сжимающие мои бедра, ускоряющие темп. Мне кажется, что я пропала безвозвратно в бездне нескончаемого наслаждения вперемешку с обуявшим нас желанием. Мы горели одновременно в пламени, что создали собственноручно. Не осталось ничего кроме двух переплетающихся между собой тел, двигающихся в унисон. Я ловила его губы, в то время как он посадил меня верхом на себя, и отдавалась ему без остатка.
— Ты потрясающая, — хрипло произнес Максим, целуя мою грудь и прикусывая сосок.
Я выгнулась ему на встречу, жадно ловя воздух губами, ощущая его в себе. Мне казалось, что я взлечу к небесам, если он продолжит так нещадно любить меня. Взгляд его изумрудных глаз и дерзкая ухмылка на губах дразнили меня. Я видела, с каким наслаждением он ловит каждый мой стон, и чувствовала, как стремительно он вбивается в мое тело, когда меня раз за разом накрывал оргазм в его руках. Еще никого и никогда я не хотела так, как желала его, и сейчас я пыталась каждой клеточкой своего тела отвечать на его ласку, даримую мне. Еще мгновение, еще минута в невозможном ритме, и я чувствую, как его тело берет дрожь, как его дыхание напрочь сбивается, и он заканчивает вместе со мной, улетая далеко-далеко, и окунается в омут уже доступного нам упоения.