Второй шанс.

- Эбису! Эбису, да подожди ты меня уже, наконец! – Ируке всё-таки удалось нагнать стремительно удаляющегося от него друга. – Я за тобой от самой академии, можно сказать, бегу, а у меня, между прочим, вот! – молодой преподаватель продемонстрировал стопку тетрадей, которые нёс домой для проверки, и целый ворох необходимых для работы свитков. - Ну, что ты нагружен под завязку, я вижу, – Эбису осторожно вытащил из рук Умино несколько свитков, норовящих вот-вот вывалиться и раскатиться по дороге. – Давай помогу, нам ведь всё равно по пути. В этот день, по окончании рабочего дня, директор Академии собрал в аудитории всех своих подчинённых и, выразив благодарность за нелёгкий труд, вручил в преддверии начинающегося сезона отпусков премиальные. Также он особо выделил Умино Ируку, как преподавателя, чей класс лучше всех закончил учебный год. Дополнением к его премии стали, выдаваемые ежегодно, две путёвки на горячие источники. И теперь измотанный, выложившийся по полной шиноби, мог отдохнуть в своё удовольствие, прихватив при этом с собой свою вторую половину. Счастливый и слегка опешивший от неожиданности Ирука всё-таки заметил, как удручённо вздохнул его друг, поздравляя после вручения премии и дополнительного вознаграждения. Правильно, ведь Эбису так надеялся в этом году получить эти путёвки, а вышло совсем иначе. Удовлетворение от похвалы и материального вознаграждения мигом улетучилось, оставляя за собой противное скоблящее чувство, что друг остался без столь желанной поездки по его вине. Конечно, Ирука прекрасно понимал, что это абсолютно не так, что он вполне заслуживает этой благодарности, что сам трудился не покладая рук весь этот учебный год, зачастую допоздна засиживаясь на работе и разрываясь между академией и штабом, жертвовал своей личной жизнью, которая, к слову сказать, наконец-то у него появилась. Но Умино не был бы самим собой, если бы с лёгкостью перенёс, или же совершенно не заметил расстройства друга. - Эбису, я поговорить с тобой хотел. По поводу путёвок, – осторожно заговорил молодой преподаватель, предвидя отпирательства упрямого дзенина заранее. - А что с путёвками? – не глядя на собеседника, отозвался элитный учитель. - Непосредственно с путёвками – ничего. Я о тебе хотел поговорить, вернее о том, что ты так рассчитывал на эту премию и на то, что получишь возможность поехать с Генмой на источники, а тут… - Умино запнулся, остановившись на пару секунд, чтобы удобнее перехватить увесистую стопку тетрадей. - Ты это о чём? – Эбису непонимающе уставился на замешкавшегося Ируку. - Да я просто подумал вот о чём. Ты ведь так ждал окончания учебного года, так надеялся получить эту возможность поехать с Генмой на отдых, а получилось совсем иначе. В общем, если ты хочешь, я уступлю тебе эти путёвки, я ведь пока всё равно не смогу поехать, в ближайшее время, по крайней мере - мне ещё выпускные экзамены принимать. - Иру! Ты, вообще, о чём говоришь! – элитный наставник даже приподнял очки и пристально посмотрел на своего друга. – Что за глупости ты городишь! - Ну почему сразу глупости, просто предлагаю тебе то, о чём ты так долго мечтал. Ты когда последний раз в отпуске был? Вот – вот, даже вспомнить не можешь! – не сдавался Умино. - Может и давно, да только ты в отпуске ещё больше не был! Ты, пожалуй, даже забыл, как люди отдыхают в отведённое для этого время. И перестань нести чушь с этими путёвками! - Но ведь ты расстроился и… - Я расстроился не из-за того, что не смогу поехать с Ширануи на источники, а из-за того, что я, элитный преподаватель, в виду активной личной жизни стал меньше времени и сил отдавать работе, что, несомненно, сказалось на её качестве и, как следствие, результат. Лучшим преподавателем года стал ты, а не я! И в этом твоя заслуга, ты работаешь больше всех, ты стараешься изо всех сил, поэтому и заслужил этот отпуск. К тому же, тебе ведь теперь есть с кем его провести, – хитро прищурившись, проговорил Эбису и слегка усмехнулся. – Разве ты не хочешь отправиться вместе с Какаши на источники? Только представь, как это будет здорово, отдохнуть вдвоём в прекрасном уединённом месте, наслаждаясь природой и роскошью целебных горячих вод. - Да я бы, конечно, был очень рад, но… - Что но? Вы ведь уже почти год живёте вместе, в чём проблема? Если не ошибаюсь, в этом году у вас и время отпусков совпадает, чем не прекрасный повод? А тут ещё такой подарок судьбы, можно сказать, путёвки на горячие источники, о чём вообще можно размышлять! А ты ещё их пытаешься мне втиснуть из сострадания, поистине, ты - особенный человек, не знаю больше никого другого, кто бы был способен на такое самопожертвование ради других людей, – элитный учитель с негодованием покачал головой и тяжело вздохнул. – Вот так твоей добротой все и пользуются, а ты только рад стараться! - Ничего не из сострадания! Я просто хотел, чтобы ты и Генма вместе провели время, как ты и собирался, и вообще, ты столько об этом говорил, что мне показалось, что для тебя это очень важно, – ответил молодой преподаватель. – И уж если говорить честно, я, естественно, очень – очень хочу поехать туда вместе с Какаши. Такое благоприятное стечение обстоятельств: и у меня и у него отпуск в одно и то же время, глупо будет не воспользоваться таким шансом, – Умино мечтательно прикрыл глаза и умолк на мгновение, задумавшись о чём-то своём. – Вот только ты и… - Ирука, да перестань ты уже, наконец, обо мне заботиться, подумай, в конце концов, и о себе, и о своём любимом заодно, – от внимательного взгляда элитного наставника не скрылся лёгкий румянец, появившийся на щеках идущего рядом с ним молодого человека, когда он услышал его слова. – А я, между прочим, как того и заслуживаю, в виду снижения эффективности моей преподавательской деятельности, куплю путёвки нам с Ширануи на премиальные, которые получил. Вот и всё, и нечего так переживать за нас. Мы тоже в этот раз на удивление в одно и то же время в отпуск уходим, нельзя такой случай упускать! – улыбаясь, проговорил Эбису и инстинктивно повернул на перекрёстке в сторону своего дома. - Ага! Куда это ты собрался? – насмешливый голос Умино заставил его остановиться. – Ты ведь помочь обещал, давай – давай, дойдёшь со мной хотя бы только до дома, а то мне одному неудобно. - Хорошо – хорошо, это я просто по привычке не туда свернул, – хмыкнул в ответ элитный. – Только на чай не уговаривай остаться, у меня сегодня ещё дел полно. - А я и не собирался, – шутливо улыбаясь, ответил чунин. – Мне теперь тоже есть чем заняться, столько всего нужно приготовить к отъезду! Эбису помог Ируке донести свитки прямо до квартиры и, открыв для него дверь, поспешил распрощаться. - До завтра! Ты ведь придёшь к обеду, составлять табели успеваемости? – поинтересовался молодой учитель, втискиваясь в квартиру со своей ношей. - Конечно, приду! – отозвался уже удаляющийся элитный. – Как же без меня. Ирука, наконец, преодолел дверной проём и, уронив всего пару свитков, успешно сложил всё на тумбочку в коридоре. Выдохнув с облегчением, он облокотился о стену и стал не торопясь разуваться. Мысли молодого человека уже полностью были заняты предстоящим отпуском. Они с Какаши, вдвоём… Он, несомненно, обрадуется такой заманчивой возможности. - Обрадуется ведь? – сам себя тихо переспросил задумавшийся чунин. – Да конечно обрадуется, как же иначе! Ведь это естественно, проводить друг с другом отпуск, если живёшь вместе уже довольно приличное количество времени. И пусть, что они ничего такого не обсуждали и ни о чём не договаривались, это ведь само собой разумеется! В ту же секунду Ирука погрузился в воспоминания о том, как познакомился с Хатаке, вернее, их познакомили Эбису и Генма. Эти двое отмечали свою вторую совместную годовщину и пригласили их. Скромные тихие посиделки за чашечкой саке, непринуждённые разговоры. Какаши оказался очень интересным собеседником, увлекающимся, судя по всему, не только своими излюбленными эротическими романами. С ним было легко и весело, при более близком знакомстве он уже не казался таким неприступным и далёким. Не заставлял покрываться мурашками только от одного своего безучастного вида и равнодушно взирающего глаза. Ирука и раньше частенько засматривался на гениального дзенина, но, учитывая разницу в положении и своеобразную репутацию Копирующего, а также его безучастное ко всему и всем поведение, даже и не смел думать о возможности когда-нибудь вот так вот оказаться с ним за одним столом и, не отрываясь, слушать самые, на его взгляд, интереснейшие истории из услышанных ранее. Время пролетело незаметно, пора было собираться домой. Вечер окутал Коноху тёмным покрывалом сумерек, цикады и сверчки, словно соревнуясь, разрывали тишину своим неистовым пением. А двое мужчин медленно брели по улицам родной деревни, о чём-то разговаривая и абсолютно не замечая ничего и никого вокруг, наслаждаясь этой простой прогулкой, вдыхая прохладный вечерний воздух и разглядывая появляющиеся на небе первые звёзды. Лёгкие отзвуки алкоголя в голове, пронизанное жаждой наслаждения дыхание, жар крепкого, красивого тела… Какаши остался на ночь. А на следующий вечер снова пришёл, прихватив с собой продукты, и они готовили вместе ужин, много смеялись и говорили на всевозможные темы, обсуждали успехи и промахи седьмой команды, даже последний вышедший том от Джирайи. Всё казалось каким-то естественным и само собой разумеющимся. У одного бесконечная вереница миссий, у другого работа в академии и штабе. А вечера и ночи общие, на двоих. Занимательные беседы или просто тихое молчание, бурный, сжигающий до тла в своём бушующем пламени, секс или просто нежные, едва ощутимые объятия и поцелуи, ожидание с долгосрочных миссий и неимоверное наслаждение и радость при долгожданной встрече. Всё было так, как должно быть, не иначе. Стоило ли теперь задумываться о том, что уже сделано, и вообще, с чего это такие мысли в голову лезут? Ирука словно очнулся от нахлынувших воспоминаний и с улыбкой проговорил для себя самого: «Даже речи быть не может, Какаши, конечно же, обрадуется этой внезапной возможности поехать вместе на горячие источники». Расстегнув обувь и убирая её на полку, Умино вдруг наткнулся глазами на валяющийся томик извечной Ичи Копирующего, который лежал у самого порога. Вот ведь, наверное, обронил, когда торопился к своей команде. Вечно эта его привычка поваляться подольше в кровати гарантирует ему стопроцентное опоздание, что, впрочем, его самого абсолютно не волнует и не напрягает. Нагнувшись и подхватив книгу, молодой человек выпрямился и заметил, как из неё выпал какой-то листок - качаясь из стороны в сторону, он медленно спланировал на коврик в прихожей. Снова наклонившись, Умино подобрал листок, на котором было что-то написано красивым ровным почерком. Без задней мысли, просто из-за всего этого, в принципе, обыденного стечения обстоятельств, чунин автоматически прочитал содержимое, как оказалось, записки. По мере прочтения, выражение лица молодого человека стремительно менялось. Из радостного и мечтательного, оно мгновенно превратилось в напряжённое и угрюмое. Содержимое записки было довольно кратким, но вполне очевидным, и в подробных объяснениях не нуждалось: «Какаши, сегодня моя очередь снимать комнату в «Зелёном листе», так что буду ждать тебя как обычно, в шесть часов. Прошу, не опаздывай, хотя бы для разнообразия. И вообще, платить за лишние два часа впустую снятой комнаты мне надоело! Как обычно, встретимся за нашим столиком!» «Зелёный лист» - чайная на окраине Конохи. Но чайной, как таковой, она являлась лишь для людей случайных и приезжих. На самом же деле, владелец заведения сдавал комнаты, так сказать, уединённые апартаменты, в основном шиноби, желающим провести время с любовником или любовницей, а порой и просто со случайным партнёром, в целях удовлетворения сексуальных потребностей. Каждый в Конохе знал истинное назначение этой чайной, и некоторые ниндзя даже не стеснялись открыто демонстрировать себя постоянными клиентами данного заведения. Некоторые… Ирука и представить себе не мог, что в числе этих некоторых может оказаться и Хатаке. Сама мысль об этом больно полоснула откуда-то изнутри, словно пытаясь вырваться наружу, пробив грудную клетку и вырвав и так почти вылетающее от бешеного ритма сердце. - Чёрт! Да что же это такое! Этого просто не может быть! – стараясь усмирить безумно колотящееся сердце и утихомирить сбившееся дыхание, Умино прислонился спиной к стене и медленно сполз по ней вниз, усаживаясь и всё так же продолжая неотрывно смотреть на красивые ровные буквы. Снова и снова перечитывая эти несколько строк, Ирука силился вникнуть и понять, что же происходит на самом деле. Какаши, его Какаши… Или всё же не его? Содержимое записки полностью переворачивало с ног на голову всё его восприятие действительности и заставляло сомневаться в том, в чём он был уверен, и, более того, человек, которому он полностью доверял, оказывается, просто насмехался над ним, обманывая и абсолютно не заботясь о последствиях. Единственным выводом было только то, что он попросту не боялся этих последствий, ему было всё равно. - Нет! Стоп, так нельзя! – сам для себя громко и отчётливо произнёс молодой преподаватель. – Нужно сначала полностью подтвердить или опровергнуть все, что написано на этом листе бумаги, – Ирука уже знал, что сегодня отправится в эту чайную, несмотря на то, что сам поход туда был для него чем-то непостижимым. – Что ж, придётся это сделать, иначе я не узнаю правды. Естественно, пойти в такое заведение открыто молодой преподаватель себе позволить не мог, поэтому ещё заранее позаботился о смене внешности. Хенге он владел очень даже неплохо, поэтому без труда мог продержаться довольно продолжительное время в образе совершенно другого человека, не привлекая при этом внимания неустойчивым колебанием чакры. В половине шестого вечера молодой мужчина с тёмными, коротко стрижеными волосами и большими серо – голубыми глазами уже подходил к Зелёному листу. Светлая кожа, отсутствие шрама, изменённая походка - никто не смог бы узнать в этом незнакомце скромного преподавателя академии без применения специального дзюцу. Стоило поторопиться, ведь даже учитывая характерную особенность Копирующего практически всегда и везде опаздывать, всё-таки стоило прийти пораньше, мало ли. В таком деле нужно действовать наверняка, чтобы раз и навсегда убедиться в том, что записка никакого отношения не имеет к Какаши, или же… наоборот, имеет, и тогда… О том, что будет, если всё же написанное окажется правдой, Ирука пока не хотел думать. Усердно отгонял от себя мрачные мысли и помимо воли предстающие перед глазами навязчивые образы. Сделав глубокий вдох, мысленно собравшись с духом, Умино открыл дверь и шагнул внутрь заведения. Обстановка в чайной была в традиционном японском стиле. Низенькие столики, расстеленные вокруг них татами, тихая, приятная музыка, мягкий, словно обволакивающий свет, всё это неизменно располагало к отдыху и помогало расслабиться. Выбрав отдалённый от входа столик, Ирука прошёл вглубь и расположился за ним. Тут же к нему подошла девушка в кимоно и поинтересовалась, что он будет заказывать. Пока Умино с деланным интересом всматривался в меню, она пристально рассматривала его, видимо, пытаясь вспомнить, встречала ли его раньше. Так как контингент всех местных был практически неизменным, то молодого человека, скорее всего, приняли за приезжего. Заказав чашку зелёного чая и имбирное пирожное, Ирука стал как бы невзначай наблюдать за входящими в Зелёный лист людьми, стараясь не пропустить ни одного. Как ни старался он не думать о самом худшем исходе этой затеи, всё равно подсознательно искал глазами до боли знакомый любимый образ. Время назначенной встречи уже полчаса как наступило, и в душе всё сильнее разгоралась тёплая, согревающая душу надежда, что всё это зря. Зря он пришёл сюда под хенге, зря так разволновался и напридумывал себе всяких жутких вещей о Хатаке. Скорее всего, это чья-то глупая шутка, или вообще какое-то завуалированное послание, касающееся секретной миссии, которые в изобилии выполнялись Коноховским гением. Объяснений этим пугающим словам нашлось на удивление очень много. Умино уже начал сомневаться в правильности своих действий и сожалеть о том, что не подумал о возможных вариантах значения этих строк ранее, не приходя в эту чайную. Теперь, сидя за этим столиком, наблюдая, как прибывают посетители, он уже даже едва заметно улыбался, пряча губы за чашкой с чаем, чувствуя, как отпускает его напряжение, в котором он провёл несколько мучительных часов. И тут дверь в очередной раз отворилась, впуская внутрь нового посетителя. Со смешанным чувством, слыша удары собственного сердца, отдающиеся в каждом кончике пальцев, в каждой клеточке его тела, он увидел лохматую седую голову вошедшего, по обыкновению натянутую до переносицы маску и прикрытый хитаем глаз. Сомнений не было, это был Хатаке Какаши… Не раздумывая и не оглядываясь по сторонам, дзенин уверенно проследовал к дальнему столику, за которым сидел молодой мужчина. Подойдя к столику, Хатаке плюхнулся на татами напротив и взял со стола приготовленную для него чашку. Ирука не видел лица того человека, который сейчас о чём-то увлечённо беседовал с Копирующим и сзади его опознать никак не удавалось, хотя… «Какая разница, - молниеносно пронеслось в голове. – Какая разница, кто это? Важно, что этот кто-то есть и он здесь, за одним столиком с моим возлюбленным. Возлюбленным…» Это слово глухим эхом отдалось в гудящей голове, заставляя невольно скривиться, словно от сильной боли. Кроме безумных ударов сердца, Ирука не слышал больше ничего. Даже если бы сейчас рядом с ним активировалась взрывная печать, он бы, наверное, даже не почувствовал этого. Поначалу онемевшее тело теперь начала слабо потряхивать нервная дрожь, заставляя пустую чашку танцевать в ладонях. Умино медленно опустил её на столик, не отводя взгляда от тех двоих, сидящих в стороне и не замечающих ничего вокруг. В этот момент Хатаке поднялся и, протянув руку своему спутнику, помог встать и ему. К ним тут же подошла девушка, судя по всему из обслуживающего персонала, и повела в сторону скрытой от большинства глаз в зале тяжёлой, расшитой разноцветными цветами шторой, лестнице. Умино показалось, что он забыл как дышать. Грудную клетку сковало, словно стальными тисками, с каждой секундой сжимая всё сильнее, заставляя выдыхать оставшиеся крохи желанного воздуха. Словно рыба, выброшенная на берег, Ирука открывал и закрывал рот, не в силах сделать очередного вздоха. Не отрываясь, он смотрел на удаляющихся мужчин, а когда, подойдя к лестнице, Хатаке вежливо пропустил своего спутника вперёд и тут же, как только он начал подниматься, ухватил его за задницу, усмехнувшись и что-то проговорив при этом, Умино зажмурился. Закрыв глаза, чунин медленно, стараясь всеми силами совладать со сбившимся дыханием и угомонить колотящееся где-то в районе гортани сердце, подавлял в себе готовую вырваться наружу истерику. Столько противоречивых эмоций, столько ошеломляющих чувств он ещё никогда не испытывал. От безумной боли в груди хотелось кричать, обида и унижение, казалось, могли его просто раздавить, навалившись всем своим весом. Ревность, жажда мести, злость и безумное желание вскочить и побежать за ними, чтобы прямо здесь и сейчас расставить всё по местам, высказать всё как есть, клокотали, разрывая душу несчастного на части. С трудом совладав с собой Ирука подавил в себе настойчивое и столь непривычное ему желание разнести всё к чертям собачьим и открыл глаза. Перед ним стояла та самая девушка, несколько минут назад провожавшая Какаши с неизвестным Умино мужчиной на второй этаж, в снятую ими комнату. Вежливо поклонившись, она улыбнулась и спросила, не желает ли молодой человек ещё чего-нибудь. Долго соображая, что же ему ответить, с трудом подбирая слова, Ирука отказался и, поблагодарив, поспешил к выходу. Оставаться в этом душном, грязном, пропитанном ложью и подлостью месте он не мог больше ни минуты. Не разбирая дороги, чунин медленно плёлся домой. В голове воедино смешались самые разные, атакующие с разных сторон мысли. Вопросы, возникающие один за другим, росли и множились в многострадальном сознании, заставляя мучительно искать на них ответ и не находить его. Почему? Зачем? А если? Когда? Для чего? - казалось, этой веренице не будет конца. Не в состоянии сейчас здраво рассуждать и, полностью отдавая себе отчёт, разобраться в ситуации, Умино решил поговорить со своим лучшим другом, который, несмотря ни на что, в любое время готов был выслушать и помочь. Сейчас, почему-то, держать в себе всё произошедшее было неимоверно тяжело, словно жаром обдавали изнутри гнетущие чувства разочарования и опустошения. Таким выпотрошенным Ирука не чувствовал себя даже после предательства Мизуки. Недолго думая, молодой преподаватель свернул в сторону дома Эбису. - Что произошло? – прямо с порога обеспокоенно спросил элитный учитель. – На тебе лица нет! Проходи скорее, ну же! - Нет, постой, Эбису. Генма ведь сегодня дома, так что, пожалуйста, пойдём ко мне, удели мне немного времени, а то я… свихнусь совсем, – Умино напряжённо вздохнул и опустил глаза, усердно разглядывая собственные ноги. – Если, конечно, ты можешь, а то ведь у тебя дома… - Ты о чём! Естественно, я пойду с тобой! Это не обсуждается! – оборвал его элитный. – Подожди минутку, я только Генму предупрежу и пойдём. А собственно, чего это мы пойдём? Можно ведь переместиться, так быстрее будет. -Не хочу перемещаться, хочу пройтись, – безразличным голосом отозвался чунин. Спустя полчаса они уже сидели на кухне у Ируки и пили купленное по дороге саке. Эбису небрежно вертел в руках тот злополучный листок, так некстати выпавший из обронённой Копирующим Ичи, и пытался вспомнить, где же он видел этот ровный, красивый почерк ранее. - Да какая теперь разница? От знания того, кто этот человек, ситуация не изменится. Мне всё равно, – тихо проговорил Умино и отпил из чашечки саке. – Главное, что он есть, этот самый неизвестный мужчина, и не факт что только он… - Перестань себя накручивать! Я, конечно, этого урода ни в коем случае не оправдываю, но и сильно сомневаюсь, что он трахается с половиной Конохи! – Эбису запнулся, увидев широко распахнувшиеся глаза друга, и мысленно укорил себя за излишнюю эмоциональность. – Прости, я не хотел сказать чего-то, что ещё сильнее тебя расстроит, но… - Я понимаю, оно так и есть. Поэтому можешь смело называть вещи своими именами, – чунин вымученно улыбнулся и пододвинул ближе к сидящему напротив другу два ярких, аккуратно сложенных листа. - Так ты всё-таки хочешь отдать эти путёвки мне? Может… - Не может, Эбису! Ничего уже не может. После сегодняшнего, вообще уже ничего не может и не будет. Хватит, я и так, судя по всему, достаточное время был дураком, ничего не видящим и не замечающим дальше своего носа. Просто… Я думал, что у нас это взаимно… Ну, чувства и желание быть рядом, всегда и только друг с другом. Я ошибался. Глупый, наивный чунин! – Ирука попытался изобразить подобие улыбки, и вновь глотнул горячительный напиток из маленькой чашечки. Их разговор прервал звук поворачивающегося в замочной скважине ключа, и через несколько секунд на пороге появился предмет сегодняшнего непростого обсуждения. Хатаке, как обычно, разулся, скинул с себя в прихожей жилет и, ещё ничего не подозревая, спокойно вошёл на кухню. - О, у нас гости. Привет, Эбису, что-то давно мы с тобой не виделись, да и по работе в последнее время не пересекаемся. Что отмечаете? – Копирующий прислонился к холодильнику и непонимающе уставился на хмурого элитного. Сидящий за столом Ирука вообще был мрачнее тучи. - И тебе не хворать, – довольно резко отозвался Эбису. – По работе мы с тобой вообще редко когда пересекались, если ты не заметил. Ну а отмечаем мы, как ты выразился, окончание вашей совместной с Ирукой жизни! – всё же не удержавшись, выпалил элитный преподаватель. - Что-то ты не в настроении, с Ширануи, что ли, снова поругались? И вообще, ты это о чём? – Копирующего начинала раздражать столь напряжённая атмосфера и непонятные нападки, пусть не слишком близкого, но всё же друга. Эбису, намеренно его проигнорировав, встал из-за стола и, немного наклонившись, потрепал за плечо неподвижно замершего Умино. – Я пойду, пожалуй, вам тут и без меня есть о чём побеседовать. А путёвки я, так и быть, возьму, не пропадать же такой замечательной возможности побывать на горячих источниках, – повернувшись к Хатаке и специально продемонстрировав два разноцветных буклета так, чтобы тот мог разглядеть, что это, произнёс всего одно слово: «Глупец». - Я зайду завтра, Иру, ближе к обеду, – проговорил элитный учитель и с еле слышным хлопком исчез, оставив мужчин наедине. Только сейчас Какаши заметил на самом краю стола свой томик Ичи, который, как он думал, обронил в снятой комнате, в чайной. А под ним листок… Тот самый листок, что принёс вчера вечером посланный генин на тренировочный полигон. В голове на какое-то мгновение зашумело, мысли лихорадочно собирались воедино, придавая сложившейся ситуации вполне конкретный, пугающий образ. В этот же момент Копирующий совершенно ясно осознал, что произошло. Понял, почему с ним так странно и грубо разговаривал Эбису, и почему сейчас Ирука сидит за столом, опустив голову и плечи, и не произносит ни слова. Ненадолго замешкавшись, дзенин, на ходу стараясь придумать как можно более правдивое оправдание, торопливо заговорил. - Иру, эта записка, которую ты, судя по всему, прочитал, она не… - Она не что? – равнодушным тоном оборвал его Умино. – Она, по-твоему, наверняка означает что-то абсолютно противоположное написанному, не иначе? Так ведь, Какаши? Ты это мне хочешь сказать? Немного опешив от столь стремительного наступления Ируки, гений постарался придать своему голосу и внешнему виду в целом достойную его невозмутимость. - Это действительно так, то есть, не так, как написано. Просто мы с Тензо были на одном задании, ну помнишь, три дня назад, я ещё задержался и долго потом восстанавливал чакру? В общем, нам необходимо было, в целях выполнения мисси, создать некий шифр и… - Значит, ты хочешь сказать, что эту записку написал Ямато, я правильно понял? - Именно! Эту записку написал он и значение этих слов не совсем такое… - Прекрати врать! – Умино резко перешёл практически на крик, заставив Копирующего замереть от неожиданности. А потом продолжил уже спокойным, ровным голосом. – Ты что, забыл, где я работаю, Какаши? Если да, то я напомню. Я работаю в штабе и принимаю отчёты о проделанных миссиях! Я прекрасно знаю почерк Тензо и это, - Ирука выдернул из под книжки злополучный листок, уронив её тем самым на пол, и потряс им перед собой, - это не он! Хатаке явственно ощутил, как почва уходит у него из под ног. Теперь, после того как вот так глупо облажался, оправдаться было гораздо труднее. А то, что в этот самый момент произнёс дальше Умино, вообще не оставило на это никакой надежды. - Я был там, Какаши… Был в Зелёном листе сегодня. Тогда же, когда и ты, и не только ты. Я ведь понятно выражаюсь? И видел я предостаточно, даже как ты его за задницу схватил. Что? Настолько нетерпелось? После, надо думать, утолил все свои с трудом сдерживаемые порывы? – Ирука чувствовал, как его начинает заносить, но остановиться был не в состоянии. Да и стоило ли теперь задумываться над тем, что уже не актуально, что уже не сможет ни посодействовать, ни помешать… Ирука тяжело вздохнул, закончив свою неистовую тираду, и, словно обессилев после бурного всплеска эмоций, медленно опустил голову на сложенные на столе руки. Какаши же стоял всё так же, возле холодильника, не в силах пошевелиться и не в состоянии вымолвить больше ни слова. Оказаться в таком глупом, безвыходном, причём по своей же вине, положении, для него было делом непривычным. Суматошно мечущиеся в голове мысли никак не могли сложиться в единую, стройную линию и помочь хоть как-то облегчить ситуацию. - Знаешь… Я сам виноват в том, что решил всё для себя именно так, – тихо, не поднимая головы, проговорил Умино. – Ты ведь ничего мне не обещал, а я ни о чём, в свою очередь, не спрашивал и ничего не требовал. Ты просто пришёл и остался. Остался насовсем, как мне казалось. - Ирука, я и остался насовсем… - Подожди! Не перебивай меня! – чунин поднял на Копирующего свои большие, карие глаза, которые уже не лучились радостью и непередаваемо тёплым светом, как обычно. Сейчас в них холодной темнотой плескалась боль… Много боли. Боли и обиды, разрывающих душу на части, разочарования и опустошающего сожаления. Хатаке на секунду даже засомневался, что перед ним именно его Ирука, тот самый, который всегда так тепло и беззаботно улыбался, несмотря на все невзгоды и трудности, соблазнительно потирал свой старый шрам на переносице, ещё сильнее привлекая к себе внимание, и так заразительно смеялся. На данный момент перед ним сидел совершенно чужой человек, человек, которому сейчас очень – очень плохо, больно и тоскливо, быть может, даже так, как никогда раньше не было. - Мы никогда не обсуждали того, что было между нами. Как мне казалось, в этом не было нужды. Каждый день ты возвращался с миссии или после занятий с командой в мой дом. Оставался на ночь, брал меня всего! И я отдавал себя! Целиком! И душу и тело! И… думал глупый, что для тебя это так же важно и необходимо как воздух! Каковым стало для меня всё это время, что мы были вместе… Только вот теперь я сижу и думаю, а было ли это вместе? Для меня – безусловно, а вот для тебя… Сегодня я воочию убедился, что нет. - Ирука! Всё не так! – Хатаке метнулся в сторону стола, но был остановлен яростным взглядом и поднятой вверх рукой. - Не надо! Не приближайся ко мне! Я сейчас даже, кажется, чувствую запах того человека на тебе и до сих пор вижу пред глазами его красивое, улыбающееся лицо. Он улыбался тебе, Какаши, а ты улыбался ему… Я видел, вам было вместе хорошо и, что самое для меня страшное, вам было привычно вот так вот видеть друг друга. Не знал, что всего лишь увидев тебя с другим, могу испытать столько невыносимой боли! Я… Я ведь думал, что ты только со мной! Думал, что все наши проведённые вместе дни и ночи дают мне на это право, даже несмотря на то, что официально мы друг другу ничего не обещали! Я просто решил, что всё остальное ерунда и даже не задумывался о таких вещах! Мне было так хорошо и уютно с тобой, таким счастливым я себя ни с кем и никогда не чувствовал! Я ведь никогда не обманывал тебя и даже в мыслях не держал ничего подобного. Да что там! Сама такая возможность даже сейчас вызывает у меня полнейшее неприятие! Я был только с тобой… Только твоим. И… Думал, что и ты тоже. - Но так и есть! Всё, что произошло сегодня… - Брось! Это ведь произошло не только сегодня, не так ли, Какаши? Так. Теперь я ясно вижу, что так. И мне чертовски больно! Больно это осознавать и понимать, что всё, чем я жил и во что верил рядом с тобой, оказалось только лишь моими глупыми, напрасными мечтами. Умино снова развернулся к столу и, взяв бутылку с саке, отпил прямо из горлышка. - Просто так вышло, что я в своё время не сказал вслух того, что должен был, не сказал тебе о том, чего жду от тебя и на что рассчитываю, считая это само собой разумеющимся и не требующим объяснения. А ты, в свою очередь, никогда не говорил о том, что ты готов мне дать, чем готов пожертвовать или, скорее, поступиться, ради нашей совместной жизни. Вот так мы оба и промолчали о самом важном. И теперь стало ясно, что зря… Ирука медленно поднялся из-за стола и направился к раковине. Открыв кран с холодной водой, он несколько раз плеснул себе на лицо живительной прохлады, которая сейчас была не в состоянии охладить его бушующее изнутри пламя обиды и досады на самого себя. Потом развернулся и посмотрел на молчаливого, опустившего голову Хатаке. - Я собрал твои самые необходимые вещи, они там, в комнате, в сумке. Можешь забрать их прямо сейчас и уходить. Позже соберу остальное и принесу на полигон, или занесу прямо тебе домой. - Иру, но как же так? Вот так просто уйти и всё? – Копирующий, уже давно стянувший душившую его маску на шею, стоял рядом, нервно закусив нижнюю губу, и непонимающе смотрел на чунина, словно отказываясь принимать его слова всерьёз. По лицу молодого учителя скатывались прозрачные капельки воды, расчерчивая смуглую кожу витиеватыми влажными узорами. Напряжённость во всём теле чувствовалась даже на расстоянии. Пальцы, до этого нервно теребившие край водолазки, привычным движением потянулись к шраму. - Я не смогу по-другому, Какаши. Просто не смогу, – тихо, словно выдавливая из себя слова, отозвался Умино. - Понимаю, что сейчас это прозвучит неуместно и, вообще, уже слишком поздно, чтобы что-то изменить, но… Я слишком тебя… – Ирука запнулся, словно пытался совладать с собой и произнести что-то особенно важное, что требовало просто немыслимых усилий от него. - В общем, я не смогу делить тебя ещё с кем-то, никогда не смогу… Просто уходи. Хатаке с силой сжал кулаки, намеренно пытаясь причинить себе боль, заставить своё сознание реагировать на всё происходящее должным образом. Никогда гений Конохи не чувствовал себя таким потерянным. Он просто стоял молча, не в силах сказать хоть что-то в своё оправдание, да и мог ли он что-то сказать. Чувство вины и собственной беспомощности в данной ситуации навалились со всей возможной силой, заставляя задыхаться в своих собственных порывах и желаниях, которые сейчас он уже не мог реализовать. Прекрасно осознавая, что сегодня уже ничего и никак он исправить не в состоянии, Хатаке принял единственно верное решение на данный момент. Посмотрев на замершего в ожидании парня, которого уже начинала бить мелкая нервная дрожь от всего пережитого за сегодня и от выпитого спиртного, он медленно развернулся и, выдавив из себя лишь тихое «прости», покинул квартиру Умино. Как же хотелось сейчас броситься к нему, прижать к себе крепко – крепко и никогда больше не отпускать. Сказать, наконец, как он много значит для него, что никто и никогда не сможет с ним сравниться и… А ведь единственно верным было бы вообще не сравнивать, никогда! Как же чертовски скверно, что такое вот осознание пришло только сейчас. Только тогда, когда уже сделано то, о чём придётся сожалеть всю оставшуюся жизнь. С трудом подавив в себе это нестерпимое желание бросится к Умино и, если понадобится, силой заставить его поверить ему снова, Какаши всё-таки зашёл в комнату, взял собранную Ирукой сумку и тут же переместился к себе в квартиру. - Значит, говоришь, он выпросил для себя долгосрочную миссию у Цунаде? – нарочито безразличным тоном переспросил Ирука у сидящего напротив Эбису. - Да, мне Генма сегодня в обед об этом сказал. Он хотел к нему в напарники напроситься, но тот вообще один ушёл, на самостоятельную миссию. - Что ж, значит, так ему сейчас захотелось. Решил подольше погулять за пределами родной Конохи, – как ни старался Умино, голос всё-таки выдавал его с головой. Всё его волнение и, накопленное за эти три дня, после ухода Копирующего из его дома и, можно сказать, из его жизни, раздражение, будто вследствие какой-то недосказанности и недоделанности снедали его с каждым днём всё сильнее. Как оказалось, просто забыть и вычеркнуть из жизни человека, который за довольно приличный период времени стал для тебя самым близким, самым родным, было очень не просто. С каждым днём засыпать в пустой холодной постели было всё сложнее. Где каждая подушка и одеяло, даже несмотря на чистое бельё, хранили его, такой до боли знакомый и родной, запах. Ненадолго забываясь беспокойным сном, Ирука снова и снова представлял себе горячее тело Какаши рядом, его жадные губы и требовательные объятия, доводившие чунина до безумия, каждый раз, каждую ночь… проведённую вместе. Как же быстро, оказывается, привыкаешь к хорошему, такому нужному и любимому. И как же трудно смириться теперь с отсутствием того, кто вошёл в твою жизнь столь стремительно и прочно осел в ней, не давая возможности опомниться. - Ты сегодня после работы домой, как обычно? – элитный учитель облокотился на дверной косяк, продолжая наблюдать за копошащимся в ворохе бумаг чунином. - Естественно, а куда же ещё, – отозвался Умино. - Просто сегодня вечером в нашем баре чунин один проставляется, вернее, уже не чунин, вчера дзенина получил. Если честно, я не помню, как его зовут, он с Генмой хорошо знаком. Я, конечно, предполагаю, что ты ответишь, но просто предложить ведь можно, пойдём с нами? Посидим, выпьем, отвлечёшься немного. - Эбису, ты что, серьёзно думаешь, что вечерняя попойка отвлечёт меня от моих постоянных мыслей о Какаши? – Ирука посмотрел на друга и даже слегка улыбнулся. – Перестань, не нужно так за меня переживать. Я ведь не беременная девица, которую перед алтарём бросил благоверный и сбежал с другой! Со мной всё будет в порядке! – молодой учитель потянулся, сидя на стуле, и зевнул. – Пройдёт немного времени, я буду способен снова общаться с людьми на необходимой волне, снова буду смеяться над шутками и пить с вами вместе саке за дзенинов, за чунинов. Да хоть за генинов! - Ладно! Раз ты в состоянии шутить, значит, с тобой действительно всё будет в порядке. Ты просто пойми, я ведь переживаю. Это ведь мы с Ширануи вас познакомили, вроде как… - Ага! Ты ещё скажи, что чувствуешь себя ответственным за всё случившееся! – Умино снова улыбнулся и подмигнул другу. - Ну, в какой-то степени, да. Ну, да ладно, хватит об этом. Я и так знал, что ты не пойдёшь. Но теперь, увидев, что ты не в таком уж плачевном состоянии, пойду и напьюсь со спокойной душой! - Правильно! Иди и напейся! Только не слишком сильно, а то завтра у нас последний подготовительный день к выпускным экзаменам! - Уж этого я не забуду, не беспокойся! Ладно, мне пора, а то Генма разнос устроит за опоздание, – и элитный учитель, махнув на прощанье рукой Умино, скрылся за дверью. Вернувшись домой, в опустевшую, одинокую квартиру, Ирука не разуваясь сразу прошёл на кухню. Поставив чайник, он сел за стол и только тогда наклонился и снял с себя обувь. Какаши ушёл из деревни. Эта новость не то чтобы удивила, просто, наверное, подсознательно молодой человек ждал от него чего-то другого. Но чего? Ирука сам не мог ответить на этот вопрос. Всё ведь предельно ясно, все точки над и расставлены, решение принято и ожидать чего-то ещё, по крайней мере, глупо. Хатаке просто ушёл из его жизни, также стремительно и неожиданно, как и появился в ней почти год назад. Хотя, в тот вечер, три дня назад, Умино показалось, что он увидел в глазах Какаши настоящие чувства. Чувство сожаления и искреннее желание всё изменить. Может, только показалось? Может, просто от волнения и нахлынувших эмоций увидел то, что так хотел увидеть? Ведь он ушёл. Просто ушёл, обронив лишь краткое: «прости». Чёрт! Как же всё сложно! Как тяжело убедить, в первую очередь, самого себя в том, что всё кончено, что чуда не произойдёт, и вернуться к прежней жизни уже никогда не удастся. Глупая слабость… Слабость и непреодолимое желание снова увидеть этого человека, снова почувствовать рядом тепло его тела, ощутить ни с чем не сравнимый, присущий только ему запах. Но… Перешагнуть через себя – никогда. Ирука совершенно чётко и ясно понимал, что никогда не сможет смириться и быть кем-то «кроме». При всём его страстном желании и влечении к Хатаке, никогда он не станет одним из многих сознательно. Слишком сильно чувствует, слишком сильно он ему дорог, слишком сильно он его… - Всё, хватит! – засвистевший чайник выдернул чунина из утянувших его на самое дно сознания размышлений. – Он ушёл. Ушёл из моего дома, ушёл из моей жизни и даже ушёл из деревни, о чём вообще можно теперь размышлять! – подняв с пола обувь, Умино понёс её в прихожую, а следом, сняв с себя жилет, направился в ванную. Задание было не столько сложным, насколько очень изматывающим в связи с необходимостью постоянно маскироваться и неотступно следовать по пятам за указанной целью. При задуманном исходе миссии Какаши даже не должен был вступать ни с кем в бой и лишь, оставаясь в укрытии, постоянно наблюдать, тщательно фиксируя в памяти все нюансы и тонкости происходящего. Но даже это оказалось для Копирующего на удивление проблематичным из-за последних событий в его личной жизни. Как ни старался гений полностью сконцентрироваться на работе, в голове всё равно бесконечной вереницей роились, так некстати сейчас, совершенно не касающиеся миссии мысли. Память постоянно подкидывала образы одного очень дорогого сердцу человека. Его большие карие глаза, самые красивые и добрые… Его старый шрам, который он в волнении так забавно потирал пальцами, словно пытался сосредоточиться и успокоиться. Все эти образы ни на минуту не оставляли в покое многострадальную седую голову. Привыкший во время миссии к абсолютной концентрации, Хатаке с огромным трудом заставлял себя не думать о постороннем и полностью сосредоточиться на выполнении задания. Уже возвращаясь с задания в родную деревню, Какаши чётко и ясно решил для самого себя, что приложит все возможные усилия, чтобы вернуть Ируку. Иначе нельзя, иначе просто не может и не должно быть! Да, он облажался. Да, слишком легко и без должной серьёзности относился к их совместной жизни. А жизнь их он всё-таки считал именно совместной и никого другого на месте Ируки представлять не собирался, просто… Просто был круглым дураком и вёл себя как последняя скотина, не меняя привычного, до встречи с Умино, образа жизни. Он просто не задумывался над этим, просто жил как раньше, не отказывал себе в привычных удовольствиях, периодически проводя время с прежними любовниками, как всегда… Для него на самом деле оказалось неожиданным, что связывая свою жизнь с кем-то по настоящему для себя дорогим, необходимо и самому измениться, пересмотреть привычки и определить, что же важнее на самом деле. Чтобы быть уверенным в собственных ощущениях и чувствах выбранного тобой человека, не боясь и не скрываясь, нужно не только брать то, что тебе нужно, но и, как минимум, платить за это равноценную плату. Жаль… Осознание того, как необходимо было поступить ещё год назад, к сожалению, только теперь прочно поселилось в голове. Только теперь, когда то, что было уже столь привычным, тёплым, родным и… любимым, оказалось разрушено. И не кем-то извне, а собственноручно. Это угнетало просто с немыслимой силой, заставляя чувствовать себя крайне скверно и сожалеть о том, что теперь уже нельзя изменить. Но ведь можно не пытаться изменить, а начать всё заново, с чистого листа… Ведь всё, что было упущено ранее, можно наверстать, можно просто положить их жизни новое начало и, дав новый шанс, прожить её так, как нужно. Можно… Можно и нужно! Именно так и никак иначе! Отказываться от Ируки Копирующий не собирался. Теперь оставалось только вымолить этот шанс у предмета постоянных раздумий, волнений и нескончаемого самобичевания. Даже увидев тогда Умино столь решительным и непоколебимым, готовым перетерпеть боль, которую, несомненно, принесёт расставание, но не смириться, Хатаке был уверен, что сможет получить этот второй шанс. Главное теперь не молчать, главное сразу же, без прикрас, объяснить, на что он готов пойти ради того, чтобы быть с ним рядом. Только с ним… И больше никто и ничто даже не заставят просто задуматься о самой возможности очередного предательства. А то, что он именно предал Умино своим безответственным, разнузданным, привычным поведением, Какаши теперь понял со всей ясностью. И искренне надеялся, что сможет убедить своего любимого чунина дать ему второй шанс. И тогда… Тогда уж он больше никогда не позволит таким нелепым, ненужным и абсолютно бесполезным поступкам испортить их совместное будущее. Погрузившись в размышления, Хатаке довольно быстро и незаметно для самого себя проделал весь обратный путь до Конохи. Войдя в ворота родной деревни, он на минуту остановился, про себя обдумывая дальнейший план действий. - Так, сначала к Хокаге с отчётом, а потом к Ируке, чтобы никто и ничто не отвлекали от самой на данный момент важной миссии. Но сначала, перед тем как появиться на учительском пороге, нужно обязательно заскочить в одно место, чтобы… Вот уже третья неделя пошла с того момента, как Какаши добровольно ушёл на миссию. Хоть Умино и знал, что задание непростое, долгосрочное и, тем не менее, для такого опытного ниндзя как Копирующий, никакой опасности не представляющее, всё равно волновался. Как-то сам того не замечая, чунин стал подсчитывать дни, проведённые гением вне Конохи. Как и раньше, когда ждал его с очередного задания, Умино каждый день внимательно просматривал списки выполненных миссий из общего отчёта, выискивая глазами знакомое имя. - Ну, я ведь переживаю за каждого ниндзя Конохи, не вернувшегося вовремя с задания, – сам для себя проговорил понурый чунин. – Ага, вот и оправдался перед собой! Молодец! – Ирука тяжело вздохнул и положил список выполненных миссий за прошедшие сутки обратно в стопку. Время тянулось неимоверно медленно, а Какаши всё не возвращался, хотя по приблизительным подсчетам должен был вернуться ещё неделю назад. Что ж, задержки в выполнении миссий, которые, по обыкновению, доставались Копирующему, неизбежны. Плюс минус несколько дней, а иногда и недель, в зависимости от сложности дело обычное. Ирука всё это прекрасно знал и понимал, но ничего не мог поделать с всё нарастающим волнением и беспокойством за Хатаке. Возвращаясь домой после дежурства в штабе, Умино намеренно выбрал самый дальний маршрут до дома, чтобы немного прогуляться и подумать. Сегодня был его последний день работы в штабе, с завтрашнего дня начиналось время официального отпуска. Экзамены в Академии завершились ещё неделю назад, и, как преподаватель, он был свободен теперь до самого подготовительного к очередному учебному году периода. В штабе такого большого отпуска, конечно, не предвиделось, но, тем не менее, почти месяц теперь предстояло провести в состоянии неприкаянности и безумном желании себя хоть чем-то занять. Перед глазами тут же предстал момент трёхнедельной давности, когда ему в благодарность за упорный труд вручили путёвки на горячие источники. Тогда он был просто окрылён счастьем от предстоящего совместного времяпрепровождения с Какаши. И не где-нибудь, а в таком замечательном месте, куда попасть на отдых мог позволить себе далеко не каждый рядовой шиноби. А потом… И вновь память услужливо подкинула своему обладателю те незабываемые моменты, когда он увидел злополучную книжку у порога и поднял её, ничего ещё не подозревая. Добравшись, наконец, до дома, Умино решил всё-таки приготовить себе что-нибудь, напоминающее полноценный ужин, а не то, чем он питался в последнее время. Обеды быстрого приготовления требовали небольших затрат времени, но и, в свою очередь, сокращали получаемые организмом необходимые вещества до минимума. - Так, что бы приготовить всё-таки? – Ирука стоял перед открытым холодильником и пристально изучал имеющиеся в наличии продукты. – Раньше было проще, мы с Какаши вместе решали, что приготовить и готовили, когда выдавалась такая возможность, тоже вместе, – Умино вытащил из морозилки небольшой кусочек мяса, грибы и помидоры. – Хм… Хатаке любил жаркое… Только доведя блюдо уже до готовности, Ирука обратил внимание на то, что по привычке приготовил на двоих. - Не беда, – пробормотал себе под нос чунин, – останется на завтра. Не придётся снова готовить, – задумчиво подытожил молодой преподаватель. Из размышлений Умино выдернул звук поворачивающегося ключа в замочной скважине. Моментально сообразив, кто это может быть, учитывая единственную возможность, Ирука, словно от удара током, подпрыгнул на месте. Сердце бешено заколотилось, ладони вспотели, по телу пробежала мелкая дрожь. Сжав в руках попавшееся так кстати кухонное полотенце, чунин замерев стоял у плиты, в ожидании появления своего гостя. - Привет. А я тут поговорить зашёл, – Хатаке стоял в дверном проёме, не смея без разрешения двинуться дальше. – Пожалуйста, Иру, выслушай меня. Это ведь не трудно. - Проходи, – Умино не видел причин, по которым он не должен был позволять Копирующему проходить. И вообще, сейчас всё его внутренне напряжение по поводу отсутствия этого гениального ниндзя в деревне столь долгое время, наконец, отступило. От себя самого было глупо пытаться скрыть то, что он неимоверно рад видеть Хатаке живым и здоровым, благополучно завершившим миссию. Да что там, он был просто рад его видеть, как ни пытался скрыть это от себя. Какаши подошёл ближе к плите и, посмотрев на содержимое, неистово бурлящее в кастрюльке, спросил: - Ты кого-то ждёшь? - С чего ты взял? Никого я не жду! – Ирука удивлённо посмотрел на своего позднего гостя. - А почему готовишь как минимум на двоих, если не больше? – Копирующий не удержался от вопроса, хотя перед приходом сюда строго настрого запретил себе даже малейшее выказывание недовольства по какому-либо поводу. - А… Это. Нет, никого я не жду, просто… Это просто по привычке, – тихо отозвался чунин и стремительно развернулся к кипящему жаркому, принимаясь его сосредоточенно помешивать. Хатаке сел на стоящий в углу табурет возле стола и, не сводя глаз с напряжённой спины Умино, начал говорить. - Ирука, так получилось, что мы с тобой очень некрасиво расстались, – предвидя возмущение тут же резко обернувшегося к нему чунина, Копирующий поспешил продолжить. – Само собой, всё произошло только по моей вине, я этого ни в коей мере не отрицаю. Более того, полностью осознаю и готов признать свою вину и попросить прощения… - О каком прощении ты говоришь, Какаши? Я ведь всё тебе популярно объяснил ещё тогда! – Умино определённо очень болезненно воспринимал воспоминания того злосчастного дня. - Подожди, не перебивай, пожалуйста. Дай мне сказать то, что я собирался, – дзенин серьёзно посмотрел на уже вовсю дрожащего от напряжения молодого человека и, приняв его молчание за согласие, продолжил. – Мы с тобой пробыли вместе довольно долгое время, по крайней мере, я никогда и ни с кем так долго не был и не хотел быть. И так… отвратительно всё закончилось из-за меня, из-за моей глупости и неспособности видеть то, что действительно важно для меня… для нас обоих. Я просто не задумывался о последствиях и не считал нужным обращать внимание на то, на что должен был. - Да уж, именно так всё и было, – тихо отозвался Умино. – Только я теперь не пойму, что ты хочешь сказать, и какое значение это имеет сейчас, когда всё уже позади… - Не позади, Ирука! Ничего не позади, если мы сами того захотим! А я знаю, что в глубине души ты тоже жалеешь о нашем разрыве и хотел бы, что бы всё было совсем иначе. - Теперь тебя стало волновать то, чего бы мне хотелось на самом деле? – чунин подошёл к столу и сел напротив судорожно подбирающего слова Копирующего. - Да, я очень много думал всё это время и понял… Я понял, что просто принимал всё данное тобой как должное, ничего не обещая и не давая взамен. Я был не прав, Ирука. И очень хочу, чтобы сейчас ты прислушался к моим словам и… дал мне ещё один шанс. - Шанс? Ты о чём, Какаши? – Умино непонимающе уставился на теребящего в руках салфетку дзенина. - Ты был прав, когда сказал, что мы с тобой никогда не говорили о наших с тобой отношениях, никогда не обсуждали и ничего друг другу не обещали. И ты опять-таки был прав, сказав, что слов-то и не нужно было вовсе, всё само собой было ясно и понятно и, раз мы жили вместе, значит уже, само собой, несли определённые обязательства и были ответственны друг перед другом. Ирука, я был тем глупцом, который не осознавал того, что было ему дано, который впустую растратил шанс быть рядом с самым дорогим для него человеком… - Какаши, ты так говоришь и… - Подожди, послушай меня. Я понимаю, что того, что было, назад уже не вернуть. Нельзя забыть предательство и простить обиды, но… Ирука, мы ведь можем начать всё заново, хотя бы попробовать. Прошу тебя! Дай мне ещё один шанс! Я не подведу! Я больше никогда не подведу и не обману тебя! Я обещаю, потому что я сам в этом уверен, как никогда. Раньше я на многое не обращал внимания, принимал как данность, но, тем не менее, ты никогда не был для меня чем-то временным или незначительным. Ты всегда был самым важным и дорогим для меня, просто я не умел это признать и по достоинству оценить… - А теперь? – Ирука, с трудом сдерживая рвущиеся наружу, противоречивые эмоции, собрав все силы, посмотрел в глаза Копирующему. - А теперь я словно увидел всё в другом свете. И прошу тебя попытаться вместе со мной начать нашу общую жизнь. Только теперь я не буду молчать, я честно, не кривя душой, скажу, что ты - самый важный человек в моей жизни. Без тебя я уже не просто не могу провести ни дня, я просто не замечаю этих пройденных дней, потому что они абсолютно бесполезны и не нужны мне. Не нужны, потому что в эти дни тебя нет рядом! Я честно скажу, что никто, кроме тебя, мне не нужен, и я с полной уверенностью могу сказать, что готов стать для тебя тем человеком, в жизни которого больше не будет места ни для кого, даже мимолётно, даже на мгновение, даже в мыслях… - Какаши, ты предлагаешь? Начать всё заново? – Умино уже плохо соображал, невыносимое желание подойти и прижать к себе этого, бесспорно, говорящего самые сложные для него слова в жизни, человека, становилось просто невыносимым. – А мы сможем? - Конечно, сможем! – Хатаке чуть не подпрыгнул от радости, услышав такие многообещающие слова от своего возлюбленного, но, собрав всю силу воли, сдержался и не кинулся опрометью на смущённо зардевшегося в растерянности Ируку. – Я просто хочу, что бы ты мне поверил. Как в первый раз. Только я сейчас говорю об этом вслух, полностью отдавая себе отчёт в том, на что иду и на что прошу пойти тебя. Поверь мне, пожалуйста. Давай попробуем ещё раз, снова. По-другому, не таясь и не молча о том, что для нас обоих очень важно. - Я хочу этого, Какаши. Очень хочу, но… - Никаких но! – Хатаке поднялся со своего места и, подойдя к сидящему за столом Ируке, рывком поднял его с табурета. – Давай попробуем! Ну что нам стоит! - Я не думал над этим и… - Понимаю, после всего произошедшего тебе страшно. Ты просто боишься, что я снова причиню тебе боль. И ты имеешь на это полное право, но… Давай попытаемся! Ирука, ведь если не сделаем этого – будем жалеть всю жизнь! Копирующий притянул к себе несопротивляющегося чунина и легонько поцеловал в лоб, с удовольствием отмечая, как подалось навстречу ему желанное тело, жаждущее его прикосновений всё сильнее. - Ирука, я обещаю, что ты для меня впредь будешь единственным. Никогда и ни к кому даже мимолётно, даже в мыслях я не притронусь вот так… – Хатаке сильнее прижал к себе молодого учителя и, одной рукой пробравшись к нему в брюки, скользнул ладонью по упругим ягодицам. – И вот так… Другой рукой Какаши легко преодолел преграду из застёжки на брюках и проник внутрь, нетерпеливо сжав в ладони уже порядком затвердевший член. - Аххкхаааа! Я не… – простонал в голос Умино. - Ирука… Мой Ирука… – шептал Копирующий, не переставая водить рукой по возбуждённому члену парня, а пальцами другой руки уже проникая в заветную ложбинку между ягодиц. - Погоди… Не здесь же, – затуманенные страстью, почти чёрные глаза Умино, чуть ли не с мольбой смотрели на сжимающего его в объятиях дзенина. – Пойдём в спальню. Не заставляя просить себя дважды, Хатаке молниеносно перенёс их в спальню, пожалев время даже на переход с кухни в комнату обычным образом. Слишком ценным было каждое мгновение, проведённое рядом с этим человеком. Слишком сильно хотелось снова ощутить всю ту прелесть близости и неимоверного, сжигающего всё на своём пути неистового жара, такого желанного, ненасытного тела. - Иру… Как же я хочу тебя… – Какаши, не церемонясь более, опрокинул чунина на кровать, нависая над ним всем телом, вжимая в податливую постель и лишь сильнее впиваясь в соблазнительные губы жадными поцелуями. – Только мой… – на мгновения отрываясь от опухших губ, шептал Хатаке. Стянутая в порыве страсти одежда уже валялась вперемешку на полу. Ломаные движения тел, хриплые болезненные стоны удовольствия и всепоглощающая страсть, скользящая в каждом движении двоих, дорвавшихся друг до друга впервые за долгое время, заставляли забыть обо всём на свете. Забыть раз и навсегда. Оставляя лишь призрачный отголосок надежды на будущее. Надежды, которая теперь реально имела место существовать в их жизни. - Доброе утро! – улыбающийся Хатаке склонился над только что проснувшимся чунином. - Доброе, – Ирука, выбравшись из под одеяла, собственнически перекинул ногу и руку через лежащего рядом мужчину. - А знаешь, я вчера тебе кое-что показать забыл, точнее не успел, – Копирующий, высвободившись из удерживающих его объятий, наклонился и поднял с пола валяющийся возле кровати жилет. Покопавшись в карманах, он извлёк оттуда два ярких разноцветных листа. – Вот. - Это… - Да, это точно такие же путёвки на горячие источники, какие ты отдал в прошлый раз Эбису, – Какаши с удовольствием наблюдал как радость и даже, в своём роде, благодарность захлёстывают лежащего рядом с ним молодого человека. – У нас ведь с тобой время отпусков совпадает в этом году и… - Спасибо, Какаши! – светящийся от счастья Умино выхватил из рук Копирующего заветные листочки и принялся их детально изучать. – И в самом деле, точно такие же… Ты что, у Эбису их отнял? – насмешливо произнёс молодой учитель. - Нет, им с Генмой я отдых не испортил, не переживай, просто достал точно такие же, – рассмеявшись, Хатаке подтянул к себе ближе озадаченного его предложением чунина и, не раздумывая, вовлёк в поцелуй, легонько прикусывая припухшие за ночь губы. С сегодняшнего дня их жизнь началась заново.