I will keep quiet You won't even know I'm here
- Я через полчаса буду! – чуть громче нужного произнес Вадим, проходя мимо спальни. На коже ощутила его взгляд, но ни один мускул не дрогнул на моем лице – что-что, а управлять своими эмоциями и мимикой я научилась идеально. Я сплю, сейчас ведь начало десятого – какая кукла просыпается так рано? Видимо, он успокоился и побрел дальше, осуждая по телефону будущие действия. – Джаз уже ждет, мы договорились. Всё пройдет быстро и без лишнего шума. Да, как обычно. Нет, ты можешь не приезжать. Зачем? Ну ладно, но тогда с тебя бутылка виски. Собеседник, видимо, сказал что-то очень забавное, и Вадим раскатисто расхохотался. Я слышала шум воды – он помыл руки, – потом треск кофеварки, мерный гул микроволновки. Кухня была далеко от спальни, где я якобы спала, но отточенные чувства, которые я развивала долгие годы, работали отлично – не было шороха, который бы укрылся от меня. - Я его не раз предупреждал, но, похоже, все это должно было обойти его стороной, даже рискнул клеиться к моей девчонке, - продолжил разговор Вадим. – Хромов думал, Вадим Родионов – лишь легенда, сегодня он станет сам легендой, подтверждающей, что я выполняю свои обещания. Как и я. И он тоже об этом скоро узнает.I'm learning all your tricks
Сколько раз я уже слышала, как жесток Вадим Родионов с конкурентами? Даже не пять. Тщательно скрываемые преступления, маскируемые под что угодно, но не убийство, эффективно расчищают ему дорогу всё выше и выше. Власть – его самая желанная любовница, лишь она его привлекает, лишь ей он верен. Меня это устраивает.I can hurt you from inside
- Управимся за двадцать минут. Он вчера поздно приехал, отвозил детей к родственникам. Ха, уверен, он даже не заметит, а потом будет поздно. Я ещё не решил, может, пусть останется жить, как назидание другим. Хромов мелкая пешка, заморачиваться не стоит. Люблю смотреть в глаза, которые меня панически боятся. Твой маленький фетиш… Я усмехнулась в подушку. Я обращу его против тебя, дорогой… Я всего тебя обращу против тебя самого. - Сейчас допью кофе и выдвигаюсь. Ага, встретимся там. Писк отключаемого мобильника и минута тишины. Я дышала очень тихо, не упуская ни звука. Он поставил чашку в раковину – зачем заботиться о паре секунд, чтобы сполоснуть её, если встану покорная я и всё сделаю сама – направился обратно ко мне. Я по-прежнему сплю, даже не шевеля глазами под веками. Глубокий сон. Услышала его тихий смешок и ощутила легкий поцелуй в висок. Милая глупая кукла – вот кто я…But I crept into your heart
Оделся, аккуратно прикрыл дверь спальни…You can't make me disappear
Хлопок входной двери – он ушел.Til I make you
Я резко распахнула глаза.You'll never know what hit you
Я аккуратно сложила диван обратно и отошла посмотреть, не упустила ли чего-то. Нет, он выглядит так же, как и десять минут назад – до того, как я положила туда улики последних десяти преступлений Вадима Родионова, в том числе и того, на которое он недавно уехал. Подушки расставлены немного неровно, но ведь и ничего – быстрее обнаружат. Нежным движением расправила лепестки плюшевой ромашки, вставленной в вазу. Я пыталась немного скрасить холодную обстановку его квартиры, а Вадим смеялся, приписывая это причудам безмозглой «блондинки», и позволял делать что угодно. Я этим и пользовалась, укрепляя его мнение о себе.I made myself at home In the cobwebs and the lies
Хотя мне нравится эта игрушка… Тихо напевая, сняла тонкие перчатки с пальцев. Дело сделано. Каких-то полчаса, максимум – час, и я смогу поставить точку после четырнадцати лет бесконечной игры над пропастью. Правда, я стала в ней уже своей…Look what you made of me
На журнальный столик я поставила бокал с игристым белым вином – его любимое, после дел он всегда выпивает его и приучил свою «куклу», что оно должно ждать его по возвращении. Разумеется, любовь моя. Я с удовольствием сделаю эту мелочь. Рядом легла маленькая записка. Всё, теперь можно уходить. Я выпрямилась, окинула последним взглядом гостиную, в которой провела последние полтора года. Я не буду скучать по ней.I'm the poison in your bones
Перед самым уходом на столике для ключей оставила ещё кое-что. Теперь точно всё. Входная дверь второй раз за полчаса хлопает, выпуская из объятий дома его обитателя, который больше сюда не вернется.I'm gonna make you suffer This hell you put me in
- Всё, мелкая, иди уже, - почти вытолкнул меня из гаража Пашка. – Мама с папой хоть знают, где ты? - Они уехали в магазин, а меня не взяли. Сказали, что разорятся мне сладости покупать. - Это точно, - усмехнулся брат. Я показала ему язык и юркнула между ним и его мотоциклом. – Ну, Надя, я серьезно. Мне надо доделать движок, завтра едем с парнями на шашлыки. - И меня, разумеется, ты с собой не берешь, - констатировала я факт. - Если сейчас же уйдешь домой и дашь мне до темноты закончить ремонт, то возьму, - смилостивился Паша усталым голосом. Да, я вредная младшая сестра – но я безумно люблю его! И он это явно понял по тому, как я с визгом повисла у него на шее. - Иди уже, - подтолкнул меня он к выходу, мягко расцепив руки. – Если родители спросят, я вернусь к ужину. - Лады. – Я похлопала железного скакуна по седлу – завтра я на нем прокачусь! – вышла из святой святых моего брата. Лишь на полпути к дому я вспомнила, что оставила сумочку с ключами на руле мотоцикла. Бурча под нос всякие нелицеприятные вещи про свои мозги, я развернулась, уже представляя, как меня «похвалит» братец. Ещё издалека я услышала голос Паши – вместе с чьим-то другим. Азарт разузнать тайны старшего заиграл в крови, я сбавила ход и тихо подкралась к щели, которую заприметила уже давно и шпионила за братом. В гараже был он и его друг Вадим. Вадим мне немного нравился, он был высоким, широкоплечим, с гривой густых каштановых волос. Разумеется, на меня, девятилетнюю малявку, он мало обращал внимания, но я не теряла надежду, что, когда я вырасту, он разглядит во мне ту самую, которая ему нужна. Только вот ждать долго… - Ты что несешь? – нахмурился Паша, глядя на друга. – Мы же договорились, что доля общая! Мы же вдвоем чинили тот «Джип»! - Да, я знаю. Спасибо огромное. Просто… Ты ещё слишком молод для таких денег. Я затаила дыхание – тут явно что-то не так. - Я всего на полгода младше тебя! - Паша, давай без истерик, - поморщился Вадим. – Я уже встретился с Юнусом, он отдал мне все деньги. Сказал, что я очень талантливый и перспективный молодой человек. – Я даже в свои девять различала хвастливые и злорадные нотки в его голосе. Этот гад обманул моего брата! В моей голове уже проносились сцены, как я прокалываю шины мотоцикла Вадима и разукрашиваю несмываемой краской стекла этого самого «Джипа» - раз он так ему был нужен, фиг теперь – и я сделала шаг по направлению к входу в гараж, чтобы наорать на него, как следующие мгновения заставили мои ноги прирасти к земле и лишь неотрывно наблюдать происходящее в отверстии между железными листами. - Сволочь! – завопил Паша и рванул к бывшему – я в этом не сомневаюсь после такого – другу, но тот увернулся и перехватил его, что-то вколов в шею. - Как и полагал, ты не согласен проглотить мою победу, - притворно вздохнул Вадим, опуская парня на землю. – Значит, будет иначе. На моих застывших от ужаса глазах он надел перчатки, достал из внутреннего кармана пистолет и, взяв правую руку моего брата, зажал ею курок – и выстрелил ему в сердце. Мир начал кружиться и рассыпаться на кусочки. Моего брата только что убили. Моего брата только что убили. МОЕГО БРАТА ТОЛЬКО ЧТО УБИЛИ!!! Вадим критично осмотрел дело своих рук, поморщился и брезгливо вытер туфли платком, от чего тот покрылся темно-красными пятнами, и запихал его между банками с растворителями. Паша стремительно утопал в луже крови, а этот урод неторопливо – вокруг пустошь, никто ничего не услышал – покопался в его ящике, достал какую-то бумагу и положил к себе в карман. Только потом он вышел из гаража. Я услышала, как завелся мотор его байка, и через мгновение он унесся вдаль. Словно отмерев, я на шатающихся ногах направилась к самой страшной двери в своей жизни. Оттащив её вверх, я зашла - и упала на колени рядом с братом. - Пашенька, - пролепетала я, дрожащей рукой касаясь его лица. Темные волосы пропитались кровью, здесь всюду пахло ею, и меня начала подташнивать. Решительно стащив c себя ветровку, я прижала одной рукой её к ране, а другой нащупала в кармане брата мобильник – свой мне ещё не разрешали иметь. Только бы успеть… Пожалуйста… - По официальной версии это самоубийство, - тихо сказал отец. Мама сжала губы, чтобы снова не закричать, как несколько дней подряд. - Это не так, - зло пробормотала я, взглянув на него исподлобья. - Наденька… Нет доказательств… - Я видела! Я видела, как Вадим его застрелил! Они с Пашей что-то делали вместе, и он не захотел делиться с ним деньгами! Родители переглянулись, и я поняла – у меня нет шансов. - Мы верим, малышка. – Папа ласково погладил меня по волосам. – Мы верим… к сожалению, единственные. - Как так! – Я вскочила на ноги, отказываясь принимать реальность. – Я же видела! Я видела… я видела… Слезы тугим комком встали в горле, заглушая слова. Мой идеальный мир взорвался той пулей, которая разорвала сердце моего брата. Сейчас он в больнице и врачи борются за его жизнь, хотя папа сказал, что шансы ничтожные. Я совершила поистине героический поступок – как бы сильно я не была напугана, первый звонок был в «скорую помощь», как с раннего детства учили меня родители, лишь потом я набрала номер мамы. Врачи приехали очень быстро, и это дало Павлу шанс – совсем крошечный и сейчас таящий на глазах. Вадим это сделал. Паша не совершал самоубийство! Только доказательств, кроме слов девятилетней девочки, обожающей своего брата, нет… Он всё очень ловко продумал. Тварь… Он уйдет от ответственности. И светлая, позитивная Надя Алексеенко, до этого не знавшая никакого злого чувства, впала в кому вместе с Павлом. Оказалось, как сильно детская душа может любить, так же сильно она может ненавидеть. У меня отняли семью, саму мою жизнь – я заставлю пожалеть всех, кто имел к этому отношение. Ну, а Вадим Родионов… Каждый раз, когда я прокручивала это имя в своих мыслях, на моих губах появлялась ядовитая улыбка. Он сгорит в аду при жизни.Oh I made myself a promise You would never see me cry Til I make you
Вадим вернулся домой, совершенно довольный собой. Всё удалось в лучшем виде, в поставленные сроки, и он вполне мог ещё успеть в сауну к четырем, парни собирались позвать красивых телочек и устроить настоящий мужской отдых. От одной мысли об этом Вадим покрылся нетерпеливыми мурашками. - Надька! – позвал он, входя в гостиную. Девушка не откликнулась – видимо, не дома. Наверное, пошла в очередной салон красоты. Пусть развлекается – у «папочки» серьезное утро было, ему не до капризов. На столике он обнаружил бокал вина – все же девочка позаботилась о нем. Ай молодец. Можно будет купить ей ещё какую-нибудь безделушку – такую же, как она. Возле тонкой ножки была прислонена карточка с одним словом: «Наслаждайся». О, это в самый раз. Вадим пригубил вино, ощущая, как оно защекотало его нёбо и горло, и только собрался сделать ещё один глоток, как в дверь резко позвонили, а через секунду она отлетела в сторону, и в дом ворвался отряд ОМОНа. - Всем лечь, это обыск! - Какого хрена! – начал подниматься на ноги мужчина. Ну, сейчас они огребут… - Родионов Вадим Аркадьевич, вы обвиняетесь в нападении на Виталия Хромова! – прогремел зычный военный голос. Вадим обалдел – КАК они могли узнать об этом?! Дальше все напоминало кошмарный детективный фильм. На него за две секунды надели наручники, и он лишь беспомощно наблюдал, как его стильная гостиная превращается в последствия урагана. Он не сомневался, в других комнатах происходит то же самое. - Опачки, вы только посмотрите! – Полковник, нырнувший в недра разворошенного дивана, выпрямился, держа в руках мяч сына Хромова. Вадим ума не мог приложить, как он там оказался, тем более испачканный кровью. Следом за мячом стали появляться и другие страшные для него предметы. Обрывок блузки Валерии Рубаковой, чья внезапная гибель в результате падения с третьего этажа её дома отлично сыграла на карьерном росте Вадима. Разумеется, не случайная. Потом лезвие бритвы, так же с частичками крови – это было задействовано в деле с самоубийством Арсения Головацкого, сына бывшего мэра. За ним появились две гильзы – от его, Родионова, пистолета… И следующие улики, и ещё… Это был конец. - Попали вы, Вадим Аркадьевич, - не скрывая торжества, подытожил следователь Валерий Перышков, который давно под него «копал». Понять бы, кто так подфартил!.. - Уводите его, - велел он. Вадима потащили к выходу. Он неверяще озирался – неужели это правда всё? Ведь он был так осторожен!.. Взгляд скользнул по столику у двери – и он замер, как и его конвоиры. У маленькой вазочки, куда он кидал ключи, лежали два листа, сложенных вдвое, платок со следами крови и небольшая фотография. На ней были двое. Парень лет шестнадцати, с темными взлохмаченными волосами и ярко-голубыми глазами, смеющийся прямо в объектив, и девочка у него на коленях. Оба ему показались знакомыми, и чуть сосредоточившись, Вадим вспомнил парня. Это был его школьный друг Пашка, они вместе в автомастерской его деда проводили уйму времени. Мог бы стать отличным механиком и сделать карьеру, если бы Родионов его не пристрелил – конкурент перед влиятельным работодателем ему был не нужен. Собственно, с него и начался путь Вадима. А вот девчонка… Вглядываясь в её ещё по-детски круглое лицо, в эти глаза, такого же цвета, как у парня, сережки-кольца, дающие блики на снимке… Он её тоже определенно где-то видел! А потом вспомнил. - Через пять лет тебе придется купить ружье, чтобы отбивать ухажеров от этой крошки, - засмеялся Вадим, глядя, как девочка танцует под музыку вместе с их подругами, и её большие круглые сережки смешно подпрыгивают в такт. - Хорош пялиться на неё, иначе я его куплю уже сейчас, - толкнул друга в плечо Паша. – Она неприкасаема. Это была Пашина младшая сестренка, которая не отлипала от него. Парень пытался корчить крутого, но в отношении неё очень часто сдавался и нещадно баловал малую. Кажется, её звали Надя.You won't suspect a thing You won't see me in the mirror
- Как не аккуратно, однако, - притворно вздохнул Перышков, складывая обнаруженный платок в пакет для улик. – Думали, так и будете убивать всех направо и налево, и никто вам не прижмет к стенке? Однако кто-то все же смог. Ну, а что это за бумаги? – Следователь раскрыл листы, лежавшие рядом с фото, и через мгновение его лицо вытянулось. – Мать моя женщина… Право на ношение оружия на имя Родионова Аркадия Васильевича… А это договор найма на работу в автомастерскую Алексеенко Павла Юрьевича… Уж не тот ли это Павел Алексеенко, что застрелился четырнадцать лет назад? Помню, помню это дело. Что ж, если это тоже ваших рук… Его поволокли дальше, а Вадиму казалось, что все это ужасный сон. Этого не может быть. Когда его грубо перетащили через порог на крыльцо, среди свидетелей происходящего, репортеров, неясно как пронюхавших об аресте известного Вадима Родионова, вспышек фотокамер, он увидел свою Надю. Вернее, совсем не свою… Всё встало на свои места, и он понял, что в самом деле проиграл. Если она смогла все так ловко провернуть, то не допустит, чтобы он выкрутился. Это конец. В её больших голубых глазах Вадим прочитал свой приговор. У неё было четырнадцать лет на разработку плана – и Надя мастерски привела его в исполнение. Она провожала его взглядом до самых дверей в милицейский Уазик, и перед тем, как решетчатые двери захлопнулись перед ним, последнее, что он увидел, была её победная улыбка.You'll never know what hit you
У меня ушло на это четырнадцать лет. Каждый день и каждый час я жила жаждой мести, бросила на это все свои силы – строила свою жизнь по правилам, позволяющим мне в будущем заставить Вадима Родионова страдать. Он забыл маленькую девочку, вечно ошивающуюся с братом – и я заставила его пожалеть об этом. Он посчитал возможным отбить, а на деле – просто отнять понравившуюся девушку у одного из друзей-врагов – и об этом я заставила его пожалеть. Ему всегда нравились темненькие голубоглазые куколки – и это обернулось против него. Он считал её предметом интерьера, без ушей, без головы, без эмоций, которая покорно ложится в его постель – а оказалось, что она самый опасный враг, который у него когда-либо был. Он не интересовался, куда она уходит днем или в те часы, когда он занят – и очень зря. Он думать забыл о каком-то Паше Алексеенко – теперь он будет вспоминать его до конца своих дней. И меня. Я выиграла свою главную шахматную партию блистательным эндшпилем. Никто не свяжет меня ни с одним из этих дел, в которых он был замешан – я умею быть незаметной. Ни на одной улике нет моего отпечатка пальца, а в доме перебывало столько девиц, что это будет бессмысленно проверять. Надежды Алексеенко никогда не было в жизни успешного бизнесмена и политика Вадима Родионова. Впервые за эти годы я ощутила на губах вкус воздуха. Я впервые вздохнула с той минуты, когда он выстрелил в моего брата. В кармане заиграл телефон. Посмотрев на экран, я увидела фото мамы. - Наденька, Наденька, Наденька! – заверещала она в трубку, и я улыбнулась – давно не слышала столько эмоций в её голосе. Милая, скоро ты вновь сможешь порадоваться – я расскажу, что только что произошло. Но оказалось, у неё есть своя прекрасная новость, и моя меркнет по сравнению с ней. - Пашенька открыл глаза! – Я прижала руку к губам, боясь поверить. – Он ещё очень слаб, но он выживет! И он очень хочет увидеть тебя, поэтому быстрее приезжай!