Часть 1
31 декабря 2014 г. в 01:22
Мы сидели в чертовом классе, который до одури был напичкан новыми штуками. Я и так не люблю эту нудную школу, а когда нас зачем-то позвали сюда посреди лета, я готова была выброситься в окно. Только я забыла про треклятые уроки, нежелательные отметки, маленькие перемены и прочую хрень, а тут снова, здрасте вам.
Я сидела на самой задней парте, посередине, и меня всю выворачивало. От новой классной училки, от того, что моя лучшая подруга не смогла приехать, от того, что все самые суперские ребята перешли в другую школу или ушли в колледж. А еще противнее всего слушать разговоры дурочек-подружек, которые, как назло, остались в этой школе. Их планы о шоппинге мне совсем не хотелось слушать. А приходилось.
Нас позвали, чтобы рассказать о новых правилах, какие учебники покупать и про прочие занозы в пятой точке. Вот честно, не хочу я забивать эту свою точку. Сейчас уж точно. А еще противно от того, что в соседнем классе то же самое. И моя подруга страдает так же, как и я. Хотя, кто знает. Может, ей это по душе. Надеюсь, что нет.
Хорошо, что нас хотя бы не подняли в семь утра, а попросили придти к десяти. И то, это рано для меня. Я на каникулах только просыпаюсь в двенадцать.
Выслушав несколько сотен ненужных слов, я набросала пару заметок в блокноте. И тут, наша новая училка сказала нам идти в столовую покушать. Вы издеваетесь? Она, кажется, желает продолжать эту беседу, но после перерыва. Ладно, как скажете.
Все подняли свои пятые точки и начали вываливаться из класса. Не скрою, многие похорошели и подросли, но все равно до чертиков раздражали меня. Я готова была подойти к каждому и рассказать ему все, что я знаю и думаю о нем. Меня просто жутко вывело это собрание.
Я вышла чуть ли не последней, потому что мне было лень бежать вперед всех. Пораскинув мозгами, я поняла, что не пойду ни в какую столовую. Меня она бесит до того, что я туда ни под каким предлогом не хожу. Во-первых, там куча народу, чуть ли ни вся школа, и все смотрят на тебя; во-вторых, там постоянная очередь в буфет, поэтому я никогда не успеваю купить еду до звонка; в-третьих, там все втридорога, не то что в обычном магазине. Я не буду упоминать школьную кухню, которой я бы с удовольствием кормила котиков и собачек бездомных. Я серьезно. Там все безвкусно, но есть-то можно. Просто не для людей сделано.
И так, поразмыслив, я откинула мысли о походе в столовую. Параллельные классы, которые перлись к лестнице, отбили у меня толику желания покушать. Все общались друг с другом, смеялись. А я что? А я вот без подруги. И не смею винить ни себя, ни ее в этом. Я не виню себя в таком нищем количестве друзей, просто чутко отбираю их. Шестнадцать лет жизни научили меня этому. И школа тоже приложила к этому «руку».
А подруга моя на даче. Я тоже часто езжу туда к себе. Приходится. Маме там нравится. У нее там огород и прочая брехня, а я как-то абсолютно холодна к этому. Возможно, с детства отбили это желание. Я постоянно жила в деревне. Не то чтобы меня заставляли пахать на грядках, просто я так и не смогла полюбить это. Мать меня теперь постоянно упрекает. Да, я неидеальная дочь. Но я, черт подери, ненавижу делать то, что мне не нравится. Если я говорю это маме, та, в свою защиту заявляет, что не любит убираться за мной. Но ведь ее никто не заставляет это делать! Я не прошу ее убираться в моей комнате. Это все ее желание иметь чистый дом. И вот из-за этого мы часто ссоримся и ругаемся. От этого тоже тошно, жуть как.
Пока расхаживала по коридорам, пришла мысль зайти к нашему историку. Знаете, прекрасный такой человек. Ему около сорока пяти лет, даже больше. Но это не важно. Он прекрасный собеседник. И прекрасно ведет свои уроки. Вот честно, лучше бы все семь уроков, пять дней в неделю, были бы историей. Я была бы счастлива до чертиков. Я ни столько люблю историю, сколько ее подачу. А эта подача от нашего учителя. Я, можно сказать, люблю урок истории до луны и обратно.
Кабинет истории, черт его дери, на втором этаже. А я сейчас на третьем. Это не большой путь, но с кучей голодных школьников лестница превращается в препятствие, будто час-пик на дороге. Поэтому я, плюнув на большую лестницу, поплелась к лестнице началки. Там старшеклассникам ходить не запрещено, но все всё равно все ходят по главной. Конечно, я встретила несколько ребят из средних классов, но, в целом, лестница эта была безлюдна. Хватило ума нашему новому директору позвать всю среднюю и старшую школу на эти классные собрания. Раньше такого не было при старой директрисе.
Я спустилась на второй этаж, уверенно шагая к знакомой двери. И какого же было мое счастье, когда я вошла в почти родной класс. Увидев Александра Германовича за столом, я весело подошла к учителю. Он заметил меня , но ничего не сказал.
— Здравствуйте, Александр Германович, — позвала я.
— Привет, Саша, — историк все же отвлекся от компьютера, обращая на меня свой по-детски веселый взгляд и улыбаясь.
— Александр Германович, а я вот только что с классного собрания. У вас что, не было никого? — спрашиваю.
— Нет, — отвечает он, — у меня класс новый, не собрали всех в июле. В августе решили встретиться.
Завидовала я его новому классу. Ребятам повезет с учителем.
— Александр Германович, я тут подумала, можно я посижу у вас? — умоляюще глянула я на историка. Неожиданно меня посетила эта мысль с прогулом, но она мне понравилась. Я знала, что учитель он у нас добрый, поэтому попытала удачу.
— Саш, а ты знаешь, что тебе же хуже будет? — прищурился мужчина.
— Александр Германович, ну, пожалуйста! Я знаю, знаю я это.
— Ну, Сашка, на твоей совести. Вон, садись, мне диван школа поставила, — учитель указал на большой бежевый диван около окон.
— Спасибо вам огромное, Александр Германович!
Я села на мягкое ложе и достала из сумки книгу.
— Саш, я отойду, а ты тогда поохраняй тут все, хорошо? — учитель направился к двери, собираясь выйти. Я кивнула.
— Хорошо, Александр Германович!
Учитель спокойно вышел за дверь, а я развалилась на мягком диване, свесив ноги к полу. Я читала «Ангелы и Демоны» Дэна Брауна. Безумно интересная книга, заставляет верить в чудеса. Хотя я сейчас ни во что не хочу верить.
Не знаю, сколько я так просидела, но отчетливо уловила, что все разошлись по своим классам. Я спокойно воткнула наушники в уши, отдавая себя любимой группе «Imagine Dragons». Книга полностью поглотила меня, и я была счастлива иметь такого прекрасного историка, как Александр Германович.
— Твою налево! — я вскрикнула, когда увидела перед собой парня. Он явно пришел к Александру Германовичу и сам был удивлен увидеть меня тут. Я узнала его, он учится в параллельном классе, нравился мне как-то в шестом классе. Долго так нравился. А потом я решила плевать на всю эту любовь и забыла Диму. Дмитрий Орлов. Красавец он, конечно.
Я выудила наушники из ушей и удивленно вскинула брови.
— Что? — спросил он.
— Что что? — ответила я.
— Идиотка, Малкина. Где Александр Германович? — парень закатил глаза. Показушник хренов.
— Сам идиот, Орлов. Отошел он.
Я тоже закатила глаза, словно уход Александра Германовича был самой очевидной вещью на планете Земля.
Дима лишь сделал свой взгляд устрашающим и сел рядом со мной. Мои глаза расширились раза в три, а то и больше. Понимаете, моя спина была облокочена на спинку дивана примерно посередине, а ноги вытянуты на правую сторону. И этот треклятый красавчик сел на левую сторону! Буквально за моей спиной. Буквально рядом со мной.
Я промолчала. Не запрещать же ему сидеть рядом со мной. И я забыла кое-что упомянуть. Дима знает о моих чувствах к нему. На тот момент знал. Когда нравился мне. Хотя, не буду скрывать, он мне и сейчас нравится.
— Почему ты не на уроке? — спросил меня Орлов. Он сам начал разговор, или мне показалось? С таким-то лузером, как я. Хм, не уж-то мальчик вырос... А раньше и дня не проходило без грубой шутки в мою сторону.
— Мне плевать на все эти классные беседы, — бурчу я себе под нос, все еще не осознавая, что разговариваю с Димой Орловым. — А ты зачем сюда пришел? Урок же начался.
— Не поверишь, но я тоже не любитель сидеть на уроках летом. Пусть это даже и не уроки толком, — усмехнулся Орлов, вытягивая из кармана джинс свой айфон.
— Ладно. Только, если что, я не разрешала тебе тут находиться, — перелистывая страничку подтрёпанной книжки, сказала я.
— Это еще почему? — немного удивленно спросил Дима, оторвав взгляд от экрана своего телефона и пододвигаясь ближе к моей спине. Я замерла.
— Потому что Александр Германович только мне разрешил тут сидеть, — пробормотала я, мысленно чертыхаясь из-за такой близости парня.
— Ну-ну, только попробуй подставить меня, — пихнул он меня в спину, заставляя поморщиться и охнуть. Больно же, идиот.
Я ничего ему не сказала и воткнула наушники в уши, а он, как я успела заметить боковым зрением, уставился в свой смартфон, печатая в нем что-то.
Я читала книгу, время от времени шурша легкими страницами. Вроде бы ничего не нарушало мою идиллию, кроме редких толчков в спину. Этот идиот никак не мог усесться поудобнее, чтоб его. И тут он ударил меня со всей дури своим локтем, да так, что у меня даже наушники из ушей выскочили.
— Совсем озверел, что ли?! — насколько можно было повернуть голову, попыталась я взглянуть на обнаглевшего в край брюнета.
— Дура, на дверь посмотри, — шикнул Дима, я перевела свой взгляд на дверной проем, а там стоял Александр Германович, спиной закрывая нас от завуча.
— Ой, что делать-то? Я не хочу Александра Германовича подставлять, — заскулила тихо я, а будь я более эмоциональной, уже и за лицо схватилась, да волосы б себе повыдирала.
— А я, по-твоему, хочу? — измучено вздохнул Орлов, а через секунду, окрыленный чем-то, схватил мой рюкзак и запихал туда мою книгу, наушники с плеером и свой телефон. Я уже было возмутилась от подобной наглости – взял мои вещи и даже не спросил. Но тут этот нахал нырнул за диван, а я удивленно поползла к подлокотнику посмотреть, что он за этим диваном делает. А Дима мне рукой машет, подзывает. Я взглянула на завуча с учителем. Кажется, они собираются войти. Вот, черт их дери! Хотя нет, только завуча пусть дерет. Мне Александр Германович нужен еще. Я, испугавшись, быстро нырнула за диван, неуклюже приземлившись на Орлова. Мне потом от него издевательства выслушивать о своем весе. Он, кажется, и не дышал. Придавила я его, бедненького.
— Ты там как? — понимая, что я, и вправду, не пушинка, спросила я Диму.
— Нормально я. Не шуми, — пытаясь улечься поудобнее в узком проеме от дивана до стены, пробурчал шепотом брюнет. Все бы ничего, но под окнами же батареи есть, и как раз одна такая мне в задницу впивалась своим острым углом. Я тоже начала елозить, когда Орлов вроде улегся нормально. По его лицу я сразу поняла, что скоро ему все отдавлю и окончательно заставлю возненавидеть свою персону.
В класс действительно вошли учитель и завуч. А завуч наша, ух, какая неприятная женщина! Вот знаете, аура у нее угнетающая. Прямо так и чувствуется это сразу. И всегда эта сорокалетняя модница найдет, к чему придраться. Ух, вот бы поскорее черт ее к своим рукам прибрал. У меня не было никакого желания подслушивать этот их школьный разговор, а Орлов тоже не блистал желанием, поэтому решил повеселиться. Он перевел на меня свой взгляд, забавно хмуря брови. Я притворялась, что ничего не замечаю, теребя пальцами краешек своей рубашки. И тут заметила, что Орлов придавил своим мужским телом мой рюкзак. Ах, ты ж, блин! Я яростно сверкнула на идиота, который мною любовался, и попыталась вытащить из-под него рюкзак, но тот не поддавался. Если еще постараться, то я сейчас нашумлю, и конец нам. Дима закатил глаза и схватил меня за запястья. Я замерла, вцепившись взглядом в его жест. Такие руки у него, теплые, что ли. Что творит-то? У меня даже дыхание сбилось, я зажмурилась. Воспоминания в голову так не вовремя полезли.
— Не шурши, идиотка! — прошипел Дима, аккуратно переворачивая свой корпус, ложась на спину, а я перекатилась прямо на него.
Это он специально, или так удобнее? Черт, сесть я не могу – голова моя будет видна, а лежать на своем бывшем предмете воздыхания не особо весело. Но не утаю, что совсем не против этого. Если только он потом не станет меня по этому поводу подтрунивать.
Он все еще сжимал мои запястья, а лица наши были рядом. И сейчас не будет как в фильмах: поцелуйчики, слюни всякие. Нет, все не так радужно. Мои распущенные каштановые волосы полезли вниз, в рот и глаза Орлова. Я бы, если не завуч, захихикала. Брюнет внимательно следил за моими прядями, а потом начал их сдувать со своего личика. Эх, забавный он сейчас был до чертиков. Я бы ему могла помочь, конечно, но он же мои руки удерживал. Пусть мучается. Все же он через минуты две управился с моими волосами, они теперь окружали лишь его лицо. Ну, ладно, и так сойдет, видимо.
— Малкина, не смотри на меня так, — буркнул Орлов, когда заметил мой пристальный взгляд. Я готова была ляпнуть: «Ты еще больше похорошел, идиот треклятый», — но, слава Богу, меня остановила вибрация его айфона.
— Достань, — буркнул Дима, а я уставилась на него, как на психа. Где вежливость потерял, а, Орлов?
— А ты «пожалуйста» найди для начала, — надула я губы, благо на далеком расстоянии от него. Хорошо, что у Орлова телефон на вибрации был, а то нас могли и рассекретить.
— Пожалуйста, идиотка Малкина, достань мой телефон, — закатил Дима глаза, а я сунула, наконец, отпущенную им руку в рюкзак. А второе запястье, гад, так и не отпустил. Я еле достала уже не вибрирующий мобильник и посмотрела, кто ему там звонил. Ну, а что? Кто знает, сколько нам тут еще сидеть, надо же себя развеселить как-то. Орлов тут же начал вырывать из моей ладошки свой смартфон, отпуская мою вторую руку. Лежа, конечно, я не смогла бы долго от него отбиваться. Ну, если не хотела быть спалена завучем, разумеется. Но когда я увидела на экране айфона «1 пропущенный от Кудр», я сморщилась и бросила вещицу прямо в лежащего под собой парня. Упс, Дима заскулил как пес, которому машина хвост переехала, поэтому мне пришлось ему рот ладошкой прикрыть. А заскулил-то он из-за моей оплошности. Я ему телефон прямо в лицо кинула, бровь, кажись, рассекла парню. Ну, такая уж я и сущность моя. А мне почему-то захотелось пожалеть бедного Орлова, которому фактически ни за что от меня влетело. Да еще и с силой-то какой. Я вам не девочка-анорексичка, хоть и стройная. Руки у меня всегда сильные и грубые были, этого не отнять. Когда Дима все же перестал скулить, пищать, стонать, я убрала свою ладошку с его губ, и он бы сейчас меня сто тысяч раз обозвал самыми изощренными ругательствами, если бы не проблема, из-за которой мы валяемся сейчас друг на друге. Прямо как хомяк, на котором лежит другой хомяк, фигак-фигак еще хомяк! Я прыснула с этих мыслей, и теперь Орлов закрыл мне рот своей мощной мужской ладонью. Что ж они теплые-то такие у него? Я вообще после четырнадцати лет жуткой мерзлякой стала, прямо жуть какой. Ладно, ругаться на меня благим матом он не стал, я преувеличивала.
Вся суть моей подобной реакции заключалась в «Кудре». Бывший мой. Ну, как бывший... Мы даже и не встречались почти. Обнялись один раз кое-как и все. А потом каникулы настали: то он стеснялся подойти, то я. Спонтанные отношения были. Но осадок он мне оставил неприятный.
— Ты с Кудряшовым встречалась вообще-то. Что за реакция такая? Да и я тут не причем совсем, — почесывая свою кровоточащую бровь, заявил парень.
Не знаю, как у нас так получалось болтать, но вот завуч с Александром Германовичем сели чай пить. Видимо, нашей Валерии Алексеевне не с кем поболтать, все в классах заняты учениками. Бедный мой историк, громко говорит, заглушая нас. Просек он, видимо.
— Он дебил дебилом, как ни как. И не чеши бровь! — озабоченно, тоном бабушки, фыркнула я.
— А что прикажешь делать? Она чешется, — заскулил Орлов.
— Не ной, придурок. Ты же не баба, потерпи, — закатила я глаза.
— Если бы не ты со своими заскоками, я бы сейчас не был ранен! — воскликнул брюнет, а я перебросила свои волосы на одно плечо и решила рискнуть на один интересный шаг. После того, как уйдет завуч, мне точно беды от Дмитрия-само зло-Орлова не миновать. Черт, меня просто раздражает, что он так расчесывает и без того сильный кровоподтек. Мда, не хило я его. Пронзительные серые Орловские глаза изучающе глядели на меня. Ну, что смотришь-то так проницательно и жалобно? Черт!
— Закрой глаза, — бурчу я, наконец, решившись на резкий шаг.
— Зачем? — с любопытством поинтересовался Дима, а я, накрыла ладонью его глаза, так быстрее.
Склонившись еще ближе к раненной брови, я подула на нее. Необычно как-то за своей любовью ухаживать. Безответной любовью. Знаю, сейчас ему будет жуть как противно и неприятно, но все ради него. Я на кончик своего указательного пальца взяла немного слюней, аккуратно нанося их на бровь. Черт, аж самой не по себе. Я говорила, что слюней не будет, а тут они все же появились. А Орлов не рыпался, ждал. Хотя лицо поморщил от моих прикосновений, ну, конечно, у идиотки же все неприятное и отвратительное. Когда я все же оставила на брови Орлова свое ДНК, смеясь про себя, выудила кое-как из рюкзака пластырь с зайчиками и налепила ему на бровь. Я часто ранюсь, неуклюжая все-таки. Так что пластырь у меня всегда при себе. Пусть и детский. Мне он больше нравится, не скучный, забавный такой. Я убрала ладонь с глаз Димы, а он помедлил, позволяя насладится собой в спокойствии, только после моего изучающего взгляда открыл свои глаза, недоверчиво косясь на меня.
— Что ты там делала? — тут же шикнул он, ощупывая свою бровь.
— Залечила твою рану, — улыбнулась я, сдерживая себя от смеха.
— Долго эта парочка еще будет там болтать? — буркнул недовольно Орлов, ворочаясь на месте.
Я начала заваливаться на бок, поэтому этот идиот схватил меня за талию, придерживая. Хотя, все же не идиот, потому что если бы я сейчас упала, то спалила бы нас с концами. Дима улегся удобнее и взял телефон, которым я ему бровь рассекла. Он быстро начал печатать на нем что-то, а я тихонько пыталась подглядеть, что этот хитрожопый там печатал. Мне так и не удалось ничего увидеть, поэтому я начала искать себе другое занятие. Заметив на футболке Орлова вылезшую нитку, я начала ее бездумно теребить, обратив на нее все свое внимание. И это было чертовски приятно все же. Лежать вот так на нем, не выслушивая обидных замечаний и шуток в свою сторону. А потом я почувствовала, как рука брюнета изменила положение, а когда я повернула голову, он уже что-то разглядывал в своем айфоне. Я все же выхватила у него смартфон и тоже посмотрела на экран. Мои губы безвольно приоткрылись, наблюдая себя на фотографии. Я лежу на довольном Орлове, а его рука спокойно-приспокойно лежит на моей пятой точке. Черт! Черт-черт-черт! Тело тут так затекло, что я даже и не ощутила его нахального прикосновения. Благо, моего лица не было видно. Я зло зыркнула на Диму, который даже не забирал свой мобильник, а только улыбался до ушей. Я решила посмотреть, кому он там писал, и зашла в смски. Ну, а что, пока он добрый, надо действовать! Он ответил Кудряшову. Дима сообщил моему бывшему о том, где мы сейчас и чем занимаемся, а также... Этот бездумный успел прикрепить эту фотографию! Черт его дери, он ведь даже написал, что это я. Ну, вот и как мне теперь быть? Орлов даже молча мог спокойно надо мной насмехаться. Он неизменен, постоянно будет сыпать мне соль на рану. Я безобидно увлекла себя ниточкой от его футболки, а он так подло себя развлек. Чтоб он поперхнулся этой фотографией, ей богу!
— Малкина, телефон верни, — шепнул Дима, пока я бездумно смотрела на свою фотографию с ним.
Знаете, еще пару лет назад я мечтала о таком. О совместной фотографии. А о таком тесном контакте я могла лишь только грезить.
Я опомнилась, и снова чуть было не кинула мобильник в Орлова, но вовремя остановила себя, оставляя вторую бровь брюнета в целости и сохранности. Я аккуратно сунула телефон ему руки и не знала, куда себя день.
Наконец послышались прощания со стороны завуча, и дверь хлопнула. Вот черт, интересно, что подумает Александр Германович, когда увидит тут такое?
— Ну что, голубки, отсидели? — в проем между диваном и стеной заглянул учитель. Это я почувствовала, потому что все равно спиной лежала к верху.
— Здравствуйте, Александр Германович, — лыбится Дима, а я начинаю с него слезать.
— Простите, Александр Германович, — говорю. Пока слезала, наступила Орлову пару раз на ногу. Он лишь недовольно морщился, а я хихикала про себя.
— Да ничего, дети. Звонок уж был, идите, — вздохнул историк, улыбаясь. Ох, до чего же приятный человек!
— Малкина, ничего не забыла? — когда я уже была на середине пути, послышался смешок Димы. Ну, что еще? Я обернулась. Ах, ну да, я же еще и забывчивая до жути. Память, как у рыбки. А то и хуже.
У Орлова в руках был мой рюкзачок, который я соизволила забыть.
— Ох, спасибо, что напомнил, — говорю. А вид у меня такой, как будто на мне пахали весь год и снова что-то попросили сделать.
Я, как можно нуднее, поплелась к Орлову, выхватывая из его рук рюкзак. Но этот придурок начал уводить его от моих рук, черт! Через несколько мгновений я все же поймала свой рюкзак и, фыркнув, вылетела из класса. Вот и завел же он меня. Треклятый Орлов! Надо же так ехидно усмехаться было при этом издевательстве.
Я фыркнула, засовывав мобильник в рюкзак. Забросив его на плечо, я зашагала на третий этаж, нужно встретиться с Аней. Ибо без нормального общения я, кажется, подохну в этой тухлой школе.
Все ребята уже повыходили из своих классов, заняв мягкие диваны. Честно, я теперь боюсь диванов. Мало ли, снова повторится история, как с Орловым. А я, если честно, не блещу желанием повторить это вновь. Увидев Аню перед классом, я рванула к ней и обняла со спины.
— О, Малкина, привет! — подруга развернулась и обняла меня в ответ.
— Малка, привет! — хихикнул кто-то за моей спиной. Я обернулась.
— Даша! — я обняла еще одну свою подругу. Забавная девочка с постоянной улыбкой на лице, а, по совместительству, моя хорошая подруга.
— Да-да, я это. Удивительно, что ты узнала меня, — начала ехидничать она, а я пихнула ее в плечо, чуть было не свалив с ног. Еще один минус моего телосложения – не в зависимости от моего веса, у меня жутко тяжелая рука.
— Я думала, ты в Турции, — говорю.
— Меньше думать надо, Малка, сколько раз говорить? — мы направились по коридору, дабы не стоять на одном месте.
— Не надо меня так называть, а. Сколько раз повторять-то? — я бросила свой угнетающий взгляд на Дашу.
— Саш, это выглядит забавно, — захихикала Аня, я взглянула на нее.
— Что именно? — спрашиваю.
— Твой взгляд. Пытаешься сделать его устрашающим, а получается смешной.
— К черту, — говорю. Мне плевать, если честно. Взгляд и взгляд. Смысл-то его и так понятен.
— Ну что, Малка, как новая училка, ребята? — опять Даша. Нет, ну, прошу же нормально называть. Хотя, видимо, это неисправимо.
— Отлично. На высоте моя неприязнь к ним, — бурчу я, в сотый раз осознавая, насколько же я занудна.
— Да ладно тебе! Привыкнешь, — смеется Аня, а я улыбаюсь. А ведь правду она говорит.
— Еще один урок остался, да? — спрашиваю я, залезая на подоконник.
— Ага, — вздохнув, отвечает Рахимова, она же Даша.
— Черт, — говорю, — вы куда после этих собраний?
— Я к бабушке. Завтра у нее День Рождения, нужно помочь с готовкой, — садясь рядом со мной, рассказывает Даша. Я киваю. Значит, вариант с прогулкой по набережной Москвы-реки отпадает.
— А я завтра уезжаю к тете, — пожимает плечами Аня, выискивая что-то в своей сумке.
— Ну, что ж, мне снова гулять не с кем! — развожу я руками, наиграно тяжело вздыхая.
— Ой, да ладно тебе, Малкина! Если захочешь, найдешь кого-нибудь, — смеется Аня.
Мы просидели в безлюдном коридоре на излюбленном подоконнике, пока не прозвенел неприятный звонок. Подруги, которые не привыкли прогуливать, направились в класс, будь они не ладны. А я, не желая сидеть в классе, и так прогуляв один урок, пошла в холл для начальной школы. Там было пусто, а мне это на руку. Я села в дальний угол, взяла из рюкзака свою книгу, телефон, а потом наушники. Стоп. У меня были лишь одни наушники, я точно помню. Так почему у меня в рюкзачке лежат точно такие же? Нет, нет, нет! Это наушники Орлова! Я чертыхнулась, рассматривая белые капельки на своих ладонях. Интересно, какие мои, а какие его? Вот же 'Apple' делает наушники, которые у всех есть. Треклятый Дима. Мне что, теперь придется ему эти наушники возвращать? Я, как конченая идиотка, сидела и смотрела на эти наушники с хитрой улыбкой. Все гадала, какие его, а какие мои. Бросив это занятие минут через пять, я все же взяла, предполагаемо, наушники Орлова и начала читать. Музыка играла в ушах, не предвещая ничего плохого, а я кивала в такт басов. Листая страницу за страницей, я уже закинула ноги на диван и буквально разлеглась на школьном имуществе. Я даже не заметила, как успела заснуть, но пробуждение мое оставляло желать лучшего. Кто-то налил мне в приоткрытый рот воды, а я чуть было не поперхнулась. Резко открыв глаза, я увидела перед собой довольную рожу Орлова и... Кудряшова. Да чтоб вас собаки загрызли, придурки. Я взяла свой рюкзак, вытирая тыльной стороной ладони мокрый подбородок, и закинула туда книгу и телефон с наушниками. Быстро встав с дивана, я полетела к выходу из холла. Щеки полыхали, я это ясно чувствовала.
— Малкина, стой! — меня схватил за руку, предположительно, Орлов, останавливая.
— Что?! — рыкнула я, смотря на него и пытаясь вырвать свою руку.
— Верни мне наушники, — сказал Дима.
— Попроси хорошо, малыш, — говорю. А сама наблюдаю, как краснеет от злости его лицо. Я помню, как он не любит, когда его так называют.
— Пожалуйста, — проскрипел Дима, а я готова была прыгать от счастья. Так быстро сдался! Да еще и перед Кудром. Ну, вообще шикарно, что уж там сказать.
— Да не дуйся ты! — говорю. Хихикаю, махая рукой.
Сажусь на кресло и начинаю показушно копаться в рюкзаке. Вот, смотри, Кудряшов, это мой кошелек, полный денег, а это мой айпад последнего выпуска. Видишь, идиот, видишь?! Да что б ты в аду горел. Я что-то совсем разыгралась, и этот самый айпад выпал вон из моего рюкзака. Благо, на ноги Орлова, который стоял прямо надо мной и ждал своих наушников. Нет, ну, в чем-то я его понимаю все же. Я без наушников тоже б долго не протянула. Дима злостно фыркнул, поднимая айпад, который, наверно, отбил ему все пальцы на ногах. Я что-то уже долго не могла обнаружить ни одни наушники, поэтому попробовала посмотреть их в джинсах. На брови Орлова так и был мой пластырь с зайцами, интересно, он видел себя в зеркало? Почему не снимает его? Хм, странный он какой-то сегодня.
Я нашла пару наушников в заднем кармане своих джинс, удивляясь, как они там оказались. Вроде же все в рюкзак пихала.
— А с чего ты взял, что твои наушники у меня? — спрашиваю. Просто так он у меня их получит.
— Ой, не дури, Малкина, — махнул рукой Дима, явно раздраженный мной с пят до головы. А Кудр молчит. Хи, молодец мальчик.
Я подняла, наконец, свою голову и увидела, что Орлов пытается разблокировать мой айпад. Ух, ты ж, сука!
— Эй! — вскрикиваю я, начиная вырывать из его сильных рук свой планшет. Но этот идиот лишь отбегает от меня и продолжает что-то делать в моей собственности. Стоило же мне убирать пароль! Дура.
Я решаю воспользоваться знаменитым способом игнора и бросаю наушники на кресло, выходя из холла. Мне, если честно, плевать, что он увидит в моем планшете. Там, конечно, много личного, но мне осточертело все выпрашивать, унижаться, спорить. О-с-т-о-ч-е-р-т-е-л-о.
Я зашла в туалет, садясь рядом с раковиной на выступ в стене. Ну, и что он ко мне прилип? С шестого класса и так покоя не дает, все издевается. А я ведь, возможно, смогла бы уже забыть его. А-то как на привязи сижу, никто из парней и не нравится больше. Эх. Дура ты, Малкина, дура. Правильно люди говорили.
Я хихикнула, насмехаясь над своей поистине детской логике. Запустила пальцы в длинные каштановые волосы и начала их нервно перебирать. Раньше у меня были короткие стрижки, а после этой тупой влюбленности я волосы отрастила, ибо Диме нравились длинноволосые красавицы. Глаза неприятно увлажнились, заставляя зашмыгать носом. Кошмар, ну, я и размазня. А еще я не крашусь. Не люблю косметику. Ресницы у меня и без туши длинные и темные. Иногда лишь тени светлые наношу и все. Так что растекшейся туши можно не ожидать. И, слава Богу. Я достала из рюкзака бумажные салфетки и вытерла глаза. Не буду умываться, не хочу. И так замерзла почему-то.
Я вышла из туалета, размышляя, куда пойти.
— Малкина, — окликнули меня. Я повернулась на зов.
— Что? — спрашиваю.
— Возьми, — Орлов протягивает мне мой планшет и наушники. Вот только наушники-то зачем, а? Я подхожу, забирая свой айпад, а наушники у него в ладошке оставляя.
— Зачем ты мне их возвращаешь? Твои же, — запихивая планшет в рюкзачок, говорю я.
— Нет, не мои. Тут инициалы твои, — говорит, показывая на две корявые буквы. И, правда, мои. А.М. — Александра Малкина.
— А это твои, — доставая оставшиеся у меня наушники, протягиваю я их Диме.
— Да, — кивает он. Я выдавливаю из себя улыбку, удивляясь слишком пристальному Орловскому взгляду. Что, слезы почуял, что ли?
Я быстро беру из его ладошки свои наушники и иду к лестнице. Наверное, я красная, как помидор. Вот же черт!
— Малкина! — окликнул меня Дима. Я замерла. Что еще?
— Что? — говорю. Даже не оборачиваясь.
— После занятий свободна? — я слышу, как бьется мое сердце, слишком быстро, так неправильно и непривычно.
— Твое какое дело? — спрашиваю я, нервно теребя свои браслеты на левой руке.
— Погуляешь со мной? — Орлов подошел ближе, я это спиной чувствовала.
— Вот еще! С чего бы мне гулять с тобой?! Идиот, снова нервы будешь трепать, — я фыркнула, побежав вниз по лестнице.
Нет, ну, что он вообще о себе возомнил?! Снова, наверное, издеваться будет.
Глаза снова невольно заслезились из-за вспыхнувших в голове воспоминаний. Я ведь помню, как мечтала гулять с Орловым, да просто была счастлива от одного его слова в свою сторону, пусть даже обидного. А теперь Дима сам предлагает мне погулять с ним. Я не могу поверить ему. Я жду какого-то подкола.
Я забежала в раздевалку, где, как обычно, не горел свет. Кинула рюкзачок на пол, а сама села на чей-то мешок с обувью. Эх, парни меня погубят! Я смотрела в одну точку, дожидаясь звонка. Жаль, что тут так до ужаса темно. Даже книгу почитать нельзя! Я достала мобильник, заходя в Контакт и просматривая свои любимые паблики. Я так просидела уже минут пятнадцать, как мне позвонила Стася.
— Саша, привет! — буквально вопит моя лучшая подруга в трубку.
— Привет-привет, — говорю, немного удивленная таким напором Стаси.
— Я сейчас в Москву поеду, нужно котят к ветеринару отвезти. У тебя остались дубликаты моих ключей? Можешь придти ко мне сегодня на ночь? А то родители уехали в Чехию, а Тоха в лагере. Ну, и мне будет жутко скучно без компании, — тараторит она. Я быстро принимают информацию, радуясь, что ключи от квартиры Ковалевой всегда со мной в рюкзаке.
— Хорошо, — киваю я, поддакивая своим же словам.
— Отлично! Лю тебя, Саш! — и подруга отключается. Ну, что ж, приедет она где-то к вечеру. Придется искать себе занятие! Не хочу сидеть целый день у подруги в квартире. Эх, наверное, пойду пообедать в АфиМолл.
Половина от урока уже прошла вроде как. Можно попробовать уговорить нашего задорного лысого охранника выпустить меня чуть раньше.
Я закинула айфон в рюкзак, поднялась с пола и потопала к выходу.
— Это куда ты собралась? — тут же выскочил из-за своего стола лысый.
— Кушать хочу, — говорю.
— Какое кушать? Ну-ка, иди на урок! — охранник сделал руками неопределенный жест.
— Да я и так уже половину прогуляла. Дядь, ну, пожалуйста, выпусти! — ною я, изображая милую мордашку.
— Эх, да иди ты уже! — мне отпирают дверь, а я посылаю воздушный поцелуй лысому и вылетаю на улицу.
Что ж, у него всегда плохо получалось играть примерного охранника. Немного уговоров, и ты на свободе. Правда, это лишь в том случае, если по близости нет директора, завуча или главного по безопасности. В таком случае можно получить огромный выговор и испорченную репутацию у данных лиц.
Я вышла за пределы школы, направляясь в магазин, находящийся в соседнем доме. Я планировала задержаться в Афи до вечера, потому что делать все равно нечего.
Я купила бутылку пепси и упаковку сухариков, дабы немного скрасить свой путь до торгового центра.
А, ну да, стоит позвонить маме, предупредить о том, что я останусь у Стаси. Надеюсь, она не станет выступать по этому поводу.
— Мам, привет, — пропела я в трубку, когда зашла на мост.
— Привет, — говорит, а я сразу почуяла, что она что-то заподозрила. Вот черт, я стукнула себя бутылкой пепси по лбу; я позвонила во время урока.
— Мне тут позвонила Стася, она сегодня в Москву приедет, котят надо к ветеринару отвезти. Она попросила составить ей компанию, потому что дома никого нет. Можно? — спрашиваю. Мама все внимательно выслушала, а теперь молча размышляла. Идиотская привычка. А я все нервы себе с ног на голову переворачиваю во время этой запинки.
— А у вас уроки кончились? Она во сколько приедет? — задалась мать вопросами, а я спокойно вздохнула, понимая, что шанс еще есть.
— Перемена сейчас, — говорю, улыбаясь. — Часам к пяти, наверное.
— А где же ты будешь ждать ее? — все не унималась мама.
— Схожу в АфиМолл. Если она задержится, у меня есть дубликаты ключей от ее квартиры.
— Ладно. Будь аккуратной, — вечное наставление, и я киваю, радуясь, что можно погулять.
— Спасибо! Целую, пока, — я отключаюсь, закидывая телефон в карман рюкзака и открывая газировку.
Сейчас я где-то на середине моста. Отлично, до Афи как раз расправлюсь с сухариками.
Медленно бредя по мосту, я наблюдала за редко подходящими мимо людьми. Интересно, куда каждый из них идет? Наверное, многие задавались таким вопросом. Но все же стоит учитывать то, что у нас самих имеется столько проблем, даже незначительных, что лезть любым боком в жизнь другого человека просто глупо.
Я действительно смогла распрощаться с пустой упаковкой сухариков уже около торгового центра. Народу немного, ибо многие были на работе.
Я вошла в знакомое здание, сразу зная, куда идти. В моих планах было, для начала, пробежаться по магазинам, так как предки только на днях положили на мою карточку где-то тысячи три, при том, что пару тысяч оставалось с прошлых презентов. Этого должно мне хватить, чтобы немного обновить свой гардероб. Тем более в данный период лета много распродаж. День обещает быть интересным.
Я засмотрелась на витрины магазинов, поэтому чуть было не врезалась в кого-то. Отлично! Мне только не хватало покалечить кого-то еще, кроме Орлова с его разбитой бровью.
Я взглянула на парня, в которого чуть не врезалась. Благо, имея хорошую реакцию, я быстро отскочила. О! Судьба, как обычно, благосклонна ко мне, поэтому этот самый парень оказался моим бывшим, которому идиот Орлов отослал фотку с моей задницей. Ну, это же тысяча раз отлично!
Самое ужасное и комичное в этой ситуации то, что я стояла и пялилась на Кудряшова во все глаза. И он на меня. Но он-то нахально усмехался. Треклятые одношкольники не дают покоя даже в магазине! Тьфу.
Я перестала пялиться на своего бывшего в огромном коридоре торгового центра и зашагала дальше. Надеюсь, больше таких встреч сегодня не будет.
Итак, я прошла по половине магазинов, которые были в моем подсознательном списке, поэтому теперь решила наградить себя вкусным обедом. Телефон зажужжал сразу же, как я села за свободный столик с подносом, полным еды. Это было сообщение, даже догадываюсь, от кого. Наверняка Стася.
'Аня:
«Ты где? Снова прогуливаешь?!»'
Ладно, с кем не бывает, не угадала. Я думала, уроки давно закончились. Странно.
Я ей ответила, где нахожусь, и принялась за еду. Как же я люблю фастфуд! Да проклянут меня все ЗОЖники. Аня написала в ответ пару лестных слов про мои прогулы, на что я лишь улыбнулась.
Интересно, а вот правда, с чего вдруг Орлов позвал меня гулять? Это все слишком странно и невозможно. А еще и этот Кудр встретился. Да чтоб их!
— Привет, идиотка, — за мой столик кто-то сел, но я даже не заметила, поглощенная своим гамбургером.
Я подняла свой взгляд и увидела Орлова. Ну, конечно. Как говорится, «вспомнишь гавно, вот и оно». Что ему опять от меня надо, а?
— Пока, идиот. Я не разрешала садиться за мой столик, — говорю.
— Он не твой. Это собственность торгового центра, — начал умничать Дима, а я лишь закатила глаза, замечая, что вокруг еще множество свободных столиков.
Ладно, просто стоит игнорировать его. Это самый действенный способ.
— Приятного аппетита, — усмехнулся Орлов. Вот же дрянь. Я теперь не могу быть наедине со своей любимой пищей. И не могу есть, как хочу. Нужно женственно и аккуратно.
— Приятного, — бурчу я.
Может, хватит строить из себя буку? Хотя, если вспомнить несколько лет издевательств и шуток надо мной, нет, мне нравится быть букой.
— Как лето проходит? — спрашивает Орлов, принимаясь разворачивать свой бургер. Боже-е-е, он серьезно?
— Лучше не бывает, — отвечаю я.
— Это хорошо, — говорит. Я удивленно приподнимаю брови, про себя усмехаясь конфузности этой ситуации.
— А твое как? — я не могла не спросить его в ответ. Мое воспитание не позволяет мне, увы.
— Отлично. Без школы куда лучше, — улыбается Дима, воруя с моего подноса картошку-фри.
— Где ты потерял своего дружка? — интересуюсь я, когда вспоминаю свое начало похода по магазинам.
— Кого? Кудра, что ли?
— Да-да, его, — говорю.
— Он на свидание пошел, — усмехается Орлов, продолжая поедать мою картошку. А у меня что-то даже аппетит пропал.
— Может, прекратишь? — не выдержав, вздыхаю я.
— Что? — неподдельно удивляясь, спрашивает Дима.
— Общаться со мной! Что случилось? Изобрели лекарство от рака?! Ничего такого не произошло, чтобы ты начал разговаривать со мной, как с человеком, — срываюсь я на брюнета, причем делаю это в полголоса, хотя некоторые люди все равно посмотрели в нашу сторону.
Я хватаю пару своих пакетов с покупками, рюкзак и стакан с пепси, после чего стремительно направляюсь к лифту.
Но на полпути я оборачиваюсь к ошарашенному Орлову и чуть не рыдаю от своих поступков. Может, он правда захотел исправиться? Нет, в это слишком сложно поверить.
Я все же дохожу до лифта и спускаюсь на последний этаж, чтобы закончить свои покупки.
Никто, даже треклятый Орлов, не может помешать мне наслаждаться жизнью. Никто. Они – лишь помеха на моем пути.
О Господи, что я несу? Ладно, иногда я брежу и кажусь заумной. Просто пытаюсь отвлечься от плохих мыслей. Не более того.
Я зашла еще в пару магазинчиков и теперь сидела в кафешке на нулевом этаже. Здесь так темно и мрачно, надеюсь, меня тут больше никто не найдет. Я заказала себе капучинно и просто разбирала свои фотки в телефоне.
— Не смей больше убегать, ладно? — я закатила глаза сразу же, как услышала голос брюнета. Мне не дадут сегодня покоя, верно?
— Что тебе нужно? — напрямую спрашиваю я.
— Ты забыла свой пакет на столе, — Орлов передает мне маленький пакетик. Действительно, мой. Треклятая моя забывчивость.
— Вот все-таки объясни мне свои поступки. С чего это ты такой добрый? — пытаясь держать себя в руках, спрашиваю я.
— Просто так, — говорит.
— У тебя ничего не бывает просто так. Все с подвохом, — вздыхаю я.
— Господи, ты, как все, считаешь меня неисправим идиотом! — громко воскликнул Орлов, хлопнув руками по столу. Да так, что я даже вздрогнула. Дима стремительно встал из-за стола и пошел к выходу из кафешки.
— И да, вот деньги за съеденную мной твою картошку-фри, — парень швырнул мне пятьсот рублей, что заставило меня почувствовать себя еще большей дрянью.
Теперь брюнет ушел с концами, видимо. Треклятая я! Как не удобно-то. Он, кажется, и правда решил измениться, но никто не принимает его нового. Ч-е-е-ерт.
Я закинула в рюкзак айфон, взяла кофе и выбежала вслед за Орловым, оставляя чаевые официанту.
Ну, вот и куда он пошел? Вроде бы свернул к выходу из здания. Начнем веселые приключения в поисках идиота.
Я вышла из торгового центра, но цели не увидела. Хорошо. В самом магазине я тоже не нашла Диму. Я уже полчаса проходила. Видимо, я не смогу извиниться. Я такая дрянь! Тьфу.
С расстроенными чувствами я направилась к мосту, ненавидя всё и вся, а в особенности себя. Пиная по пути мусор, я зашла на мост. Тут тепло. И меня это бесит. Меня бесит этот ребенок, который прошел мимо меня с мамой за ручку. Меня бесит этот вечнодвижущийся эскалатор. Меня бесит этот мир. Меня бесит мой характер. Боже! Треклятая депрессия. Почему я так легко в нее впадаю?!
Я прошла по знакомому пути, разглядывая Москву-реку через стеклянные стены моста. Город уже охватили сумерки. Время около семи вечера. Обычно темнеет позже. Интересно, где Стася?
Я проверила телефон впервые после Диминого срыва. Сообщение от мамы и Стаси.
"Мама:
«Ты уже у Стаси?»"
"Стася:
«Я задержусь чуток :)»"
Ответив маме, что я дошла к подруге, я вышла с моста. Значит, я могу еще погулять. Ибо моя подруга приедет ближе к ночи. Наверное. Поэтому лучше стоило соврать маме. Так ей спокойнее будет.
Небо затянули тучи, именно поэтому было темно. Легкий и прохладный ветерок делал атмосферу холодной и приятной. Лето выдалось жаркое, поэтому я ждала холодов.
Свернув на набережную, я просто смотрела на плескающуюся воду, которая отражала огни Москвы. Лавочки вдоль набережной были заняты либо молодежью, которая пила пиво, либо целующимся парочками, либо курящими одиночками. Когда я подошла ближе к одной такой лавочке с курящим парнем, то тут же остановилась, как вкопанная. Глаза заслезились, а сердце бешено застучало.
Я бросилась обнимать брюнета, заливаясь слезами. Всхлипы бушевали и заполонили меня. Нос вдыхал запах легкого одеколона вперемешку с запахом табака и пота. Боже, Боже, Боже.
— Ты идиотка? — пытаясь отпихнуть меня, начал Орлов. Я только еще сильнее заревела, утыкаясь лицом в теплое плечо.
— Прости меня, пожалуйста, умоляю! — проскулила я, не отстраняясь от Димы.
Парень вздохнул, взбрасывая сигарету в помойку. Он курит. Боже. Я не знала. До сегодняшнего вечера.
— Успокойся, а. Ты мне всю толстовку сейчас намочишь, — наконец, заговорил сероглазый.
— Ты простил меня? — смотря прямо в глаза Орлова, спрашиваю я. Его плечо, и правда, было мокрым. Какая я идиотка, это точно.
— Да-да, — кивнул брюнет. Мое лицо озарила улыбка, а я не удержалась и крепко обняла Диму. И было так тепло. И в душе, и в сердце, и просто рядом с ним.
— Ты меня задушишь, идиотка! — шикнул парень, но я не отпускала его. — Малкина! — снова потребовал Орлов. Я лишь обвила руками его шею чуть нежнее.
Я чувствовала. Нутром. Он не хочет отталкивать, но он привык. А я не хочу поддаваться ему.
И тут подбородок Орлова лег на мое плечо, а сильные руки обвили мою талию. И эту идиллию никто не смел нарушить. Я сижу на его коленях, обнимая. И он обнимает меня, прижимая к себе сильнее. А дождь начинает свой концерт, напевая тихую мелодию, и он лишь делает атмосферу лучше. Этот момент хочется продлить до бесконечности. И не забывать. Никогда. Ни на секунду.
— Все, Малкина, прекращай давай, — прошептал Орлов. Ну, Боже, что с тобой не так, мразь?
— Ты, как обычно, испортил момент, — вздыхаю я и слезаю с коленей Димы на лавочку. Парень лишь засмеялся, поправляя свою толстовку.
Я тоже засмеялась, понимая, насколько глупо все вышло. Все это. Весь этот день.
Дождик шел в своем ритме, мелкими каплями заливая всю сухую поверхность. Ветер я даже не замечала, наблюдая за вечерним небом Москвы. Огни фонарей начали зажигаться и на набережной, значит, сейчас уже часов восемь.
Со стороны Орлова послышался вздох, а через несколько секунд на мои плечи опустилась его толстовка. Серьезно? Он, сам Дима Орлов, дал мне свою толстовку? Сам. Кажется, я сегодня упаду в обморок от количества полученных удивлений.
Я взглянула на Диму, который сидел в одной футболке и доставал из пачки "Parliament" сигарету.
— Ты куришь? — спрашиваю. Голос какой-то непривычно тихий.
— А разве не видно? — в своей манере отвечает Орлов. Так и хочется сказать: «Это плохо» – но я молчу.
— Дай попробовать, — говорю. Брюнет удивленно смотрит на меня, кутающуюся в его толстовку.
— Неа, — наконец, усмехается Орлов, выдыхая дым в сторону. Удивительно, что не мне в лицо.
— Хорошо, — киваю я и откидываюсь на деревянную спинку лавочки.
Накрыв капюшоном толстовки свою голову, я положила рюкзак на лавочку и поджала ноги к себе, обняв их за колени. Толстовка носила запах своего обладателя. И я могла наслаждаться этим смешанным запахом. Смесь мужского одеколона, пота и табака приятно щекотала нос и не вызывала отвращения.
Парень потрепал меня по плечу, потому что я, кажется, ушла в свои мысли.
— Иди сюда, — похлопав рядом с собой, когда я повернулась к Диме, сказал он.
Я молча подползла. Он взял меня за подбородок одной рукой, удерживая тлеющую сигарету в другой. Приблизив мое лицо к своему, Орлов затянулся и прильнул к моим губам. Нажав на мои щеки пальцами, он раскрыл мне рот и вдохнул дым. Я закрыла глаза, медленно принимая сгусток табака. Чертов идиот! Боже, что он творит?!
Рука парня отпустила мое лицо, а губы нежно чмокнули мои, и Орлов отстранился.
И только сейчас я поняла: время не имеет значения. В этот момент я поняла, что некоторые мгновения длятся вечно. Они остаются с нами всегда. Даже когда мы умрем. Они живут и погибают вместе с нами, оставаясь частью нас.
Я распахнула глаза, закашлявшись.
— Ну, и как тебе? — улыбнулся Дима, затягиваясь своей сигаретой.
— Как ты это вообще в рот берешь?! — засмеялась я, а потом задумалась и спросила. — А о чем конкретно ты спрашивал?
— Без разницы, — кидая сигарету в мусорку, пожал плечами Дима. — Хотя я сам с собой не целуюсь.
Мы засмеялись, а я села, поджав колени, и зарылась в них.
— Тебе не пора домой? — спустя мгновение интересуется Орлов.
— Я сегодня в гости, — говорю я в колени.
— Не поздно по гостям ходить? — хихикнул Дима.
— Нет. А тебе-то что? — поднимаю я лицо, смотря на брюнета с улыбкой.
— Ну, ты девушка, не страшная... Значит, есть шанс, что тебя может изнасиловать маньяк-педофил.
Я заржала, прикрывая лицо ладошками.
— Боже, ты серьезно? — спрашиваю я Орлова.
— Серьезнее некуда, — кивает Дима, подтверждая.
— Да ладно. Я не страшная? — не перестаю смеяться я.
— Идиотка, Малкина. Я сейчас имел в виду, что по Москве маньяки разгуливают, — подхватывает мой смех брюнет.
— То есть, ты не отрицаешь того, что я страшная? — улыбаюсь я, ожидая ответа.
— Я не говорил этого. И ты дрожишь, как половая тряпка на ветру, — вставая с лавочки, сообщает Орлов.
— Какое прекрасное сравнение, — закатываю я глаза.
— Пойдем, — парень протягивает мне руку, которую я сжимаю в своей, поднимаясь на ноги, — не забудь рюкзак.
О, ну да, это же я. Я бы могла и забыть его. И покупки свои тоже.
Пока Дима шел чуть впереди, я достала из рюкзака телефон, где светилась смска от мамы, но ничего – от Стаси. Только пусть она не скажет мне в полночь, что электричка застряла где-нибудь на ночь.
— Куда мы идем? — догнав Орлова, топающего по лужам, я схватила его за локоть, но быстро одернула руку. Это ведь лишнее, да?
— Увидишь. Когда тебе в гости? К кому? — взяв меня за руку, спросил брюнет. Он принял этот жест, он сам проявил инициативу после меня. Что случилось в этом мире? Я серьезно. Это, наверное, спектакль.
— Как получится, к подруге, — обегая на носочках лужицы, отвечаю. Орлов лишь кивнул.
Люди расходились по своим домам, пересекая знакомые дворы. Кто-то шел домой к семье, кто-то спешил на свидание, а кто-то просто искал себя. Везде. Во всем. В каждом. Мы никогда не знаем, где можем найти счастье. У каждого оно свое, а это значит, искать надо везде, где только можно. Поиск себя – это поиск счастья, любви, гармонии. Это то, что составляет нас; то, что делает нас полноценными. Кто-то находит себя раньше, кто-то позже; кто-то искал, а кто-то случайно нашел. И это независимая часть жизни, это то, чего не избежать.
Мы прошли к дому Орлова. Ему повезло больше, чем каждому из нашей школы, ибо живет он в соседнем от нее доме.
— Мы к тебе идем? — наконец спросила я.
— Да. Тебе нужно согреться, — отпирая дверь своей квартиры, подтвердил мои опасения Дима. Или не опасения. Но черт, а если у него там родаки?
— Дома никого. Не волнуйся, — словно прочитав мои мысли, сказал Орлов.
Брюнет вошел в прихожую, зажигая в помещении свет.
Прихожая была небольшой, но уютной. Посмотрев на себя в зеркало, я поняла, что действительно похожа на половую тряпку. Волосы висят сосульками, а одежда полностью намокла. Да уж, видок тот еще.
— Вот, возьми, — из какой-то комнаты вынырнул Орлов, держа в руках стопочку вещей. Я даже и не заметила, как он ушел.
— Что это? — скидывая с ног развязанные кеды, интересуюсь я.
— Одежда моей сестры. Ванная за той дверью, — парень указал на дверь в конце коридора, — фен лежит на полке.
Я кивнула, принимая из его рук вещи. Какая забота. Треклятая забота, которую я бы никогда не ожидала получить от Орлова. И мне это нравится. Чертовски нравится.
Я прошла в ванную, запирая за собой дверь. Здесь тоже было довольно уютно. Видимо, у мамы Димы хороший вкус. Я сняла с себя промокшую толстовку парня, аккуратно складывая ее и оставляя на стиральной машинке. Просмотрев вещи, которые дал мне Орлов, я поняла, что женские в этой стопке лишь шорты. А вот футболка, кажется, его. Я хихикнула, понимая, что все, произошедшее за сегодня, больше походит на сон, а не на реальность.
Переодевшись в сухие вещи, я повесила свои на крючки для полотенец. Может, просохнут немного. Достав с полки фен, я привела свои волосы в приличный вид и собиралась выйти из ванной, но мой взгляд упал на толстовку Орлова. Яхочуеепонюхать. Снова. И эта мысль никогда не уходила из моей головы. Я взяла промокшую вещицу в свои руки и понюхала. Теперь к запаху сигарет, одеколона и пота добавился аромат дождя. Капля свежести в большом мире. Сколько себя помню, всегда любила дождь. И именно любила, не убегала с улицы, когда начинался ливень, а наоборот, отдавалась ему. Это казалось чем-то волшебным. Природа плачет. И это одновременно и хорошо, и плохо.
Я вышла в коридор, забрав толстовку с собой. Надо бы вернуть ее Диме.
Найдя парня на кухне, которая находилась слева от ванной комнаты, я тихо подошла к нему.
— Спасибо, — говорю. Орлов оборачивается, до этого искавший что-то в полке, и рассматривает меня. Я начинаю смущаться, опуская взгляд и протягивая ему толстовку.
— Не за что, — наконец отвечает он, забирая свою вещицу. — Чай будешь?
— Есть зеленый? — садясь за стол, интересуюсь я.
— Есть фруктовый. Тебе, я думаю, сойдет, идиотка, — улыбнулся Дима.
Электрочайник кипятил воду, наполняя тихую комнату хоть какими-то звуками.
— Где твои родители? — нарушая тишину, спрашиваю я.
— В командировке, как обычно. Сестра уехала с друзьями на море, — пожимает плечами брюнет, словно это самые обыденные вещи.
— Твои предки часто не бывают дома? — не унимаюсь я.
— Да. А ты думала, как я так часто прогуливают школу? — усмехнулся Дима.
— Не знаю. Я всегда хотела видеть тебя рядом, — тихо говорю я, опуская глаза.
Парень выключил вскипятившийся чайник и сел рядом. Мы молчали. Вдвоем. И никому не было скучно, никому не было противно находиться рядом друг с другом. Просто мы осознавали свои ошибки. У меня и Димы были общие ошибки, которые можно забыть, но никто из нас не хотел этого делать. И я это ценю. Он изменился, только не многие замечают это.
— Почему именно я, Орлов? — спрашиваю я, всхлипывая.
— Потому что ты всегда верила в меня, несмотря ни на что, — отвечает Дима. И он уверен в ответе, ни на секунду не сомневаясь в своих словах.
— Я просто знала, что у тебя доброе сердце, — улыбаюсь я, а слезы текут по щекам.
Я смотрю на стену напротив, думая, что это все так правильно. Я никогда не думала о таком разговоре с Орловым, но жизнь – штука непредсказуемая. Она часто делает больно, поэтому, когда ты избит до смерти, когда ты весишь на волоске от своей смерти, жизнь дает тебе маленькую счастливую веточку, чтобы ты удержался в жестоком мире еще немного.
— Не плачь, — брюнет садиться передо мной на корточки.
Я опускаю взгляд на него, улыбаясь, как идиотка. Каким же родным стало это лицо за последние четыре года. Во снах, в школе, на прогулках, в голове. Оно всегда было со мной. Его взгляд, эти проницательные серо-голубые глаза, которые всегда что-то ищут, которые всегда потерянны. Я утонула в них сразу же. И это не метафора, это чистая правда.
Я кидаюсь на Орлова, обнимая его за шею. И мы сидим на холодным полу, а я всхлипываю, как ребенок, которому не купили желанную игрушку.
— Малкина, идиотка, пора бы уже повзрослеть, — хихикает Дима, а я закатываю глаза. И я не могу сдержать своей улыбки.
— Мог бы уже и обнять меня в ответ, — говорю. И брюнет податливо обнимает меня.
Мы сидим так уже минут пять, просто обнимаясь. Меня после таких происшествий нужно будет запихнуть в психушку.
— Чай остынет, — вставая с пола, потом помогая встать мне, говорит Дима. Я киваю, улыбаясь.
— О боже! Какая милая, — восклицаю я, когда в кухню вбегает маленький рыжий шпиц.
— Это...
— Лиса! Я помню, да, — перебила я брюнета, хватая бедное существо на ручки. Боже, как же я люблю собак.
— У тебя хорошая память, — замечает Дима, разливаю кипяток в чашки. Я посадила собачку на соседний стул, поглаживая ее маленькую головку.
— А ты помнишь, как в раздевалке ты схватил меня за руку? И начал стебать, — вдаваясь в поток воспоминаний, спрашиваю я у Орлова.
Брюнет дает мне одну чашку с чаем, пахнущим малиной, а себе берет вторую и садиться рядом, сгоняя Лису на пол. Я надуваю губы, а Орлов лишь пожимает плечами. Почемутытакоймилый?
— Помню. И ты тогда такая милая была. С дурацкой прической, — попивая свой чай, улыбается Дима.
— Идиот! Я из-за тебя тогда челку убрала. Хочешь сказать, сейчас я выгляжу лучше? — начала возникать я. Я, и правда, тогда изменила свой стиль. Совсем немного, но для меня этого хватило.
— Ты всегда выглядела милой, — совершенно спокойно парирует брюнет, а я смущаюсь.
Вот черт! Я же в шортах, значит, он видит мои жирные ляжки. Не люблю свои ноги. Я никогда не ношу юбки.
— Спасибо, — шепчу я. Чай такой горячий. Не люблю горячее. Всегда разбавляю чай водой. А сейчас, как дурочка, дую на него уже минут пять.
— Почему ты заплакала сегодня в школе? — неожиданно спросил Дима. Я даже перестала остужать свой чай. Он действительно заметил. Не думала, что Орлов такой внимательный.
— Знаешь, вокруг так много боли. Ты всегда давал мне либо разочарование, либо радость. Но все равно я не знаю, куда деться от этой боли. Я не могу ее не замечать, — смотря, как слезы падают на стол, говорю я.
Я не со многими могу плакать. Я не могу плакать в обществе, я не могу опускаться в глазах людей еще больше, чем можно. Но каждый день приносит порцию ядовитой грусти, которую я глушу слезами. И я доверилась сейчас Диме, не думая о последствиях. Просто хочется выговориться. Я копила многое в себе, поэтому не упущу такой шанс.
Брюнет встал из-за стола, открывая окно нараспашку. Холодный вечерний воздух вперемешку с последождливой свежестью ворвался в кухню, а Орлов снял с себя футболку. Он достал из джинс пачку сигарет и зажигалку. Бэд-бой с душой зефирки. Ранимый парень, который прикрывается плохим образом.
Я посмотрела на спину Орлова, которая была усажена темно-синими синяками. Он курил, высунувшись в окно. И думал. Просто размышлял, но делал это вместе со мной. Я ни разу не чувствовала себя одиноко в его компании.
Я отпила чуть-чуть теплого чая и поднялась с табуретки, медленно подходя к Диме. Не удержавшись, я аккуратно коснулась кончиками пальцев его синяков. Кое-где были уже пожелтевшие, старые увечия, но их разбавляли и новые, совсем свежие. Я очертила пальцем пару синяков, а потом обняла Орлова. Чувствуя его тепло, чувствуя биение его сердца. А Дима снова не собирался меня отталкивать. Я зажмурила глаза.
— Почему ты не отталкиваешь меня? — шепчу я, ожидая подкола, подставы.
— Потому что мне одиноко.
И это было откровением. От самого сердца, без смеха, без лжи. Чистое признание. И боль в голосе. Такая боль, которую можно убрать, если только пожелаешь. И двусмысленность его слов, подтекст, который он сам не мог себе сказать: «Потому что мне не хватает тебя».
Я оторвалась от спины парня и отодвинула его от окна. Серо-голубые глаза прищурено наблюдали за мной, ожидая дальнейших действий. Сигарета все еще тлела, испуская неприятный запах.
— Потуши эту гадость, — строго говорю я, но все же улыбаюсь через мгновение. Ему одиноко? Тогда я могу составить компанию.
— А что, если не потушу? — в глазах Орлова загорелась огоньки смешинок.
— Ну-у-у, ты же не хочешь остаться в одиночестве вновь, — растягиваю я предложение, улыбаясь.
Парень пожимает плечами и отворачивается к окну, выкидывая сигарету. Я, не теряя времени, вытащила из заднего кармана джинс Орлова пачку "Parliament" и кинула ее над головой Димы, выбрасывая вслед за сигаретой. Так держать! Я хлопнула в ладоши, хихикая. Дима развернулся, посмотрев на меня грозным взглядом. Я послала ему воздушный поцелуй, выбегая из кухни и забегая в какую-то комнатушку. Брюнет бежит следом, топая, как слон. Я еще сильнее начинаю смеяться, заваливаюсь на кровать, хотя даже понятия не имею, чья она. Орлов нависает надо мной и начинает щекотать.
Лиса звонко лает, пытаясь запрыгнуть на кровать, но безрезультатно. Я каким-то чудесным образом перехватываю руки брюнета, стараясь разглядеть его лицо в темноте. Но губы Димы сами находят мои, и я закрываю глаза, забывая о смехе.
Как же часто мы тратим время не на то. Мы тратим его на сплетни, ложь, ненависть. Но судьба дает всем ограниченное количество времени, поэтому нам стоит тратить его на благие дела. Просто ценить каждое мгновение, не грустить и чаще веселиться. Находить выход из каждой трудной ситуации, больше времени уделять близким людям. Стоит задуматься и запомнить несколько важных вещей – цени мгновения, будь собой и не жалей о содеянном.
Я зарылась пальцами в темные волосы парня, целуя его в ответ. Я счастлива сейчас. Я не хочу забывать это ни на секунду. Мы вместе, это чудо. И я благодарна судьбе за эти мгновения.
— Лиса хочет гулять, — отстранившись от меня, говорит Дима. Я улыбаюсь, хотя вряд ли это видно в темноте, притягиваю Орлова обратно к себе и чмокаю в губы. — Идиотка ненасытная, — отлепившись от меня, возмущается парень, но он явно не против моих действий. Просто для порядка надо повозмущаться.
Орлов включает свет в комнате, из-за чего я начинаю щуриться. Фу, треклятый свет, я по тебе совсем не скучала.
— Откуда у тебя столько синяков? — вспомнив про свой недавний вопрос, интересуюсь я у Димы.
— Хоккей. Как ты могла забыть? — наиграно удивляется брюнет, выискивая что-то в шкафу.
— Я и не забывала. Просто не думала, что это его последствия.
Мои стереотипы разрушены. Я так люблю хоккей, но никогда не задумывалась о таких вещах. Хотя это очень жестокая игра.
— Пф-ф-ф, в игре и не такие ранения бывают. Это так, несерьезно.
— Успокоил, — говорю.
Дима напяливает на себя футболку, а поверх – толстовку. Я сижу, понимая, что мои вещи еще не просохли, а надеть-то мне и нечего. Орлов смотрит на меня, как на идиотку.
— Мои вещи сушатся, — развожу я руками. Сероглазый закатывает глаза, выходя из комнаты.
Возвращается он с джинсами в руке и кидает их мне на кровать. Я тут же подскакиваю, стягивая с себя шорты.
Орлов, кажется, скоро челюсть на пол уронит. Что за треклятый стереотип? Я не надеваю откровенное нижнее белье, поэтому мне нечего стесняться. Это равносильно тому, что Дима встретил бы меня на пляже.
Орлов садится на кровать, а я натягиваю на себя темные джинсы. Они чуть велики мне, так как его сестре лет двадцать, если не больше.
— У тебя красивые ноги, — неожиданно выпаливает он, а я обращаю на него свой недоуменный взгляд. О, он решил меня совсем добить.
— Ты не перестаешь меня удивлять, — развожу я руками и подхожу к гардеробу Димы. Так-с, не пойду же я гулять в одной футболке.
— Я серьезно. А ты их всегда прячешь. Даже у Ани они стремные, а она постоянно мини-юбки носит, — размышлял Орлов.
— Ты про Повалюхину, что ли?
О, Аня Повалюхина – красавица и умница нашего класса. Хотя, по старой дружбе я могу сказать, что дрянь она та еще. Подлая и неприятная личность.
Ладно. Вернемся в комнату Орлова.
— Да-да, про нее, — кивает в подтверждение парень, а я усмехаюсь.
— Я готова, Орлов. Куда прикажешь идти? — покружившись в своем наряде, говорю я.
Дима заржал, а я не поняла его реакции. Оглядев себя, я чертыхнулась, погружаясь, в прямом смысле, с головой в гардероб брюнета. Ну, что ж, это выглядит в меру небольшим. Я достала красный свитшот, разглядывая его. Просто понадеюсь, что это не сильно будет висеть на мне, если я надену это на футболку.
— Ты же не против? — спросила я у Орлова, который все так же наблюдал за моими действиями.
— Неа, — отмахнулся парень, вставая с кровати и направляясь ко мне. Я опешила, не догадываясь, что он собирается сделать.
Дима отпихнул меня своим корпусом к стене, а сам начал выискивать себе одежду в шкафу. Фи. Идиот, больно же толкнул. Я попыталась выйти из западни через промежуток между стеной и Орловым, но этот придурок снова пихнул меня. Эх. Он неисправим. А я вот в уголочке между стеной, Димой и стеной. Весело-весело провожу я летний вечер. Ну, ладно, не буду врать, это самый интересный день за все мое никчемное лето.
— Какая же ты милая, — усмехнулся брюнет, натягивая на себя футболку.
О, черт. О Боже. Да в кого же я сейчас верю, не важно. Ни в Бога, ни в сатану, а в спорт. Что я несу? Но этот пресс. У Орлова. Ой, да вы шутите, у меня просто галлюцинации. Я истерически начала хихикать, прокручивая в голове картинку увиденного. Почему я раньше-то не заметила? У Димы пресс. Шикарный пресс, которому может позавидовать каждый. Скоро меня придется оттирать от пола, а то я лужицей заделалась, кажется.
— О, Малкина, что с тобой не так? — взвыл Дима, слушая мой истерический смех. Зато он дал мне спокойно пройти мимо него.
— Со мной все отлично, — чуть успокоившись, парировала я. — А вот ты какой-то не такой.
— О, ну, конечно, я же эгоистичный монстр, — пожал плечами Дима, выискивая что-то на своем столе. В темноте. Орлов точно хронический дебил.
Я подошла к нему и зажгла настольную лампу. Ох, удивительно, он сразу нашел то, что искал. А именно, кошелек.
— Я не верю в монстров, — я пожала плечами в стиле Димы.
И он прекрасно понимал, что это откровение. И он знал смысл и честность этих слов.
Мы молча покинули комнату и вышли в прихожую, где нас уже ждала Лиса, весело прыгающая на задних лапках.
— Надень на нее ошейник, пожалуйста, — попросил Дима, протягивая тоненький зеленый поводок с ошейником.
Я присела на корточки, подозвав к себе собачку. Лиса подбежала ко мне, покорно позволяя заковать себя в средство управления её маршрутами.
— Куда пойдем? — выйдя на сумрачную улицу, спросила я. Ветер неприятно обдувал лицо, а тучи на седом небе предвещали лишь очередной дождь.
— Просто следуй за мной, — улыбнувшись, посоветовал Орлов. Или не посоветовал.
«Просто следуй за мной в мой мир».
Лиса бежала впереди всех, явно зная нужную дорогу. Почему она такая милая и пушистая? Боже, я хочу к своей собачке.
Мы вышли на набережную, которая освещалась десятками фонарей. Небо темнело на глазах, сообщая всем, что вечерние прогулки можно будет провести только в мрачной обстановке. Орлов шел справа от меня, удерживая активную собачку на поводке. Его рука нашла мою, когда я смотрела на отражение фонарных огней в водах реки-Москвы. Я перевела взгляд на Диму, которого ничего не смущало. Улыбнулась, прекрасно зная, что он заметил, хотя вида не подает. Его рука была знаком того, что он совершенно не против поболтать по душам. Ну, хорошо, Орлов, ты сам начал.
— А помнишь шестой класс? — спрашиваю я первая. Игра началась.
— Помню. Ты тогда втюрилась в меня по уши, — парировал брюнет, словно это самые обыденные вещи.
— О, да. А ты вел себя, как последний придурок, — усмехнулась я.
— Вот видишь, я был последним. Нужно было сохранять свой редкий вид, — говорит.
— Ты неисправим. И всё же, зачем ты стебал меня? Выделывался перед друзьями? — я задала ему этот извечный вопрос, который на протяжении трех лет беспокоил меня.
— Почему бы и нет?
— Я всегда считала себя ничтожеством. А ты принес в мою жизнь новые издевательства и новую радость, о которой я раньше и не знала. Я просто ценила каждый твой взгляд, каждый жест внимания, пусть даже насмешки. Я просто научилась ценить с тобой. Я научилась бороться с мелкими проблемами и идти дальше, не взирая на них. И за это я хочу вновь сказать тебе спасибо.
Соплислезыгрусть. Плак-плак. Я всегда была сентиментальной, но никогда и никому не рассказывала так много. Тем более такие сокровенные вещи.
— А мне нравилась твоя внутренняя борьба, — усмехнулся Дима. — Ты вроде и хотела врезать мне, но, в то же, время была безоружна.
Я закатила глаза, подхватив позитив Орлова, пихнула его в бок своим корпусом, вырывая свою руку и убегая вперед. Я отбежала, после чего обернулась и посмотрела на парня. Он смотрел на меня, как на идиотку, что, собственно говоря, у него вошло в привычку.
— Ты и-д-и-о-т, Орлов. И-д-и-о-т. Как можно было говорить, что я лесбиянка из-за того, что постоянно хожу вместе со своей подругой. Я же явно сохла по тебе. Там даже дедукция не нужна, — кричала я чуть ли не на всю улицу, после чего захихикала, покружившись.
Дима нагнал меня, хватая одной рукой за талию, тем самым останавливая. Я попробовала вырваться, после чего поняла, что это бесполезно. Тогда я просто повисла на руке Орлова, из-за чего вскоре чуть ли не на земле лежала. Лиса начала прыгать на меня, а я продолжала смеяться. Мне жалко Диму. Он, наверное, не о такой компании мечтал.
— Твое ребячество неизлечимо, — покачал головой парень и поднял меня. Я уткнулась ему в плечо, вдыхая Орловский аромат.
— А ты помнишь, как я хотела поиграть с вами футбол? — усмехнулась я вдруг. В тот день мне удалось получить фотку с Димой. Хоть и не суперскую, но для меня она была очень ценна. Только вот Кудряшов не разрешил мне играть с ними. Взбесил он меня своей треклятой принципиальностью.
— Помню. Ты этого хотела из-за того, что я там играл? — приобняв меня, спросил парень.
— Я люблю играть в мяч. Без разницы, волейбол, баскетбол, футбол. Просто не особо хорошо умею, — пожала я плечами. Ну, а что? Игра в мяч – моя страсть.
— Хорошо. Тогда чуть изменим наш маршрут, — сказал Дима, и мы прошли на аллею, которая связывала нашу школу с набережной. Вскоре мы оказались около школы, а точнее у закрытой калитки, ведущей на её территорию.
— Мы так и будем прожигать взглядом эту калитку? — наконец спрашиваю я Орлова.
Парень ничего не отвечает и идет к противоположному концу школы, а мне ничего не остается кроме того, чтобы следовать за ним.
Мы подошли к спортивной площадке, но у нас на пути стоял забор, а вот лезть через него у меня не было никакого желания. А вот Орлов, кажется, собирается сделать это. Не-е-ет! Треклятый идиот.
Мне в руки отдали Лису, а её доблестный хозяин полез на территорию школы. Орлов быстро оказался по ту сторону забора, а я осталась стоять с Лисой и тупо морщить лоб.
— Ну, вот и как мне быть? — вздыхаю я, пока Дима пялится на меня. Хотела было развести руки, но вспомнила про собачку, которая устроилась на моих руках.
— Лезь, — улыбаясь от уха до уха, усмехнулся парень.
— А Лису я куда дену?
— Не беспокойся, она не толстая, как ты, пролезет через прутья, — заржал Дима, а я пропустила Лису через забор, а сама пошла в сторону набережной.
— Малкина! Вот куда ты поперлась? — крикнул Дима явно со смешинкой в голосе.
— В Москву-реку. Искупаюсь, — буркнула я.
Я потопала по знакомой дорожке, кутаясь в одежку, чтобы согреться. За спиной слышались бормотания Орлова, а потом звонок его телефона. Ну, хоть кому-то кто-то нужен. А я жирная. Орлов неисправим. Я не жалею, что влюбилась в него по уши. Он удивителен. Или эта моя симпатия такая. Не знаю. Но вся суть в том, что и по сей день этот парень радует меня, даже обижая. Это восхитительно.
— А-а-а! Сука! — воскликнула я, отскакивая назад. Передо мной пробежала собака, жалобно скуля. Я зацепилась за что-то ногой, грохнувшись на землю.
Да чтоб всех вас! Надеюсь, хоть не влезла ни в чье говно.
Кто-то взял меня за плечо, из-за чего я вновь вскрикнула, начиная размахивать руками в попытках отбиться от маньяка-убийцы.
— Да перестань же ты в конце концов! — рыкнул кто-то, но вот голос знакомый. Орлов! Ептель моптель!
— Иди в жопу! Нефиг пугать, — заистерила я.
— Истеричка, прекрати, — буркнул Дима, поднимая меня на ноги. — Почему ты упала? Да к тому же с воплями на весь район, — поинтересовался брюнет, пока я отряхивала грязь со своей пятой точки.
— Потому что я испугалась, — развела я руками и направилась по своему прежнему пути.
— Так-так, мадам, вас никто не отпускал, — обхватив руками меня за талию, ухмыльнулся Дима.
Этот парень так и желал все контролировать. Ему стоить упразднить свой характер, может, только после этого он найдет себе хорошую девушку. А сейчас к нему липнут лишь из-за его внешности. И я, видимо, не исключение. Но повторюсь, я верю, что он не тот, кого из себя строит. И я хочу узнать его получше. И на все про все у меня остался один день. От Стаси ни единой весточки.
— А вам, дорогой маньяк, никто не позволял распускать свои руки, — фыркнула я.
Его телефон прозвенел в тишине, оповещая нас о новом сообщении. Пока Орлов задумался, я развернулась в его руках, смотря ему в лицо. Он удивленно смотрел на меня, а я в тихую вытащила у него мобильник из кармана штанов. Так держать!
Взглянув на экран, я тут же помрачнела. Вернув телефон прямо в руки Орлову, я произнесла слова, которые крутились в голове последние несколько секунд:
«Будь верен одной, Орлов».
Злость, разочарование, грусть смешались в одну густую массу в моей голове, затуманивая все здравые мысли.
Увидев, что ему написала его девушка, договариваясь о прогулке на завтрашний день, я поняла, что не хочу мешать его отношениям. Я знаю его девушку. Правда, была не в курсе, что они все еще вместе. Я видела их пару раз вместе... И в те моменты понимала, что рада за них. Я не могла заставить Орлова любить меня, он полюбил Аришу. Это лишь его выбор, который я не имею права осуждать. Да, я видела его девушку, но лично не общалась. Видимо, она хорошая собеседница и девушка, раз Дима так долго поддерживает отношения с ней. А, ну да, о чем это я? Он же сегодня успел поцеловать меня, обнять, открыть свою душу. Значит, Арина просто не замечает, какой бабник ее парень. Ну, ладно, все, пойду к Стасе. Раз уж Орлов сам не может быть преданным своей паре, то я ему помогу.
Фу, как неприятно-то. Мерзко. Очень. Вот, правда, чувствую себя, как использованная шлюха. Поласкался со мной, а потом пришел, как ни в чем не бывало, к своей малышке гулять.
Слезы бежали, солеными струйками стекая по щекам и падая на землю. Время я даже не удосужилась посмотреть, но ночь уже явно вступила в свои полноценные права, так как на улице стало явно прохладнее.
— Знаешь, я не хочу, чтобы ты уходила, — внезапно послышалось сзади, заставляя меня обернуться. Дима спокойно стоял в метре от меня, но в его голосе явно было меньше спокойствия, чем смеси других чувств.
— Я хочу этого, Дим. Хочу. Не мешай мне, пожалуйста. Сколько чертовых раз ты мешал мне. Сколько раз ты мешал мне забыть тебя, сколько раз ты постоянно напоминал о себе? Все, хватит. Мы взрослые люди, у тебя есть девушка. Игрушки закончились. Удачи тебе, Орлов.
Я не срывалась, не ревела, не кричала, просто высказалась. Совершенно спокойным тоном. Потому что это ни к чему. Совершенно.
— Я от тебя не отставал, потому что так было нужно. Я видел, что ты не сдавалась. Я видел твою борьбу с самой собой. Разве мы должны подчиняться кому-то? Жизнь у каждого своя, поэтому и решения у всех свои. Я думал, что ты не сдашься. И я был прав. Ты даже сейчас не сдалась, лишь вид делаешь. А не надо. Ты мне настоящей нравишься. Больше, чем Ариша.
А я ведь уже развернулась, прошла даже несколько шагов. А он все оборвал в один миг. Как будто бы ничего и не было. Как так-то? Ладно. Ладно-ладно-ладно.
Я подошла к Орлову, заглядывая в глаза, медленно выговариваю каждое слово:
— Если ты надо мной стебешься, Орлозавр, я тебя кастрирую, ей Богу.
Мгновение в воздухе повисла тишина, после чего задорный смех брюнета буквально оглушил меня, заставляя смеяться вместе с ним.
— Ну, что ты ржешь-то? Я серьезно! — отмахнулась я, придавая себе серьезный вид, но получалось это не очень успешно.
— Да ладно-ладно, не вру я, — кивнул Орлов, медленно направляясь ко мне. Я прищурила глаза, следя за действиями брюнета. Пару секунд он все еще крался ко мне, а потом прыгнул вперед, заставляя меня вскрикнуть и закрыть глаза. Мощные руки обвили меня за талию, заставляя чуть расслабиться и улыбнуться. Димины губы чмокнули меня в щеку, а я быстро вытянула руки и прикрыла ладошками лицо. Ой, щеки-то как пылают. Ой, мать моя мужчина.
— Мур-Мур-Мур, — прямо на ухо прошептал Орлов. Романтик, что ли?
— Хватит плеваться мне в ухо, — возмутилась я до ужаса неприятным тоном.
Отлепив ладошки от своего лица, я увидела ошарашенного и смущенного Орлова, который потупил взгляд в землю, но меня не отпустил. Я засмеялась, вновь закрывая лицо ладонями, чтобы хоть как-то скрыть свой безудержный смех. Какая же я обломщица крутых моментов.
— Да шучу я, Орлов, — я обняла брюнета в ответ, чтобы как-то сгладить ситуацию.
— Дура-а-а, — засмеялся Дима.
Мы обнимались так, пока Лиса не потребовала вернуться домой.
— Твоя собака явно против наших обжиманий, — иронично заметила я.
— Моя собака даже не позволяет спать мне на моей кровати, — лениво протянул Дима.
— Так-с, ну, мне нужно идти уже, — задумчиво протянула я.
— Ага, ко мне домой, — хитро улыбнулся Орлов.
— Дим, я не хочу поздней ночью идти по улице к подруге. Сейчас уже и так поздно, а знаешь... — начала объяснять я, но парень лишь приложил к моим губам палец, заставляя замолчать.
— Малкина, идиотка ты. У меня ночевать будешь. Не отпустил бы я тебя по темноте, ей Богу, — закатил глаза Дима, беря меня за руку. Я лишь недоверчиво косилась на брюнета, который был в сплетении со мной, а также вел на поводке свою неугомонную собачку. Спустя минут пять мы уже были в подъезде Орловского дома. Как же я замерзла! Да ведь на улице даже и не чувствовала этого. Бр-р-р. Когда мы зашли в квартиру, то я первым делом сняла с себя толстовку, ибо она была самой холодной частью моего гардероба на сегодня. Дима лишь удивленно глядел на меня.
— Ну, что ты смотришь-то так? — наконец, спрашиваю я парня, не выдерживая такого взгляда.
Его взгляд перестал изучать мое тело, переметнувшись на мои глаза. Я вздрогнула, увидев в серых глазах нотки безумства, смешанные с восхищением.
— Дима, — шепнула я неуверенно. Что такое? Что с ним? Я подошла ближе к парню, аккуратно касаясь своими ладошками до его плеч.
Орлов неожиданно стиснул меня в своих крепких объятиях, заставляя вздрогнуть из-за его холодной одежки. Почему он обнял меня? Зачем? Ну, зачем? Я отчаянно задавала себе эти вопросы, наивно ожидая услышать ответ. Но брюнет лишь начал шептать невнятные слова, из которых я смогла собрать лишь «Боже, маленькая, сколько, не отпущу». Ну, вот к кому я попала-то?
— Дима, что ты там говоришь? Проклинаешь меня, что ли? — хихикнула я, запуская пальцы в мокрые темные волосы своего спутника.
— Идиотка же ты, Малкина, — засмеялся парень, чмокнул меня в висок и отстранился.
— Эй-й-й! Ну, все, обиделась я, — не упуская момента своей свободы, я вбежала в комнату Орлова и заперлась там. Хм, не зря я так люблю замки на дверях.
Дима конкретно так влетел в дверь, что я аж пискнула, боясь, что он ее выломает.
— Саш, открывай, — процедил раздраженно парень.
— Успокойся, Орлов, я просто переодеваюсь, — решив не бесить столь возбужденного брюнета, тут же сдалась я.
За дверью послышались отдаляющиеся шаги, которые заставили меня спокойно вздохнуть. Вытащив из гардероба Орлова очередную его вещь, на этот раз футболку, я натянула ее на себя. Так-с, а вот что делать с грязнющими джинсами, которые я конкретно попачкала, когда упала? Я вновь, в буквальном смысле, с головой погрузилась в поиски нужной шмотки у парня.
Орлозавр сидел на кухне, в электрочайнике грелась вода, а на улице не прекращал лить дождь. Переведя взгляд с экрана своего телефона на меня, его лицо забавно исказилось в удивлении: брови медленно вспорхнули вверх, зрачки расширились, а губы приоткрылись в немом изумлении. Подмигнув Орлову, я устроилась на стуле подле него.
— Какого, собственно хрена, ты в моих семейниках? — все еще находясь в неком шоке, задался вопросом брюнет. В этот момент мне стало дико страшно, ибо он казался действительно злым. Но спустя пару секунд я уже не могла так думать, потому что парень истерично заржал на всю кухню, наиграно-обреченно кладя голову на стол.
— Извини, я пойду посмотрю свои джинсы, — подумав, что всё же не стоит пользоваться щедростью Орлова, я встала из-за стола и направилась в ванную, где сушились мои вещи.
Не успев пройти и пару шагов, я была заключена в крепкие объятия, владелец которых шептал мне на ухо:
— Идиотка, носи хоть весь мой гардероб.
Нежное прикосновение губ парня я отчетливо почувствовала на своей щеке. Повернула голову направо, и мои губы тут же были накрыты губами Димы. Влажные и сладкие, желанные, более чем самый вкусный шоколад в Мире. Не сильно увлекаясь непонятными порывами романтики от Орлова, я мягко отстранилась. Его серые глаза смотрят прямо в мои, его темные волосы я так хочу запутать, но всё же не решаюсь. Вся искринка, мешающая мне это сделать, находилась именно в его глазах. Прошла не одна минута, когда я заметила, что эта самая преграда исчезла, а на смену ей пришла искринка... надежды? Но на что?
— Дима, я тебе нравлюсь? — нерешительно спрашиваю я, потупив взгляд в пол. Минута, две, три... Молчание.
— Издеваешься? — наконец, раздраженно выдохнул парень. Я едва улыбнулась, так, чтобы он не заметил. Значит, нравлюсь...
— Не издеваюсь, — вновь переведя взгляд на лицо брюнета, сказала я.
— Разве слова так важны? Неужели, более драгоценны дейст...
Орлов не смог договорить, так как я неожиданно для самой себя, а тем более для парня, впилась в его губы. На его губах мелькнула улыбка, которую мне удалось-таки почувствовать. А еще его руки нежно обвили мою талию, прижимая к себе. Ах, проказник. Знали бы мои родители, чем я занимаюсь тут, «у подруги». В конец разыгравшись и став неконтролируемой, я прикусила губу Орлова, который тут же рыкнул от возмущения и отстранился.
— Дикарка, — усмехнулся он, а его руки медленно сползли ниже. Теперь мою пятую точку накрывали две большие мужские ладони, которые так и норовили сделать проверку на упругость.
Я смотрела на Диму с вызовом, забавно подняв брови. Пальцы сжали мою задницу, от чего где-то внутри зародилось странное чувство, щекоткой расходящееся по всему телу. Кажись, я попала.
— Орлов! — воскликнула я, чтобы хоть как-то привести саму себя в чувство.
Парень проигнорировал мое возмущение, приблизившись к моему лицу, норовя поцеловать. Я прикрыла глаза, ожидая последующих его действий.
— О, твои губки так ждут мои, — умилился Дима, отпуская из капкана своих рук мою задницу и отходя подальше, — но ведь мне не стоит к тебе прикасаться, да?
Я распахнула глаза, фокусируя взгляд на ухмыляющемся парне.
Ах, Господи, придурошный. Ну почему нужно обламывать такие крутые моменты? Я уже была готова начать высказывать Орлову все, что думаю о таких подколах, но у него зазвонил телефон. Вовремя он его спас.
Парень, сразу нахмурившись, отошел на кухню, а я осталась стоять в коридоре. Бездумно разглядывая фотографии, весящие в рамочках на стене, я начала улыбаться, заметив Диму. Совсем маленького Диму, которому, кажется, года четыре на фото. Я аккуратно прикоснулась кончикам пальцев к рамке, стирая с нее пыль. Очаровательная улыбка маленького черноволосого сорванца, из-за которой на его щеках появлялись милые ямочки; светлые глаза, в которых плясали смешинки; милый плюшевый заяц с ободранным ухом – это все составляло портрет моего нынешнего спутника в детстве. Как только я готова была всплакнуть из-за этого наимилейшего существа, Орлов схватил меня за руку и потащил в свою комнату.
— Быстро прячься! Сейчас мама придет! — начал скандировать Дима, запихивая меня в свой шкаф. Что-о-о? Мама? Его мама?! Мать моя Тереза, что ж делать-то теперь? До меня настолько долго доходило, что всю серьезность ситуации я осознала только тогда, когда меня запихнули в тесный шкаф и захлопнули его дверцы. Я только хотела спросить у Димы, что мне делать, как он приоткрыл шкаф и сказал:
— Сиди тихо и не высовывайся.
Я затихла, находясь в благоухающем шкафу, запах в котором витал из ряда: пот-одеколон-табак. Ну, типичная мужская смесь. Вот только табак меня жутко раздражал, ибо создавалось впечатление, что Дима курит с самого детства. Этот жуткий запах перебивал все остальные, да так, что я уже готова была чихнуть. Мое любопытство взяло вверх, когда шаги отозвались в комнате, в которой я находилась. В щелочку я увидела, как брюнет спокойно убирает свои вещи.
Я шикнула, удивленно пялясь на него.
— Ты чего делаешь? — шепотком спросила я. Нет, ну, либо он такой хорошей актер, решил вести себя непосредственно перед переходом мамы, либо боялся, что ему влетит за бардак...
— Я вещи убираю, — довольно-таки громко объяснил мне Дима. Всего пара секунд, за которые до меня дошло, почему парень заулыбался, как я быстро выбегаю из шкафа, снося все на своем пути. Брюнет заржал и спрятался в комнате сестры. Я влетела в комнату Даши, восстанавливая дыхание. Мда, совсем я форму потеряла.
— Дим, выходи, — на выдохе промолвила я.
— Неа, — голос, донельзя наполненный смешинками, послышался из-за кровати, куда я и направилась на мысочках.
Серые глаза парня я узнала даже в полумраке. Он смотрел с теплотой и нежностью.
— Иди ко мне, — прошептала я, улыбаясь. И на мое удивление Орлов встал прямо передо мной.
«A Great Big World ft. Christina Aguilera— Say Something» (стоит включить для лучшего переживания чувств персонажей).
Мне пришлось немного приподнять голову, чтобы смотреть ему прямо в глаза.
Мои губы дрогнули, преобразовываясь в улыбку. Руки нежно обвили шею парня. Я привстала, притягивая лицо парня ближе к своему. Такое родное... Наши губы нашли друг друга, начиная свой легкий и красивый танец. Мы целовались, высказывая этим все свои чувства. Так это сделать было легче. Намного легче, нежели словами.
Дима? Это Дима. Не мой. Не мой Дима. Но такой нужный Дима. Да. Я целую его. Не верится. Дима. Прощай. Дима. Мне пора.
Я отстраняюсь, нежно проводя пальцами по щеке брюнета. Глаза слезятся, но это все сейчас настолько не важно, что я просто улыбаюсь парню, который не может понять моего поведения. Да, Дима, я ухожу. Нет. Я не хочу этого. Почему? Дима. Так нужно. Дима. Не держи меня. Пожалуйста. Дима. Прощай. Прощай, пока не поздно. Отпусти сейчас. Дима. Дима...
Я резко убираю свою руку с щеки парня.
А далее я все делаю на автомате: забираю свои вещи, успевая лишь переодеть семейники Орлова на свои джинсы. Обуваюсь, не замечая, что брюнет ждет объяснения. Он не находит себе места, хотя спокойно стоит и смотрит на меня. Я готова уйти, держа в руках свой рюкзачок. Лиса жалобно смотрит на меня. И я всё же пересиливаю себя, поворачиваюсь к Диме и смотрю в его серые глаза. Родной...
Шепчу тихое «спасибо» и ухожу.
Слезы, наконец, спокойно текут по щекам, а знойный ветер обжигает щеки. Вот и улица. Как я рада ей. Отчего-то светлые стены подъезда давили на меня с немыслимой силой. А мысли о том, что это подъезд моего недавнего спутника, душили нещадно.
Так резко. Почему? Я не знаю сама. Он не хотел быть одиноким, а я поиграла с ним и оставила одного. Лучше бы прямо сейчас меня машина сбила. Ибо я себе никогда не прощу этого поступка.
Я шла к подруге. Пусть на небе уже видны звезды, а людей почти нет вокруг. Я шла. Шла, но не видела куда. Я видела лишь одно. Взгляд парня, которого люблю. Да-да, это громкое слово сюда подходит. Нет, я не ошибаюсь. И то, что я сделала... Это непростительно. Я бросила его. Я оскорбила его. Пусть хочется снова вернуться к нему... Нет. Все правильно. Но те глаза...
Взгляд серых глаз имел одну лишь просьбу. Орлов умолял меня. А я проигнорировала. Дима. Он просил взглядом. Он нуждался в этом. Прости, Дима. Прости, дорогой. Я не смогу быть с тобой. Прости... Увы, но я запомню твою немую молитву:
«Скажи что-нибудь, я перестаю верить в нас».
Примечания:
Даже и не предполагала, что всё же выложу это на КФ...
И простите за такой конец.
С любовью, Лекси.
P.S Рада, что удалось закончить ее в этом году. Всех с наступающим.