«Мое лицо спасает темнота,
А то б я, знаешь, со стыда сгорела,
Что ты узнал так много обо мне»*
Быстрые, но легкие шаги раздавались по небольшой квартире. Ярый дождь бился об окна, словно хотел ворваться в маленький и уютный мирок молодой учительницы английской литературы. Над осенним Лондоном уже как неделю лил бесконечный дождь, но жителям этого города он был не помехой и ни капли не раздражал.
«Хотела б я восстановить приличье,
Да поздно, притворяться ни к чему»
Мисс Освальд явно опаздывала. Об этом говорили метания из комнаты в прихожую, разбросанная косметика у зеркала и на полу и, конечно, сгоревший завтрак, от которого несло жженым будь здоров. Когда девушка поглядывала на настенные часы, то хватала себя за волосы, от чего те стали походить больше на гнездо. Подол голубого халата все время рассекал влажный воздух в тускло освещенном помещении.
«Ты любишь ли меня? Я знаю, верю,
Что скажешь "да". Но ты не торопись»
Наспех запихав сочинения детей в сумку и чуть не забыв телефон, та ринулась к входным дверям. Ключ не хотел сначала вставляться, а потом поворачиваться в дверном замке. Руки Клары дрожали как листья на деревьях в это время года. Сумка упала с грохотом на пол и из нее высыпались тетради. С алых губ девушки начали сыпаться бранные слова, когда ключ отказывался делать четвертый оборот.
«Ведь ты обманешь. Говорят, Юпитер
Пренебрегает клятвами любви»
Зонт. Именно его она забыла, когда выбегала на холодную и слякотную улочку возле своего дома. На возвращение и повтор истории с ключом у Освальд не было времени и, плюнув на все, та побежала под проливным дождем к остановке. Она была, видимо, не одна, кто опаздывал этим сентябрьским утром. Целая толпа зонтиков копошилась в ожидании своих автобусов. Девушка покосилась на них злобно и запихала сумку под свой осенний плащ, чтобы тетради лишний раз сильно не намокли. Внезапно над ней дождь закончился, хотя вокруг капли до сих пор разбивались об асфальт.
«Не лги, Ромео. Это ведь не шутка.
Я легковерной, может быть, кажусь?»
– Отвратительная погода! – раздался мужской голос с явным шотландским акцентом над ее ухом. Клара подняла глаза на высокого седовласого мужчину, и она была готова поклясться, что своим лицом он похож на грозную сову. Девушка уставилась на него словно на призрака, что появился внезапно перед ней. Хотя, так почти и было.
– Мгу, – в ответ лишь промычала девушка, продолжая пялиться на странного и добродушного незнакомца.
«Ну ладно, я исправлю впечатленье
И откажу тебе в своей руке,
Чего не сделала бы добровольно»
Вокруг повисла неловкая тишина. Двое незнакомых людей смотрели друг другу в глаза. Он – в ее невинные карие, она – в его загадочные голубые. Дождь стучался в черный широкий зонт, желая разбить эту минуту молчания.
– Вам стоит вытереть вашу тушь и взять этот зонт с собой. – Мужчина одной рукой протянул девушке ручку зонтика, а другой вытащил из кармана своего осеннего пальто белый платок.
– И Вы просто так, незнакомой Вам молодой девушке, отдадите свой зонт? В такую-то погоду!.. – хотела возмутиться Клара, но все же приняла «дары» незнакомца. Когда мужчина передавал ей зонт и платок, то от прикосновения их пальцев по телу Освальд пробежала доселе неизвестная ей дрожь. Его руки были крепкими, но при этом в них чувствовалась забота и мягкость.
– Мир, знаете ли, не без добрых людей, мисс…
– Освальд. – Выпалила та. Мужчина усмехнулся и прошептал еле слышно ее фамилию снова, будто не желал ее забыть. Девушка обернулась к дороге, высматривая свой и автобус и, к счастью, он только что вывернул из-за поворота, сияя яркими словами на табло: «Шордитч. Коал Хилл». Клара повернулась обратно к мужчине, чтобы поблагодарить, но перед ней никого не было, а на алых губах девушки осталось так и непроизнесенное "спасибо".
«Конечно, я так сильно влюблена,
Что глупою должна тебе казаться,
Но я честнее многих недотрог,
Которые разыгрывают скромниц,
Мне б следовало сдержаннее быть,
Но я не знала, что меня услышат»
Забившись в дальний угол автобуса, Клара начала приводить себя в порядок: распустила мокрые волосы, стерла весь макияж и те ужасные разводы под глазами (а с ними она была похожа на маленькую панду). Всю дорогу она не переставала думать про того мужчину. Забыть и отвлечься не давал и черный мокрый зонт, что бился о ноги девушки при каждой остановке. Переделав полностью макияж, Освальд смотрела в окно и пыталась вспомнить каждую черту его лица… Девушку отвлек от размышлений знакомый школьный забор и табличка с надписью «Средняя Школа Коал Хилл». Ее остановка.
***
–
«Прости за пылкость и не принимай / Прямых речей за легкость и доступность», – читал тихо и вкрадчиво голос Клары. Она не смотрела на детей, ибо и так знала, что все они либо играют во что-то в своих телефонах, либо видят седьмой сон. Она читала это для себя. Хоть она и знала каждое слово наизусть, но каждый раз при прочтении этого монолога в ней просыпалось некое чувство невесомости, безмятежности.
Школьный звонок разрушил всю эту умиротворенную идиллию. Дети моментально подорвались с мест и начали быстро с шумом собираться. Мисс Освальд никто не слышал, но та все же предприняла попытку перекричать класс, задав домашнее задание:
– Не забудьте выучить монолог на 12 странице!
Она была уверена, что ее почти никто не услышал.
***
Сапоги оставляли за собой грязные разводы на полу и жутко хлюпали, а мокрые волосы липли к лицу. Клара, пробившись через ораву детишек, наконец-то смогла дойти до учительской. Бросив сумку на свободный стул, а зонт повесив на его спинку, она присела на краешек сидения, сняла один сапог и перевернула его над цветочным горшком, который так удачно оказался под рукой. Из высокого замшевого сапога вылилось приличное количество воды.
– Эту герань надо было давно полить, - раздался знакомый Кларе хриплый женский голос, который обычно полон сарказма и бранных слов. Из-за спины Освальд вынырнула русоволосая девушка с огромными синяками под глазами. Естественно, в руках она держала кружку с горячим кофе, – Ее, по-моему, с июня не поили.
– Я сильно опоздала? – с сильным беспокойством в голосе спросила Клара.
– Не считая того, что мне пришлось потратить свой свободный урок, чтобы сидеть с твоим классом и выговором, который тебя ожидает, то нет. Ты вполне успела к началу трудового дня, Кларочка!
– Всегда умеешь поддержать.
– А то! Допей мой кофе.
– Прости, что? – спросила Клара, выливая воду из второго сапога.
– Я больше не могу пить эту гадость. Как люди его вообще пьют?! И что с твоими волосами, Освальд?
– Поверь мне, это долгая история.
– Оу, ладно... Так ты допьешь мой кофе?
Гам в учительской внезапно стих, как только в дверях появился директор школы. Ему даже не пришлось требовать внимания. Все резко замолчали и уставились на него в ожидании.
– Господа учителя, – начал он, – как мы помним, в конце прошлого учебного года восьмиклассники довели нашего старого смотрителя до белого каления – и, слава Богу, что все еще обошлось. И все лето стоял вопрос – и, знаете, ребром таким острым – где нам взять нового смотрителя. Конечно, многие хотели и мечтали об этой должности в нашей школе. Смотритель «Коал Хилл» – даже я бы не устоял! – по учительской пробежался смешок, но, злобно зыркнув из-под очков на своих подчиненных, директор продолжил:
– Так вот, к чему я это все: в конце августа мы нашли прекрасную замену и я рад представить нового члена нашего дружного и такого всего сплоченного коллектива – мистер Смит, прошу!
Директор отошел в сторону и указал рукой на полупрозрачную дверь учительской, преподаватели начали аплодировать и улюлюкать. Но Клара Освальд так и осталась сидеть на своем стуле и держать в руках правый сапог, при этом едва приоткрыв рот. В дверях появился седовласый мужчина в бежевом плаще с символикой школы, в котором обычно ходят смотрители в «Коал Хилл». И это лицо было знакомо девушке еще с самого утра – это было то самое «совиное» лицо.
– Я – Джон Смит. И я ваш новый смотритель.
