Двадцать шесть дней с момента, как я впервые замкнул наручники на наших запястьях.
Ночью мы, как обычно, спим на разных кроватях. Точнее, он спит, а я, как обычно, сижу на краю своей и смотрю на него. Смотрю на его слегка приоткрытые губы. Слушаю тихое и спокойное дыхание, ровный стук сердца. Замечаю, как дрожат его веки. Пожалуй, только они во всем его теле сейчас неспокойны. Ему снится сон. Интересно, что он видит. Что может сниться такому человеку, как он? Что может сниться Кире?
Он всегда спит так спокойно, и мне всегда до боли хочется прикоснуться к нему. Ведь только сейчас, когда он окутан сном и не может лгать, только в такие моменты он настоящий...
Красивый. Как каменная статуя - неизменно холодная, неподвижная, но бесконечно прекрасная.
За окном светает...
Он скоро проснется. Нужно лечь и притвориться спящим. Интересно, что бы он сказал, узнай о том, как я провожу ночь...
Шелест простыни... Одеяло откинулось... Тихий скрип кровати... Голос:
- Рюудзаки... Рюудзаки, вставай. Уже рассвет.
Я делаю вид, что с трудом просыпаюсь. Растягиваюсь во весь рост и сажусь на кровати.
- Доброе утро, Ягами-кун...
Надменная улыбка, его слегка раздраженный голос:
- Да, да... И тебе доброго утра. Вставай, идем умываться.
Стандартная утренняя процедура посещения уборной, потом одевание. Каждое утро и каждый вечер мне приходится снимать ненадолго наручники, чтобы мы могли переодеться. В эти моменты я всегда чувствую, будто он так далеко от меня, что если я протяну руку, его не окажется рядом.
Но потом я вновь беру его ладонь. Она на удивление теплая. Ладонь живого человека. Я замыкаю наручники и отпускаю... Не хочу, но отпускаю. Его глаза встречаются с моими. Темный янтарь, холодный, мертвый камень его глаз, который когда-то был живым и горячим, как пламя... Его красивые глаза...
Я хочу увидеть в них огонь, слёзы, желание - хотя бы одну живую, искреннюю эмоцию...
- Ну, идем. Чего ты ждешь? Дел по горло.
Как всегда холодная бездушная фраза срывается с его губ. Он разворачивается и идет к двери. Я не отстаю.
Мы спускаемся в штаб, и начинается новый рабочий день. Новая информация, новые эксперименты и слежки. Порой мне кажется, что Лайт не Кира. Но я не знаю, чего хочу больше: чтобы он им был, или чтобы всё это оказалось моим самым большим заблуждением.
Так проходит утро и наступает время обеда. Сегодня я хочу поесть с ним наедине. Я даю распоряжение Ватари, чтобы он приготовил нам стол в комнате рядом со спальней. На лифте мы едем десять этажей. Почти две минуты рядом с ним так близко, что его дыхание касается моей кожи. Я смотрю в его глаза, и вдруг он опускает их и отворачивается, перебивая звук своего дыхания голосом. Он задает вопросы о расследовании, анализирует, делает умозаключения.
Мои руки напряжены. Я сдерживаюсь, чтобы не прижать его к стенке лифта. Мы добрались до нужного нам этажа, но он так и не взглянул на меня.
Двери лифта разъезжаются, и он спешит выйти из тесного помещения, но я стою на месте. Цепь между нами натягивается и тянет его за руку. Он резко поворачивается и с непонимающим выражением на лице, наконец, смотрит на меня. В его глазах... Что это? Страх? Недоумение, любопытство?
- Что случилось, Рюудзаки? Ты что-то оставил в штабе? Мы можем вернуться, если нужно.
В его голосе что-то новое. Волнение? Он старательно пытается скрыть волнение за безразличием, но я вижу, что-то не так.
- Нет, Ягами-кун, я ничего не оставил. Всё, что мне нужно, здесь. Я хотел спросить тебя, почему ты избегаешь моего взгляда?
Он недоуменно моргает.
- Что?! Что за бред, Рюудзаки?
- Ответь, пожалуйста, на мой вопрос.
- Да твоего взгляда невозможно избежать! Ты каждую секунду следишь за мной!
- Я говорю о том, почему ты отворачиваешься всегда, когда я смотрю в твои глаза? Словно хочешь скрыть что-то от меня.
- Если ты опять со своей шарманкой на тему "Лайт Ягами - Кира", то...
- Нет, я не об этом.
Ненадолго повисает неуклюжее молчание.
- Просто я... Мне... Мне неловко.
- Неловко?
- Слушай, Рюудзаки, ты и так смотришь на меня двадцать четыре часа в сутки, даже... - внезапно он запинается и отводит взгляд. Да, мне действительно странно слышать об этом. Двадцать четыре часа? - Я знаю, что ты каждую ночь не спишь, сидишь на кровати и смотришь на меня. От заката до рассвета. А потом делаешь вид, будто сладко спал всю ночь. Рюудзаки, ты больной! Будь я Кирой, неужели ты думаешь, я стал бы убивать кого-то, находясь так близко от тебя?
- А разве нет?
- Да ты вообще о чем!? Я не Кира! И пойдем уже о...
Я наматываю цепь на руку и резко притягиваю его назад в лифт. Встаю между ним и выходом. Нажимаю на кнопку, чтобы дверь закрылась. Лифт движется вверх.
- Позже пообедаем...
Я нажимаю на кнопку экстренной остановки, и лифт замирает между этажами.
У него расширились глаза. В них читается испуг.
- Рюудзаки?
- Ягами-кун, я не ожидал услышать, что ты знаешь о том, как я провожу ночь.
Он вновь отводит глаза.
- Ты так неосторожно это делаешь, следишь за мной. Странно было бы, если бы я не заметил.
- Ягами-кун... - я приближаюсь к нему вплотную, аккуратно взяв его запястья и прижав к стене. - Ты снова лжёшь мне. Наигранное волнение, искусственный интерес, бесплотный страх, ты всегда лж...
Я прижимаюсь так сильно к нему, что чувствую это. Его сердце. Бешеное. Оно бьет меня в грудь с такой неистовой силой, что я невольно опускаю глаза проверить, не проломились ли его ребра под этими ударами. После я медленно поднимаю взгляд на его лицо. Он напуган. Он тяжело дышит. Сухие, горячие губы, жар дыхания падает на моё лицо. Я приближаюсь и целую его. Сначала медленно, очень медленно, потом все быстрее и глубже. Он дрожит. Сердце рвется из груди, но я уже не могу различить, где - его, а где - моё.
И вдруг... Он отвечает мне. Его горячий язык проскальзывает в мой рот. У меня перехватывает дыхание. Я возбужден так сильно. Я хочу разорвать на нем одежду и покрыть поцелуями всё его белоснежное тело. Его глаза закрыты, и в уголках скопились слёзы. Я отрываюсь от его губ, чтобы перевести дыхание. Он тоже тяжело дышит. Его губы покраснели от долгого поцелуя.
Он сводит меня с ума.
- Рюудзаки... Что мы делаем?..
Я начинаю расстегивать пуговицы на его рубашке. Их слишком много! А, к черту! Разрываю рубашку, оставшиеся не расстегнутыми пуговицы падают со звоном на металлический пол.
- Ягами-кун, разве ты не понял? То, что мы делаем, называется "секс".
Я снова целую его губы, не дав ему ничего сказать в ответ. Чувствую солёный вкус крови... Я увлекся.
Целую шею, ключицу, грудь. Он дышит еще чаще, отрывисто и сбито.
Стон...
Я целую его соски, слегка покусывая до приятной боли. Расстегиваю ремень и ширинку, продолжая языком ласкать его грудь. Моя рука проскальзывает под его нижнее белье. У него уже стоит. Он твердый как камень. Горячо... Пульсация... Я становлюсь на колени и беру его в рот.
Он дышит быстрее.
Белая теплая сперма вырывается из его пульсирующего члена, забрызгивая мои губы и грудь. Я стягиваю с него штаны и белье. Он с трудом держится на ногах. Усаживаю его к себе на колени. Он дрожит, как загнанная лань, обхватив мою шею руками, и жарко дышит.
- Зачем ты делаешь это со мной?..
Я вытираю лицо рукавом и облизываю безымянный палец.
- Ты до сих пор не нашел ответа на этот вопрос, Ягами-кун?
Я глажу его, давлю аккуратно и мягко, а потом проталкиваю палец внутрь.
- Ах!
Ввожу палец всё глубже. Два пальца внутри. Третий... Он всё шире, всё отзывчивее. Он кусает моё плечо.
- Рюудзаки... Ах!.. Я прошу тебя... Пожалуйста!
- Что, Ягами-кун? Чего ты хочешь?
- Прошу... н-н-нгх... Остановись... или войди...
Похоже, он уже не в силах даже говорить.
Я вынимаю из него пальцы и расстегиваю свою ширинку. Мой член уже давно просит этого. Я приподнимаю его и насаживаю на себя. Сначала вхожу лишь головкой, потом наполовину. Он кричит... Он царапает мою спину до крови. Я полностью внутри него.
Закрыв глаза, он выгибается так сильно, почти неестественно. Я смотрю на его лицо: по щекам текут слезы, из уголка приоткрытых губ - тонкая струйка слюны.
- Ягами-кун, открой глаза и посмотри на меня, - он прикусывает губы и мотает головой. - Ягами-кун, открой глаза.
Он медленно поднимает веки и смотрит на меня ненавидящим взглядом, переполненным желания и страсти.
- Я начну двигаться сейчас. Потерпи.
Руками я медленно приподнимаю его и опускаю. Он снова зажмуривается, и новая порция слез сбегает по его щекам.
- Не закрывай глаза. Смотри на меня.
Я двигаюсь всё быстрее. Прижимаю его к себе рукой за талию и укладываю на спину. Лифт очень тесный, но нам хватит места. Пошлые звуки, доносящиеся оттуда, где соединяются наши тела, сжигают меня дотла.
Я ускоряюсь. Беру его член в руку и дрочу. Медленно. Быстрее. Быстрее.
Целую его губы. Наши языки переплетаются. Он лихорадочно дрожит. Он кончает. Я сжимаю его у основания.
- Подожди... Вместе...
Пару мгновений - и я размыкаю пальцы. Мы кричим. Сперма забрызгивает мне руку и его живот. Я вынимаю из него член. Моё семя стекает по раскрасневшимся ягодицам.
Дыхание... Кажется, стены лифта накалились от нашего жара. Запах пота и спермы... Запах секса заполнил тесную кабину.
- Сейчас ты еще более настоящий, чем когда спишь. Сейчас ты живешь...
Я снова целую его. Провожу рукой по волосам, поднимаюсь и натягиваю штаны.
- Одевайся, Ягами-кун. Пора обедать.
В его глазах всё ещё блестят слезы, и невозможно разобрать эмоции, которые сейчас его переполняют. Он с трудом поднимается на ноги, опираясь о стену. Я помогаю ему одеться.
- Твоя рубашка. Ее нужно сменить.
- Я бы не отказался принять душ перед обедом.
Он не смотрит на меня. Я нажимаю кнопку лифта, и мы возвращаемся на этаж нашей спальни. Заходим. Я замыкаю дверь. Мы идем в душ, и я снимаю с нас наручники. Он стягивает порванную рубашку и штаны.
- Где моё белье?
Он по-прежнему не смотрит на меня, но голос его уставший.
- Не переживай, оно у меня.
Он заходит в душ и включает воду. Я сопровождаю взглядом каждое его движение.
- Ты идешь? - говорит он почти невзначай.
- Да.
Я снимаю одежду и захожу к нему. Прохладные капли падают на моё тело и, кажется, моментально испаряются. Он стоит ко мне спиной. Красивая белая кожа. Ровные лопатки. Упругие ягодицы.
- Ягами-кун...
Он внезапно поворачивается и целует меня. Но не так, как в лифте, а нежно, легко.
Почему? Что это значит? Что он скрывает теперь - за нежностью?
- Помой меня, пожалуйста...
***
Я не знаю, сколько времени прошло с того момента, как я нажал кнопку экстренной остановки лифта, до звука последней упавшей капли с его волос. Казалось, прошла целая вечность.
Мы оделись и пошли в столовую комнату. Еда, приготовленная Ватари, уже остыла. Пообедали.
Спустились в штаб и проигнорировали немые упреки товарищей по расследованию.
Наступила ночь. Но сегодня между нами не только холодный металл стальной цепи. Сегодня ночью с нами в комнате что-то новое, долго спавшее и, наконец, разбуженное.
- Я люблю тебя, Лайт...
***
- Я тоже люблю тебя, L...
***
Сейчас я хочу верить тебе...
The end
