***
Со вчерашнего вечера Тор был сам не свой. Мрачность, так не присущая светлому лицу, тенью залегла на загорелых щеках. Обычно спокойный, принц Южных Земель яростно размахивал мечом на тренировке, в голове роем копошились различные мысли, последние новости хорошенько постарались над этим. Король Северных Земель зазывал на празднество в честь Ночи Поиска. Один был обрадован такому стечению обстоятельств — Лафей оказался хорошим партнёром в плане торговли и военной силы. Они успели даже в некотором роде подружиться. А вот Тор, который, вне сомнений, уважал могущественного альфу Северных Широт, заранее невзлюбил его сына, Локи. Они ни разу не встречались, ни единого письма, просто условности в виде родового дерева. Может, потому что Локи был слишком замкнут или, может, из-за статуса принца Южных Земель Тор возжелал не встречаться с заносчивым принцем. Омега… Вы только представьте! Широкоплечий, высокий, крепкого телосложения мужчина вдруг оказался омегой. Один, конечно, был расстроен, но против Природы он и слова сказать не мог. Да и какая разница? Ведь это ЕГО сын, долгожданный и единственный. Как только мальчику разъяснили, что к чему, кто такой альфа и кто омега, Тор старался избегать первых. Шло время, лучше не становилось, военное дело и многочисленные книги стали лучшими друзьями омеги. Почему-то Тор думал, будет лучше, если так будет всегда. Только вот Тор не знал, как бороться с тягой к альфам, он просто выгонял всех из покоев и медленно «умирал» несколько дней. А теперь ещё это приглашение… Тор искренне надеялся на то, что Принц Северных Земель не какой-нибудь альфа с повадками рыцарей-идиотов. Слухи ходили разные, все они и близко не подходили к истине. Но знал ли Тор? Поэтому он решил потренироваться — безопасность превыше всего. Если ему удастся пробыть самый минимум времени и не встретиться ни с одним альфой, то это будет просто шикарно.***
В замке была суматоха, слуги перебегали из одного зала в другой, проверяя готовность сих помещений. Лафей строго блюл за своими подданными, изредка указывая на недочёты и раздавая поощрения в виде мешочка золотых монет за хорошую работу. До блеска начищенный пол в обычные дни сейчас сверкал ярче звёзд на небе. Высокие стены украшала ткань шёлка насыщенно-красного цвета, все окна были вымыты и подоконники вычищены. Широкие дубовые двери не скрипели, свежие розы приятно источали свой аромат на все залы, а тысячи маленьких драгоценных камней украшали высокий потолок, как звёзды небосвод в ночь. Когда слуги сообщили о прибытии первых гостей, Лафей как раз закончил осмотр трудов своих придворных и поспешил в покои к своему сыну. Надышавшись хлором и наконец закончив с новым образцом, Локи прилёг на кровать «всего на минуту» и проспал несколько часов. И проспал ещё бы столько же, но кто-то настойчиво тряс его за плечо. — Локи… Локи! Локи, сын Лафея! Вставай немедленно! — Лафей скинул с тела сына одеяло. Но тот никак не отреагировал на наглое вторжение в сон, потому что не проснулся. Лафей зло прищурился, ему не нравилась непокорность сына. Тот был волен делать всё, что его неугомонной душе угодно, но появляться на общественных мероприятиях был ОБЯЗАН! Лафей понимал, сына не разбудить, но ведь бал скоро начнётся! Оставался единственный вариант пробудить учёного. Король хищно надвинулся к столу, там красовался маленький пузырёк с мутной жидкостью внутри. Не иначе как то самое вещество. Лафей смахнул пузырёк и внимательно разглядел содержимое. Взвесив все «за» и «против», он обернулся на мирно спящего сына. Тот даже и не подозревал о замыслах своего родителя, а жаль… Лафей достал точно такой же пузырёк у сына из стола, вытащил флягу с травяным настоем и с точностью ювелира перелил такого же цвета жидкость, что и в первом пузырьке, в новый. Щёлкнула крышка — и вот вам новый образец! А настоящее вещество Лафей спрятал в кармане своего камзола и снова повернулся к сыну. Сейчас тот не хмурился и не закусывал губу, думая над новым экспериментом, он спал, и черты его лица были так безмятежны. Чёрные, как смоль, волосы разметались по всей подушке, будить сына так не хотелось, но следовало бы поторопиться. Холодная вода крупными каплями разлетелась по лицу и шее Лафейсона, Локи вскочил с кровати, как ужаленный. — Ты что творишь! — заорал принц, отряхиваясь от воды. Липкая от воды рубашка неприятно облепила всё тело, малахитовые глаза метали молнии. Лафей как ни в чём не бывало опустил пустое ведро на пол. Его забавляла эта ситуация, но рассмеяться было бы не уместным, поэтому, вытянув полотенце из шкафа, он протянул его рассерженному Локи. Тот выдернул полотенце из рук родителя и остервенело принялся вытирать лицо и волосы. — Пора на приём, тебе пятнадцать минут. — Лафей не стал контролировать переодевания своего сына, так как знал, что уснуть сейчас тот не сможет. Шумно хлопнула дверь в лабораторию, Локи быстренько сменил мокрые вещи на чистую рубаху и высокие штаны, заправив их в кожаные сапоги. Его праздничный костюм, над которым трудились лучшие портные королевства, незаслуженно был обделён вниманием. Локи решил проверить своих подопытных мышей для начала, а уж потом можно было переодеваться и спускаться к людям.***
Тор бездумно уткнулся в книгу, карета не спеша двигалась по тропинкам и дорогам из камней. Один, что-то обсуждающий с Фриггой и, видимо, что-то спрашивающий, так и не дождавшись ответа, махнул рукой и снова отвлёкся на жену. «Ещё этот чёртов камзол жмёт», — сегодня явно не самый лучший день для Одинсона. Он переворачивает страницу и честно пытается сосредоточиться на описании военных действий, но буквы плывут перед глазами. Он злится, но виду не подаёт. Как же хочется развернуться и вернуться в своё королевство, а не терпеть весь этот общественный трёп. Всё раздражает, всё бесит, отсядешь от окна — жарко, подвинешься ближе — холодно, красный плащ за спиной действует, словно красная тряпка на быка, а золотые пуговицы на камзоле его слепят. Про маску он вообще молчит, кому в голову пришло прикрепить перья?! Он что, дева? Если бы не долг перед Одином, фиг бы вылез из своих покоев сегодня. Он снова переворачивает страницу, перед глазами цвета небес возникает клинок, точно нарисованный рукой мастера искусств. «Этот бы клинок да мне в руки. Я бы быстренько разобрался со всякими балами!» — Тор! — принца нагло выдёргивает из ярких фантазий голос отца. Один хмурит густые брови, сын сегодня немного рассеян, задумчив больше обычного. Морщина, залёгшая между бровями, показывает недовольство принца. — Что-то случилось? — вежливо спрашивает Тор, переводя взгляд с отца на мать. — Дорогой, это у тебя что случилось? — Фригга пересаживается к сыну, внимательно осматривая чуть красноватое лицо Тора. Она откладывает книгу сына и заключает его руки в свои. Тору немного неудобно перед отцом — обычно он разговаривал с матерью один на один. Омега понимает омегу. А тут отец и как-то некомфортно. Но пропустить слова матери мимо ушей он не может. — Всё в порядке, долго нам ещё ехать? — Больше половины пути уже позади, указатели миновали милю назад. Думаю, мы уже на Северных Широтах. — Фригге не нравится, как сын переводит стрелки на новую тему. Решение о позднем разговоре она исполнит, как только появится свободная минута. Тор удивлённо выглядывает из окна кареты, и, действительно, рукой подать до селения. Свежий воздух успокаивает нервного омегу, на мгновение он перестаёт задумываться о светском вечере и дурацких знакомствах, что предстоят ему сегодня вечером. Холодный для ранней зимы ветерок ласково обдувает лицо наследника Южных Широт, солнечного цвета волосы мягко ложатся на его плечи, сейчас ему так лучше. Щемящее чувство спокойствия расплескалось у него в груди. Как же он любит такие моменты! Тор закрывает глаза и прислушивается к Природе, к людям, что живым гамом разбавляют краски одиночества и единения с прекрасным. Запах зимы, запах праздника — всё это в корне меняет настроение принца. Он расслабляется, и теперь не так страшно и непривычно. Фригга осторожно тянет его назад, краем глаза он успевает заметить величественный замок из благородных камней. Своими высокими башнями тот словно царапает небосвод, а длинные окна, уходящие в пол, можно принять за красивые гобелены. Они отражают красоту сего города и дивного сада, который сейчас устелен лёгким инеем. Фригга протягивает маску Тору, он принимает её и с лёгкой улыбкой надевает на посвежевшее и порозовевшее от мороза лицо. Теперь перья не раздражают, теперь ему нравится цвет плаща, а золотые пуговицы гармонично сочетаются с его камзолом и высокими штанами. И перчатки… Чтобы никакой альфа при касании не смог предъявить свои права на него.***
Лафейсон спешно натягивает свой наряд, он чертовски опаздывает. Выговор от отца ему обеспечен, если только каким-то чудом он не окажется у дверей замка через пять минут. Принятие гостей — особый ритуал в королевской семье. Приветствие каждого гостя лично, рукопожатие обязательно через перчатки — вот главные правила сего ритуала. Локи застёгивает каждую пуговицу, затягивает каждый стежок и поправляет изумрудный плащ за спиной. Он идеален, все сомнений. Главным в его костюме он считает свою маску. У самого Лафейсона их тысячи, и каждая для разных ситуаций. Но все они меркнут по сравнению с той, что бережно завёрнута в зелёный шёлк. Чёрный с золотыми вставками наряд идеально сидит на стройном теле Лафейсона, неестественно прямую спину закрывает длинный изумрудный плащ, высокие сапоги так приятно облегают спортивные икры принца. Гибкий, изящный. Мечта любой омеги, одним словом. Только вот сама Мечта никак не пользуется шансом иметь у себя в постели любого. Только наука достойна его внимания. Локи спускается в зал, наполненный волнением и торжеством. Он решителен как никогда и жаждет поскорее оказаться у себя в лаборатории. Чем быстрее он окажется рядом с отцом, тем быстрее пройдёт официальная часть и можно будет свалить. Его маска скрывает часть лица, никто не узнает, только слуги. Тихой поступью он подкрадывается к отцу. Лафея этими штучками не проймёшь, но он всё равно вздрагивает и оборачивается. Холодные тона всегда были неотъемлемой частью костюма Короля, и сейчас на нём не было ни единой яркой вещицы. Только глубокий синий, расшитый серебристыми нитями. Он был схож со своим сыном: такого же цвета волосы, идеальные черты лица… Но вместо зелёного омута глаз синий, почти голубой цвет. Лаувейя одарила своего первенца таким редким цветом глаз. Жаль, сейчас она была далеко и не видела своего сына. Лафей кивает, словно подтверждает готовность сына, и они вдвоём выходят к гостям. За их спинами широкие двери, которые открыты наполовину. Люди выстраиваются в длинную очередь и ждут своего часа. Вежливые улыбки, тихий шёпот девиц и крепкие рукопожатия сейчас как никогда наполняют этот особенный вечер атмосферой некоего волшебства. Все прячут свои лица и втайне надеются на невидимых помощников, которые по велению своего покровителя соединят одинокие сердца. Несмотря на зимнюю пору, снега почти не было. Это немного огорчало Лафейсона — причудливый танец снежинок всегда был по душе принцу. «Вот бы сегодня выпал!» — в его голову закралась по-детски наивная мысль. Действительно, было бы неплохо. Локи улыбнулся, и огоньки веселья и радости отразились в малахитовых глазах. — Король Южных Земель, сэр Один. Рад вас видеть в своём дворце! — поприветствовал его Лафей. — Я почтён вашим приглашением, буду рад провести этот праздник со своей семьёй на ваших широтах. — Один вдруг заметил, что Тор куда-то пропал. Он быстро пробежал глазами по толпе людей, но Тора и след простыл. Лафей протянул руку в знак почтения старого друга, тот ответил ему взаимностью. Локи проделал тот же жест и сделал реверанс, чем пробудил интерес Фригги. — А где же ваш сын? — спросил Лафей, он точно указал всех троих членов семьи. — Он… Он, — первый раз за всю жизнь Один растерялся. Где мог пребывать его сын в такой момент? — Он залюбовался чудесными розами вашего сада, господин Король, — Фригга спасла положение, сказав первое, что пришло ей на ум. — Он не слишком заинтересован в светских беседах, ему более понятен язык растений. Лафей был удовлетворён ответом королевы Южных Земель, и, расплывшись в самой доброй улыбке, он пригласил их в замок. Молодого принца Северных Широт вдруг удивило такое заявление от Фригги. Насколько он знал, Тор представлял из себя грубую силу и глупую голову, которая была забита до отказа всякими девами и рыцарскими боями. А тут, оказывается, всё наоборот… Ну что ж, слухи ходят всякие. Неполное семейство Одинсонов было последним, кто пожелал отпраздновать волшебную ночь в замке. Двери и ворота не стали закрывать. Может, случайно заплутавший путник захочет приюта? Или знатные особы захотят оторваться от своих развлечений и посетить что-то стоящее? Всякое может произойти в эту ночь.***
Тор припал на колени, не боясь испачкать штаны. Перед его лицом медленно распускалась зимняя роза. Он прежде никогда не видел такой красоты, всё его существо с замиранием сердца следило, как молодое растение распускалось и расцветало. Боясь вспугнуть нежное создание, Тор осторожно коснулся ледяного лепестка. Тот не растаял и не треснул, а, наоборот, льнул к рукам Тора. Улыбнувшись, Одинсон снова огладил лепесток и вдохнул сей ароматный запах зимы. Таких цветков было очень мало, и росли они только здесь, в Северных Широтах, что очень огорчало натуралиста. Он умудрился затеряться в толпе и оказаться здесь. В Зимнем Саду Лафея. Эти цветы не могли не притягивать взгляда, не могли не зачаровывать. От самых обычных роз алого цвета до смертельно-чёрных. Здесь не найдёшь гвоздик и тюльпанов — только благородные, только Северные. Не удержав себя в руках, Тор влажными от частых покусываний и облизываний губами дотронулся до приятно холодящего его лицо лепестка. Маленькие снежинки, что являлись нежным покрывалом для столь редкого цветка, тут же испарились. Но, стоило Тору отстраниться от волшебного цветка, как мелким пухом иней снова залегал на тонкий цветок. Жаль, что нужно было вернуться в замок и терпеть общество людей. Пообещав себе вернуться, он поднялся с колен и, оставляя за собой широкие следы от сапогов на снегу, проследовал во дворец. Огромные залы встретили его свежей прохладой и волнительным шлейфом ароматов цветов. Тор волновался, он избегал такие приёмы слишком долго и банально растерялся среди бет и омег. Но быстро вспомнил нужные навыки и сумел найти Фриггу. Мать сразу же поинтересовалась о самочувствии сына и том, где он пребывал в момент приветствия. Тор не стал лгать матери и всё рассказал как на духу. Фригга только мягко улыбнулась и, что-то шепнув сыну на ухо, повела того в центр зала. — Тор! Рад встречи с тобой, Принц Южных Широт. — Лафей сразу заметил Одинсона. Честно говоря, Короля преследовала одна сумасшедшая идея — познакомить Локи и Тора. Может, что и получится? Хотя, зная характер обоих, можно было даже и не пытаться. — Приветствую вас, Король Северных. Уж простите мне мою слабость перед вашими зимними розами, — Тор слегка покраснел и отвёл взгляд, сущность омеги иногда брала верх и заставляла Тора делать подобные вещи, после которых он чувствовал себя не в своей тарелке. — Ничего-ничего, мой друг! Даже самые хладнокровные беты не могли устоять перед флюидами этих божественных созданий. — Лафей понимающе похлопал Тора по плечу, в его взгляде читался неподдельный интерес к этому человеку. Стойкий по природе и с особой душевной материей, Тор превосходил всех. — Могу ли я отлучиться от вас? Мои музыканты ждут слова Короля. — Лафей услужливо откланялся и развернулся в сторону рослого мужчины-дирижёра.***
Сразу после начала официальной части мероприятия Локи сразу проследовал в свои покои, заветный пузырёк уже ожидал своего создателя. Травяной вкус немного насторожил Лафейсона, но, списав всё на волнение, он вернулся обратно к гостям. Атмосфера волшебства невидимым, но таким осязаемым куполом нависла над бальным залом. Локи заметил, что больше половины гостей в срочном порядке засеменили в сторону бальной. Значит, Лафей объявил о танце, значит, Локи надо было испариться, чем быстрее — тем лучше. Он был всего в паре шагов от балкона, как рука его родителя поймала его и потянула за собой. — Локи, Локи, как некультурно покидать принцу танец Ночи! — прижурил его Лафей, вокруг них начали формироваться пары. Локи осознал всю суть его провального плана побега и, поправив маску, приготовился ожидать пару для танца. Главной особенностью Танца Ночи являлось ничем необоснованное соединение людей. Будь то омега и бета или альфа и омега, не имеет значения. Мужчины просто ожидали своей пары, и было совершенно неважно, какого она пола. На удивление Лафея, за всё отведённое время подготовки к танцу к его сыну никто не подошёл, и Локи был несказанно обрадован этому стечению обстоятельств. Лафей уж было решил, что тот снова сбежит, но в самую последнюю минуту к нему подошёл какой-то разномастный бета. Лафей лишь хитро улыбнулся и кивнул музыкантам. Надо сказать, эти творцы музыки знали своё дело. Пустозвонный зал, до сих пор наполненный лишь гамом людей, сейчас преобразился благодаря великолепному звучанию идеально настроенных инструментов. Люди задвигались, вспоминая сложные движения танца. Вне сомнений, красота изящно двигающихся тел поражала своей гибкостью и точностью совпадения с каждой волшебной нотой композитора. Парами они вальсировали по кругу, делали друг другу поклоны и реверансы. И когда же настал главный момент, сия кульминация танца, они услужливо кланялись своим партнёрам, чтобы поблагодарить его и встретить нового. Ловкими движениями в хаотичном порядке они сменили свои пары, теперь Лафейсон был не с бетой в маске шута, а с незнакомым до сих пор омегой. Локи не жаловался на память, но именно этого омегу он ещё ни разу не встречал и точно не видел на приёме у дверей. Золотистые пряди волос лёгкими волнами струились по плечам омеги, его голубые глаза излучали долю потерянности в этом мире и детскую радость за то, что танец пришёлся ему по душе. По телосложению сего мужчины Локи бы с уверенностью предположил, что тот альфа. Но запах, что пушистым шарфом окутывал сознание принца Северных Широт, упрямо указывал на омегу внутри. Так… СТОП! Почему он чувствовал запах омег? Ведь его образец исключал такую возможность на все сто процентов. Что же тогда? Осознание патовой ситуации ударило в голову яркой молнией. Лафей! Только он мог такое провернуть и глазом не моргнуть. Локи обязательно сбежит сразу после танца, без зелья он не может быть полностью уверен за себя и за других. Неважно куда, подальше от людей, подальше от омег. Тор был не меньше удивлён тому, что его парой стал альфа. Скорее, он сильно был взволнован. Откуда ему было знать, что в голове у того? Общество альфы давило на мозг, но разорвать волшебный Танец Ночи ему не позволяла совесть. Стиснув зубы, он продолжил движения. Всё бы хорошо, но Тор начал краем глаза рассматривать своего спутника танца. Тёмно-зелёная маска закрывала половину лица его партнёра, но это не помешало Тору разглядеть малахитового цвета глаза. В первый раз за всю свою жизнь ему захотелось почувствовать их взгляд на себе, утонуть в них, забыться. Но мужчина упорно избегал визуального контакта. Тор ничуть не расстроился этому обстоятельству, наоборот, он посчитал это хорошим знаком. Он мог получше разглядеть случайную пару. Но стоило чуткому обонянию омеги уловить неповторимый, вне сомнений, запах цветущих зимних роз, исходивший от альфы, как Тор понял, что пропал. Никто не знает, как аромат этих растений заставлял Тора витать где-то далеко в облаках. А примесь собственного запаха этого необычного альфы вообще сводила его с ума. Не подавая виду, Тор жадно вдыхал его. Но вот и конец танца. Возможно, этот альфа навсегда исчезнет из его жизни. Но Тор навсегда запомнит запах зимней розы и мускуса, так приятно взбудораживший его сознание.***
За окнами уже порядком стемнело, Локи наконец вырвался на улицу. Зимний вечер помог скрыть неожиданный румянец на щеках принца и задорный блеск в глазах. С Лафеем он разберётся потом, сейчас его интересовал один человек, который заставил его задуматься над всем и сразу. Этот омега… Его неповторимый запах и тихая грусть в глазах, всё это сломало систему хладнокровного Лафейсона. Ему, определённо, нужно бежать, бежать со всех ног, иначе он пропадёт в этих небесного цвета глазах. Навсегда. Спрыгнув с балкона на мягкую траву, Лафейсон поднялся с земли. Он посчитал лучшим местом уединения припорошённую снегом беседку. Скрываясь за выступами и кустами, он пробрался незамеченным к храму белого мрамора и зимнего плюща, что так красиво покрывал крышу сего здания. Внутри горел свет, что было странно. Ведь никому не разрешалось посещать эту территорию. Лафейсон проскользнул к маленькому окошку беседки и увидел того самого омегу. Тот тоже искал уединения и, видимо, нашёл его здесь. Хороший выбор. Но это удивило его меньше, чем то, что совершал омега в отблесках свечи. Локи отодвинул непослушную ветвь плюща и присмотрелся повнимательней. На столе была расстелена белая атласная ткань, а на ней расположилась свежевырванная Зимняя Роза. Омега, видимо, не хотел губить столь чудесное растение и поэтому достал наполненную водой вазу и расположил цветок там. Он определённо что-то хотел изучить, не иначе, зачем губить жизнь благородного цветка? Тор осторожно, как и в первый раз, снова коснулся губами инистого лепестка розы. У Локи перехватило дыхание от этого зрелища. Почему-то ему охотно представлялось, будто тонкий лепесток его любимого растения — это его губы. Он словно видел, как мужчина вбирает его нижнюю губу, облизывает её, играется. Терпеть такое издевательство над собой и своей живой фантазией Лафейсон долго не сможет, ему хотелось выяснить, почему он так реагировал на малознакомого омегу, с кем разделил всего лишь один танец. Он распахнул двери, и лунный свет очертил его фигуру в кромешной темноте зимней ночи. Тор отскочил от цветка и удивлённо воззрился на потревожившего его человека. Он не поверил своим глазам и обонянию, когда узнал в нём того незнакомца с бала. Хриплым, немного неуверенным голосом он спросил у альфы: — Кто вы? И как вы смеете врываться без стука?! Его вечерний кошмар лишь вздёрнул изящный подбородок и двинулся в сторону Тора. Омега ничуть не испугался, он поднялся со скамейки и встал лицом к лицу с альфой. Конкретно от этого альфы он не чувствовал опасности и жажды власти, в некоторой степени ему даже было комфортно с ним. — Я принц Северных Широт, Локи, сын Лафея, — представился тот, сделав реверанс. — А кто же вы? Тор немного обомлел от услышанного. Неужели, этот величественный и прекрасный мужчина мог быть заносчивым и грубым с омегой? «Слухи лгут, Тор. Прими это». — Я принц Южных Широт, Тор, сын Одина, — ответил ему Тор, не протягивая руки для знакомства. — И ваш отец сам настоял на посещении сего места. Лафейсона воодушевила стойкость омеги. Обычно все желали быть ближе к наследнику Северных Широт, как того позволяли крайности манер, а тут и руки не подают. Этот мужчина разрушал все мифы и наблюдения Лафейсона. Локи по-доброму улыбнулся и потянулся к лицу, маски прочь! Он хотел, чтобы Тор видел его лицо. И плевать, что скажут древние, для него Локи сделает всё. Но Тор остановил его, схватив за запястье, не в силах разомкнуть пальцы рук. Он верил, нельзя нарушать бережно сохранённую традицию древних. Но Лафейсон явно выделялся из общей толпы, для него не существовало законов. Когда украшенная золотыми узорами маска слетела с лица альфы, Тор забыл как дышать. Его лицо было идеальным. Отблеск дрожащей свечи на морозе делал этого альфу неким волшебным и таким далёким от людских идеалов в глазах Тора. Омега посчитал правильным тоже продемонстрировать своё лицо альфе и попробовал развязать тугой узелок красной ленты. Но тот, кто связывал эти ленты, постарался на славу, да и он до сих пор держал одной рукой запястье альфы. Локи скрывал улыбку, наблюдая за сим действием. Не выдержав, он стянул перчатку с руки и, даже не глядя на сложный узел, смотря только в глаза омеге, с лёгкостью распустил красные ленты. Он еле сдержался от поглаживания по щеке столь прекрасного мужчины. Маска скрывала истинную красоту принца, но больше этой преграды не было. Но когда Тор снова заговорил своим до дрожи в коленях пронзительным голосом, Локи не сдержался. Зная, что не пожалеет об этом ни разу, он аккуратно дотронулся до гладкой щеки Тора. Тот поначалу опешил от такой наглости, но ничего не сказал. Все мысли, все слова просто вылетели из головы. Всё, что мог сейчас сделать Одинсон, так это следить за алыми губами, так ярко выделявшимися на бледной коже принца Северных Земель. Альфа поднял полные неясности глаза на Тора, его рука всё ещё поглаживала омегу по щеке, но этого было мало. Чувства обострились, всё было слишком ярко, слишком запретно для этой ночи. Рука, затянутая в перчатку тёмной зелени, потухшей под слоем снега травы, всё ещё была в плену у Тора. Перчатка мешала ему насладиться чистотой этого цветка, что так удачно вырос у него на глазах. Он резко стянул мешающий предмет одежды, высвободился из цепкой хватки омеги и притянул Тора за подбородок к своему лицу. В это мгновение через их тела прошёлся колкий электрический разряд. Встретившись глазами, они поняли, что это означало. Древние всегда верили: существует единственная половинка для альфы, как и для омеги. В это трудно поверить на словах, но вот они здесь. Никто из них не желал сего, но сейчас уйти и забыть не было возможным для этих двоих. Локи немедленно прильнул губами к губам Тора, но тут же отстранился всего на миллиметр и прислонился своим лбом ко лбу Тора. Он тяжело дышал, так же как и омега. Всё это было в новинку для них, никто и не предполагал, что когда-нибудь их уста коснутся чего слаще и мягче, чем лепестки зимней розы. Они будто набирались воздуха перед прыжком в воду, но там их ждала не мягкая вода, а огромная и неосязаемая пучина любви. Локи снова прильнул жадным, но нежным поцелуем к губам Тора. Комната наполнилась тихим, до сих пор неслыханным этими стенами звуком несуразного шёпота между мужчинами и до сих пор невиданным столь страстным зрелищем, как эти двое сливаются в долгом и даже немного запретном поцелуе. По неопытности обоих стало ясно, они первые друг у друга. — Скажи мне, Тор, сын Одина, станешь ли ты для меня всем в этой жизни? Ярким солнцем в кромешной тьме, моим смыслом в жизни? Тор молчит, и Локи кажется, что сейчас он отвергнет его. Но как возможно? Ведь истинная омега не сможет отказать своему альфе. Тор не знает что сказать, всё происходит стремительно, словно неведомая сила подгоняет веретено их жизни. Он определённо чувствует что-то светлое и доброе к Локи, что-то искромётное и такое личное, что именовал про себя Любовью. Альфа не теряет надежду до последней минуты, но Тор слишком долго молчит. С замиранием сердца он ловит каждый вздох омеги. Наконец тот отвечает: — Да, Локи, сын Лафея, я стану для тебя всем. Но и ты обещай не оставить меня, обещай протянуть мне руку, когда наступит тьма. — Тор хмурится, он фактически отдаёт себя во власть этому внеземному альфе. Ошибка будет дорого стоить ему, но он уверен, Локи не из тех, кто плевал на связь. На свою омегу. Локи ничего не отвечает, он окрылён ответом Тора. Он снова целует чуть припухшие губы омеги и тянет его за собой. — Куда это мы? — Туда, где нет законов, где нет снующих слуг. Магия, но снег начал свой причудливый танец прямо во время побега двух принцев. Тор полностью положился на Лафейсона, тот тянул его за руки, и изредка они переходили на бег. Не боясь простудиться, они пересекли огромное поле и проскользили по замёрзшей воде. Плотной стеной снег окутывал их с головы до ног, но Локи всё равно знал, куда вёл омегу. Зачарованный зимним представлением, участниками которого они стали, Локи наконец вывел Тора к высокой усадьбе. Как он объяснил, об этом месте не знала ни одна душа, что живая, что мёртвая. В доме было тепло. Верно, кто-то постарался перед их приходом. На самом деле Локи сделал всё заранее, дабы сбежать от вездесущего родителя сюда. Всё поместье пропахло хвоей и свежими цветами. Домик расположился в самом сердце леса. Окружённый плотным занавесом из массивных елей, он прекрасно скрывал себя от посторонних глаз. Только за ними закрылась дверь, как Локи прислонил омегу к стене и настойчиво припал к мягкой коже шеи омеги. Он покусывал и зализывал маленькие метки-укусы, собственнически возобладал над ним. Тор попытался на ощупь в кромешной мгле незнакомого дома добраться до двери в спальню. Локи сообразил, чего именно хотел омега, и, еле оторвавшись от покрасневшей шеи, повёл его на второй этаж. Кубарем они ввалились в покои принца, по пути не пропустив ни одной вертикальной поверхности. Лафейсон зажимал Тора где хотел, а омега, не замечая совершенно ничего, тонул в получаемых ласках. Температура в комнате резко поднялась на несколько градусов, Тора уложили на кровать, давая минуту, дабы перевести дыхание и немного успокоиться. Сердце бешено колотилось о рёбра, он весь вспотел. Альфа стоял у изголовья кровати и наблюдал за ним, возбуждение тоже не обошло его стороной, но сил у него было гораздо больше, чем у Тора. Ведь он альфа. Тора физически тянуло к нему, он ухватил Локи за край плаща и потянул на себя, но тот не сдвинулся с места. Альфа чего-то ждал от него, Тор расфокусированным взглядом прошёлся по телу альфы и, не получая физического контакта, весь вздёрнулся дугой. Локи хотел связать их сегодня, сейчас, но омега не тёк, что создавало небольшие проблемы. По всем условностям, что твердили ему учителя, течка обязательна. Остаётся ждать и только. Одинсон снова предпринял попытку достучаться до альфы, но Локи был непреклонен. В качестве утешения он поцеловал его подрагивающие веки и широкий лоб. Тор отозвался звучным стоном и перекатился на бок, ближе к тонким губам, но Лафейсон снова отстранился от Тора. Светлые волосы Тора увлажнились и потемнели на висках, а ярко-голубые глаза сияли расширенными зрачками. Он облизал нижнюю губу. Неужели, альфа оставит всё как есть? Наплевав в сотый раз на плавила и условности, Лафейсон скинул с себя обувь и оседлал бедра омеги. Тяжесть тела альфы приятно отрезвила мозг омеги, он уже не надеялся получить что-то от Локи. Тор очертил пальцами каждую застёжку на его костюме и распустил пару, за что получил лёгкий шлепок по руке. Непонимающе он взглянул на альфу, лицо того выражало большее возбуждение, но он упорно отказывал омеге. Просто так иметь во власти альфу, но не иметь права коснуться было жестоко для Тора: — Что вообще происходит? — Тор… Ты не… Течка, Тор. — Язык Лафейсона заплетался, от жара собственного тела говорить становилось труднее. Но он смиренно ждал, когда сможет полноценно заполучить омегу. Осознание обухом ударило по голове Одинсона. Теперь стало понятно, почему альфа себя так странно вёл. Тору повезло так же, как и его незадачливому альфе, течка вот-вот должна была начаться у омеги. — Действуй, — проговорил Тор, сглатывая. — Нужно начать, и тогда течка вступит в свои права. Лафейсон поверил Тору и начал освобождать омегу из его костюма, покрывая каждый открывшийся сантиметр кожи поцелуями. Тор наблюдал за его движениями, рот приоткрылся, а дыхание участилось. Он выглядел голодным. Покончив с амуницией омеги, Локи потянулся к застёжкам на своём костюме. Быстро расправившись, он прильнул губами к губам Тора. — Ох… — выдохнул омега прежде, чем дар речи оставил его. Локи прекратил терзание алых губ, припадая к острым ключицам. «Змей-искуситель», — сравнил альфу Тор, отмечая про себя «симптомы» надвигающейся течки. Локи проскользил языком по подтянутой фигуре, оставляя влажный след на коже. Тор шумно втянул воздух, зажимая в руках простынь. Лафейсон желал довести до крайней точки Одинсона, он страстно выцеловывал внутреннюю сторону бедра, как почувствовал скользкую влагу на своих губах. Природная смазка, вырабатываемая его омегой, быстро размазывалась и капала на синий шёлк простыней. Он поднял полные желания глаза на Тора, в ярко-голубых глазах плескалось ни с чем несравнимое наслаждение от всего свершаемого. Лафейсон навис над омегой, любовно рассматривая распластавшего под ним мужчину. Тор закрыл глаза и полностью отдался чувствам, охватившим его с головой. Лафейсон прикусил губу, чтобы не сорваться только от одного вида раскрасневшегося и томно дышавшего омеги, тот давно перестал себя контролировать, да и зачем? Но Локи заставил его сконцентрироваться на происходящем, позвав омегу по имени. Тор растерянно кивнул альфе, держаться на краю пропасти не так-то было и легко. Альфа понимал всё без слов. Взгляд, наполненный неизвестностью и толикой похоти был красноречивее. Он собственнически обхватил бёдра омеги, не разрывая зрительного контакта, толкнулся в него. Проникновение было болезненным для обоих, сказывалось полное отсутствие опыта и ноль подготовки омеги. Тору сразу не понравилось всё, что происходило с его телом. В теории он знал, при первом разе с альфой без боли не обойтись. Но одно дело — читать, другое — чувствовать. Красивое лицо альфы исказилось от неудобства, но больше всего он волновался за Тора. Лафейсон стал клевать поцелуями подбородок и шею омеги, оставляя губы без должного внимания. Когда же первые спазмы отступили, Локи осторожно вышел из любимого тела, но тут же вошёл, попав по чувствительному месту внутри. Тор резко распахнул глаза, он двинулся навстречу альфе. Те приятные ощущения, что дарил ему альфа, побуждали омегу. Лафейсон совершенно забыл, где он и кто он, точкой опоры он считал этого невыносимо прекрасного мужчину, что стонал и извивался от удовольствия под ним. Крышу сносило конкретно, его вело всё сильнее и сильнее, с щадящего темпа он плавно переходил к быстрому, тем самым заставляя омегу неестественно выгибаться и призывать ускориться. В комнате было слишком душно, слишком жарко, всё здесь было слишком… Им казалось, их слышало всё королевство. Эти пошлые шлепки, тихие бредни и грязные выражения, которые так не пристало запоминать принцам, заполнили стены до отказа. Лафейсон, уже полностью потерянный, совершенно не стеснялся и делал с телом омеги всё, что хотелось попробовать. Тор же при каждом новом толчке оставлял на бледной спине новые полосы и выкрикивал имя своего альфы. Казалось, на теле обоих не осталось ни единого неизученного любопытными губами места. Но этого казалось чертовски мало. Неожиданно для себя Лафейсон остановился и резко вышел из Тора. Тот растерянно уставился на альфу нечитаемым взглядом, как вдруг его резко усадили к себе на колени. И тут он понял, что задумал альфа. Локи чувствует, как его обычно не сильно выделявшиеся клыки удлиняются. Он приоткрывает рот и чувствует, как скоро они начинают царапать его и без того покусанные губы. Тор сам задаёт ритм толчков, ему невероятно хорошо сейчас, и он бы предпочёл лучше иметь под спиной тёплые простыни и получать удовольствие, а не скакать на бёдрах альфы, не получая никакой помощи от него. А, наоборот, Локи усложнял и без того сложную для Тора ситуацию. Руки альфы совершенно не слушались, он очертил плоский рельефный живот омеги, его гладкие бока, спустился ниже… Как тут соображать, если альфа буквально издевается над омегой? Уткнувшись в светлый затылок носом, Локи вдыхал неповторимый аромат его омеги, течка усилила его, сделала слаще, вкуснее. Лафейсон в нетерпении покусывал загривок омеги, он чувствовал, как набухает узел, как он растягивает омегу изнутри и готовил его чувствительное место для завершающего их связь укуса. Не теряя драгоценного времени, он снова опрокинул дрожащего от предвкушения омегу на кровать и стал бешено вколачиваться в податливое тело омеги, получая в награду ещё более громкие стоны, чем прежде. Вскоре ритм начал спадать, Локи словно ленился и каждый раз задерживался в Торе подольше, удлинившимися клычками он в кровь расцарапывал опухшие от долгих поцелуев губы омеги. Капельки крови скатывались с подбородка. Он, Локи, упрямо слизывал каждую, боясь потерять этот сладкий вкус. Наконец Лафейсон в последний раз вошёл в Тора до самого упора, омега принял его полностью и сцепил внутри себя. Локи блаженно застонал, откидывая голову назад. Ведомый особым чувством, что так приятно растеклось по всему телу, Локи уткнулся в чувствительную после долгих поцелуев шею омеги. Укус выдался смачным, Локи прокусил кожу до крови, но тут же зализал место укуса. Метка теперь никому не позволит приблизиться к омеге для помыслов подчинения. Теперь Тор только его, весь мир подождёт. Искорки счастья разбавили ярко-голубой цвет глаз тёмно-синим. Тор весь светился изнутри. Метка теперь навсегда останется с ним, Локи навсегда останется с ним. — Тор, мы не так давно знакомы, но мне кажется, я знаю тебя вечность. Я люблю тебя. — Я тоже люблю тебя, мой альфа. Слова его, ЕГО омеги, расползлись приятным теплом в груди альфы. А ведь когда-то он думал, что так приятно ему может стать только от вручения награды в области химии. Тор указательным пальцем разгладил залёгшую морщинку между бровей Лафейсона. — О чем задумался? — О том, каков же я глупец, — проговорил Лафейсон, поцеловав Тора в скулу. — Думал убежать от судьбы, от тебя. Заранее не зная, от чего отказываюсь. — Я тоже желал себе одиночества, но, вопреки всему, я тут, с тобой. — Тор обнял Локи, прижавшись ближе к альфе. Разница в росте сказалась. Локи как истинный Северный Принц оказался чуть выше Одинсона. Тор лишь прижимался к основанию шеи, вдыхая аромат его любимого воздуха. Запах альфы, ЕГО альфы. — Это всё древнее божество, — сказал Локи, усмехнувшись. — Оно записало нас и нашу историю, а его дети соединили нас. Уже в полудрёмном состоянии Тор широко улыбнулся, благодаря всех богов разом за встречу с этим невыносимым альфой, цвет глаз которого олицетворял малахит, а запах — цветение Зимней Розы. За окном бушевала метель, она украшала высокие ели изящным белым платьем. В замке приятно мерцали свечи, вальсировали люди. Король Северных Широт счастливо улыбался и заговорщицки подмигивал Одину. Ему только что доложили, что принц Локи покинул пределы королевства в довольно радостном расположении духа. А вместе с ним и Тор Одинсон. Король Южных Широт всё понял без слов и отсалютовал бокалом. Древние верили, что альфа всегда найдёт омегу. Древние знали, Божество рассеивает свою магию Любви по земле. Древние смеются над теми, кто считает, что магия обойдёт их.