Попытка

– Ну, так иди и признайся ему. В чём проблема? Кажется, Майлз действительно не понимает. В его представлении всё настолько просто. Кент вздыхает, закрывает глаза, мысленно отстраняясь от неловкого разговора, и пальцами потирает переносицу. – Есть определённые сложности… – Какие? – Майлз раздражён, ему не терпится вернуться к работе, любовные драмы не по его части. Он дожёвывает бутерброд и берёт верхнюю папку с покошенной стопки: фотографии, заметки по делу, результаты экспертизы… Кент снова делает тяжелейший вздох, косится на зарывшегося в бумаги МакКормака и болтающую по телефону Меган, после чего тихо признаётся, не отнимая ладони от губ: – Мне стыдно… – То есть обсуждать со мной свои романтические интересы – это нормально, а признаться в чувствах объекту своих вожделений – стыдно? Майлз говорит намеренно громко, так что Кент густо краснеет и снова накрывает лицо рукой. Сейчас ему кажется, будто весь мир навострил уши и внемлет голосу Майлза, да и вовсе пялится на него, Кента, во все глаза, а первая пара глаз принадлежит шефу… Но вообще-то, Майлз прав. И продолжает настаивать на своём: – Зачем пытаться скрыть то, что и так находится на поверхности? Хуже уже всё равно не будет. Из уст Кента вырывается нервный смешок. Он представляет себе момент признания, его пальцы холодеют, сердце начинает биться чаще. Что скажет Джо? Рассмеётся? Растеряется? А вдруг ответит взаимностью? Нет, это ещё страшнее!..

***

– Что-то ещё, Кент? Он поднимает глаза над подрагивающей в руках папкой и пытается вспомнить, как оказался в кабинете шефа. – Кент? – Джо сидит за своим столом – идеально убранным столом. У него аккуратно зачёсаны волосы, выглажена рубашка, и галстук подобран по цвету глаз. А какие красивые у Джо глаза! Смотрят тепло, с такой безграничной добротой, что губы Кента непроизвольно складываются в беззвучном: – Perfect… – Прости, можешь повторить? Видение исчезает, и Кент снова ныряет взглядом в раскрытую папку, пытаясь заодно спрятать смущение. – Новой информации по делу Майерса нет, – тараторит он, – но, учитывая отлаженность действий преступника в ночь убийства, нетрудно предположить, что ему заведомо было известно местонахождение наших сотрудников, а это свидетельствует об утечке информации и… я вас люблю… Кент замирает и боится поднять глаза. Чувствует, как кровь приливает к щекам, ладони становятся мокрыми, а строчки начинают прыгать на листах. – Что ты сказал? Кент выдыхает, и вместе с воздухом его тело как будто покидает душа. – Я… – едва ни повторяет он признание, но голос обрывается, а Джо продолжает выпытывать: – Утечка?! Снова?! Глаза у Кента становятся шире. Сердце ухает вниз. Он ведёт взглядом вверх по комнате и встречает озадаченное выражение на лице шефа. Тот смотрит странно, как-то… недоверчиво. – Есть предположения о том, кто из наших может сливать информацию? Взгляд настороженный, внимательный, выпытывающий. И когда до Кента наконец доходит значение этого взгляда и в памяти всплывает то неприятное, что случилось раньше, плечи его распрямляются, а глаза становятся ещё шире. Он вздёргивает подбородок, поджимает губы, захлопывает папку и отступает на полшага к двери. – Вы же не думаете… Нет, вы снова считаете, что это… Джо выглядит неуверенно и слегка виновато. Кажется, хочет исправить ситуацию, но в результате только усугубляет: – Но Кент, вы последний, кто говорил… – А не пойти бы вам..! – вырывается у того, и дверь кабинета громко хлопает за его спиной.

***

Пройдёт два дня, прежде чем преступник окажется за решёткой. Ещё день – и Джо будет просить прощения за неверные слова, ссылаясь на странное поведение Кента в его кабинете во время отчёта. И ещё не известно сколько времени понадобится Кенту, чтобы снова сделать шаг навстречу и попробовать признаться в своих чувствах Джо.