Я люблю за тобой наблюдать

Северус Снейп, шестикурсник Слизерина, с тоской смотрит на свой пергамент, усеянный пятнами чернил, где красуется только одна единственная строчка, вместо большого эссе по Зельеварению. От этого Северус еще больше впал в уныние. Зельеварение — его любимый предмет, он обожает зелья, жить без них не может, а когда наступил момент проявить себя перед новым преподавателем, он не может ничего написать. Ничего! На дворе поздняя ночь. Очень хотелось спать, но желание показать себя, и не упасть в грязь лицом, было как чашка магловского кофе. В раздражении Северус схватил перо и начал грызть его кончик, иногда, очень сильно задумавшись, он проводил кончиком пера по своим зубам, как будто это могло помочь ему найти вдохновение. Расстроенный слизеринец, потянувшись, чтобы размять кости, встал и подошел к окну, наблюдая за маленькими, почти невидимыми снежинками, кружащимися в своеобразном танце. Северус, желая рассмотреть эту красоту поближе, немного наклоняется вперед и, прогибаясь, почти ложится на подоконник, касаясь носом стекла. Зима очень красивая, особенно в Хогвартсе. Везде слышится рождественское пение, призраки посыпают всех «призрачным» снегом, желая каждому приятного Рождества. Поняв, что пялится в окно уже около десяти минут, Снейп тихо выругался, понимая, что сам забирает у себя время, напрасно тратя его на всякую ерунду. С твердой решимостью дописать эссе, Северус садится обратно за стол, уверенно беря в замерзшие руки перо. Но его решимость тут же исчезает, когда он, снова задумавшись, делает большую чернильную кляксу прямо посреди пергамента. С тихим стоном Северус опускает голову, представляя свой позор на завтрашнем уроке Зельеварения. Снейп подымает голову и снова смотрит в окно, задумчиво покусывая нижнюю губу, изредка пробегая по ней влажным языком. Наверное, все дело в его новом статусе. Да, именно так! Когда он стал старостой Слизерина, ему выделили отдельную комнату, где он теперь мог писать свое домашнее задание в полной тишине, не отвлекаясь на разговоры сокурсников. Проклятая тишина! Северус с трудом признался себе, что скучает по вечному щебетанию Эйвери, который своей болтовней не давал ему сосредоточиться и написать домашнюю работу. Скучает по Мальсиберу, который вечно изводил его своим нытьем о несчастной любви. Теперь он понял, что шум и гам, наоборот, помогали ему творить, и только тишина теперь убивает его талант. Решив, что пора прекратить себя жалеть, Северус, крутанув шеей в разные стороны, чтобы ее немного размять, взял новый пергамент, новое перо и чернильницу. Как только перо коснулось пергамента, оно как будто стало разумным созданием: порхало туда-сюда, создавая на пергаменте все новые, и новые строчки. Вот уже четверть пергамента исписана, вот уже половина, через несколько минут на пергаменте не осталось чистого места — на нем красовались только ровные строчки с красивыми округлыми буквами. Северус не мог не улыбнуться — радостно, искренне радуясь своей победе. Завтра он не опозорится перед новым преподавателем по Зельеварению, а, наоборот, покажет себя, как одного из лучших учеников по этому предмету, вот только если выспится… Взглянув на часы и увидев, что время близится к полуночи, Северус, вскочив, как ошпаренный, начал быстро раздеваться. Если он завтра не проснется вовремя, то самолично себя заавадит. Подойдя к шкафу и открыв его, Северус немного озадачился: он не мог решить, что надеть. На улице была зима, в комнате было не очень тепло. А пользоваться согревающими чарами им запретили, ибо зимой у замка начинается аллергия на эти самые чары. Снейп не мог решить, что надеть: холодные пижамные штаны или очень короткие шорты, но с наложенными на них еще до запрета согревающими чарами. Решив, что ничего страшного не случится, если он наденет шорты, ведь все равно никого в комнате нет, Северус натянул на себя шорты, содрогаясь от удовольствия, почувствовав, как пробежала волна тепла от бедер к кончикам пальцев. Потушив свечи, слизеринец забрался в холодную, неуютную постель. Подавив в себе дрожь от набежавшего холода и, похвалив себя за сообразительность, Северус, покрутившись немного, перевернулся на бок, согнув ногу и, приобняв одной рукой подушку, попытался уснуть. Сон пришел через несколько минут. В комнате моментально стало тихо. Ну, почти тихо, ведь идиллию нарушало чье-то тяжелое дыхание. Послышалось шуршание ткани, и в комнате, скинув с себя мантию-невидимку, появился Джеймс Поттер. Сделав шаг вперед, гриффиндорец с обожанием уставился на спящего юношу. Джеймс смотрел на Северуса, как человек, долгое время проведший в пустыне, смотрит на холодную вкусную воду. — Мой Северус, — тихо прошептал он, наклоняясь над слизеринцем, — такой красивый, — Поттер нежно провел по волосам, черным как сама ночь, наслаждаясь их мягкостью, проклиная про себя всех тех глупцов, что говорили, будто у его сокровища грязные волосы. Ну, какие же они грязные? Они чистые, шелковые и очень приятно пахнут. Так хочется лечь рядом и, крепко обняв красивое желанное тело, вдыхать приятный запах шелковистых волос. Не удержавшись, Поттер решил лишь на секунду осуществить свои мечты: обнять Северуса и полежать вот так минутку, наслаждаясь теплотой его тела. Посчитав, что это будет его рождественским подарком, Джеймс решительно начал раздеваться, желая прикоснуться кожей к коже. Сняв с себя свитер и брюки, Поттер остался лишь в футболке и в пижамных штанах, на которые до этого были надеты школьные брюки. Не зря он решил так сделать: как будто чувствовал, что они ему понадобятся не в своей спальне. Стащить одеяло с Северуса было несложно, а вот подвинуть Северуса немного вперед, чтобы освободить для себя место, так, чтобы не разбудить его, было тяжеловато. Но Поттер справился на отлично, и вскоре уже держал в своих объятьях спящего юношу. Это было так хорошо, так чудесно, что Джеймс, не удержавшись, закрыл глаза, желая запечатлеть этот момент в своем сознании на всю жизнь. Глаза он так и не открыл, глубоко и мерно задышав. Поттер, изморенный ночной слежкой, слишком устал, чтобы бодрствовать на мягкой постели рядом с желанным, любимым человеком. А спящий слизеринец, почувствовал рядом тепло, развернулся, что-то бормоча и, решив не отпускать от себя это тепло, крепко обнял его двумя руками, закидывая на него ногу. Теперь тепло точно не убежит. Утро наступило очень неожиданно. Казалось, только пару секунд назад на дворе была глубокая ночь, а сейчас уже ярко светило солнце и изредка можно было услышать пение какой-то птицы. Северус проснулся, как будто, от толчка. Секунду назад он еще спал, а потом вдруг открыл глаза, и тут же закрыл их, жмурясь от света, царившего в его небольшой комнате. Слизеринец не сразу понял, что что-то не так. Лишь через некоторое время, почувствовав, что рядом как-то особенно тепло, Северус каким-то шестым чутьем догадался, что рядом с ним кто-то лежит. Кто-то рядом с ним. На его кровати. Рядом. Кто-то спит. Закричать ему не дала реакция, натренированная за многие годы учебы на Слизерине. Нужно было действовать быстро и аккуратно, чтобы не дать незнакомцу сбежать или причинить ему, Северусу, вред. Резко перекатившись, Снейп уселся на бедра незнакомца и, схватив еще не до конца проснувшегося человека за руки, защелкнул на них магловские наручники, подаренные Люциусом, приковывая руки к быльцу кровати. — Ммм… Знаешь, я буду не против… а-х-х, — зевнул незнакомец, очень похожий на Джеймса Поттера, — если ты будешь будить меня так каждое утро. Северус уставился на гриффиндорца глазами, полными удивления. Не до конца соображая что к чему, слизеринец так и остался сидеть на бедрах прикованного к быльцу человека, ерзая туда-сюда от каких-то одному ему известных мыслей. — Прекрати! — чуть ли не простонал Поттер. — Если ты не перестанешь так делать, я освобожусь и разложу тебя на твоей же кровати! Поняв, что ему только что сказали, Северус покраснел как спелый помидор, и попытался привстать, но, услышав жалобную просьбу: «Не уходи, пожалуйста», опустился обратно на понравившееся ему место. — Поттер, что ты здесь делаешь? — догадался наконец-таки спросить Северус. — Я люблю за тобой наблюдать, — признался Поттер с неким стыдом. — Ты очень красивый, особенно, когда спишь. Я хотел немного полежать с тобой, но, видимо, уснул. Прости, я сейчас уйду, — попытался было приподняться гриффиндорец, но был остановлен рукой Северуса, придавивший его к постели. — Не так быстро! Что значит: «Я люблю за тобой наблюдать»? Ты что, следишь за мной? — Северус попытался было сделать возмущенный голос, но он получился уж каким-то слишком радостным и совсем чуточку возмущенным. — То и значит, Северус. Я люблю за тобой наблюдать. Ты мне нравишься, очень нравишься. И с каждым днем это перерастает в какую-то манию. Я не могу без тебя. Мне нужно видеть тебя, слышать твой голос, чувствовать шёлк твоих волос. И мне страшно, очень страшно. Я… я никогда не чувствовал чего-то такого. Это чувство такое необычное, неземное, что ли… Мне кажется, что я сойду с ума, если не увижу тебя хоть раз за день… — Ш-ш-ш, успокойся, Джеймс, успокойся. В этом нет ничего страшного, — Северус попытался успокоить зарождающуюся истерику Джеймса Поттера, впервые признавшегося в своих чувствах кому-то, пусть и таким способом. А потом Северус вдруг покраснел еще больше, и немного стыдливо, опустив глаза, тихо прошептал: — Ты мне тоже нравишься, Джеймс. Очень-очень нравишься. Поттер лишь улыбнулся как сумасшедший, пытаясь заглянуть в глаза слизеринцу, смотревшему куда угодно, но не на него. — Северус, ты дашь мне шанс? — немного боясь, спросил Джеймс, как будто был уверен в отказе. — Может, у нас получится попробовать все сначала? Без оскорблений, ссор и вражды? Как будто ничего до этого момента не было? — Поттер выжидающе уставился на слизеринца, молясь, чтобы тот ответил: «Да, я согласен». — Да, я согласен, — пробормотал Северус. Джеймс чуть не засмеялся в голос. — Но при одном условии: усмири своих дружков, Поттер. Я не собираюсь выслушивать оскорбления в свой адрес. Или так или у нас ничего не получится! Джеймс закивал как болванчик, даже не пытаясь подавить свою счастливую лыбу. — Хорошо, малыш, — тут он подергал затекшими от такого положения рукам, выразительно подняв брови. — Может, отпустишь меня? Или ты хочешь, чтобы наш первый секс, как пары, был именно в такой позе? Нет, я конечно не против, но тебе самому придется растягивать себя, потом направить меня в свою дырочку, и двигаться тоже самому придется. Послышалось смущенное пыхтение и через секунду руки Джеймса были освобождены, чем он непременно воспользовался: перекатившись, гриффиндорец подмял под себя смущенного Северуса, и ласково провел рукой по голой ножке до самого бедра. — Спасибо, Северус. Это для меня очень много значит. Я очень непростой человек и порой тебе будет очень сложно со мной. Я очень благодарен тебе, что ты дал мне шанс. Я всегда буду это ценить, — ласково прошептал Джеймс, наклоняясь, чтобы поцеловать слизеринца в пунцовую щеку, пару секунд разрешая своим губам чувствовать тепло кожи. — Эм… Джеймс? .. Если ты меня сейчас не отпустишь, и я из-за тебя опоздаю на Зельеварение, я тебя, несмотря на то, что ты теперь мой парень, зааважу!