- Спу-у-ун, - протянул Хованский, развалившись на диване и наблюдая, как Поперечный колдует у плиты. Очень сексуальная картинка, кстати говоря. Юра не знал, по какой причине его любовник решил приготовить обед, не надевая на себя совсем ничего, кроме странного фартука, с изображением запечённой курицы. Хоть Хованскому и нравилось лицезреть чудесную задницу, стройные ноги, светлую спину и плечи Даньки, но вот здоровье рыжего волновало его не меньше. Поборов чувство лени, стенд-апер все же поднялся с дивана и направился на кухню.
- Да, Юр? - в тот же миг Хованский оказался сзади и теплые руки кудрявого легли на чудесное тело, обнимая за талию. С губ Спунтеймера сорвался тихий вздох. "И все-таки, тело Поперечного - сплошная эрогенная зона" - подумал Хованский.
- Вот почему голый ходишь? Я не хочу, чтобы ты заболел, - ласково прошептал кудрявый и, подчиняясь странному порыву нежности, пришедшему изнутри, невесомыми поцелуями осыпал чудесную шею.
- Я думал, что тебе понравится...- сбито пролепетал Поперечный, от неожиданности чуть не резанув ножом себе по пальцу. Заметив это, Хованский тут же выхватил опасное оружие из рук любимого.
- Никаких острых предметов в твоих руках, помнишь? И мне действительно понравилось, но ведь сейчас зима! Холодно даже в квартире, а ты мне тут задницей светишь, - пошло шептал Юра, касаясь губами ушной раковины.
- Мне совсем не холодно...- уверенно ответил Спунтеймер. Ну, почти уверенно. На самом деле - шепотом и тяжело дыша. Но уверенно, ага.
- А мне, все-таки кажется, что холодно, - почти рыча, парировал Юра, языком обводя ухо партнера. Действительно, незадолго до этого, Поперечный испытывал легкий дискомфорт от температуры в
комнате, но сейчас... Сейчас он полыхал от жгучей страсти, кусал губы и старался не застонать. Данила думал, что возбудиться лишь от такой легкой ласки - постыдно. Но Хованский придерживался другого мнения и не собирался отступать... впрочем как и продолжать. Медленно и влажно он целовал шею, с которой, казалось, засосы никогда не сходили. Их было слишком много, этих проявлений жаркой страсти Хованского, и каждый день появлялись новые и новые. Спунтеймер плавился от касаний и ласк пылкого любовника, шептал что-то под нос, ногтями вцепившись в зеркальную поверхность столешницы.
- Юра...Юра, пожалуйста...Я так хочу тебя...- не выдержав, наконец заскулил Поперечный. Он чувствовал, как стояк Хованского касается голых ягодиц, как юркие пальцы ласкают грудь, соски, торс. Тело пылало, щеки горели, член, казалось, был готов кончить от малейшего прикосновения. Хованский, видя, как сильно возбудился его любовник, усилил напор.
- Меня? Может, ты для этого и разделся? Чтобы я тебя хорошенько трахнул? - продолжал шептать Юра, рукой на секунду коснувшись ствола. Его пальцы скользнули к ягодицам и нетерпеливо сжали их, разводя в стороны. Он дурел от ощущения того, что в его руках плавилось горячее тело Поперечного, сгорающее от ненасытной страсти к нему.
Повернув Спунтеймера к себе лицом, он мгновенно утонул в глазах Даньки. Во взгляде Поперечного плясали чертята, губы искусаны, а щеки пылали цветом красного мака. В этот момент, Поперечный потянулся за поцелуем. И получил его... Хованский увлек Поперечного в страстный поцелуй, моментально усадив того на столешницу. Устроившись меж широко разведенных ног, крепко прижав к себе, он осыпал градом поцелуев восхитительную шею Дани, покусывая нежнейшую кожу. Руки Спунтеймера блуждали по телу любовника, надавливали, иногда царапали, когда пальцы касались особо чувствительных мест. Все это приносило безумное удовольствие и заставляло Поперечного извиваться от чудесных ласк. От частого покусывания губ их тоже жгло, кое где проглядывались капли крови. Будто учуяв их, Юра поднял взгляд и впился в эти чувственные губы змеиным поцелуем. Языком слизывая соленые капли, он высасывал их и наслаждался чудесным вкусом. Вдоволь наигравшись с губами, Хованский принялся спускаться все ниже, лаская каждый миллиметр кожи Дани... Наконец, добравшись до паха, он опустился на колени и сорвал милый фартук, оставляя Поперечного абсолютно обнаженным и беззащитным.
У Спунтеймера неожиданно пересохло в горле, когда Юра неожиданно обхватил рукой ствол. Кудрявый лизнул языком головку Даниного пениса, затем взял в рот поглубже, начав двигать рукой по члену, помогая себе и, вместе с этим, доставляя больше удовольствия Поперечному. По стонам Дани было видно, что ему безумно нравятся все эти манипуляции и он невероятно доволен языком и губами Хованского. Рука Спуна легла на кудри стенд-апера, ласково перебирая их и поглаживая.
Отстранившись от достоинства Спунтеймера, Юра спустился немного ниже и чуть приподнял того за бедра, вылизывая и лаская там, где Поперечный желал Хованского больше всего. Даня непроизвольно выгнулся дугой, гортанно простонав и снова прокусывая мягкие губы.
- Юра...Юра, пожалуйста...Я очень этого хочу...- почти всхлипывая, шептал Данила, жмурясь от удовольствия.
- Чего ты хочешь, прелесть? - оторвавшись, спросил Хованский и плотоядно облизнулся.
- Тебя...В себе... - после чертовски хриплого и чудесного стона, Юра поднялся с колен, и, глядя в глаза Поперечного, принялся облизывать два своих пальца. Бесстыдно скользил по ним языком и губами, иногда прикрывая глаза. От этих манипуляций Поперечный тихо заскулил и вскинул бедра.
Закончив облизывать пальцы, Юра приставил их ко входу и начал осторожно растягивать его, надеясь не причинить вреда. Но Поперечному почти не было больно. Лишь немного неприятно, как это обычно бывает в самом начале. Благодаря регулярному сексу, его дырочка была вполне привычна к этим действиям. Но, не смотря на это, Поперечный оставался все таким же чудесным и узким внутри, как и в первый раз. Юра часто имел возможность убедиться в этом. И в этот раз Спунтеймер не подвел.
Наигравшись с дырочкой Поперечного, и обильно смочив ее слюной, Хованский медленно вставил в нее свой член. Как только Юра вошел, он в тот же момент почувствовал это ни с чем не сравнимое, чудесное чувство, обволакивающее его член. Сам же Спунтеймер тут же прогнул спину до хруста в позвонках и простонал настолько сладко и протяжно, что у Хованского начисто снесло крышу от желания. Одной рукой обхватив талию Поперечного, а другой схватив за бедра, он начал двигаться издевательски медленно, давая Дане привыкнуть. Хотя ему это и не нужно было вовсе. Он сгорал от желания почувствовать резкие и быстрые толчки, жадные поцелуи и укусы на шее. Поперечный пробрался руками под футболку Юры и принялся царапать его спину, изгибаясь, словно кошка. Даня изо всех сил старался насадиться, как можно глубже, и хоть как-то ускорить движение, но крепкая рука стенд-апера с силой удерживала его от таких поспешных действий. Юре хотелось помучить Спунтеймера, насладиться вдоволь его стонами. Хотя Хованский точно знал, что этих чудесных звуков ему всегда будет мало. Словно наркоман, он жаждал новой дозы. Еще больше Поперечного, еще больше его тела, еще больше его восхитительных стонов. Постепенно, Хованский стал двигаться в теле Спунтеймера быстрее, а рука с талии переместилась на волосы. Ловкие пальцы зарылись в светлые прядях, а затем резко и безжалостно схватили волосы у корней. Из груди Поперечного вырвался очередной стон, еще сильнее вскружив голову Юре. Он начал еще резче входить в любовника, рычать на ухо и время от времени впиваться с чудесные губы, взвинчивая темп до предела. Юра снова чувствовал себя наркоманом. Впрочем, рядом с Поперечным, он всегда чувствовал себя зависимым. Зависимым от чертовски прелестного голоса, повадок и самого присутствия блондина в его жизни. Подумать только, что этот злой и противный Хованский больше всего боится потерять такое солнце. Хоть, это может выглядеть смешно и нелепо, но ведь это правда...
- Юра...Ты...Пожалуйста...- неожиданно резко зашептал Даня, обняв за шею Хованского. На это кудрявый лишь ускорил темп, принявшись быстрее иметь Поперечного, вцепившись в его шею губами и зубами. Много усилий и времени не потребовалось, и скоро у каждого перед глазами появились разноцветные круги, а голова начала кружиться. Первым не выдержал Спунтеймер, кончив прямо на домашнюю футболку Юры, а следом и сам Хованский излился в Поперечного, впившись тому в губы.
***
- Юра, не ешь колбасу со стола! - воскликнул Спунтеймер и шлепнул наглого Хованского по пальцам.
- Да я только один кусочек! - испуганно ответил Юра, от неожиданности выронив кусок тонко нарезанной ветчины.
- Ох, - Поперечный вздохнул и поднял колбасу, отправив себе в рот. На возмущенный возглас Хованского он лишь рассмеялся и мягко поцеловал Стенд-апера в губы, удалившись за очередным вкусным салатом, который украшал их стол.
Вообще, Хованский умел готовить лишь сгоревшую яичницу, которую есть мог только он. Именно по этой причине, дабы не помереть от голода или от отравления в самом расцвете сил, готовить вызвался Поперечный, накупив столько еды, сколько Юре и не снилось. Пакеты ломились от овощей и всяких вкусностей, которые хватал Даня в магазинах. Еще повезло, что что-то вообще оставалось на прилавках, так как в разгар Нового Года очень сложно найти что-то хорошее по приемлемой цене.
***
Уже через несколько салатов стол был полностью накрыт, а голодный Юра все так же пытался стащить что-то из вкусностей. В этот Новый Год парни не планировали куда-то ехать, гулять шумно и весело, как раньше. Обоим хотелось чего-то лампового, теплого и домашнего. Да, совсем не в стиле Хованского, но именно он настоял на идее остаться дома. Он и его чудесные поцелуи, которыми стенд-апер уговаривал Спуна.
- Открой шампанское, Юр, минута же осталась, - чмокнув в щеку, Поперечный вручил в руки Хованского бутылку шампанского. Тот умело открыл алкоголь. Все-таки, рука набита.
Когда шампанское было разлито по бокалам, обращение президента уже закончилось, рука Хованского легла на талию Спунтеймера.
Один.
- Юр, а что тебе больше всего запомнилось в 2014 году?
Два.
- Ну, как тебе сказать, блондиночка моя, - пожал плечами Хованский.
Три.
- Эй, я просил не называть так меня.
Четыре.
- Ну, сегодня же праздник. А на праздник можно.
Пять.
- Не желательно, - тихо намекнул Спунтеймер.
Шесть.
- Я тебе потом покажу, что желательно, а что - нет.
Семь.
- И что желательно, Господин Император юмора?
Восемь.
- Желательно то, что мы не так давно делали на кухне, воришка.
Девять.
- Да не крал я твой кошелек!
Десять.
- Ты, дурачок, ты.
Одиннадцать.
- Что значит "Ты"?
Двенадцать.
- Ты - то, что я запомнил в этом году, дурачок, - шепнул Юра и накрыл губы Поперечного своими.
