Viva la...

- Хорошее забывается быстро, как, увы, и люди. Легенды выходят из моды, вроде бы покурить, но потом никогда уже не возвращаются. Человек вообще механизм простейший, есть голова, есть руки ноги, есть мысли, которые как кто-то когда то говорил, нужно постичь, и есть кровеносная система. Кровь циркулирует по сосудам, как музыка колеблет частицы воздуха, создавая звук. Музыка тоже - самое простейшее явление. В мире вообще всё безмерно просто, - нервно теребя лист белоснежной когда-то бумаги, молодой человек чувствовал себя крайне неловко. Прежде никогда не выступая даже перед одним человеком, он, естественно запинался перед двадцатью. Он нервно закашлялся. До конца выступления ещё очень долго, начал он совсем недавно. В элитную писательскую академию было попасть крайне трудно. Для этого требовалось не столько усилие, сколько огромный талант. Проректор, сальный старикашка в жилетке с жирными пятнами, внимательно слушал без пяти минут студента, изредка засовывая кончик ручки в рот. За одним длинным столом вместе с ним сидело ещё человек пять преподавателей, которые постоянно что-то строчили в своих листочках, сухо поглядывая на выступающего. «Только бы не сбиться…» - думалось молодому человеку, - Общество – огромный зверь, зверь страдающий, зверь активный, зверь, которому не нужно пищи, если на него правильно повлиять. – С левого края стола, мужчина лет сорока, заинтересованно поднял голову. – Секрет дисциплины, как учат в школе, кроется в мотивации – я не согласен с этим. Дисциплина – понятие абстрактное, и иногда даже совершенно бесполезное. В нашем, современном мире, дисциплина забивается как гной в поры, порождая зловонные угри, если бы её не было… - - Извините, но ваши слова противоречат самому себе, - подал голос тот, с левого края. - Если вы говорите, что общество устроено очень просто, то с дисциплиной проблем то быть не может. О каких угрях вы говорите, если не будет тех самых пор? Я имею ввиду, поры – как идеи, нестандартные мысли. – С каждым словом парень всё больше краснел и сжимал листок. И вроде бы, сейчас он должен что-то сказать, отстоять свою точку зрения, но язык, как к нёбу присох. Не шевелится. Яну оставалось только краснеть, да с новой силой выделять пот. Он столько раз проговаривал эту речь у себя в голове, что думал, невозможно найти в ней ещё хоть какой-то смысл, кроме того, что заложил в неё сам брюнет. Пальцы должны были уж сломаться от неестественных вывёртываний, и стопы он подгибал нещадно. Выло видно за километр, как он волнуется. - Знаете, молодой человек, советую вам додумать, и приходите через недельку, а там посмотрим, - закончил тот самый мужчина. Молодой человек обречённо поправил на носу очки, тяжело вздохнул, собрал все листочки со стойки, и подхватив сумку на одно плечо, шаркающее зашагал в сторону выхода. Академия – как это звучит. Величественно, гордо. «Я учусь в академии» - так приятно сказать это какому то незнакомцу, а потом выслушивать восхищённое лебезение. Шаги гулким эхом отдавались от мраморных сводов самого старого учебного заведения страны. Здесь всё было как он и мечтал: потолки под четыре метра, золотистые резные ручки, пыльные горгульи, и наверняка, подвальные тайные ходы. Академия напоминала старинный замок посреди кирпичных джунглей. На улице так же светило солнце, что было очень необычно. Погода менялась раз десять на дню, и если сейчас покрапывал мелкий дождь, то через час мог падать снег, и в этом не было ничего странного. Брюнет спустился с каменных ступеней. Во дворе академии почти никого не было, за исключением одного молодого человека, примерно того же возраста, что и сам парень. - Ну что, приняли тебя в твой Шоушенк? – сказал незнакомец, выдыхая клубы тёмного дыма. Брюнет нахмурился и прошёл мимо, пробурчав, «это не Шоушенк, неуч…» - Я то не обижусь, если ты свалишь сейчас, но перед Зитой и Гитой тебе придётся отчитаться, - насмешливо прокричал вдогонку друг. Этот человек привлекал внимание. Он вечно носил кожаные куртки, цепи, какие-то тяжёлые ботинки, в которых брюнет и смысла то не видел, и дымил как паровоз постоянно какую-то сомнительную смесь. Всё в нём было «какое-то». И смысл у него был «какой-то», и идеология тоже «какая-то». Но лучше уж какая-то, чем совсем никакой. Это, наверное, был самый неопределённый человек, которого в жизни видел парень. Слова, как не странно, подействовали. Расстроенный, и чуть не хлюпающий носом, молодой человек развернулся, и совсем уж удручённо побрёл к лавке. - Тебя увидеть могут, - сказал брюнет, пиная сумку с ненужными конспектами. Другой пожал плечами, - Нет, не увидят. – - Почему это? – повернул голову очкарик, выгибая одну бровь. - Потому что только тебе, мать его, понадобилось переть сюда в середине июля, когда академия, мать его, закрыта, - шипел Арим, - и что ты там вообще делал?! Там никого и быть не должно! И нахер позвал этих двух клоунов? – молодой человек указал на топающих как стадо слонов на танцполе двух рыжих индивидов, несущихся к скамейке, словно на бесплатные бургеры. - Как сдал? - - Как сдал? – запыхавшиеся, и все красные от видимо продолжительной погони, два молодых человека одновременно задали один вопрос, который мучил их на протяжении всех трёх часов. Брюнет отмахнулся от них, как от надоедливых мух. Вечно позитивные, и, видимо, постоянно веселящиеся братья своей радостью душили в этот момент. - Уууу… - простонали они в один голос. - Опять всё плохо, - сказал один. Гик, если быть точнее. - Да ладно, - вторил ему второй Карл. Да, у их родителей было хорошее чувство юмора. Арим, всегда смотрящий на близнецов с долей недоверия, провёл рукой по грязным волосам, и удушливо вздохнул. - Хочешь? – протянул он самокрутку Яну. Брюнет, до этого пялившийся на носы своих до блеска отполированных туфель, как то небрежно схватил сигарету, - Да ладно, ребят, - прервал он всеобщее молчание, - То ли ещё будет. – Очкарик, видимо по инерции продолжил пинать дипломат ногой. - Какие идиоты делают дипломаты на трёх лямках? – сказал Арим, вырывая из окостеневших от стресса пальцев друга ремни. В его сумке можно было найти много чего интересного. Книги, например, туеву хучу жевачки, горы фантиков и море брошур по написанию «Отличного» сочинения. Облака всё ленивей и ленивей ползли по лазурном небу. Ветер, как будто насмехаясь, закинул длинный не в меру галстук на плечо молодому человеку. Но тот даже глаз от земли не оторвал, всё так же продолжал невидящим взглядом выжигать дыры на блестящих ботинках. «И к чему я только гожусь» - думал Ян, - «Там не получилось, здесь всё дерьмово! Когда это кончится то уже! Почему так трудно найти это… Ох, что найти, дибил, сам не знаешь!» - парень усердно и совсем не по взрослому жевал бескровные губы, покрываясь пятнами. «Мог ведь лучше, мог! Что за хрень то опять!» «Ян, всё ещё будет» - прозвучал уже совсем другой голос. Брюнет не на шутку встрепенулся, огладываясь. Что это было, думал он беззвучно открывая и закрывая рот. Арим преспокойно портил воздух той же самокруткой, какая была и у Яна, и которую он сам не заметил как скомкал, Зита и Гита, как называет их друг, куда то унеслись, видимо опять завидя очередную свалку. - Па-ра-но-ик… - прошептал парень, хватаясь костяными пальцами за отросшие волосы. Погода располагала к пикнику. «На море бы сейчас…» - мечтательно вздохнул светловолосый, глядя куда то в вышину, - «На пляж, там тепло,» - решил для себя Арим. - Ботик, (как ласково называл своего друга рокер) махнём на Гоа? Там, говорят, ещё нет этих, как их… Либералистов, вот. – - Либералов, идиот – раздражённо буркнул Ян. Арим затянулся, и вместе с дымом выдохнул: - Либералисты, либералы, а есть ли разница, дружище. Оба вымышленные персонажи, ни от одних толку, ни от других. – Брюнет покачал головой, - С тобой о политике, как с чиновником о библии, - продытожил он поднимаясь. Голова звенела, ноги не слушались. Арим облокотился на спинку скамейки, безмятежно наблюдая, как его друг, словно с похмелья пытается встать. Вставал Ян долго, и парень уже хотел было ему помочь, но всё таки не успел. Очкарик встал, подобрал лямки дипломата, и нехотя закинув его на плечо, пошуршал гравием к калитке. Арим сидел, глядя на удаляющегося друга, и что-то задумчиво насвистывал. «Жаль его терять» - подумал рокер, засовывая мешочек со спайсом в голенище грузного сапога. Мысли у Яна в голове видимо улетели на те самые Гоа. В голове гуляло эхо. «Приходите через недельку…» - отдавалось как от пещёрных стен в его черепушке. Конечно, приду я. Да только что это изменит то? Не возьмут меня опять никуда, скажут через недельку опять. А потом и через месяц. А потом и никуда идти не придётся. Молодой человек шагал и шагал, полностью доверившись своей мышечной памяти. Ноги по привычке пинали рекламные проспекты, руки сами по себе поправляли лямки, а глаза всё так же оставались слепы. Накрапывал дождь. Небо затянулось. Серые однотонные коробки уходили ввысь, туда, за облака. От выхлопов оно само по себе здесь было фиолетовое. Но не над Академией. Там всегда светило солнце летом, зимой шёл чистый снег, осенью деревья были золотистые, и цветы пахли вкусно по весне. Этакий кусочек Эдема в Тартаре. Наверное, это и прельщало Яна. Этот блеск тысячи наполированных лепнин, позолоченные двери, ручки, люди из высшего общества – вот что было так привлекательно. И как он только мог, думал Ян, как жалкий молокосос посмел даже подумать об этом. Но ведь каждому хочется быть избранным. - Вы оборонили, - Ян поднял голову. Перед глазами возник обычный бездомный, жутко воняющий перегаром, в грязной оборванной одежде и ботинках, с оторванными подошвами. Шапка почти скрывала глаза, потускневшие и блёклые, но от чего-то хитро прищуренные. Борода была грязной, с застрявшими в ней кусочками помоев и сигаретного пепла, и густой, что странно, она скрывала половину лица от носа до подбородка полностью. В сморщенной руке он протягивал такой же сморщенный свёрток грязно-жёлтой бумаги, - Нет, это не моё, - ответил Ян, боязно отшатываясь от возникшего перед ним незнакомца. Дедок отдёрнул заляпанный шарф, обвязанный вокруг его шеи, и сказал: - Сынок, я видал, как это у тебя из сумки выпало. – Ян немного промешкался. С одной стороны это не его, и вдруг объявится хозяин, а с другой, спорить с явно пьяным бомжом себе дороже. Пришлось взять. «Бесхребетный, тупой, все тебя под себя подминают» - говорил себе парень бездумно вертя в руках кулёк. Он даже не думал его открывать. Зачем? Завтра походит, поспрашивает, может и того бомжа найдёт, поговорит с ним спокойно. Дверь в подъезд была открыта. Было вообще странно, что там есть дверь до сих пор. - Ян, Ян, стой! – догнал его на третьем этаже мальчик лет тринадцати. – Брат, передай Ариму кое-что, - и сунул парню в руки белоснежный тонкий конверт. Он вкусно пах свежим клеем, и был неразборчиво подписан размашистым почерком. Ян только и успел буркнуть Крэгу, как звали мальца, что не знает он, где этот ваш Арим, как мальчик с оглушительным топотом унёсся обратно вниз. Дверь в его квартиру была открыта, чему брюнет совсем не удивился. Вот и Арим. И как он успел раньше меня, подумал Ян. Из квартиры нещадно валил дым. Уже на пороге очкарик болезненно закашлялся, и разгоняя руками ядовитые пары, на ощупь попал на кухню. Там, дымя как арабский падишах, и уже, наверное, не совсем адекватный, на стуле развалился блондин, закинув ноги на стол. Брюнет, одной рукой закрывая нос, бросил дипломат на пол и туда же непонятный свёрток, бросился к окну. Только открыв его и глотнув «свежего» воздуха, от смог рассмотреть во что превратился его друг за пол часа без присмотра. Ян отобрал у парня сигарету, определяя по характерному запаху что это не такая уж безобидная трава. - Боже… Ри, ты меня в могилу сведёшь… - На руках были характерные синяки. - Грёбанный ты Вишес… - сплюнул Ян, замахиваясь для пощечины. Даже после удара Ри продолжал счастливо улыбаться, закинув голову неестественно назад. - Ян… Я знал, что ты меня найдёшь, - пересохшими губами сказал блондин. Ян закатил глаза. - Конечно, идиот, это моя квартира, - Ян только и думал про то где он успел, и когда, и с кем, и неужели один? И откуда у него это? Тряпка, следить нужно было. Постепенно Арим начал приходить в себя, ну как, прямо пропорционально вылитой на него ледяной воды. Когда он совсем очухался, и даже смог не без посторонней помои встать со стула, н протянул ему конверт. - Что это? – заплетающимся языком спросил блондин. Он задумчиво покрутил в мозолистых пальцах бумагу, рассматривая расплывчатым взглядом. - Вот уж не знаю, - пробурчал Ян, копаясь в комоде. Где же эти ключи грёбанные? Ри тем временем плюхнулся на диван и разорвал конверт, предварительно приложив его к ухо, дабы удостовериться, что там ничего не пикает. - Ооо! Смотри кто тут! – услышал восторженный возглас за спиной Ян. Там была небольшая фотография, и записка. Записку Ян читать не стал, а вот на фотку посмотрел. Там была изображена девушка, светловолосая, лохматая, яро брызгающая слюной. - Она мне напоминает кого-то, - задумчиво сказал Ян. Ри горько усмехнулся. – Ну ты даешь, братец. Это сестрица моя. Я думал она подохла уже… – почесал затылок блондин. - А она вроде в правительстве сейчас? – задал вопрос Ян. - Ну, в семье не без урода, - усмехнулся Ри. Брюнет весело засмеялся, - Помнится, когда мы с ней общались, она говорила тоже самое про тебя! – Ри ткнул очкарика под рёбра. - Терпеть её не могу, - сказал блондин. – Из-за неё это всё началось, вроде. Хорошо, что она меня чуть не убила, не пришлось самому всё имитировать. – Брюнет удивился, он никогда не заговаривал на эту тему, и Ян уже отчаялся услышать что же там произошло на самом деле. Повисло молчание. «Ну не расспрашивать же его…» - думал очкарик. И так тайна, а Ри доверился ему. Да, много его помотало. Блондин задумчиво держал фотографию некогда дорогого ему родственника, погрузившись в воспоминания. Послышался хруст. Пол начал вздыматься. Потом паркет прорезал фонтанчик опилок и кусков бетона. Потом этот фонтанчик прошёлся по кругу, не попав с первого раза в точку начала. А потом кусок пола отвалился куда то вниз. Из дырки высунулась тощая мордашка, наполовину перекрытая строительной маской. Ри никак не отреагировал. Ян прибывал немножко в шоке, но ничего не предпринимал. - Я ваш новый сосед! – восторженно крикнуло существо, отбросив на пол парням очки. Когда оно забралось полностью, перед молодыми людьми предстал маленького роста человек с зелёной длинной шевелюрой. - Вас телевизоры не интересуют? – поинтересовалось существо у Ри. - Меня лично нет, - равнодушно махнул рукой блондин. - Вот и отлично, - осклабилось существо, быстро передвигаясь в сторону огромной коробки, воспринимающей определённые волны на определённой частоте. Существо схватило ящик и нырнуло обратно в свою нору. Ян, только что отошедший от шока, хотел было заорать и разобраться с этим непонятным типом. Но, наклонившись над дыркой, он увидел только глянцевую и пыльную поверхность платяного шкафа. - И что это было? – спросил парень в воздух. Ри неопределённо пожал плечами. - А тебе нужен был телевизор? – саркастично спросил он. - Ну да… - Брюнет вдруг вспомнил, что оставил ключи в сумке. Достав ключи, он спокойно надеялся вернуться в комнату. Но, развернувшись, ткнулся носом в плечо другу. - А это ещё что? – спросил Ри, разворачивая свёрток. - Нет, не разв… - хотел сказать Ян, но выло поздно. В Свёртке лежала маленькая музыкальная шкатулочка, отделанная во всех традициях рококо. Ри покрутил её в руках, пару раз ударил об стену, немного попрыгал на ней, но она всё равно не открывалась. Ян как человек образованный когда то, покрутил пальцем у виска, а потом покрутил какой-то винтик, и вуаля – шкатулка открылась! - Чё это тут, - спросил Ри, заглядывая через плечо другу. Брюнет достал какую то очередную записку. Написано там было что то типа: «Спасите, меня держат тут. Я не знаю где! Здесь балконы, пилястры, картины! Меня кормят лобстерами! Я не выдержу больше!!!!» а дальше было: «поставщик: Б.О.Г.» - Фигня какая то, - сказал Ян. Ри помолчал, потом взял кожанку и письмо, и вышел из квартиры. Спускаясь по обшарпанной лестнице с одной обосанной площадки на другую, он крепко сжимал одной кольт через ткань куртки. «Опять ты. Хочешь повеселиться? Ну так я тебе устрою» - думал Ри, комкая одной рукой конверт.

***