Кровь и попкорн

Крису повезло родиться в Австралии – или не повело, это с какой стороны посмотреть. Толерантная Европа и свободолюбивая Америка медленно, с законодательным скрипом, но все-таки признали права вампиров. Уравняли кровососов с людьми, пусть и не в полной мере. В Африке и Южной Америке вампиров не привечали, но и не притесняли. Да и не особо-то много вампиров в той же Африке. Солнце жаркое, яркое, не спрячешься. Оплотами консерватизма оставались Россия и Австралия. Как обстояли дела в России, Крис не знал, а в Австралии испокон веков было принято привязывать кровососов к столбу и бросать подыхать. По закону, конечно, положено депортировать, только власти никогда не успевали. Вроде бы – не страна, а рай земной. Живи, да радуйся. Только вот жизнь в раю слишком дорога. Австралию наводнили богатые эмигранты, цены за пару десятков лет взлетели до небес, а зарплаты остались куцыми, как хвост коалы. Перед Крисом, имевшим за плечами среднюю школу и курсы автомехаников, вырисовывались пыльные и скучные перспективы. Тянуть лямку кредитов, экономить пятицентовые монетки, толкаться в очередях, покупая продукты на распродажах... Разве это может прельстить полного энергии, жаждущего развлечений молодого человека? Крис решил переселиться поближе к королеве. Перебраться в цитадель Империи и попробовать пожить под сенью «Юнион Джека», оставив звезду Федерации и созвездие Южного Креста за океаном.* С океаном, пляжами и серфингом расставаться не хотелось. Но Криса гнало прочь не только обещание лучшей доли. Британия притягивала новизной возможностей и отсутствием родительской опеки. Крис мечтал спуститься в метрополитен и проехать в поезде, неважно, откуда и куда. А еще... Где-нибудь – хоть в вагонной давке, хоть в супермаркете, хоть в автомастерской – познакомиться с симпатичным парнем. Закрутить роман, а может быть, завязать долгие уютные отношения. Дома он никогда не решится на такой шаг, не посмеет разочаровать родителей. А в Британии – другое дело. Британия далеко. Конечно же, семья возмутилась. Крис достойно выдержал серию скандалов, слезы, крики, и забронировал билет на самолет, напомнив родне, что он давно уже совершеннолетний, и сам способен принимать важные решения. Провожали его как на войну, если не хуже. Будто Крис ехал прямиком в пасть к кровососам, и никоим образом не мог избежать роли корма. От долек чеснока, которыми мама хотела переложить одежду, удалось отбрыкаться, а от оберегов – нет. Крис сдался и позволил обвешать себя странно пахнущими кулонами на кожаных шнурках, плетеными браслетами, и с мылом надел на безымянный палец заговоренное кольцо. В самолете, а позже, и в столице туманного Альбиона, выяснилось, что надежда отгородиться от вампиров крестами и веревками живет во многих. Обереги не выглядели ни вычурными, ни странными, и Крис успокоился – не один он такой, кровососов многие боятся. Он довольно быстро устроился на работу – в один из филиалов сети автомастерских, в пригороде Лондона. Снял недорогую квартиру, и начал привыкать к двойной жизни, которую вела Европа. К полуночи улицы пустели, окна домов закрывали глухие жалюзи, а особо суеверные горожане выкладывали дольки чеснока на пороги домов и подоконники. Город патрулировали специальные наряды полиции, на заправках и в круглосуточных супермаркетах дежурили охранники, вооруженные посеребренными дубинками. Люди ощетинивались, отстаивая свою безопасность, хотя, по официальным данным, за десять лет случилось только одно нападение и принудительное обращение человека. Но и этого было достаточно. Крис быстро убедился, что соседство с кровососами дарит не только страх и неудобство, а еще и выгоду. Он переехал в другую квартиру, лучше и дешевле, в доме, где на пятом и шестом этажах жили вампиры – семьи и одиночки. Ходил в супермаркет после полуночи, покупая фрукты и овощи за полцены, а полуфабрикаты и готовые блюда из кулинарии почти даром. На бесшумно передвигающихся, бледных, прячущих глаза за темными очками кровососов Крис поначалу смотрел с опаской, а потом привык и перестал замечать. Он чуял их страх – вампиры были более уязвимы перед законом, и старались не приближаться к людям, боясь ложных обвинений. Человек-полицейский всегда примет сторону человека, и проявит снисходительность к перепуганному обывателю, даже если кровосос прав. На вампирах можно было и зарабатывать. В специальных центрах за сданную кровь платили вполне себе приличные деньги. Но Крис не спешил баловать кровососов ценной жидкостью. Ему крепко-накрепко запомнилась байка о том, что вампир, выпивший хоть и сцеженной, но свежей крови, запоминал запах и вкус донора и мог его отыскать. Зачем рисковать, если и так жить хорошо? На работе Крис не перетруждался. Он не отказывался от вечерних и ночных смен, получал достойную доплату, а деньги не особенно-то тратил. Не нашел на что. Его устраивала мебель в съемной квартире, сытная и недорогая еда из кулинарии. Клубы и выпивка не привлекали: Крис поначалу отрывался на танцполе, заводил знакомства с завсегдатаями, но быстро понял – он интересен только как «свежее мясо», не опробованный член. Ни романтики, ни развития отношений здесь не светит, только быстрый, ни к чему не обязывающий трах. Оставалось утешать себя тем, что это больше, чем он мог иметь дома. А еще оставался шанс – вдруг судьба подарит ему то самое случайное знакомство? Семечко, из которого прорастет деревце покоя и уюта. Умом Крис понимал, что для этого надо чаще выходить к людям, а не шастать по улицам по ночам, натыкаясь на вампиров. Но с трусом-обывателем, к полуночи задраивающим дверь на сорок засовов, знакомиться не хотелось. И Крис продолжал жить, как живется, рассчитывая на везение. В середине мая его вызвали в центральный офис и предложили двухнедельную командировку в Глазго. В тамошнем филиале уволили и директора, и большинство работников – из-за каких-то серьезных нарушений – и менеджер по персоналу поспешно затыкал дыру. Крис командировке с оплачиваемым проживанием обрадовался. Весна, новый город... почти отпуск, только деньги тратить не надо. Он отработал положенный срок, вдоволь нагулялся по улочкам центра, побывал в Вест-Энде и Ист-Энде, сфотографировался на фоне собора св. Мунго, и даже выбрался в один из известных клубов. Поездка вышла интересной, но на исходе второй недели Крису захотелось домой. Не в Австралию с солнечными пляжами, нет. В маленькую лондонскую квартирку, которую он привык называть своей. В кассах на вокзале его ожидал сюрприз. На дневные поезда билетов не было вообще, а на ночных остались только двухместные купе, не пользовавшиеся популярностью. Те, кто не могли позволить себе одноместное купе, предпочитали ехать в вагоне с креслами для отдыха – даже если и попадется попутчик-кровосос, на глазах у соседей ничего не сделает. Крис помялся, и купил предложенный билет, не желая оставаться в Глазго на лишний день. Он подписал стандартный бланк с предупреждением, что его соседом по купе может оказаться вампир, забросил вещи в камеру хранения, и отправился на прощальную прогулку. На Центральный вокзал Крис вернулся в начале двенадцатого. Выпил чаю в маленьком кафе, и, следуя указанием на табло, прошел на нужную платформу. Поезд отправлялся незадолго до полуночи, в пути предстояло провести около пяти часов, и Крис решил, что, скорее всего, завалится спать. Не смотреть же за окно, все равно в темноте ничего не разберешь. Его сосед заглянул в купе, когда диспетчер объявил о прекращении посадки. Заглянул и отпрянул, не переступив порог. Крис успел рассмотреть смоляные волосы, настороженные серые глаза, и едва не облизнулся – незнакомец был в его вкусе, валить и трахать. Если повезет... Подумав, что для начала не помешает проявить толику вежливости, Крис выглянул в коридор, проговорил: - У вас какой номер купе? Это седьмое, проходите, пожалуйста. И только потом внимательно разглядел попутчика и прикусил язык. Незнакомец был вампиром – об этом свидетельствовала вытатуированная под скулой руна Хагал.** И Крис сам, без всякого принуждения, предложил кровососу войти, пусть не в дом, а в купе, но пригласил, дал волю. Мигом вспомнились все страшилки, которыми его потчевали перед отъездом из Австралии. Крис растерянно запустил руку в волосы, почесал затылок, сорвал резинку с короткого хвоста и принялся вертеть ее в пальцах, скрывая опаску и смущение. Вампир одарил его еще одним подозрительным взглядом, решился, вошел в купе, и забился в угол, занимая удивительно мало места при внушительных габаритах. Крис тоже сел и уставился в окно, делая вид, что не замечает соседа. На самом деле ему хотелось рассмотреть вампира повнимательнее, запечатлеть в памяти бледное нервное лицо, запомнить движения губ... чтобы представить правильную картинку, когда доведется подрочить. Поезд тронулся, но движение не разогнало застоявшийся в купе страх. Крис чувствовал недоверие соседа – видно было, что тот готов сорваться с полки и сбежать после первого же окрика. Собственные опасения рассеялись. Стало ужасно интересно, кто и когда так напугал вампира, что он шарахается от людей. Полиция? Добровольцы из отрядов по борьбе с нечистью? Или священник, пожелавший спасти проклятую душу? Версий было много. Крису пришлось унять разыгравшееся воображение, а то так и до застенков инквизиции недолго додуматься. Не средневековые времена. Уже известно, что вампиры – не нежить. Это несчастные люди, у которых запустилась спонтанная мутация. После короткого, очень мучительного периода, напоминающего окукливание гусениц, человек переставал быть человеком. В мире прибавлялся еще один вампир. Новообращенные особи слабо регенерировали, страшились только очень яркого солнечного света, и не имели потребности в ежедневном употреблении крови. В давние времена таких недоразвитых вампиров уничтожали, за легкостью исполнения задачи. Сейчас – пытались лечить, останавливать развитие мутации, не позволяя ей перейти в следующую стадию. Особи класса «С» составляли основную массу нынешних вампиров – по словам вице-президента Европейской Медицинской Ассоциации – и успешно сосуществовали с людьми, не проявляя агрессии и ассимилируясь в обществе. Крис присмотрелся к попутчику. Глаза серые, не красные. Лицо не выбелено до мертвенной синевы. «С» или «В»? Если «В», дело похуже. Может кинуться – на второй стадии приступы голода неконтролируемы. Под взглядом Криса вампир поежился. Еще сильнее вжался в угол, а потом, словно что-то решив, расправил плечи, разулся – сосредоточенно сопя – и улегся на полку лицом к стене, подставляя под удар беззащитную спину. Крис вдоволь налюбовался на дорогой пиджак, и немножко его пожалел – хороший же костюм, но из-за вампирского упрямства утром будет выглядеть, как мятая тряпка. Еще можно было безнаказанно рассматривать завитки черных волос, аккуратное ухо, локоть, задницу и неловко поджатые длинные ноги. Этим Крис развлекался примерно с час, утомился однообразием и начал задремывать. Плюнув на соображения безопасности, он тоже разулся, и лег на полку. Но отворачиваться к стенке купе не решился. Подумал, что лучше держать соседа в поле зрения. Да и на обтянутый брюками вампирский зад посмотреть приятно. Разбудил Криса голос проводника. Пугливый вампир успел проснуться первым, и собирался с тихим шорохом. Обулся, схватил свою сумку, выскочил из купе и был таков. Даже не попрощался, скотина! Крис зевнул, потянулся, попытался обуться и выругался. Чужие туфли были ему малы. Ровно на размер, судя по надписи на подошве. Крис помчался в тамбур – в носках, на радость пассажирам – в надежде отыскать торопливого вампира, сбежавшего в его обуви. Куда там! Подлец, стащивший парадные туфли, как растворился. Если бы в сумке нашлись рабочие кроссовки, над инцидентом можно было бы только посмеяться. Но кроссовки отправились в мусорный бак в славном городе Глазго, ввиду крайней изношенности и жуткого внешнего вида. Пришлось натягивать вампирский подарок. По ширине было еще туда-сюда, но задники впивались в ахиллесовы сухожилия, причиняя боль на каждом шагу. Кое-как доковыляв до стоянки такси, Крис сел в свободную машину, и на вопрос: «Куда?» мстительно назвал адрес полицейского участка в своем районе. Нет, он не собирался заезжать домой и переобуваться. Знал – запал пройдет, и паршивец-вампир останется безнаказанным. И за кражу туфель, и за неприятное разочарование, царапавшее душу. Криса никто никогда не игнорировал. Его любили, подначивали из зависти, не раз пытались ударить. Ему улыбались, бывало, что и целовали, а бывало, говорили обидные слова. Но еще никто не смотрел на него, как на пустое место – в течение пяти часов! – и не воровал его обувь, не здороваясь и не прощаясь с хозяином. Поначалу в полицейском участке отмахнулись от заявления. Потом расслышали магическое слово вампир, и засуетились. У Криса взяли подробные показания, записали номер поезда, вагона и купе, расспросили о приметах вампира и украденных туфель, а в конце дописали, что кража причинила потерпевшему как материальный, так и физический ущерб. Ноги он действительно растер знатно, даже пришлось у полицейского врача пластырь просить. Повезло, что домой подбросили на патрульной машине. Пешком бы не добрался, хотя идти всего-навсего три квартала. Днем, после пробуждения, Криса посетило раскаяние. Вампирские туфли выглядели гораздо дороже его пропажи, и говорить о материальном ущербе было смешно. Проколотый волдырь на правой пятке благополучно подсох и не доставлял неудобств. А маленькая ранка на левой... да заживет, как на вампире. Зря он написал это заявление, зря. Ведь не побежал бы в полицию жаловаться на человека. Мстить за равнодушие. Не приглянулся, так не приглянулся. Значит, не судьба. Терзания прервал телефонный звонок. Криса пригласили в полицейский участок. На опознание. - Вы его уже нашли? - Посмотрите, и выясним, его или не его. Томаса Уильяма Хиддлстона Крису показали через одностороннее стекло. Вампир сидел на привинченном железном стуле посреди пустого кабинета. Скованный наручниками, лишенный дара речи и возможности укусить – половину лица закрывал тяжелый металлический намордник. Крис рассмотрел ссадины – на лбу, на носу – и ощутил легкий приступ дурноты. Только такой идиот и тупица, как он, мог не подумать, чем для вампира обернется заявление о физическом ущербе. Услышав, что Крис не желает давать ход делу, полицейские принялись его переубеждать. Но он стоял на своем, твердо и незыблемо, как скала среди волн. Никакого физического вреда. Да, он понимает, что такое ложное обвинение. Да, он готов заплатить штраф. Нет, он не боится, что Хиддлстон засудит его за моральный ущерб. - Я хотел его разыскать, чтобы обменяться туфлями. Заявление сформулировал неправильно из-за недосыпа, накопившейся усталости и резкой перемены климата. Резкая перемена климата полицейских проняла. Криса заставили подписать кучу бумаг – отказы от возбуждения уголовного дела в разных вариациях – и попытались выставить вон. Не тут-то было. Крис отказался покидать участок без Томаса Хиддлстона, выражал желание вызвать ему адвоката, и всячески раздражал полицейских своим присутствием. До тех пор, пока не получил на руки помятого и потрепанного вампира в кроссовках без шнурков. Сцапав драгоценную добычу, Крис резво устремился на волю. На улице вялый, заторможенный Томас чуть-чуть ожил – слабо задергался, вырываясь из объятий, и прикрыл лицо ладонью, пряча глаза от солнечного света. Крис впервые пожалел, что не обзавелся машиной. К счастью, третий таксист оказался толерантным, или жадным до выгоды – в общем-то, без разницы. Главное, что Томаса удалось усадить на заднее сиденье, встряхнуть, и спросить: - Куда? Куда тебя везти? - В Хэмпстед.*** Услышав название, Крис присвистнул – вампир-то не из голодранцев, а таксист равнодушно предупредил: - Не меньше двух часов будем ехать. Пробки. - Тогда ко мне, - выбрал Крис. – Пожалуйста, побыстрее. Тут рядом, но я заплачу два счетчика. - Я не поеду! – нахмурился вампир. Крис запечатал ему рот ладонью, и повторил: - Два счетчика. В сумраке подъезда Томас опять оживился, забрыкался. Крис отвесил ему подзатыльник, затолкал в лифт и объяснил: - Поспишь или просто отлежишься до ночи. Как стемнеет, отпущу. А пока на глазах побудешь, чтоб я не волновался. - Что тебе от меня нужно? – взвился вампир. – Сколько ты хочешь за свои туфли? Я их верну, куплю тебе новые, доплачу, сколько скажешь – выбирай. Только оставь меня в покое. В квартиру упрямую бестолочь пришлось затаскивать за шиворот. Крис слегка умаялся, но программу-минимум выполнил: усадил Томаса на кровать и задернул плотные шторы. От затраченных усилий заурчало в желудке, и это было неудивительно – за разъездами и визитами в полицейский участок Крис забыл позавтракать и пообедать. - Есть хочешь? – спросил он у притихшего вампира. – Могу омлет пожарить, могу замороженную пиццу разогреть. Томас смерил его презрительным взглядом, сполз с кровати и забился в угол между шкафом и компьютерным столом. - Ну и сиди голодным, - обиделся Крис и ушел на кухню. Он не выпускал вампира из виду – каждое движение в комнате копировалось зеркальным шкафом в прихожей. И это подтверждало первоначальное предположение. Томас был мутантом класса «С». Особи класса «В» не отражались в зеркалах. Тишина, одиночество и полумрак подействовали на вампира положительно. Он зашевелился, начал умываться, как большой кот – лизал ладонь, а потом размазывал слюну по разбитому лбу и переносице. Ранки быстро стянулись и зажили. Томас пригладил волосы, ощупал ребра и недовольно поморщился. Криса озарило – не еду надо было предлагать, известно же, что вампирам требуется для восстановления сил. Он немедленно заглянул в комнату и спросил: - Тебе, наверное, кровь нужна? Можешь меня укусить. Только в меру. Не до обморока. Сколько тебе для исцеления надо? - Мне от тебя ничего не надо! – Томас ощетинился, сверкнул глазами, пугая нехорошим красным отблеском. – Отстань от меня, понял? - Чего ты психуешь? – удивился Крис. – Я от души предложил. Помочь хочу. - Помочь? – смешок прозвучал истерично. – За укус без официально оформленного согласия человека дают от десяти до двадцати пяти лет тюрьмы. В зависимости от обстоятельств. Я еще раз спрашиваю, что тебе нужно? Ты вознамерился посадить меня в тюрьму? Хочешь шантажировать? Почему ты ко мне прицепился? - Да не собираюсь я тебя сажать и шантажировать! Крис даже дверь захлопнул, чтобы не смотреть на бестолкового гостя. Вытащил из микроволновки готовую пиццу, разрезал на куски, но приступить к трапезе не успел. Ему позвонили из бухгалтерии, и потребовали срочно привезти счета и чеки для отчета по командировке. Бриться Крис не стал – и так сойдет. Поспешно перекусил, почистил зубы, проверил, сунул ли в карман телефон, схватил прозрачный файл с чеками и сообщил Томасу: - Я на работу. Не знаю, когда вернусь. Доешь пиццу, или спрячь в холодильник, если не будешь. Ладно? Противный вампир ничего не ответил, а Крису было не до вежливых церемоний. Он захлопнул дверь, и помчался к метро, прикидывая, удастся ли подсунуть бухгалтеру счет за коктейли из клуба. А вдруг? И, конечно же, ему не повезло во всех отношениях. Коктейли пришлось оплачивать из собственного кармана, а Томас Уильям Хиддлстон не дождался его возвращения и сбежал. Правда, убрав-таки пиццу в холодильник и захлопнув дверь. Крис счел это добрым знаком, полюбовался на кроссовки без шнурков – вампир ушел в своих туфлях, избавив обвинителя от яблока раздора – и решил, что их можно будет использовать как повод для примирения. Адрес беглеца Крис узнал на следующий день. Отработал утреннюю смену, принял душ, побрился, прихорошился и обаял архивариуса из полицейского участка. Дама посочувствовала расстроенному молодому человеку, лишившемуся маминого подарка – на самом деле Крис купил туфли уже тут, в Англии, но ради великой цели можно и соврать. Получив адрес, счастливый охотник изучил данные Томаса, и рванул в мэрию, чтобы оформить согласие на разовый укус вампира. В мэрии его встретили прохладно, и принялись въедливо расспрашивать о причинах, побудивших решиться на такой шаг. - Томас – мой друг. Я хочу сделать ему подарок на день рождения. - Человеческий день рождения мистера Хиддлстона – девятое февраля. - Я знаю, - беспечно ответил Крис. – Понимаете, жизнь непредсказуема. Мало ли, вдруг я до его следующего дня рождения домой уеду? А хочется что-то подарить. Получить разрешение с наскока не удалось. Криса отправили на консультацию к психологу, а после положительного заключения пообещали выдать бланк-согласие через неделю. Если австралийское посольство в Лондоне даст соответствующую санкцию. За время ожидания Крис получил свои туфли. Томас прислал их бандеролью с оплаченной доставкой. И, наверное, успокоился. Подумал, что избавился от Криса навсегда. Вот уж нет! Криса направляло обострившееся чутье. Он не терзался сомнениями – а нравятся ли Томасу мужчины? Не боялся, что его спустят со ступенек, не позволив переступить порог дома. Он стремился к цели, как охотник, натравивший свору собак на зайца. И ждал часа, когда сможет подобрать с земли и спрятать в сумку загнанную добычу. Такси привезло его в Хэмпстед вечером, в сумерках. Крис расплатился, перехватил сверток с кроссовками, подошел к входной двери дома и постучал кулаком, игнорируя звонок. Голос раздался почти сразу, заставил насторожиться – неужели Томас не один? - Подожди, я сейчас заберу заказ, и... Бестолковщина даже не посмотрел в глазок. Так и распахнул дверь, одновременно болтая по телефону. И только увидев Криса, осекся, и сдавленно пробормотал: - Я тебе потом перезвоню. Крис уверенно попер вперед, заставляя Томаса отступить и пропустить его в холл. - Держи. - Что это? – вампир попятился, убрал руки за спину. - Твои кроссовки, - терпеливо объяснил Крис. – И – вот. Бланк-согласие, запаянный в пластик, он показал издали. Томас – чудо еще то, возьмет, да порвет. - Зачем? – серые глаза округлились. Вампир напомнил Крису тощую, перепуганную черно-бурую лису, не решающуюся выйти из клетки. Как ни подзывай, а не подойдет. Только за шкирку тащить, силой. Сердце зачастило – при всей напускной лихости Крис побаивался начинать рискованную игру. Он прижал Томаса к стене и с трудом удержался, чтобы не зажмуриться. Палец скользнул по губам, заставляя вампира обнажить острые белоснежные зубы. Крис тронул острый кончик клыка, пробормотал: «Пойдет», и сделал то, о чем мечтал всю неделю. Поцеловал Томаса властно, настойчиво, позволяя клыкам рвать язык и губу. Рот моментально наполнился кровью. - Зачем? Зачем? Я не хочу... мне это не надо! Томас бормотал, постанывал, и, вопреки словам, жадно лизал губы Криса, заживлял кровоточащие порезы и тут же делал новые. Звонок в дверь заставил их расцепиться. - Забери. Я не могу. Разносчик притащил какую-то еду и блок сигарет. Крис забрал пакеты, расплатился, бросил их на столик в холле, и хлопнул дверью, защелкивая замок. Томас возник за спиной – внезапно, бесшумно. Стиснул в железных объятьях и куда-то потащил. Продвигались они не быстро – Томас постоянно останавливался, прижимал Криса к стенам, лихорадочно вылизывал то губы, то лицо, то шею. Как ребенок, которому подарили огромный леденец. Нежность не позволяла обманываться. Каждый шаг в глубину дома загонял Криса в ловушку. Алый блеск глаз и изменившееся, хищное выражение лица Томаса вышибло из головы прежние ассоциации с лисами и зайцами. Беспечный охотник провалился в логово матерого волка. Крис чувствовал силу Томаса, силу, способную согнуть его в бараний рог. Шанса сбежать не осталось. Томас прятался от себя и от людей, а Крис выманивал его, как рыцарь выманивает дракона на поединок, ввязался в схватку и с треском проиграл. Наступило время расплаты. Крис ждал – когда же изголодавшийся вампир сорвется в грубость? – но шли минуты, одежда летела на пол, а движения языка по-прежнему были нежными, и даже руки ослабили хватку. Зубы вонзились в плечо, когда раздетого Криса повалили на кровать. Томас укусил неглубоко, только кожу вспорол, как металлическим заусенцем чиркнуло. Зарычал, слизывая кровь, и притерся стоящим членом к животу Криса. Он двигался без изящества хищника – дергался рвано, чуть суетливо, и толкался коленом, вынуждая раздвинуть ноги. Отвечать, подстраиваться под отсутствующий ритм не хотелось. Не было волны возбуждения, которую можно было разделить на двоих. Томас недовольно заворчал. Спустился ниже, куснул за ребро, заставив поежиться от смеси боли и щекотки, и – неожиданно – ухватил Криса жесткими пальцами за подбородок. - Посмотри мне в глаза! Зов оглушил. Крис распластался по кровати безвольной куклой, ожидая следующего приказа, но вместо слов получил ворох картинок. Необычно было видеть себя чужими глазами, странно было видеть себя и не себя – ожившую статую, лениво потряхивающую мраморными прядями и подставляющую холодное колено под губы вампира. Томас целовал его ногу сосредоточенно, словно молился неведомому божеству. Шепот обволакивал: «Крис, пожалуйста, позволь, пожалуйста!», и в этом шелесте звучала тоска, годы без ласки и прикосновений. Томас просил о малости – ему хотелось проникнуть в тело Криса хотя бы пальцами. И получил недвусмысленный ответ. Крис, поддавшийся очарованию тягучих поцелуев, решился и отвел ногу в сторону, сгибая в колене. Статуя растеряла часть каменной неповоротливости. Пальцы погладили промежность, вызывая дрожь зарождающегося желания. Томас опустил голову, заскользил губами по внутренней стороне бедра, и повторил движение пальцев языком. Крис больше не слышал Зова, не видел отблесков колдовского огня в серых глазах. Он обрел власть над своим телом и подавался навстречу ласке, выгибаясь, и молчаливо упрашивая Томаса не останавливаться. Кто-то из них сорвался в крик первым – не упомнишь, кто. Крис немного одурел от переизбытка ощущений: слушал прерывистые уговоры Томаса, видел, как шевелятся его губы, обнажая клыки, и жадно насаживался на растягивающие задницу пальцы. Не было ни стыда, ни неловкости, только непривычное наслаждение, и Крис отважился пройти новую дорогу до конца. Томаса стало слишком много, пряные укусы заглушили страх, но не отменили неизбежную боль вторжения. Согнутый, раздавленный чужим весом Крис не выдержал и заорал во все горло, сдавливая попавшиеся под ладони плечи и выражая недовольство цепью кровоподтеков. Томас хрипло рыкнул, задвигался резче, и натиск, вопреки ожиданиям, отогнал боль, разбавляя ее жгучим удовольствием. Этот проигрыш дал Крису больше, чем любая победа. Научил покорности, доказал, что надо не только брать, но и отдавать, и тогда наслаждение вернется к тебе сторицей. Томас заставил Криса кончить первым, вынудил заполненное тело задергаться, выплескивая сперму в ласкающую ладонь. И тут же обмяк, вздрагивая и щедро делясь своим семенем. Крис удивленно охнул, и замер, поймав невидящий алый взгляд. Не Зов, но его подобие позволило уловить мысли Томаса. Сытое блаженство пополам с восторгом, и стирающее радость предчувствие расплаты. Обреченность перевешивала, и Крис обеспокоился: - Ты что себе надумал? Томас отвернулся, зарылся в подушки, подставляя влажную спину, и пробурчал: - Уходи. Будешь писать заявление, укажи, что я тебя укусил неоднократно. Это тоже карается по всей строгости закона. Плюс изнасилование под Зовом... избавишься от меня навсегда. Больше усилий прилагать не надо. - Вот ты дурной! – восхищенно выдохнул Крис и улегся, обнимая вздрагивающие плечи и закидывая на Томаса ногу. – Давай немножко поспим? По-хорошему, нужно было сначала сходить в душ. Но Крис боялся того, что бестолковый Томас сбежит из собственного дома, пока гость будет наслаждаться водными процедурами. Сам Крис никуда уходить не собирался. И не ощущал себя жертвой изнасилования. Нельзя сказать, что прежде он горел желанием под кого-то лечь. Нет. Крис по кривой дуге обходил клубных завсегдатаев, стремившихся распечатать его девственную задницу. Снимал на ночь тонких изящных мальчиков с оленьими глазами, не претендовавших на главенствующую роль. И томился от неутоленного желания – он ни на шаг не приближался к давней мечте. Ему хотелось встречаться с сильным, равным партнером. Чтоб спорить – так до хрипоты и кулаков, а мириться от зализывания синяков до хруста промятых косточек. Крис видел такие пары, и понимал – в подобном союзе придется хоть изредка, да уступать. Может, и не изредка. Если понравится. Беда была в том, что ему до сих пор не встретился человек, которому он бы захотел сдаться. Но теперь все изменилось. Крис нашел своего вампира и не собирался выпускать его из рук. Поспать не удалось. Томас вздыхал, вертелся, пытался уползти, и добился того, что Крис завелся, как автомобиль на контрольно-проверочном стенде. Вторая волна вскружила голову, подтолкнула кусаться, отстаивая свои права. В какой-то миг Крису почудилось, что ему поддаются из жалости, заглаживая вину, и он обиделся всерьез. Томас его разубедил – изумленным скулежом и требовательными движениями бедер. Всё было так и не так, как обычно. Крис обводил языком контур татуировки, и видел не клеймо, не изъян, лишь напоминание – Томас отличается от него, как бурный поток от гладкого озера. Но не все ли равно, где тонуть? Он приложил все силы, чтобы вернуть Томасу пережитое удовольствие. Заласкал до придушенных криков, до закатывающихся глаз, и услышал умоляющий отголосок Зова – «возьми, не тяни, не могу ждать!». И Крис взял. Не нахрапом, а бережно, с привкусом священного трепета, как юный жрец, допущенный к распростертому на алтаре божеству. А потом все-таки сорвался, растерял осторожность, выложился, выплеснулся в коротком рывке, и, едва отдышавшись, помог Томасу кончить – взял в рот, старательно скрывая, что делает минет первый раз в жизни. На этот раз в подобии Зова не было обреченности. Кажется, Крис взломал невидимую стену, отгораживающую Томаса от мира. И связал их крепкой нитью, из которой начнет ткаться полотно обид, примирений, совместных походов по магазинам и вечерних посиделок с попкорном в общей миске. Видение промелькнуло и исчезло. Крис обиженно затряс головой – он упустил что-то важное, не успел ухватить, выдернуть болезненную занозу. Но Томас уже закрылся, не желая делиться воспоминаниями. Как и планировать будущую жизнь. - Мне двадцать два года, я приехал из Австралии и работаю автомехаником, - подумав, сообщил Крис. Секс – это хорошо, но для совместных походов по магазинам надо нормально познакомиться. - Мне двадцать пять, - Томас отозвался неохотно, хотелось верить, что честно. – Я учусь в Глазго. На архитектора. Э-э-э... обучение домашнее, я только иногда езжу отвозить чертежи, которые боюсь пересылать по почте. - О! Крис постарался вложить в восклицание побольше уважения. Сам он на университеты никогда не замахивался, и теперь пытался сообразить – подходит он Томасу, как пара, или пролетает с треском и позором? Кажется, он переоценил свои силы. Архитектор с домом в Хэмпстеде ему не по зубам. - Мутация запустилась, когда мне было двадцать, - добавил Томас и отвернулся, прячась в подушки. Темную спальню затопило молчание. Крис не мог найти нужных слов. Ему казалось глупым выражать сочувствие – все же Томас вампир уже пять лет, не неделю-другую. Вдруг его расстроит подчеркивание их разницы или разозлит проявление жалости? Что говорить? - Ты любишь попкорн? Вопрос повис в воздухе. Томас тихо сопел – заснул, пока Крис терзался сомнениями. Заснул в самый разгар ночи. Бестолковый вампир. Крис встал с кровати и, руководствуясь чутьем и обрывками подсмотренных воспоминаний, прокрался в другую комнату. Фотоальбом нашелся в резном комоде, под стопкой постельного белья. Томас – молодой, не клейменый – улыбался в объектив, прижимаясь к высокому светловолосому парню. Еще Томас – похудевший, очень коротко подстриженный, спал в плетеном кресле, укутавшись в плед. Татуировка была залеплена нашлепкой пластыря. Только нанесли? Крис перевернул пару страниц. Светловолосый сидел возле кресла, пристроив голову на колени Томаса. Плед валялся на полу. Последняя фотография была сделана четыре года назад. Крис повернул голову к возникшему в дверях Томасу и спросил: - Он тоже заявил на тебя в полицию? - Не он. Заявление написала его семья, - альбом отправился в комод. – Тебе никто не говорил, что чужие вещи без спроса брать нехорошо? - Говорили, и не раз, - без всякого смущения ответил Крис. – Но мне очень захотелось узнать правду. Подозреваю, мои извинения за историю с туфлями тебя не утешат. И если я начну бить себя кулаком в грудь, и клясться, что больше никогда не совершу ошибок, ты мне не поверишь. Но я все же скажу – я не привык решать проблемы с помощью полиции. Такую глупость я не повторю. Ты мне веришь? - Не знаю, - пожал плечами Томас, и подал руку, помогая Крису подняться с пола. – Пойдем в душ? - Да! И... – вроде бы мелочь, но мелочь важная. – Ты любишь попкорн? - Да. - Какой? - Карамельный. - Эх, черт! – взвыл разочарованный Крис. На горизонте маячило множество проблем. Страшно было даже представить, что устроит семья, узнав, что Крис связался с вампиром. А через месяц-другой придется об этом заговорить, потому что разрешение на регулярный укус вампира выдается только супругу или близкому кровному родственнику. Однако все беды и треволнения меркли перед главной бедой. Крис до безумия, до дрожи в коленях любил попкорн с сыром. Неужели Томас будет каждый раз заставлять его мыть микроволновку для избавления от въедливого запаха? Вот уж не повезло, так не повезло... Крис тяжело вздохнул, ущипнул Томаса за задницу и внезапно повеселел. И тут нет ничего не решаемого! Можно купить вторую микроволновку! Сноски: * Флаг Австралии представляет собой прямоугольное полотнище синего цвета, на котором изображены три элемента: флаг Великобритании (известный также как «Юнион Джек»), звезда Содружества (или звезда Федерации, она же Хадар) и созвездие Южного Креста. ** Хагал можно рассматривать как выражение принципа эволюции, заключенной в жесткой структуре. Это энергия завершенного порядка, содержащаяся в семени всего, что живет и развивается. Некоторые исследователи рун связывают Хагал с распадом и даже с уничтожением, но сила этой руны по своей природе не деструктивна. Это сила естественных перемен, необходимых для восстановления утраченного равновесия и создания условий для нового роста и развития. *** Хэмпстед (Hampstead) — территория («деревня», village) на северо-западе Кэмдена, где находится самый большой лондонский парк — Хэмпстед-Хит. В XVIII веке — бальнеологический курорт, известный своими железными водами. Постройка Северолондонской железной дороги в 1860-е годы облегчила сообщение Хэмпстеда с центром Лондона. Он стал интенсивно застраиваться, преимущественно загородными домами дачного типа. Аристократический Кенвуд-хаус и особняки некоторых обитателей Хэмпстеда, включая Зигмунда Фрейда и Джона Китса, объявлены музеями. Хэмпстед — один из самых дорогих районов Лондона. В 2011 году здесь было продано почти 5 % всех лондонских домов, стоимость которых превышает 1 млн фунтов, цена 7,5 % домов — составляет более 5 миллионов фунтов, а 7 % домов — стоят более £10 миллионов фунтов.