Три фильма

Три фильма автор: Тенже Фик, РПС, не вычитан, НЦ-17. Крис/Хиддлс. Предупреждение 1: Крис – альфа и не обременен лишним интеллектом; Хиддлс – омега с влажными глазами. Предупреждения: РПС-АУ, !омегаверс, НЕ МПРЕГ, не оборотни, загадочное и туманное раздвоение души, много страданий, !мастурбация с элементами зоофилии, !секс с элементами зоофилии - !вязка, !кноттинг. Ничего не знаю о процессе съемок и прочих сложностях современной кинематографии, наверное, в чем-то налажала, да и хрен с ним. На самом деле это не про кино. И не имеет никакого отношения к реально существующим людям и фильмам. Выплеск больной фантазии. Отказ от прав: всё лучшее – детям. В фике использованы встретившиеся мне в сети статьи о съемках фильмов «Тор», «Мстители», «Thor: The Dark World», однако они никоим образом не соответствуют действительной хронологии съемок и реальным событиям. Сюжет «Тора-2» описан по спойлерам в сети, совпадающим с авторской точкой зрения на возможный исход дела. (1) «Тор» Вроде бы всё было хорошо, грех жаловаться. Платили неплохие деньги. В перспективе маячила популярность и новые контракты. Вот только до тошноты мерзко было знать, что Тором ты стал только благодаря Хиддлсу. Даже не так. Благодаря тому, что Хиддлс тебя побаивается. Неконтролируемая реакция омеги, завидевшей сильного альфу, и – вуаля! – режиссер и продюсер утвердили тебя на роль. Противно вспомнить те смотрины... «Крис, закричи на него. Зарычи. Подойди ближе, еще ближе. А ну, отойди! Том, ты в порядке?» Разумеется, это не афишировалось. Да и боялся Хиддлс Криса не до дрожи в коленях, на людях, бывало, на шутки отвечал. Зубки скалил, как кокетливая девочка. А пугануть его всерьез не получалось, потому что Брана носился со своим любимым омегой, как с тухлым яйцом. Яйцом, накачанным гормональными препаратами. Основная проблема заключалась в том, что Крис тухлых яиц и омег терпеть не мог. Не конкретный Хиддлс у него раздражение вызывал, а необходимость работать с недочеловеком. Крис этих выкидышей природы за людей не признавал. Тупиковая же ветвь эволюции! Хоть сколько медицинских центров создавай, а родить все равно не могут. Конечно... через жопу ничего хорошего не выйдет. Впрочем, к женщинам-омегам Крис тоже особой приязни не питал. Понятно, что течка обеспечивает высокую вероятность зачатия, что дети рождаются крупнее и крепче, чем у бет... но когда придет время выбирать, Крис женится на бете. Не надо ему гормональных закидонов и жарких страстей. Лучше каждый день, но понемножку. Он так решил – твердо и неотступно – и никакие рассказы о притяжении половинок его с толку не собьют. С присутствием Хиддлса и необходимостью к нему прикасаться Крис кое-как смирился. Не спрашивал с омеги за базар, как с нормального мужика, ни за какие коврижки не выпил бы с ним из одного стакана. Но на всех углах об этом не орал. Деньги-то приличные капают. Конфликтов не возникало еще потому, что Хиддлс на рожон не лез, не хамил, тихо сидел в уголке, когда не звали. А к последнему месяцу съемок стал откровенно грустным, вздрагивал от окриков и смотрел влажными глазами, словно в любую минуту был готов разрыдаться. Крису вид унылого омеги доставлял удовольствие, и он с трудом удерживался от подколок и смешков. Тайна глаз на мокром месте выяснилась быстро. Оказалось, что Хиддлс – вот идиотина! – целый год врал своему новому партнеру-альфе. Заврался, раскололся и получил пинка под зад. Крис считал, что за дело. Остальные члены съемочной группы убогого жалели – как же, бедный мальчик просто не хотел говорить, что он актер, боялся, что альфа сочтет его ненадежным, а может быть, даже и слегка беспутным партнером. Ну и каков результат? Морочил голову своему водопроводчику, или кто он там, представлялся менеджером, а как пришлось волосы красить, да физиономия на постерах замелькала, грянул гром. Водопроводчик предсказуемо вдул за брехню и выставил двуличную омегу за порог с набитой мордой. Потом вроде бы извинился и позвал назад, но Хиддлс возвращаться не захотел. Прятался по темным углам, лелеял депрессию, а от Криса прямо-таки шарахаться начал. Наверное, Крис на водопроводчика был похож. Или водопроводчик на Криса. Разузнав детали половой трагедии, съемочная группа хором посоветовала Хиддлсу подать в суд. Дело мол, беспроигрышное, зря водопроводчик омегу обидел. Вот тут-то Крис и взбесился. Слишком много у омег мужского пола стало прав. И о проблемах их слишком часто говорить стали. Крис считал: уродился убогим, так не афишируй. Не лезь к нормальным, не доказывай, что ты такой же, как все. И, тем более, не доказывай, что ты лучше. Хотят, понимаешь, всё сразу – и жопой вертеть, и детей усыновлять, и льготы получать, и в суде дела по щелчку выигрывать. Нет, чтобы радоваться, что не держат в «желтых домах», как в старые добрые времена. К сожалению, мировая общественность не разделяла мнение Криса. Вымирающий и бесполезный вид защищали законами, позволяли собираться в общественные организации, и громко говорили о притеснении. О каком? Всем, кто надрывает глотку, Крис бы посоветовал внимательно присмотреться к Хиддлсу. Хрен такого притеснишь! И жалеют его все, только потому, что у него раз в три месяца из жопы течет. Тьфу! Вот из-за этих разговоров о суде и случилась первая неприятность. Крис не удержался, сказал, как есть – надо было не лгать, а держаться за альфу руками и ногами, и лишнего не придумывать. Раз тот водопроводчик на недочеловека польстился, тут уже без разницы – актер или клоун из цирка шапито. Работой не усугубишь. А теперь, когда партнер потерян, нечего качать омежьи права. От того, что водопроводчику влепят штраф, или посадят в тюрьму, у Хиддлса ни ума не прибавится, ни течки не прекратятся. И вообще... постыдился бы на альфу в суд подавать. Как все вскинулись! Стоило Хиддлсу унести свои мокрые глаза в тихий уголок, чтобы без помех предаться неизбывной скорби, Брана Криса оштрафовал, и провел воспитательную беседу. Следом позвонил продюсер, и два часа выносил мозг, сыпал обвинениями в некорректности, нетолерантности... не... не... не... Да что там продюсер! Собственная мать, которой Крис попытался излить обиду, укоризненно сказала: «Ты посмел оскорбить бедного мальчика?». Совсем ошалели... Тьфу! Тьфу! Отношения к Хиддлсу и ситуации Крис, конечно, не переменил, но дал себе зарок держать язык за зубами. А когда на него насела половина съемочной группы, требуя принести извинения, прилюдно выдавил несколько вежливых фраз, и добился от Хиддлса ответного слова: «Мир». В этот миг произошла неприятность номер два. Крис впервые увидел волка – не человека, не партнера по съемкам, а настороженного зверя с умными черными глазами и забавным рыжим пятном на носу. Волк пошевелил усами, что-то проворчал и исчез, заставив Криса пошатнуться. Перед глазами поплыли цветные пятна. А в голове возник странный вопрос: «Каким его видит Хиддлс?». Некстати проснувшееся второе зрение Крис заблокировал. Ежедневной дозой успокоительного. Рыженосого он больше не видел, но все равно беспокоился. Прежде Крис считал, что звериная половина души у него отсутствует. Ладно, не отсутствует, крепко спит. И радовался этому обстоятельству – не нужны ему горячечные сны, будоражащие запахи и прочие глупости, прилагающиеся к статусу альфы. Его и так пугаются, если зубы оскалить. Беспокойство переплавилось в стойкое желание намять холку Хиддлсу. Крис едва не подстерег его вечерком возле трейлера, но вовремя опомнился. До него уже донеслись слухи о планируемых съемках «Мстителей». Неохота из-за рыженосой омеги терять следующий гонорар. Самым простым и безвредным способом избавиться от наваждения была бы добрая порция секса. Но Крис, не имевший постоянной партнерши, опасался знакомиться с бетами в барах, или пользоваться услугами проституток. Контракт обязывал держаться в рамках пристойности – хотя бы до того, как закончится промо-тур – а журналисты и фотографы устроили настоящую облаву на «звезд-богов», чтобы накопать горячих фактов к премьере. Приходилось тоскливо гонять кулак под порнофильмы, и обещать себе оргии и разврат – в отдаленном будущем времени. А Хиддлс, не менее четко очертивший рамки приличия в личной жизни, перед промо-туром взял, и исчез. Похоже, уехал в какую-то глухомань, переживать течку. Крис гадал – в одиночку или с водопроводчиком? – и злился на себя за то, что впускает в мысли этот вопрос. Злость и ненужные мысли подтолкнули к смене успокоительного. У новых таблеток, прописанных врачом, оказался веселящий эффект. Крис начал много улыбаться – кстати и некстати – и почти не думал о Хиддлсе и водопроводчиках. Каждый день не думал, а это уже плюс. Вернувшийся из глухомани Хиддлс тоже много улыбался. И глотал какие-то капсулы. Четыре или пять раз в день. Промо-тур вышел веселым, и омрачался только тем, что Крис все время пытался Хиддлса обнюхать. Не заигрывал, просто хотел понять – дал кому-то рыженосый волк, или нет. Выяснить ничего не удалось. Не уловил Крис ни раздражающего, ни возбуждающего запаха. А на заданные вскользь вопросы Хиддлс не отвечал. Улыбался, и умело отводил глаза, не позволяя надавить взглядом. К счастью, рекламная компания закончилась до того, как Крису захотелось дать Хиддлсу по шее. Он улетел домой, к родителям, надеясь, что океан и белый песок вычистят из души неуместное раздражение. Подарят умиротворение и довольство собой. И, конечно же, Крис собирался заниматься сексом. Знакомиться на пляже с брюнетками, блондинками, с рыжими... нет, с рыжими не надо, чтоб не вспоминался чей-то нос. Отпуск позволит накормить изголодавшееся по прикосновениям тело, затуманит мозг и вернет Крису покой. Крис так решил, значит так всё и будет. Альфа он, или не альфа, в конце концов? (2) «Мстители» Ни продолжительный отдых, ни волны и солнечные ванны, ни секс, ни третье по счету успокоительное не помогли. Встретившись с Хиддлсом в Альбукерке, Крис немедленно его обнюхал. Ничего интересного выяснить не удалось – омега недавно съел яичницу и выпил кофе. Вот и вся информация. Зато неприятности посыпались градом. Криса заставили подписать дополнительный пункт в контракте – студия решила принять особые меры по безопасности актеров-омег. Новый режиссер произнес длинную и скучную речь о контроле низменных инстинктов. А рыжая бета, Скарлетт-не-О’Хара, начала презрительно морщить нос, словно от Криса воняло помойкой. Работа на площадке для трюков выматывала. Крис старался тренироваться до упада – в основном, с каскадерами – и не пересекаться с Хиддлсом. Даже мимо его трейлера не ходил. Делал крюк, хотя иной раз еле ноги волочил. Хиддлс отвечал ему взаимностью – исчезал, едва завидев, или укрывался живым щитом из не-О’Хары, охотно расточавшей ему совсем не материнские нежности. Приставала она к Хиддлсу, короче говоря. Крис сменил тактику и стал наблюдать за свежеиспеченной парочкой. Да, парочкой! И неважно, что еще на уроках полового воспитания им вдалбливали в головы, что беты-женщины и мужчины-омеги не образуют семьи и практически никогда не вступают в связь. Хиддлс назло ему может нажраться каких-нибудь возбуждающих средств и трахнуть не-О’Хару. Омеги, они все такие – лишь бы сделать что-нибудь наперекор. В суд на Криса подавать не за что, так Хиддлс ему по-другому напакостить решил. Рядом с трейлером Хиддлса нашлись замечательные, очень густые кусты. Крис счел их прекрасным местом для подслушивания, и обустроил там лёжку – убрал колючие ветки, постелил кусок полиэтилена и кусок брезента, и припрятал в траве пару пакетов чипсов, на случай внезапного голода. За неделю не нашлось никаких доказательств связи Хиддлса с нахальной бетой, но Крис привык дремать в кустах после обеда и ходил туда не реже раза в день. Из-за невинной привычки случилась очередная неприятность. Видимо, близость омеги подействовала на организм. Придремав в очередной раз, Крис увидел рыженосого волка. Зверь был грустен, и, похоже, болен – шерсть свалялась, а черные глаза затягивала мутная пленка. Проснувшись, Крис выругал себя за острое чувство сожаления, желание как-то помочь. Но валяться в кустах не перестал. И зря. Два или три раза он смог контролировать сон – подавил потребность обнюхать, проверить, горячий или холодный у волка нос. А потом его зверь встрепенулся и легко взял верх. Крис встал и пошел к трейлеру, приминая траву из сновидения сильными белыми лапами. Чихнул, учуяв запах корицы, толкнул дверь, и отметил, что на откидном столике лежит пакет с булочками. Рыженосый булочки не ел. Спал на узкой койке, свернувшись в тощий клубок, и мелко подрагивал. Крис наклонился, хорошенько его обнюхал, запоминая запах, и морщась от примеси корицы, осторожно тронул нос. Убедился, что рыженосый болен, и начал вылизывать худую морду, ежась от щекотного прикосновения усов. Нехитрое занятие приносило тот самый покой, то умиротворение, которого Крис не смог достичь беспорядочным сексом и солнечными ваннами. Рыженосому невинная ласка нравилась – он ворочался, не открывая глаз, и охотно подставлял морду. Как выяснилось позже, волчьи забавы заняли не больше пятнадцати минут – Крис высчитал время. Когда он тронул языком горячий нос, Хиддлс проснулся и уставился на него мутными серыми глазами. Волчья морда превратилась в человеческое лицо. А он Крис, сидел на краю койки, согнувшись в три погибели над Хиддлсом, и старательно вылизывал омежью физиономию. Ужас-то какой! Он вылетел из трейлера, не желая объясняться и, уж тем более, не собираясь извиняться. Это всё волк! Крис никогда бы так не поступил! А волка, между прочим, спровоцировал Хиддлс. Тем, что крутит романы с бетами и непонятно чем болеет. Мог бы и к врачу сходить! Несмотря на внутреннюю убежденность и почти неоспоримые доказательства вины Хиддлса, Крис боялся скандала и усердно пил успокоительные таблетки. То, что Хиддлс никому не наябедничал, стало ясно дня через три – уже бы взяли за задницу, не тянули. Крис вздохнул с облегчением, но успокоительное пить не перестал. Последняя неделя в Альбукерке пролетела, как в тумане. Кусты и трейлер Хиддлса Крис обходил восьмой дорогой, на не-О’Хару принципиально не смотрел, а в гостинице, перед сном, выпивал глоток коньяка и проваливался в пустую черноту, где не было ни людей, ни волков. В конце июля съемочная группа разделилась. Крис улетел в город Уилмингтон в штате Огайо, где его ждали военная техника и внутренние помещения авианосца, а Хиддлс отправился в Пенсильванию, на самую большую в мире подземную ферму по выращиванию грибов. К моменту встречи в Уилмингтоне волк Криса извелся. Волновался за рыженосого, заставлял подслушивать чужие разговоры, убеждаться, что омега жив и здоров. А Хиддлс не скучал и не переживал. Не выздоровел – шкура была все такой же тусклой и свалявшейся – но симулировал задор и охотно рассказывал не-О’Харе о съемках в известковых тоннелях. Крис вдоволь наслушался о внедорожниках, пистолетах и военных грузовиках, видя то улыбку на лице Хиддлса, то грустную волчью морду, устал смотреть на раздвоенный мир, и ушел в гостиничный номер, не дожидаясь завершения ужина. Волк перехватил главенство ночью. Спрыгнул с кровати, тихо вышел из номера, спустился на этаж ниже и толкнул дверь Хиддлса, не читая табличку «Не беспокоить». Рыженосый поскуливал во сне, на прикроватном столике лежали флаконы с таблетками и дурно пахнущая мазь от синяков. Волк на лекарства посмотрел с презрением, влез на кровать, прижался к рыженосому, задышал в такт и заснул. Утром омега выглядел и пах чуть получше. Впитал живое тепло, нормально выспался, чувствуя, что его спину прикрывает альфа, который не подпустит к нему чужого, не позволит напасть исподтишка. Волк одобрительно заворчал и лизнул темно-коричневое ухо, приводя шерсть омеги в порядок. Рыженосый заботы не оценил, недовольно дернул ухом и начал уползать на другой край кровати, чтоб ему не мешали спать. Волк легонько прикусил его за холку, прижался и продолжил утреннее умывание. Крис не сразу понял, что происходит. С какой стати он лежит в одной постели с Хиддлсом, слава богу, хоть не голый, а в трусах, и зачем он вылизывает Хиддлсу ухо? - Ты как здесь оказался? – грозно рявкнул он, и тряхнул омегу за плечо. Тот встрепенулся. Ошалело посмотрел на Криса, на столик с лекарствами, отполз на край кровати, рискуя свалиться на пол, и задал встречный вопрос: - Что ты делаешь у меня в номере? Крис огляделся по сторонам. Ночное путешествие он помнил смутно, но против фактов не попрешь. Он действительно находился в чужом номере. В чужой кровати. И силком его сюда никто не тащил. Сам пришел. Сам! - Какого чёрта ты не запираешься? – вызверился он на Хиддлса. – Ключ лень повернуть? Возразить или оправдаться омега не успел. Крис выскочил из номера, шокируя своим видом обслуживающий персонал, быстро добежал к себе, радуясь тому, что не попался на глаза никому из съемочной группы, и нырнул под душ. С волком надо было что-то делать. Понятно, что звериную часть души будил Хиддлс. Притворялся, что хорошо себя чувствует, кокетничал с бетой, не смотрел на Криса... «Стоп-стоп-стоп...» Пришлось пустить ледяную воду и охладиться. «С какой стати меня волнует, смотрит он в мою сторону или нет?» Злость перемешивалась со страхом. Крис боялся себя – половинки собственной души – заставлявшей беспокоиться и думать об омеге. О совершенно неподходящей ему омеге. Если уж волк решил пробудиться, почему бы ему не одарить любезностями какую-нибудь блондинку? Какого чёрта он пристал к убогому Хиддлсу? Ведь не волк, а Крис влипнет в такие неприятности, что никакие гонорары выкарабкаться не помогут. Он растерся полотенцем, оделся, и, подумав, выпил тройную дозу успокоительного. Глупо отсиживаться в номере, возле трейлера уже досиделся. Надо идти к Хиддлсу, поговорить – спокойно, без криков. Объяснить, что во сне он утрачивает контроль над телом, и к омеге приходит его волк, обеспокоенный альфа. Что в действиях волка нет похоти... м-да, так у Хиддлса и течки сейчас нет... что же дальше будет? Крис тряхнул головой, отгоняя дурные предчувствия, и пошел к омеге, как на казнь. Стараясь дышать глубоко и ровно, отгоняя опасения и подавляя недовольство. Хиддлс открыл не сразу. Переспросил: «Кто?», долго чем-то шуршал, а потом все-таки впустил Криса в номер. Недалеко, позволив только переступить порог. Они топтались в тесном подобии холла, разговор выходил скомканным, и Крис не мог понять, верят его словам, или нет. - Я не специально! – он повысил голос, привлекая внимание. – Мне самому это сто лет не надо! - Не сомневаюсь, - Хиддлс сморщил нос, точь-в-точь, как рыжая бета. – Я не собираюсь никому жаловаться. Ты же это выяснить пришел? - Не только, - неожиданно для себя брякнул Крис. – Чем ты болеешь? Твой волк, он... тощий совсем. - Я не заразный, - холодно сказал Хиддлс. – И ничем не болею. Если постоянно принимать подавляющие препараты, волк перестает выглядеть привлекательным. Что еще ты хочешь узнать? Надо было откланяться и уходить. Может быть, напомнить омеге, чтобы тот запирался... хотя, он после этой ночи сам за замками следить начнет. Но Крис не выдержал – больше-то спросить не у кого – и брякнул: - А я какой? Выгляжу как? То есть, волк, волк как выглядит? Ты его видишь? - Он светлый и сильный, - омега говорил неохотно, словно пересиливал себя. – На спине и голове шерсть темнее. Карие глаза. - О! – восторг смыл извечную неприязнь. Крис хотел поговорить о своем волке подробнее, но Хиддлс общаться не пожелал. Повторил, что не будет никому жаловаться, и выставил за порог, напомнив о расписании. День и вечер прошли как обычно. Неприятность – нет, это была уже не неприятность, а настоящая беда – случилась ночью. Криса, пребывавшего в сомнамбулическом состоянии и пытавшегося вышибить дверь номера Хиддлса, задержала гостиничная служба безопасности. Скрыть инцидент не удалось. Исполнителей главных ролей поспешно отстранили от съемок и развезли по разным отелям. Крис, фактически запертый в комфортабельной тюрьме, метался от стены к стене, натыкаясь на мебель. Его раздирало надвое – волк боялся, что напугал омегу. А человек, побеседовавший по телефону со своим агентом, оплакивал актерскую карьеру. «Мстителей» доснимут с ним. А вот пришедшее утром и немедленно отозванное приглашение на съемки «Тора-2» говорит о многом... Визиту психолога он даже порадовался, хотя в нормальном состоянии терпеть не мог мозгоправов и душекопателей. Но сейчас у него появилась возможность выговориться и оправдаться. Крис, наверное, и на исповедь бы в церковь сходил. Да вот беда – из гостиницы не выпускали. На вопросы Крис старался отвечать честно. Почти. Он осторожно, но уверенно напирал на то, что волк беспокоится о Хиддлсе. Не жаждет оттрахать свободную омегу, а хочет вылечить больного зверя. Греет, жалеет. И ни в коем случае не собирается насиловать. Кроме психолога Криса посетил эндокринолог, помявший ему уши, шею и яйца, и пообещавший сказать что-то определенное после результатов анализа крови. Крис проводил пробирки тоскливым взглядом, и, надеясь, что волк его услышит, отчетливо подумал: «Вот во что ты меня втравил!». Время тянулось медленно. Вязкие минуты не скрашивало даже бурчание телевизора, хотя Крис честно пялился в экран, пытаясь отвлечься. Он отключил звук на телефоне, не желая разговаривать с людьми до вердикта врачей, и лежал на кровати, глядя то на мелькающие цветные фигуры, то на белый потолок. Дрема наползла незаметно. Волк поднял голову, осмотрелся и заскулил. Крис не увидел – почувствовал, как в другой гостинице, в безликом номере, ворочается и вздыхает рыженосый. Лицом к лицу их свели вечером. Руководство отеля подготовило для встречи малый банкетный зал, и Крис плелся между столиков, как шут, опоздавший на чужую свадьбу. Хиддлса прикрывали двое охранников. Режиссер, продюсер, врачи и куча каких-то шишек из студии внимательно наблюдали за разворачивающимся действом. - Отпустите себя, - ласково проворковал психолог. – Позвольте зверю взять волю. - Я же вам объяснял! – взъерошился Крис. – Он берет контроль, когда я сплю. А сейчас, как вы видите... - Присядьте, расслабьтесь. Дышите глубже. Постарайтесь очистить сознание. Крис плюхнулся на стул и шумно засопел, демонстрируя готовность к сотрудничеству. Очищать сознание он никогда не пробовал, и тренироваться в присутствии такого количества зрителей не собирался. Проще было представить себе, что они с Хиддлсом отыгрывают очередной эпизод перед камерой. А возле омежьего стула стоят не охранники, а статисты. Самовнушение помогло. Крис растекся на сиденье, завел руки за спинку и поймал взгляд Хиддлса. Тот, зараза, не боялся ни капельки, смотрел на отыгрыш с неподдельным интересом. А рыженосый улыбался и хвостом постукивал – ишь, развеселилась тощая скотина! Волк встряхнулся и пошел к своему чахоточному приятелю, и Крис тоже побрел, деваться некуда было. Он двигался, как в воде – приблизился, с трудом поднял руку, запустил пальцы в волосы Хиддлса... волк покружил вокруг улыбающегося омеги, потерся носом о нос, ткнулся в ухо. Крис отметил, что Хиддлс пахнет конфетным детским шампунем, и осторожно потрепал черные пряди. За спиной громко переговаривались: - А я с первой минуты говорил – у него нет повышенной агрессивности. - Согласен с вами, коллега, результаты анализов показывают... - Позвольте! – вмешался продюсер. – А как тогда объяснить попытку проникновения в номер? Дверь едва уцелела! - Это не сексуальная агрессия! – разгорячился психолог. – Волк еще молод, он воспринимает омегу, как товарища по играм. Младшего, слабого, которого надо защищать. - Знаю я, чем такие игры заканчиваются, - проворчал режиссер. - Уверяю вас, до критической точки еще далеко. У Криса не было ни взрослого гона, ни настоящей вязки, а это значит, что его волк... - Дитё еще совсем, - хихикнул кто-то. Ярость выплеснулась рычанием. Рыженосый примял волка лапой, прижался мордой к морде, заставляя погасить рык. Крис почувствовал дыхание Хиддлса, щекочущее скулу, замолчал и немного отодвинулся. - Предполагаю, что толчок к пробуждению волчьей натуры дала роль, которую исполняет Крис. Он вжился в образ старшего брата, искренне поверил в необходимость не навредить и спасти Локи. А волк перенес эти чувства на партнера по съемкам. Крису объяснение понравилось, а волку – нет. От несовпадения эмоций из горла вырвался вой. Рыженосый обеспокоился и тяпнул волка за ухо. Зубы у Хиддлса оказались острыми, а язык теплым и влажным. До Криса, наконец, дошло, что он лапается и облизывается с омегой на глазах у боссов студии и руководителей съемочного коллектива. Волк исчез с недовольным ворчанием, а Крис аккуратно отпихнул Хиддлса и твердо сказал: - Прекрати меня щупать! Золото в карманах не прячу. Как ни старайся себе внушить, что это просто эпизод, репетиция сцены для эротического фильма, всё равно противно и мерзко. Хиддлс обрел власть над его волком, без особых усилий, без течек... и не постеснялся показать свое влияние прилюдно. Дальнейшее обсуждение было пустопорожним. Крису выписали четвертое по счету успокоительное, велели бегать по утрам и не сдерживать волка, если тому захочется облизать Хиддлсу ухо или шею. Да сейчас! Размечтались! То есть, бегать-то Крис начал, а вот волка, как мог, приструнил. Нашел в сети больше сотни советов «обуздай зверя», и достиг относительного спокойствия трехразовой дрочкой на плакат грудастой блондинки. Экшн-сцена в Кливленде далась ему с трудом – неподдельными были растерянность и сожаление, а разозлиться на омегу не получалось. Только прикоснешься, увидишь, как рыженосый скалится и поджимает хвост, и сразу тянет извиниться. Дрочка зверя успокаивала, но обижать Хиддлса он не позволял. Приглашение на съемки «Тора-2» так и не пришло. Видимо, в студии посовещались и решили, что на роль проще подобрать похожего актера. Крис грустил и радовался одновременно – не будет нового витка славы, гонорара, но не будет и Хиддлса. А у волков память короткая. С глаз долой – из сердца вон. Осталось пережить последний сбор. Финальную сцену снимали в Центральном парке, в Нью-Йорке, и режиссер обещал, что они управятся за полдня. На «отвальную» Крис решил не оставаться. Лучше уехать побыстрее... не видеть Хиддлса, не думать о волках. Площадка в Центральном парке волку сразу не понравилась. Глазеющая, просачивающаяся через оцепление толпа, дети, выпрашивающие у Хиддлса автографы, заставили его заволноваться и вздыбить шерсть. Со своими поклонниками и съемочной группой Крис общался сухо, стараясь не сорваться в крик. Волк чуял опасность, и требовал, чтобы Крис не выпускал омегу из виду. Как выяснилось, не зря. Охранники, оттеснявшие назойливых фанатов, и оберегавшие актеров, не могли разорваться во все стороны. Чужак подобрался к Хиддлсу практически вплотную, протянул руку, тронул за локоть. Крис остерегающе крикнул, и тут же сорвался в рык. Ветер донес – незнакомец пах слезами Хиддлса, старой обидой и новой бедой. Омега округлил глаза, спросил: - Что ты здесь делаешь? Рыженосый попятился, недоверчиво насторожил уши. Крис отбросил бутафорский молот и рванулся к чужаку, намереваясь сбить с ног. Волк, учуявший почти забытый запах, безошибочно опознал противника. Это был тот самый альфа, водопроводчик, который прибил Хиддлса и, вроде бы, выставил его босым и голым на мороз. Жизнь подкинула неприятный сюрприз. Водопроводчик на деле оказался вертолетчиком, то есть, тренированным офицером ВВС. Он не стал дожидаться, пока его собьют с ног, и первым врезал Крису в челюсть. Они дружно повалились на асфальт – волк исхитрился и вцепился во врага смертной хваткой. Охранники догадались, что случилась чрезвычайная ситуация, и поволокли возмущенного и брыкающегося Хиддлса в машину, чтобы изолировать его от взбесившихся альф. Толпа начала подбадривать – непонятно кого. Большинство зрителей свистели и орали, одновременно снимая драку телефонами и видеокамерами. Позже, когда Крису замазывали синяки и бинтовали треснувшие ребра, режиссер сказал, что так качественно и феерично на его памяти съемку еще никто не срывал. Но почему-то не пообещал ни медали, ни Оскара. Велел одеться и возвращаться на площадку, доснимать эпизод. Обескураженный поражением волк не придумал ничего лучшего, как рыкнуть на Хиддлса. И спровоцировал новый скандал. После слов: «Стоп, снято!» охранники с трудом затолкали их в первую попавшуюся машину, укрывая от посторонних глаз. Крис вопил, выплескивая накопившиеся обиды, Хиддлс не отставал и крыл всех альф разом, и одного тупого волка-девственника в отдельности: - С какой радости ты полез к Джону? Что за демонстрация? Ты меня опозорил так, что не отмыться! Завтра во всех газетах напишут про собачьи бои и свадьбы! - Мы тебя защищали, тварь неблагодарная! – кривясь от боли в ребрах, проорал Крис. – От него угрозой перло, аж в глазах жгло. Ты хотел, чтобы тебе при всех морду набили? - Ты что, больной? – Хиддлс удивленно захлопал ресницами. – Что за странные фантазии про мордобой? - Ну он же тебя и раньше бил. Ты ведь за это на него в суд подавать собирался. - Кто тебе такое сказал? – омега занервничал и нахмурился. - Да все подряд говорили! У тебя фонарь под глазом замазывали! А Брана говорил – обращайся в полицию, такое поведение недопустимо. Перед глазами поплыло. В памяти завертелись обрывки разговоров, кулуарные шепотки о незавидной участи Хиддлса, о том, что кто-то кого-то выгнал... Хиддлса же выгнали? За обман? - Ты неправильно понял слухи, - голос омеги зазвучал мягко. Обманчиво мягко: - Он меня не бил. Он меня запер. Не хотел отпускать на съемки. А я выпрыгнул из окна. Со второго этажа. Подвернул ногу и разбил лицо о газонный разбрызгиватель. Я не люблю, когда ограничивают мою свободу. Хоть из ревности, хоть как наказание за обман. Мой волк не желает сидеть взаперти и зависеть от прихотей альфы. Именно из-за этого случая мне советовали подать на Джона в суд. Я не стал этого делать. Просто ушел, и всё. - Он... – Крис передернулся, вспомнив запах другого альфы. - Он ничего бы мне не сделал. Не при скоплении людей. Джон понимает, что такое репутация. А ты... Рыженосый пригорюнился. Волк потянулся к нему – извиниться, утешить. Хиддлс открыл дверь и вышел из машины, бросив на прощание: - До встречи на премьере. (3) Отпуск – премьера. Приглашения на съемки сыпались со всех сторон. Крис выслушал список, зачитанный ему агентом, и твердо сказал: - Сначала отпуск. Потом буду думать. Он улетел домой, рассчитывая на то, что океан утолит странную душевную боль и тоску. Ведь помогло же в прошлый раз. В этот приезд дело не заладилось. Австралия встретила Криса почти ураганным ветром. Не помогали темные очки – глаза резало от песчинок и соринок. Деревья, кусты и газоны украсились приветственными гирляндами из полиэтиленовых пакетов. Из-за отложенного внутреннего рейса Крис заночевал в гостинице, а утром, выйдя на балкон, узрел на ветвях раскидистого эвкалипта розовые панталоны с рюшами, размера ХХХL. Кофе был безнадежно испорчен, а мысли почему-то вернулись к Хиддлсу. Нет, Крис не воображал, что омега носит под брюками женские трусы. Шевеление рюш навевало неприятную ассоциацию – он, Крис, вытряхнул корзину чужого нижнего белья. Устроил драку, позволив журналистам и фанатам копаться в личной жизни омеги. И в своей тоже, да. Но за свою жизнь Крис не беспокоился. Пусть вынюхивают. Тут всё чисто. В родительском доме он отказался от обеда и сразу пошел на пляж, не слушая уговоров матери, просившей его не соваться в воду по такой погоде. Упрямство толкало идти наперекор, и Крис опомнился только в кабинке для переодевания, когда застучал зубами от холода. Самым разумным было отступить, но он все-таки полез в океан, неудачно поднырнул под волну, прокатился по песку и гальке, обдирая бок и плечи, и только тогда решил вернуться домой. Он побрел к пляжной кабинке, спиной чувствуя взгляды немногочисленных отдыхающих. Туристы, загорающие в шезлонгах, благоразумно держались подальше от воды. Один он, дурак... Крис содрал мокрые плавки, и понял, что не взял одежду, только полотенце. Вещи остались лежать возле топчана, придавленные сумкой со снаряжением, которую он даже не расстегивал. Пришлось обмотать бедра полотенцем и возвращаться, ругая себя за рассеянность. Мысли снова перекинулись на Хиддлса. Между прочим, до встречи с ним, Крис не страдал рассеянностью, не попадал в неловкие положения, и не испытывал сожаления за свои поступки. «Это он во всём виноват!» Крис нагнулся к вещам и чуть не рухнул на песок – очередной порыв ветра почти сбил его с ног. Узел развязался, полотенце помедлило и отправилось в вольный полет, расправив широкие белые крылья. А Крис остался стоять посреди пляжа, призывно выпятив задницу и потряхивая съежившимися от холода причиндалами. Заматываясь в джемпер, не желавший прикрывать и зад и яйца, Крис тихо и безбожно ругал Хиддлса – только подумаешь о нём, и вот, пожалуйста! Из кабинки он вышел уже полностью одетым, проверив пуговицы и «молнию» на джинсах – вроде бы, всё застегнуто. Если кто-то сфотографировал удручающую сцену, то пусть обходится только ей. Нельзя подкидывать дров. - Молодой человек! – голос звучал вкрадчиво. Крис обернулся и увидел невзрачного лысого мужичонку, протягивающего картонный прямоугольник. - Посетите наш клуб. Только для одиноких, только для альф и омег. На визитке оттиснулось короткое рубленое название: «Оплот». Чуть ниже, мелким шрифтом – «бетам вход воспрещен». Адрес, часы работы... Мужичонка исчез, пока Крис рассматривал визитку. «Только для альф и омег?» О клубах, где можно найти партнера или партнершу на время гона или течки, он слышал не раз. Сам никогда не ходил, не было потребности. Крис получал удовольствие от секса с бетами, кончал до искр перед глазами без всякого узла. И не собирался ни с кем вязаться, опускаясь до уровня животного. Визитку надо было выбросить. Забыть пляжное предложение, как он делал сотни раз до этого. Крис поколебался и сунул картонку в карман. Слова Хиддлса о волках-девственниках, позорное для альфы заключение психолога и смех боссов студии, заставили изменить своим принципам. «Можно попробовать. Один раз» На вылазку Крис решился через два дня. Он выскользнул из дома поздно вечером, весь в черном, в темных очках. Сел в такси, сказал адрес клуба и откинулся на сиденье, убеждая себя, что это нормальное времяпрепровождение для взрослого альфы. Это безумный Хиддлс, вместо того, чтобы наслаждаться благами цивилизации, умотал куда-то в Африку, спасая то ли голодающих, то ли притесняемых, то ли вымирающих омег. «О себе бы лучше подумал! Сходил к врачу, сменил таблетки...» Глас разума подсказал, что таблетки меняй, не меняй, разницы нет. Хиддлсу надо бросить подавляющие, завести себе альфу. Или хотя бы раз в три месяца ходить в клубы. Такие, как «Оплот». Волк недовольно заворчал. Крис велел ему заткнуться и подумал, что сейчас он выгуляет свою звериную часть души и тела на полгода вперед, и не будет вспоминать о Хиддлсе. Разве что презрительно и с торжеством. Как раньше. Через два часа, садясь в очередное такси, Крис с трудом удерживался от горестного скулежа. Такого позора, такого феерического провала он не мог представить! Ничего подобного не снилось в кошмарах, не предвещало наяву. Он быстро заинтересовался омегой – роскошной блондинкой с аппетитной грудью. Ее волчица была мелкой, вертлявой, ослепительно белой, без раздражающих рыжих пятен. Крис снисходительно позволил ощупать себя, улыбнулся, когда незнакомка вздохнула, взвесив его яйца, и потащил ее в номер на третьем этаже. Ноздри будоражил знакомый конфетный запах. Не приглушенный и приятный, как у шампуня Хиддлса, а навязчивый, приторный, словно блондинка только что вышла с карамельной фабрики. Крис даже распахнул окно в номере, прежде чем уложить омегу в постель. Из постели-то она его и вышвырнула, спасибо, хоть в коридор, а не в окно. Крис исправно трахал ее почти час. Не мог кончить, не мог дождаться узла, нервничал все сильнее, и в результате обмяк везде, где только можно. Ощущения были неприятными: где-то вдалеке, на грани слышимости рычал волк, прижимал уши, отступал от разъяренной, лязгающей зубами волчицы, яйца ломило – невыносимо хотелось кончить. А член, подлый предатель, вместо крепости и узла демонстрировал полную незаинтересованность. А так всё хорошо начиналось! Крис покинул родную Австралию с поспешностью пойманного «на горячем» воришки. Он ухватился за первый попавшийся сценарий, не высчитывая гонорар, и не перебирая. Целью были не деньги и известность, целью была работа и новые впечатления – нельзя сидеть взаперти и грызть себя. Так можно сойти с ума. Окончательно развеять скорбь помогла премьера «Мстителей». Крису удалось затащить Хиддлса в кладовку в кинотеатре «Эль-Капитан», хорошенько измять ему серый пиджак и обслюнявить ухо. Омега слабо сопротивлялся – пихался, вместо того, чтобы вломить в глаз – а рыженосый, приветливо помахивавший хвостом, позволял волку вылизывать тусклую, но гладкую шерсть. И Хиддлс, и рыженосый стали выглядеть лучше. Это насторожило. На следующий день, во время съемок дополнительной сцены с поеданием шаурмы, Крис собрал охапку слухов. Памятуя о своем проколе с водопроводчиком, он поделил их натрое, и обдумал добычу. Новости были приятными и неприятными. Оказалось, что чехарда с приглашениями в «Тор-2» не зависела от их с Хиддлсом свар и обнюхиваний. Проект то размораживали, то замораживали, никак не могли подобрать режиссера, да еще одна блондинка уперлась рогом, и не желала сниматься в роли осчастливленной девушки. Могла бы и о других подумать! Вот такие они, беты – бездушные, нечуткие, не понимающие волчьих проблем. А самой главной бедой – Крис никак не решался назвать это радостью – было то, что Хиддлс слез с подавляющих таблеток. Неужели вернулся к вертолетчику? Или кого-то нового нашел? Представить себе рыженосого, изнывающего в клубе в ожидании случайного партнера, Крис не мог. Не укладывалось это у него в голове. «Как бы выяснить правду?» Волк заставлял метаться по гостиничному «люксу». Крис покорно метался и посматривал на айфон. Вчера, на премьере, он вытребовал у Хиддлса номер его личного телефона, не ту туфту, по которой можно послушать автоответчик, а глубоко законспирированную тайну, дарующую право на разговор. Волк толкнул его – грубо, насильно. Крис сдался, покопался в адресной книге и послал вызов. Беседа вышла сбивчивой. Хиддлс еще не улетел из Лос-Анджелеса, но встречаться и разговаривать лицом к лицу не желал. - Я не могу рисковать, - прохладно и твердо сказал омега. – Врач временно запретил мне принимать подавляющие препараты, и я сделал вынужденный перерыв. Я плохо реагирую на твою близость – мой волк помнит твоего волка и делает ему послабление. Я не хочу оказаться в компрометирующей ситуации. - С кем ты сейчас? – не выдержав, напрямую спросил Крис. – У тебя есть постоянный альфа? Хиддлс вздохнул, пробормотал: - Ты редкий тупица! – и оборвал разговор, подсунув короткие гудки вместо своего голоса. Крис обижался на оскорбление три дня, и только потом до него дошло, что омега при постоянном партнере не будет делать послаблений малознакомому волку. Значит, у Хиддлса никого нет. Волк потребовал – звони, предлагай себя. Крис прогнал дурную тварь, не помнящую, или не до конца понимающую позорный провал в клубе. Все желания и предложения можно было запихнуть себе в задницу. Хиддлс зря боялся близости. И зря боялся Криса с первого дня. Просто не раскусил, что его партнер по фильму – фальшивка. Альфа, пахнет альфой, а на вязку не способен. Вот такая ирония судьбы... Наверное, Крис бы погрузился в депрессию – и бог с ними, с кассовыми сборами «Мстителей», хвалебными статьями и ошеломительным успехом. Наверное, погрузился... если бы не телефонный звонок. - Ты еще в Лос-Анджелесе? – спросил агент. - Да, - грустно ответил Крис, которому было всё равно, где оплакивать свою незавидную судьбу. - Отлично! Завтра у тебя встреча в студии. Тебе предлагают предварительный контракт в «Торе-2». (4) «Thor: The Dark World» Ничего не изменилось! Двадцать или тридцать – сколько их там? не перечесть! – художников по костюмам и портных, а штаны как трескались на заднице, когда нагнешься, так и трескаются. И мотня жмет! И шов рвется, если колено резко согнуть и поднять! Крис бы высказал, всё, что думал об этом новом фасоне, но режиссеру было не до него – пиротехники неправильно заложили снаряды, что-то не вовремя сдетонировало, и в лесу Борн-вудс воцарился хаос. Словно взаправду темные силы вторглись. Слева, в кустах, жахнуло так, что Крис с перепугу упустил на землю Мьёльнир. Мегафоны разнесли между стволами команду: «Вернуться к техническим помещениям». По уму надо было двигать к трейлеру, сменить штаны, доесть фруктовый салат и дождаться определенности – возобновятся сегодня съемки или нет. Он подобрал молот – чтоб не предъявляли потом за казенное имущество – и зашагал по протоптанной тропинке. Ветер переменился, к трейлерам понесло дым и гарь, и Крис задумался: а не выкатят ли «зеленые» иск кинокомпании за порчу лесного массива? Кажется, там по-настоящему что-то горит. Занятый раздумьями, он едва не стоптал какого-то типа в пуховике, снова уронил молот, и, вместо извинений, сгреб добычу в охапку, под довольное ворчание волка. Хиддлс затрепыхался, и Крис, предотвращая вопли и возмущение, прошептал ему в ухо: - Тихо! Туда нельзя! Я тебя отведу в безопасное место. Пиротехники не подвели. Ахнуло и ухнуло богато, даже сумеречное небо пламенем расцвело. - А что тут?.. – Хиддлс пытался прояснить ситуацию, но Крис, за неделю изучивший все приметные тропинки, загадочно молчал и волок его к цели. Они быстро миновали сосновый бор, оставили за спиной шум и вонь, и вышли к воде – то ли мелкой речушке, то ли к ручью. Крис скинул грязный алый плащ, постелил его на мох, усадил на него слегка ошеломленного Хиддлса и принялся его рассматривать. Не прикасаясь. Волк наклонил голову набок, забурчал, успокаивая настороженного рыженосого. Хиддлс вскинул подбородок, посмотрел на Криса – прямо, открыто – и тут же отвел взгляд. Пока оглядывал, заметил проклятую дыру, обеспечивающую вентиляцию яйцам. Вот же незадача... - Ты же знаешь, это вечная беда, - неловко пробормотал Крис, и отступил на пару шагов – чтоб не тыкаться омеге членом в лицо. – Но я позвал тебя поговорить. Нам надо поговорить. - О чем? – нахмурился Хиддлс. - Моего волка тянет к тебе, - удержаться, не притронуться, было трудно. - Я начал пить подавляющие. Совместные съемки только через месяц. Не подходи ко мне сегодня, и проблема будет решена. - Ты не понял, - покачал головой Крис. – Дело не в сегодняшней встрече... - Я приехал по требованию режиссера! - Неважно. Я звоню тебе каждый день, если ты заметил. - Я редко беру трубку! - И заставляешь моего волка волноваться, - Крис не вытерпел, опустился на колени, положил ладони на бедра Хиддлса. – И меня тоже. Я не могу спокойно заснуть, если не узнаю, что с тобой всё в порядке. Я боролся. Я пил таблетки. Я съездил к индейскому шаману. Мне посоветовали к нему обратиться, сказали – он умеет договариваться с волками. - И что? – рыженосый заинтересовался. Искренне. - Он меня послал, - пришлось сглотнуть, протолкнуть комок обиды. – Сказал – первый раз видит, чтоб такой хороший зверь хамью достался. Велел волка слушаться... и послал. - Адрес дашь? - Тебе-то зачем? - Тоже поговорю, - уклончиво ответил омега. Крис подался вперед, увидел страх в глазах и поморщился: - Ну почему? Почему ты меня боишься? Я же тебе ничего не делал! - Не делал. Но можешь. Хиддлс попробовал вывернуться, встать, но Крис был тяжелее, и позицию занимал более выгодную. - Давай встречаться? - Что? – глаза омеги знакомо округлились, и слегка повлажнели. – Ты в себе? Тебя не опоили? - В себе. - Вынужден отказаться. Если до тебя не доходит, что я, а не волк, испытываю к тебе неприязнь, упомяну меркантильные причины. Не хочется терять роль и гонорар. С начала этого месяца на студии ввели новое правило. Пары альфа-омега не могут сниматься в одном фильме. - Я в курсе, - кивнул Крис. – Но это касается связанных пар. А я предлагаю почти дружеские отношения. Без секса. Будем лапаться иногда, да и всё. - Тебя точно опоили, - вздохнул Хиддлс. – Какая дружба? Что значит лапаться? Ты вообще понимаешь, как поведут себя волки после пары недель тесного контакта? Никакие таблетки не помогут! Я одурею, под тебя лягу, а ты потом очнешься и будешь вопить, что выкидыш природы тебя силком в постель затащил! - Слышал, значит, про выкидышей?.. - Много что слышал, - оскалился омега. – Проглотил... ни до драк, ни до суда доводить не хотелось. Но запомнил. - Я, когда мелким был, хотел мотоцикл, - помолчав, начал рассказывать Крис. – А мать ни в какую – у нас сосед на мотоцикле насмерть разбился, и старший сын ее приятельницы в аварию попал. Как я ни уговаривал, как ни старался – даже пару месяцев хорошие оценки из колледжа приносил... В общем, в семнадцать, когда я получил водительские права, мне подарили машину. Маленькую Toyota Echo. Я думал, мир рухнет. Уж лучше бы старый «форд» или «вольво». А не эту... крохотулю. Я злился, ходил пешком... а потом привык. И когда переезжать надумал, продавал со слезами на глазах. - Это ты к чему ведешь? - Я умею меняться. И менять отношение к вещам и людям. Повторяю: давай попробуем встречаться. Твой волк не против. Мой горит желанием. А связать я тебя не смогу. Хиддлс свел брови, взглянул недоверчиво. - Я сам оказался тот еще выкидыш, - объяснил Крис. – Наверное, потому волк долго и спал. Я омегу повязать не могу. У меня узла нет. Я – как бета. Только обманка. - Так не бывает! Волку надоели глупые разговоры. Он понимал, что уединение хрупко и быстротечно, и потянулся к рыженосому, озадаченно дергающему ухом. Крис засунул нос в отворот, прокопал теплый ход к шее Хиддлса, лизнул, наслаждаясь приятным запахом – сегодня омега был арахисом в карамели. Тронул подбородок, осмелел и впервые коснулся губ. Ему не хотелось сминать и властвовать. Поцелуй был осторожным стуком в запертую дверь. «Впусти, дай мне погреться у твоего очага. Утоли беспокойство, дозволь охранять и защищать. Ты бродишь по большому миру, где тебя подстерегают опасности. Я уязвим, но ты уязвим вдвойне – твоя природа вызывает желание запереть и покорить. Улучить момент, повязать дурманно и насильно. Не бойся. Я не обижу, позволю тебе бегать вольно, но и ты разреши бежать рядом...» Ладонь омеги зарылась в отросшие волосы. Хиддлс дернул сильно, зло, но поцеловал мягко, и Криса повело от смеси кротости и сопротивления. Он навалился, распластал обманчивую покорность по грязному плащу, потерся пахом о пах, искренне радуясь дырке на штанах – иначе бы как тисками сдавило. - Будешь моим? – вопрос слетел с языка бездумно, но не беспечно. Что сказано, то сказано. Пусть даст право защищать. - Я не могу, - во влажных глазах плескалось отчаяние. – Не могу, не верю, мне не надо... «Врет, - успокоил Криса волк. – Всё он может. Ему тоже надо. Он поверит, надо дать ему время привыкнуть» Отпустить прижатые к земле запястья оказалось трудно. Но Крис справился, прислушиваясь к подбадривающему ворчанию волка. Омега почувствовал свободу, вывернулся, растерял дымку влажности и отчаяния, и исчез в кустах. Хотелось верить, что он доберется до технических помещений целым и невредимым. Но срываться с места, и преследовать его, словно дичь, было нельзя. «Подождем» - Подождем, - согласился Крис и поднял с земли плащ. Если обмотаться, дырка на штанах не видна. Только надо немного успокоиться. Член – не шкаф. Быстро упадет. Вечером Хиддлс ответил на телефонный звонок без промедления. Расстояние – омега смылся в аэропорт, не задержавшись на площадке – придало ему смелости. Крис рассеянно выслушал поток негодования: Хиддлса никогда еще не сравнивали с малолитражкой, Хиддлс не чей-то, он сам по себе, предложение встречаться и лапаться наполнено безумием и попахивает издевкой. Выслушал, тут же забыл, и спросил самое главное: - Когда и где мы увидимся? - На съемках в Исландии, - Хиддлс чем-то зашуршал и педантично добавил. – Через двадцать восемь дней. Срок был не таким уж большим – Крис маялся дольше, пялился в потолок бессонными ночами, не мог не думать – где рыженосый омега, с кем он сейчас? Но встреча разбудила жажду, истончила скудное терпение, и он попросил: - Давай пообедаем в Лондоне? Хиддлс рявкнул: - Нет! – и дал отбой. «Подождем», - напомнил волк. И Крис опять согласился. В следующие разговоры вопрос о встрече не поднимался. Крис звонил, болтал ни о чем – рассказывал Хиддлсу про океан, серфинг, эвкалипты и кенгуру – и приспособился дрочить под заинтересованное мычание омеги. Это было приятно, это приносило разрядку и упорядочивало затухшую половую жизнь. И натолкнуло на другой, не особо приятный вопрос. - С кем ты был во время течки? – напрямик спросил Крис, оглаживая член. - Не твое дело, - огрызнулся Хиддлс. - Моё... наше... – ладонь зажила собственной жизнью – большой палец потер головку и Криса выгнуло в сладкой судороге. После провального секса в клубе он боялся подходить даже к бетам. И дрочил уныло, без огонька – при взгляде на блондинок вспоминалась разъяренная омега, член падал... сплошное разочарование, а не удовольствие, короче говоря. А вот мысли о Хиддлсе, пусть даже не под ним, вызывали острое возбуждение. - Я хочу знать, - Крис утратил контроль над речью. – Я должен знать. Я хочу посмотреть, как тебя берет настоящий альфа. Ты принимал узел? Тебе было хорошо? Расскажи... Дыхание омеги участилось. Мягко заворошилась ткань, и Хиддлс хрипловато ответил: - Альфу можно купить. Взять в аренду. Есть агентство, дорогое, но надежное. Я воспользовался их услугами. И собираюсь туда звонить, когда потребуется. Вас продают, как обычных кобелей, показывая омегам фотографии набухших луковиц. Крис взвыл и выплеснул порцию спермы в кулак. Прикосновение к головке вызвало боль, и он охнул, отдергивая ладонь и размазывая липкое семя по бедру. - Ты кончил? – в голосе омеги звучало возбуждение и насмешка. – Слышу, кончил... бестолковый кобель. В агентстве есть лот номер сто семь. Он похож на тебя – красивый, сильный блондин. Через полгода, когда придется делать перерыв в приеме таблеток, и мне снова потребуется альфа, я куплю его. Он будет послушным. И, что бы ни крутилось у него в голове, язык он будет использовать по прямому назначению. Он вылижет меня везде. Понял? - Напугал ежа голой жопой, - пробурчал Крис. – Вылизать и я могу, дело нехитрое. Хиддлс хмыкнул и оборвал разговор. Крис потянулся, разминая затекшую спину. Новая грань отношений ему понравилась, омега перестал бояться и отмалчиваться, а что ехидничал и подкусывал... «Есть причины, - неохотно признал он. – Пусть язвит. Завтра расспрошу его подробнее о вязке» План провалился. Внезапно разоткровенничавшийся Хиддлс начал сбрасывать звонки и Крису пришлось дрочить, вспоминая хрипотцу в голосе и считая дни до вылета в Исландию. Он выстраивал новый мир. Старался поставить барьер между Хиддлсом и прочими недочеловеками. Крис не подписывался беспокоиться обо всех бесполезных омегах мира. Не тревожился об их правах и гарантиях безопасности. Пусть хоть провалятся под землю, лишь бы в Австралию не долетели, ему до них как не было дела, так и нет. В этом мире есть один омега, требующий заботы и внимания – рыженосый. И Крис проследит, чтобы его никто не обидел и не притеснил. Долгожданная встреча оправдала надежды. Омега позволил ему утолить голод прикосновений – молча жмурился, пока они шесть раз прокатились в лифте с первого на четвертый этаж гостиницы. Не рычал, не ругался, согласился на совместную прогулку по окрестностям и сам изъявил желание поговорить. Крис засветился счастьем, стараясь не замечать подозрительные взгляды режиссера и коллег. В перерыве между репетициями он позвонил Хиддлсу, всласть подрочил и, растекаясь по креслу томной лужей, предупредил: - Вечером еще раз позвоню. А потом приду к тебе ночевать. Просто спать. Не запирай дверь. - Сначала поговорим, - сдержанно процедил Хиддлс. Они встретились в квартале от гостиницы – не ахти какая конспирация, но всё же. Не сговариваясь, пошли по направлению к заповеднику, в котором планировалось снимать батальную сцену. Дураков гулять по холоду в сумерках не было, и Крис, не опасаясь подслушивающих, потребовал: - Говори. - Я прошу тебя об одолжении, - высовывая нос из высокого воротника, пробормотал омега. – Начни принимать подавляющие. Недавно выпустили новый препарат для альф, он почти безвреден, без последствий выводится из организма через пару месяцев. - А зачем мне? – удивился Крис. – Я себя контролирую. - Я себя плохо контролирую, - тихо признался Хиддлс. – Не надо было подпускать тебя так близко. Нельзя было разговаривать о сексе. Я не могу выкинуть эти мысли из головы. Я не хочу вязки – еще не время. Таблетки снимают физическую потребность. Но я чувствую зависимость. Волк хочет, чтобы его согрели. - И ты думаешь, подавляющие для меня это изменят? - Хотя бы запах изменится... а я закажу в агентстве альфу, и попробую обмануть волка другой грелкой для постели. - Это потому, что я уродец, и не смогу тебя повязать, когда потребуется? – напрямую спросил Крис. - Это последнее, что меня волнует! – взвился Хиддлс. – Пойми, тупица! Даже без таблеток течка наступает раз в три месяца. Сможешь ты меня повязать, или не сможешь, дело десятое. Проблема в том, что восемьдесят три дня мне придется ждать подлости, презрения и брезгливости от человека, который два года назад передергивался от моих прикосновений. Я буду выискивать малейшие признаки нетерпимости, я буду бояться того, что альфа надавит, согнет, запрет меня в клетку для того, чтобы подтвердить свою власть... - Тс-с... Надрывный вой рыженосого тянул волка в пропасть отчаяния. Зверь нервничал, не зная, как втолковать испуганному омеге – не надо бояться. Только не его. Только не их. Крис огляделся по сторонам – за разговором они поднялись на холм – убедился в отсутствии наблюдателей, и опустился на промерзшую, заледеневшую землю, укладывая вздрагивающего Хиддлса на себя. - Почему ты ждешь только худшего? - У меня есть опыт общения с альфами. Многие из них на первый взгляд казались понимающими... а потом всё одно. - Забудь о многих, - посоветовал Крис, помогая омеге устроиться на себе, как на надувном матрасе. – Может, к лучшему, что я с самого начала ничего не скрывал, а? Ты же знаешь, чего от меня ждать. Тайн нет. - Могут обнаружиться. - А ты поищи во мне хорошее... вдруг найдешь? Хиддлс забормотал ему в губы: - Я не могу... я не хочу. Стоить только отменить таблетки, я превращаюсь в тряпку. Я всё время чего-то боюсь. Тот шаман... он сказал, что я стыжусь своего волка, травлю его лекарствами. Волк, мол, обижается, пытается устроить свою жизнь, когда я не могу его жестко контролировать. - То есть, тебя тоже послали? – оживился Крис. - Ага, - признался Хиддлс. – И тоже велели слушаться волка. Поцелуй был напористым. Крис уже осторожно стучал, ему открыли, дверь знакома, можно и распахнуть. Хиддлс заерзал, замычал, но не отстранился – вжал в землю сильнее, перехватил инициативу, впился в губы, как вампир. Тело отозвалось желанием. Крис вскинул бедра, приподнял урчащего омегу, и начал покачиваться, имитируя соитие. Разделявшие их слои ткани не позволяли почувствовать жар, но даже такого контакта хватало, чтобы стонать от удовольствия. Крис не видел волков, не знал, чем они занимаются. Он услышал далекий стеклянный звон – словно обрушилась прозрачная перегородка. Что-то лопнуло, что-то смешалось, соединилось. Инстинкт заставил перевернуться, поставить Хиддлса на четвереньки. Так было правильно. Крис обещал защищать, и эта поза отвечала всем требованиям. Альфа должен смотреть по сторонам и подставлять миру открытую спину. Омегу можно уберечь, навалившись, прикрыв телом, приняв удар на себя. Он толкался в обтянутую джинсами задницу Хиддлса, сминал пуховик, постанывал от неудобства, и внезапно достиг разрядки. И тут же услышал возмущенный рык. Распаленный омега развернулся, ухватил его за стянутый резинкой хвост волос и требовательно потянул к паху. - А... сейчас, - смиряясь с необходимостью, согласился Крис. – Ты ширинку только расстегни. Жертвовать собой и сосать не пришлось – Хиддлс кончил ему на лицо, мазнув членом по носу. На холм опустилась тишина, нарушаемая сдвоенным дыханием. Хиддлс жмурился и пах шоколадными конфетами. - Дверь не запирай, - напомнил Крис. – Я ночевать приду. Волк куда-то исчез, но оставил ему знание, что делать дальше. Крис пробрался в номер Хиддлса, защелкнул замок призывно приоткрытой двери и влез в постель. Омега недоверчиво щурился – похоже, ждал, что Крис, получивший волю, начнет его оскорблять и запирать в ванной. Не дождался, улегся на бок, позволил себя обнять. Волна страсти, накрывшая их на холме, не возвращалась. Они проспали в обнимку всю ночь, целомудренно, как дети или братья. А утром Крис убрался к себе, разбудил Хиддлса телефонным звонком и вволю подрочил. Выбранная тактика – разделить секс и совместную постель – успокоила переполненного подозрениями омегу. Хиддлс охотно поддерживал пошлые разговоры по телефону, пару раз уединялся с Крисом в трейлере для совместной дрочки, ругая неудобные костюмы богов. И спокойно пускал в кровать альфу, гревшего ему спину. Не боялся. Немножко привык. Крис анализировал оттенки молчания. Влез в твиттер омеги, четыре раза перечитал запись с с хэштегом #iceland: «Иногда надо всего лишь забраться на ближайшую гору, и все становится лучше. В буквальном смысле. Это не метафора». Долго думал, и истолковал ее как признание собственных заслуг. Ведь это же он отвел Хиддлса на холм, правильно? Поводы для гордости находились каждый день. Прирученный омега расслабился, перестал спать по стойке «смирно», укладывался на Криса, как на подушку, и кусался при попытке спихнуть. Выглядел день ото дня всё лучше – не то чтобы округлел, но утратил нервную худобу. И перестал заикаться о подавляющих таблетках. На съемочной площадке они работали с огоньком – Тор мужественно нес на плечах бремя войны и скорбел по разрушенным мирам, Локи прикидывался раскаявшимся и собирался предать сводного брата в удобный момент. Увлеченность делом их и подвела – на репетиции поединка Хиддлс расшалился, повалил Криса на пол, торжествующе оскалился и зарычал. Альфа поддался игривой омеге, тявкнул, как глупый щенок, и приник щекой к его бедру, вынюхивая признаки возбуждения. Режиссер долго и деликатно кашлял, а когда понял, что ведущие актеры не намереваются разлепляться, потребовал: - А ну, прекратите, бессовестные! Еще одна такая выходка, и я продюсеру пожалуюсь! Хиддлс тут же раскаялся, и, хоть и ругал только себя, Крису тоже перепало. Его лишили вечерней телефонной дрочки, и он коротал время до встречи, набирая и набирая заветный номер. Больше всего он боялся, что вставший на путь исправления омега запрет дверь – это была их последняя ночь в Исландии, а планы на будущее весьма и весьма неопределенны. Дверь оказалась открыта. Переполошенный Хиддлс метался по номеру в пижаме, жалел себя, проклинал сучью натуру и клялся пить двойную дозу таблеток. - Перестань ты так страдать! – потребовал Крис. – Заигрались, обнюхались. Ничего страшного не случилось. Алан не всерьез говорил, не будет он продюсеру жаловаться. Он потянул Хиддлса в постель, уложил, успокоил поглаживаниями по плечам. Выяснил, что страдалец имеет весьма странный взгляд на ситуацию. Альфе проявить свою природу не зазорно, а омеге ни в коем случае нельзя. - Жжешь, - хмыкнул Крис, перебирая мягкие кудряшки. – Это я на брюхе ползал и носом тебе в яйца тыкался. Мне должно быть позорно, тебе-то с чего? Хиддлс пробормотал что-то непонятное, поерзал, прижался задницей. Сразу почувствовалось отсутствие вечерних развлечений – Крис вспомнил, что привык исправно кончать. Думать о чем-нибудь отвлеченном не получалось. Омега пах горьким шоколадом, вызывал желание зарыться носом в волосы, задержать дыхание, щекоча ноздри пылью какао, а потом чихнуть. Громко и с удовольствием. Попытка поведать детскую сказку – и себя унять, и повеселить Хиддлса – закончилась позорным провалом. Крис путал коал, утконосов и альбиносов, и не просто переврал сюжет, а зачем-то ввел в рассказ тоскующего альфу, смешался и сконфуженно замолк. - Куда ты завтра? – устав ходить вокруг да около, спросил он. – У тебя есть съемки? До подземки еще два месяца. Надо договориться, где и как мы будем встречаться. Омега завел любимую песню – лучше не встречаться, попить подавляющие и отвыкнуть – и Крис зарычал, не желая слушать бесконечные отговорки. Он дернул Хиддлса за плечо, заставил лечь на спину и навалился сверху: - Тебе что сказали? Слушай волка! Не верю я, что волк таблеток хочет попить. Делай, как он просит. - Ладно... – согласился Хиддлс, и, порозовев, сунул руку Крису в трусы. На этот раз их не разделяла ни ткань, ни кожа, ни металл доспехов. От прикосновения Криса передернуло, словно тело прошил электрический разряд. Он отпустил себя, вжался носом в рыжие кудряшки и забормотал, упиваясь запахом шоколада: - Сильнее сожми, не сломаешь! Шкурку погоняй... вот так... Они завалились на бок – для пущего удобства и возможности оказать омеге ответную услугу. Крис охал, толкался членом в плотно сжатый кулак, урывочно дрочил Хиддлсу и осторожно покусывал его за ухо. Оргазм накатил быстро, но оказался каким-то слабым – ни удовольствия, ни облегчения. И член не упал. Наоборот, закаменел до боли. Крис заскулил, жалуясь омеге на несправедливость. Увидел встревоженные глаза, красные пятна на скулах и провыл: - Почему? Что? О-о-о... - Тихо-тихо, - Хиддлс выдохнул, и собрался, как на съемочной площадке. – Всё хорошо. Не бойся. Это смазка. - Зачем? Омега, не отвечая, освободил вторую руку, сплюнул в кулак и принялся массировать головку сразу двумя ладонями – жестко сдавливая и усиливая боль. Скользкий тесный плен заставил Криса задергаться. Боль разбавилась наслаждением, запах шоколада одурманил, а член проявил своеволие и начал увеличиваться в размере. - Спокойно, волчонок, - Хиддлс продолжал его ласкать – умело, ловко. – Вот всё и выяснилось. Ты правильный, сильный, настоящий альфа. И пахнешь одуряюще... за тебя омеги драться начнут. Сейчас ты кончишь. Один раз кончишь. Больше ничем помочь не могу. Распухший член зажало, как в капкане. Крис торжествующе рявкнул и выплеснул сперму в ладони омеги. Одновременно с удовольствием – ослепительным, ни с чем не сравнимым – накатила дикая усталость. Он успел пробормотать: «Спасибо», и провалился в бездонную пропасть сна. Утро выдалось суматошным – не до вопросов, извинений и разговоров. Хиддлс опаздывал, и, шипя, вытолкал Криса из номера, зажав поцелуй. Это навеяло смутные подозрения. Неужели Хиддлсу так не понравился тот факт, что спину ему греет нормальный, не бракованный альфа? Или аукается вчерашнее режиссерское замечание? Варианты были. Невозможность выяснить правду злила до крайности. На площадке Крис запарывал дубль за дублем – ревниво следил за вьющимся возле омеги статистом и скрежетал зубами, не смея устроить хорошую драку. Когда режиссер объявил десятиминутный перерыв, Крис утащил Хиддлса за декорации. И без обиняков предложил вместе лететь в Австралию. Отдохнуть, поплавать в океане, посмотреть на коал. Или на кенгуру. - У меня две недели отпуска... - Я не могу! – категорично ответил тот. – Я занят в трех благотворительных акциях. - Отмени! Хиддлс выразился коротко и непечатно. Подумал, и напомнил, что никому не позволит посягать на свою свободу. Крис разъярился и больше с ним не разговаривал – демонстративно. И только когда сел в самолет, понял, что свалял дурака. Без омеги было тошно, еще хуже, чем прежде. Раньше душа рвалась – а ведь не знал ни сонного дыхания, ни слепящего удовольствия. А теперь так и вовсе... Крис остановился в тихом лондонском отеле и начал названивать Хиддлсу с упрямством запрограммированного робота. Разговор состоялся через день. Омега умотал в Европу и врал – а, может, и говорил правду – что занят выше головы, встречается с французскими режиссерами, изучает предложенные сценарии, и просил его не отвлекать. Мелькнула мысль полететь в Париж, или где там Хиддлс прячется, выследить, зацеловать... или дать взбучку. В зависимости от обстоятельств. Но Крис вспомнил понятие «гордость», и отбыл в Австралию с высоко поднятой головой. За две недели он измаялся – ныла душа, бунтовало желающее ласки тело. Но Крис упрямо занимался серфингом, выматывая себя, добиваясь усталости, позволяющей погрузиться в сон без сновидений. Он прилетел в Лондон задолго до начала съемок в метрополитене. Разнервничавшийся, раздраженный, так и не решившийся рассказать родителям, что нашел своего омегу. Что говорить? Знакомить надо. А как знакомить, если омега не отвечает на звонки? Хиддлс позвонил сам. Через два дня. Обрушился с непонятными обвинениями, жаловался на таблетки – «не помогают, хотя должны, не первый год пью!» - и только после окрика признался: - У меня будет течка. Через день, или через два. Не пойму. Мне плохо. То ли из-за перелетов, то ли из-за того, что я простудился. - Ты уже заказал себе альфу в агентстве? – Крис еле выговорил вопрос – сжималось горло, бешено колотилось сердце. - Нет еще, - пробурчал растерявший гневливость Хиддлс. – Я только коттедж снял. - Где коттедж? - В Суррее. - Говори точный адрес! – потребовал Крис. – Я сейчас приеду. Когда выяснилось, что Хиддлс сидит в коттедже один, Крису сильно полегчало. Не надо драться, вышвыривать вон пришлого альфу, и – с огромной вероятностью – влипать в разборки с полицией. При наличии течной омеги под боком. Он действовал быстро, стараясь не упустить ни одной мелочи. Взял машину напрокат, набрал в супермаркете кучу продуктов – нарезанное, запечатанное, закатанное в банки, лишь бы открыть и съесть. Посетил аптеку, не размениваясь, скупил кучу витаминов, успокаивающих препаратов для омег и противопростудных средств. Родным и знакомым он отзвонился по дороге, грубо нарушая запрет на телефонные переговоры за рулем. Предупредил, что может быть недоступен около недели, оборвал расспросы матери и прибавил скорость – страх, смешанный с возбуждением, гнал его вперед. Пересекая границу графства, Крис вычислил одну из причин беспокойства. Самая главная беда в омеге – а ну как раскапризничается, взбрыкнет? Но пугало не только это. Крис сообразил, что давно уже не видит волков. Рыженосый исчез еще в Исландии. Да и его волк пропал там же. «После того, как мы на холме разговаривали... Точно! После холма и пропали» Вспомнилось неоднократно слышанное утверждение: и альфа, и омега обретают целостность души, когда соединяются с истинной парой. Волк растворяется в человеке, человек – в волке. И только тогда рождается связь. «Мы еще не закрепили отношения. Всё зыбко и тонко... главное, не дернуть, не оборвать» Крис пообещал себе быть терпимым к любым выкрутасам омеги. Пусть рычит, обещает покупать себе других альф, глотать таблетки. Главное, чтоб рядом был. Порычит и притихнет. Встреча вышла неласковой. Хиддлс, открывший ему дверь, громко чихнул, и, не здороваясь, побрел в спальню, где нырнул в гнездо из пледов и замотался с головой. Крис внес покупки на кухню, вскипятил чайник, развел пакетик противопростудного средства и начал нянчиться с несчастным омегой. Высокой температуры у Хиддлса не было, но чихал он, не останавливаясь, сморкался и швырял платки на пол возле кровати. Крису удалось влить в него теплое, пахнущее малиной пойло. От еды омега отказался наотрез, спрятался в подушки, и бурчал, жалея себя и посылая проклятия на головы всех кобелей. От ехидства и самоедства таблеток еще не придумали, поэтому Крис решил лечить страдальца простым и древним способом – поделиться собственным теплом. Разделся до трусов, влез под пледы и прижал к себе мягкое безвольное тело. Омега пах малиновыми карамельками, вызывая слюноотделение и желание что-нибудь пососать. Хотя бы мягкое розовеющее ухо. Пришлось сдерживать себя – несмотря на давнее заявление о покупке альфы с определенными целями, Хиддлс огрызался и лязгал зубами, чувствуя прикосновения языка. Крис вздохнул и завел длинный рассказ о последней поездке домой. Перескакивал с описания пляжа на мамины пироги, потом вспомнил о подарке, сообщил: - А я тебе эвкалиптовых листьев привез. Хочешь, из сумки достану? - Не хочу! – буркнул омега, развернулся, спрятал сопливый нос у него в волосах и вроде бы задремал. Крис лежал, вслушиваясь в шумное дыхание, иногда принюхивался – ему казалось, что запах карамели разбавляют порывы свежего океанского ветра – и старательно уговаривал себя не бояться. Хиддлс же сказал, что он – настоящий альфа? Хвалил, поощрял... «А вдруг это была случайность? До дела-то у нас не дошло. Что если я опять опозорюсь, разочарую? Он тогда надо мной всю оставшуюся жизнь будет издеваться...» Волк зарычал. Крис увидел рыженосого. Тот сидел на траве – распушившийся, самодовольный. Смотрел нахально, призывно. Потом отвел взгляд и уткнулся носом в заднюю лапу, деловито вылизываясь, показывая: занят я, мне не до чужаков, у меня помывка по плану. Волк закружил, попытался подсунуться, помочь с омовением. Рыженосый рявкнул и отогнал его прочь. Крис открыл глаза и обнаружил, что он снимает с Хиддлса носки, а тот увлеченно брыкается, стараясь заехать ему пяткой в ухо. В спальне отчетливо пахло морем. Соль и свежесть разбавляли приторность карамели, и Крис, вдохнув воздух полной грудью, засмеялся от счастья. Пляж и сладкий попкорн. Беззаботная радость детства, соленые губы, хрустящее лакомство. Омега как-то вызнал, чем зацепить, вытащил из памяти самое сокровенное, самое безмятежное, и сумел поделить на двоих. Справившись с носками, Крис потянул вниз легкие домашние штаны. Хиддлс возмутился и вышвырнул его прочь из постели. Сел, потер покрасневшее лицо руками, и пошел на кухню, делая вид, что не замечает разгоряченного альфу. Крис побрел следом, прижался членом к аппетитно оттопыренной заднице – омега полез в холодильник. И добился того, что Хиддлс уселся есть сыр на полу, исключив возможность нападения с тыла. Крис подсунулся к сыру – здоровый же кусок, с полкило, на двоих хватит – и заработал хлесткий удар по носу. Пришлось отсиживаться в углу и смотреть, как омега жадно обкусывает сыр. Наевшийся Хиддлс подобрел, позволил вылизать себе шею, и покорно поднял руки, не препятствуя освобождению от футболки. Крис алчно осмотрел доставшееся ему богатство, обследовал губами, добрался до сосков и неосторожно прикусил призывно припухший кружок. Омега врезал ему по уху, ушел в спальню и громко захлопнул дверь. Выкрутасы разозлили. Крис ворвался в пропахшую морем и попкорном комнату, сорвал с Хиддлса штаны и повалил на постель. Упрямый омега вывернулся, уселся, оберегая зад, и взвыл. Низко и угрожающе. Измаявшийся Крис наклонился, и лизнул возбужденный член – уж если это не поможет, ничего не поможет. Хиддлс его задразнит, но не даст. Он угадал. Неумелый минет омеге понравился. Вой оборвался. Хиддлс лег на спину, и согнул одну ногу в колене, позволяя вылизать яйца и ткнуться языком в горячую солоноватую дырку. Крис терся возбужденным членом об простыню, поскуливал. Намекал, что омеге надо бы перевернуться, уламывал хлопками по бедру. Когда Хиддлс внял безмолвным уговорам, и встал на четвереньки, Крис едва не кончил от одного вида. Его омега – красивый, сильный – призывно прогибал поясницу, подставлялся, позволял. Крис втолкнулся в мокрую дырку, застонал, добавляя свою смазку к смазке омеги. Поерзал, привыкая к облегающей тесноте, и задвинул на всю длину. Хиддлс качнул бедрами и начал подмахивать – быстро, размеренно, заставляя член каменеть и увеличиваться в размерах. Наслаждение смешалось с болью – слишком спешно, слишком тесно. Крис огорченно взвыл, подался назад, но омега сжал мышцы, поймав его в ловушку. Теперь движения Хиддлса стали осторожными. Он шевелился медленно, утоляя боль и переплавляя ее в чистое удовольствие. Луковица вспухла, и Крис, ошеломленный неизбежностью – он не смог бы расцепить замок, даже если захотел – навалился на спину омеги и бурно кончил. Судороги дали толчок оргазму Хиддлса. Тот коснулся своего члена и закричал, забрызгивая постель спермой. Это завершило сцепку. Испытанное наслаждение – более сильное, более яркое, чем от ладоней омеги – обессилило. Организм потребовал перевести его в горизонтальное положение. Крис попробовал завалиться на бок, увлекая за собой Хиддлса, и сорвался во второй оргазм. Кажется, омегу это возбудило, и он тоже еще раз кончил. Этого Крис уже не понял, уплывая в пропахший морем туман, и чувствуя вкус карамели на губах. Ему снились волки. Звери дремали на траве, разноцветным пушистым комом. Рыженосый лениво дергал задней лапой. Светлый волк иногда приподнимал голову, оглядывался, и снова ложился под бок своего похорошевшего приятеля. - Эй! – позвал Крис и протянул руку. – Можно вас потрогать? Рыженосый смерил его оценивающим взглядом, подумал и кивнул. Волки встали, подошли к нему. Позволили погладить жесткую шерсть, потыкались в руки холодными носами. Крис присел, обнял их за шеи, и вдруг, с удивительной ясностью понял, что это прощание. - Может, когда-нибудь? – с надеждой спросил он. Шершавые языки проехались по щеке. Волки развернулись, пошли по траве, сначала размеренно и медленно, а потом наперегонки помчались в неведомо откуда взявшийся лес. - Ушли. Хиддлс пошевелился, помогая стряхнуть дымку дремоты, и хрипло ответил: - Они не ушли. Они всегда будут с нами. Следующую неделю Крис учился жить по-новому – за себя и волка. И его, и омегу штормило, бросало в крайности. Они могли проснуться, мирно побеседовать о мифологии, не сойтись в оценке рождения Хеймдалля, перегрызться – причем зубы в ход пускал Хиддлс, Крис только по углам прятался – завершить ссору вязкой, подремать и снова вернуться к обсуждению мифологии. Дней через десять, когда течка закончилась окончательно и бесповоротно, они осмелились выйти из дома. Хиддлс вел себя пристойно, а Крис не выдержал, приревновал его к кассиру в супермаркете, после чего охрана с треском выпроводила их на улицу за дебош. Пришлось сменить временное место жительства. Они переехали на побережье, начали гулять по вечернему пляжу и тренировать силу воли покупками в небольших магазинах и ужинами в кафе. К съемкам в лондонской подземке и Крис, и Хиддлс научились держать себя в руках – под угрозой вылета из кассового фильма и не тому научишься. Перед съемками они разъехались на два дня, прошедшие в бесконечных телефонных переговорах, и встретились уже на площадке – загримированные, облаченные в доспехи богов. Тор вышел навстречу предателю-брату, намереваясь опуститься на колени, вымолить жизнь любимой женщины любой ценой, пусть даже ценой собственной жизни. Исполненный ехидства Локи окинул взглядом его сопровождающих – двух молодых воинов – и, вместо того чтобы произнести положенную язвительную реплику, взъерошился и зарычал, как настоящий зверь. Да, Крис чувствовал, что за его спиной стоит омега. Молодой, не повязанный, пахнущий приторными фиалками. Он к нему даже головы не повернул, честное слово! Локи должен был стукнуть посохом по рельсам, призывая в подземку полчища темных эльфов. Хиддлс отбросил посох и кинулся на пришлого омегу. Переминавшаяся в тоннелях массовка ошеломленно загудела. Режиссер что-то заорал, а второй воин попытался оттащить Хиддлса от вопящего омеги. Этого не стерпел Крис. К его Хиддлсу никто руки не должен тянуть! Завязалась жаркая драка с участием охраны. Крис, некоторое время бившийся с Хиддлсом спиной к спине, понял, что шансы на победу минимальны. Понял, несмотря на застилавшую глаза багровую пелену. Он решил, что надо вывести омегу из каменной ловушки, наверх, туда, где можно затеряться в толпе. Приглянувшийся ему тоннель оказался тупиком. Прорваться назад к рельсам они не смогли – охранники притащили пожарный шланг, и щедро залили их ледяной водой. Крис закрыл брыкающегося омегу собой, но вода неумолимо промачивала плащи, просачивалась под доспехи и смывала ярость. Боже, как режиссер орал, когда они все-таки вышли из тупикового тоннеля... Говорил, что трое умных, просмотрев пробы, с таким динамитом работать отказались, один он, дурак, решил, что рванет только в «Мстителях-2». И вот, пожалуйста! Три дня вынужденного отпуска безоблачными было назвать нельзя. В тихий отель, где жил Крис, и куда он потащил ужасающегося собственным поступком Хиддлса, приезжали психологи, специалисты по истинным парам и разнообразные представители студии. Вердикт был неутешительным. К совместным съемкам новоявленную пару порекомендовали привлекать только после третьей течки. Но вероятность срывов не исключалась даже через год. Через неделю им прислали измененный сценарий. Локи, искренне раскаявшийся и помогавший брату до последнего вздоха, погибал от руки предводителя темных эльфов. Хиддлс должен был прибыть на площадку – без Криса! – и отработать три сцены. Нет, студия не разрывала контракт. Но из актерского состава «Мстителей-2» омегу уже исключили. Отдельным письмом – каждому в двух экземплярах – их извещали о необходимости держать в тайне свою связь. После выхода фильма – хоть голыми плясать, хоть жениться. А пока никак. - Ты сильно расстроился? – изучив сценарий и письма, спросил Крис. Он боялся, что Хиддлс закатит ему скандал, оплакивая разрушенную карьеру. Но тот только пожал плечами: - Не очень-то. Вроде и обидно... а с другой стороны этот Локи мне уже надоел. - Вот и хорошо, - выдохнул Крис. – Когда закончим съемки, полетим в Австралию? Я тебя с родителями познакомлю. - Ты точно прочел письмо? Про страшную тайну? - Прочел, - закивал Крис. – Голыми плясать не будем... никто и не догадается. Неужели я тебя в гости привезти просто так не могу? - Подумаем, - уклончиво ответил Хиддлс. – Сначала съемки закончим. Спорить и настаивать Крис не рискнул. Потянулся к омеге, вытребовал поцелуй, и начал осторожно подталкивать его к кровати. Всё обошлось. Сценаристы выкрутились, Хиддлс не кричал. А на чаяния фанатов всего мира Крис плевал с высокой колокольни. Хиддлс теперь его и только его. Незачем им с кем-то делиться. 27 апреля 2013