Белый дом с колоннами

Белый дом с колоннами Автор: Тенже Жанр: омегаверс, PWP с подобием сюжета и ХЭ. Предупреждения: омегаверс с графическими подробностями, альтернативная физиология, вязка, кноттинг, принуждение к сексу (в описании процесса принуждения вам могут встретиться сквики), некоторая доля жестокости к взаимному удовольствию и не только, мимолетное упоминание МПРЕГа, узаконенного рабства. Вроде ничего не забыла. Права... я не уверена, что в таких случаях стоит заговаривать о правах. Разумнее скрывать факт авторства. Дома, в Айкуре, было слишком холодно и голодно. И омег мало – пара на десяток альф. Дхану там ничего не светило. Это по южным меркам он считался крупным, агрессивным альфой. Дома – обычным. За раз в драке горло перегрызут. Вот и понесло его в Пейпл. Да еще бабка-ведунья, вороша угли костра, обронила: «Ждет тебя омега в белом доме с колоннами». А в Айкуре откуда белые дома? И чтоб с колоннами... Он добрался на юг, как большинство эмигрантов – в товарном вагоне. Трясся в духоте и вони, плечом к плечу с альфами и бетами, искавшими лучшей жизни. Смотрел в щель: там, за окном, ледник меняла каменистая пустыня, камень уступал место песку, потом и первая зелень показалась. Дхан при виде настоящего леса аж рот открыл, и забыл все неудобства поездки. Зелень и дома с колоннами в Пейпле попадались едва не на каждом шагу. И тепло было до головокружения. Отогревшийся Дхан долго бродил по улицам, принюхивался к прохожим, но потом понял – вначале надо найти работу и какое-нибудь жилье, а уже тогда искать свою половинку. Потолкавшись возле ратуши, Дхан узнал, что приличной работы ему не светит. Южане не желали иметь дело с северными альфами, если те не вырывали бороздчатых зубов. - Такой ты никому не нужен, - объяснил один из соотечественников. – Вдруг омегу насильно повяжешь? Дхан посмотрел на зияющие дыры во рту собеседника – альфы-одиночки – и передернулся. Лишиться зубов? Ни за что! Он же еще своего омегу не нашел. Ему повезло через неделю, как раз в день траты последней монеты. К ратуше пришел непритязательный хозяин складов, расположенных за городской чертой. Склады надо было охранять – за очень, очень умеренную плату. Но зато никого не волновало наличие бороздчатых зубов. Омеги на склады не приезжали. За полгода Дхан подучил южное наречие – так, что смог сносно разговаривать – и вдосталь нанежился на солнце. Соломенные волосы выгорели почти добела, а кожа потемнела, словно он вывалялся в кофейной пыли. Мирная, размеренная жизнь – смена, прогулка по городу – смена – заставила Дхана расслабиться. И зря... Они с напарником честно выполнили свой долг. Защитили склад от банды грабителей. Вот только когда дело дошло до судебного разбирательства, честность обернулась для северных альф боком. Хозяин складов отказался платить виру за убитого грабителя. И открестился от наемников – бой, мол, был за пределами его земли. Превысили обязанности, пусть сами и платят. Сумма оказалась непомерной – у покойника-беты осталось двое детей, и это увеличивало стандартную виру. Дхан ни возмутиться, ни оправдаться не успел – судья, услышав, что он не может заплатить, вынес приговор: «На Невольничий рынок». Так Дхан попал в клетку. Пока еще без ошейника. Но ждать оставалось недолго – распорядитель вывел мелком на табличке не очень высокую цену. Это объяснялось просто: будущему хозяину придется оплатить удаление зубов и, возможно, укрощать взъярившегося строптивца. Дхан сидел, привалившись к теплым прутьям, то жалел себя – за неудавшуюся жизнь, то ругал – зачем на юг понесло? Вырывания зубов он боялся больше побоев и тяжелой работы. Как жить, зная, что ты не пометишь свою омегу? Впору в петлю будет лезть. - Смотри... Дхан принюхался, не поднимая глаз. Омега. Повязанный. - Молодой господин желает посмотреть его поближе? - Пока нет. А почему он такой дешевый? Распорядитель затянул речь о зубах. Дхан еще раз втянул воздух и нахмурился. Впервые за много лет у него зачесались десны. Это могло значить только одно – рядом его омега. Но тот, кто спросил о цене, уже повязан! - Вот как... – в голосе омеги проскользнула непонятная нотка – как будто жалости, или сочувствия. Дхан осмелился посмотреть на возможного покупателя и обмер. Красавец. Молодой – это и по голосу было ясно. Но голос не давал представления о тонких чертах лица, огромных черных глазах, развороте широких плеч и узких бедрах. Рот наполнился слюной с горьковатым привкусом. Дхан провел языком по зубам – точно... готов укусить. Повязанного? Законы Севера были жестоки. За покушение на повязанного омегу альфу выставляли на мороз и пару раз обливали водой. А дальше... выживет после ночи, значит выживет. - Я его покупаю. - Но, господин! – возмутился пожилой бета в рабском ошейнике, отиравшийся возле омеги. – Подумайте хорошо. Зачем вам?.. - Уймись, Зорр, - сдвинул брови омега. – По пути домой поговорим. - Да, господин. Сделка свершилась быстро. Ошейник защелкнулся, омега черкнул подпись на купчей и велел Дхану следовать за ним. Бета, оплативший покупку из большого вышитого кошелька, семенил рядом и возмущенно вздыхал. Они протолкались к выходу, и пошли к стоянке самодвижущихся машин. - Господин!.. – бету прямо распирало от укоризны. - Зорр, сегодня же купишь ему плацкартный билет на поезд, - омега повернулся и взглянул Дхану в лицо. – Я отправлю тебя домой. Надо было поблагодарить. Но Дхан не мог вымолвить и слова: сглатывал горькую слюну, думал – как же так могло выйти? Омега его не дождался? И что теперь, убивать другого альфу? А смысл? Перед глазами стояли две белесые точки на смуглой шее. Его омегу повязали давно, по шрамам видно. - Скотина неблагодарная! – процедил бета, заталкивая его на заднее сиденье. – Может быть, отвезем его к стражникам, господин? Пусть переночует в остроге. А завтра я его заберу и доставлю к поезду. - Нет. Дома искупается, поест. Я не думаю, что он причинит нам вред за одну ночь под общим кровом. - Спасибо, господин, - немного невпопад ответил Дхан, обретший дар речи. Омега рассмеялся – от души, с искорками в глазах – и сообщил: - Меня зовут Таим. Увидев белый дом с колоннами, Дхан призадумался – благодарить или проклинать бабку-ведунью? Ведь правильно судьбу предсказала... Мысль о проклятье исчезла где-то через час. Отмывшегося Дхана отправили на кухню, обедать. Там он обаял бету-кухарку – честным взглядом и хорошим аппетитом – и вызнал всю подноготную Таима. - Жалко ему таких, как ты. Молодых, не связанных. Говорит – каждый раз, как вам насильно зубы рвут, кому-то из омег судьбу ломают. А это грех. - А его альфа?.. - Верю, что смотрит с небес, да радуется, - вздохнула кухарка. – Прибрала его дева-лихорадица два годка тому назад. Уж как Таим убивался, не передать. И руки бы наложил, но сын удержал. Остаться заставил. Кусок пирога стал невероятно горьким. Дхан потер зудящую десну коркой – слева чесалось особенно сильно – и спросил: - Можно я во двор пойду? Тут душно. Рассказ кухарки менял всё. Таим мог принять его метку. На севере вдовые омеги долго не скучали. Выбирали себе нового альфу, жили-спали вместе месяц-другой, пропитывались запахом и подставляли шею, принимая второй укус. Дхан такого запаса времени не имел: завтра впихнут в поезд, и – прощай навсегда. Больше его в Пейпл не впустят. Судимого убийцу... - Ты кто? Мальчишка, оторвавший его от лихорадочных размышлений, улыбался. «Вылитый Таим. Его глаза» - Айни, иди сюда, - омега выглянул из двери. Задержал взгляд на Дхане, принюхался. Но отвести в острог не приказал. Что не отменило необходимости торопиться. ...Все-таки южане были слишком сытыми, ленивыми и беспечными. К ночи Дхан стащил в гараж кучу нужного барахла – пару одеял, запас еды на несколько дней, спички, самозажигающийся фонарь, и прочие полезные мелочи. Добычу он спрятал в машину, порадовался, что упросил одного из охранников научить его водить, и отправился ужинать – хотел наесться впрок, а заодно не вызывать подозрений. В доме его ночевать не оставили. Похоже, омега что-то почуял и обеспокоился. Недовольный Зорр выдал Дхану матрас, подушку и одеяло, и отправил его в сарай. Около полуночи, когда в окнах погасли все огни, Дхан отнес матрас и одеяло в машину, приоткрыл двери и ворота и проник в дом. Таим не спал – читал при свете тусклого ночника. И даже попытался отбиться, но не вышло. Дхан заткнул ему рот кляпом, связал руки за спиной и взвалил брыкающееся тело на плечо. Таим перестал мычать и биться, когда они выехали за город. Понял, что ему не помогут ни стражники, ни рабы. Дхан улыбнулся, сплюнул за окно скопившуюся во рту жидкость и, повинуясь инстинкту, погнал машину к горам. Он довольно быстро съехал с основной дороги, покружил по проселкам-горкам, оставленным лесовозами, пересек меленькую речушку и остановился в густых зарослях папоротника. Небо хмурилось тучами, и это подстегивало горячку желания – омегу надо укрыть от дождя. Вытащить из тесной железной коробки и отвести в убежище. Подходящую пещеру Дхан нашел довольно быстро. За пару ходок отнес туда вещи и продукты, вернулся, поймал пытавшегося сбежать Таима, и привычно взвалил на плечо. Тот уже не брыкался, позволил занести себя в пещеру, а когда его усадили у стены, закрыл глаза и вообще перестал реагировать на происходящее. Дхан тщательно обнюхал углы, убедился в отсутствии соперников – в пещеру не ступала нога ни другого альфы, ни беты. Соорудил подобие постели, вышел наружу, попил воды из ледяного родника и приступил к выполнению плана. Его омега сохранил невозмутимое выражение лица, той его части, что не была прикрыта кляпом, но тело напряглось. Дхан с удовольствием облапил сильные бедра, подтащил Таима к постели и уложил на матрас. Сам тоже лег, устроился поудобнее – не час и не два валяться – притянул омегу к себе, и заставил уткнуться носом в шею. Как там говорили? Запахом пропитать? Вот пусть полежит, понюхает. Таим ожидал чего-то другого, никак не мирного отдыха в обнимку. Дхан чувствовал это по закаменевшим плечам, готовому к сопротивлению телу. Что-то говорить, убеждать омегу, он не собирался – всё не поверит, не поймет. Лежать, вслушиваясь в мерный перестук капель, и осторожно перебирать темные пряди, было приятно. Дхан массировал затылок Таима, радовался, что они успели укрыться в пещере до того, как полил дождь, и гнал от себя опасения. Бояться было чего – запах омеги действовал, как удар плети на норовистую лошадь. А если тело Таима не ответит, не подготовится к совокуплению хотя бы слабенькой течкой, а у него начнется неконтролируемый гон? Уже сейчас хотелось просунуть ладонь под слои одежд, добраться до упругой задницы, тронуть, проверить – течет, не течет? И загнать пальцы внутрь, даже встречая сопротивление. Он провел языком по деснам, почесал набухающие мешки с жидкостью, закрыл глаза и стал уговаривать себя поспать. Из дремы его вырвал Таим – завозившийся, попытавшийся отползти. Дхан недовольно рыкнул, навалился на шевелящееся тело, ухватил за кляп и оскалился. С зубов закапало. Таим зажмурился – Дхан успел отметить, что глаза у него покраснели – и задергался. Жидкость была бесцветной, как вода или слезы, и вид капель, стекающих по лицу, вызвал острый приступ возбуждения. Дхан пошел на поводу у инстинктов – порвал на Таиме одежду, жадно обмял открывшееся тело, коснулся вялого члена, сухой дырки. С трудом оторвался от исследования, поставил колено на грудь – прижимая, усмиряя – и начал дрочить. Сперма выплеснулась на негодующую физиономию, смешалась с жидкостью для метки. Таим глухо взвыл. Дхан, получивший временное облегчение, застегнул штаны и спросил: - Отлить хочешь? Ответа – кивка или отрицания – он не дождался. - Тогда лежи. Сон не приходил, но после жалкого подобия сношения Дхан провалился в полузабытье. Голова кружилась – горький запах дурманил, заставляя звереть, а разум твердил: «Выжидай, выжидай... иначе всё испортишь». Память услужливо подбрасывала картины прошлого: приступы похоти, вызванные запретными ароматами, которые он переживал, скорчившись на лежанке в родительском доме. Пережил же? Пережил. Но тогда рядом не лежал обнаженный омега, ежащийся под ворохом одеял. Дхан повернулся, вгляделся в заляпанное семенем лицо. У Таима покраснели не только глаза, но и гневно раздувающиеся ноздри. «Что он сейчас чувствует? Я уже одурел от смеси запахов – мне кажется, будто я пытался его пометить, но не удержал, позволил вырваться. А он меня словно не замечает. Неужели всё зря?» Он старался сдерживать дрожь – новая волна возбуждения накатывала неотвратимо. И едва не пропустил осторожное движение под одеялами. Таим подался вперед. Не прочь от него, как прежде. Дхан зажмурился, сосредотачиваясь на ощущениях. Легкое шевеление повторилось. И – хоть бы не померещилось! – что-то толкнулось в обтянутую тканью ногу. Через время стало ясно: Таим, сопя и хмурясь, притирается к его бедру – руки-то связаны, самоудовлетворением не займешься. Дхана затопила волна жара и предвкушения. Но, как ни странно, сдерживаться стало легче. Пришло знание – он получит всё, что захочет. Просто надо еще немножко подождать. Таим не был готов. В глазах не туманилась дымка течки, только злость. Но тело уже брало верх над разумом, заставляя прижиматься к альфе. Дхан встал, медленно разделся, позволяя Таиму разглядеть себя в подробностях. Ухмыльнулся, обнаружив проблеск жадности во взоре. Покрутился, покрасовался, не замечая промозглости пещеры, и снова нырнул под одеяла. Таим попытался ударить его головой в лицо, метил попасть по губам лбом, но Дхан легко уклонился. Он придавил строптивцу горло предплечьем, устроился так, чтобы обхватывать ладонью оба члена. Первое же движение руки заставило Таима задергаться, замычать. Дхан отозвался рыком, в котором смешивались обещание и угроза, и принялся дрочить – быстро, жестко, безжалостно. Смешанное семя он растер по лицу обмякшего омеги, обнюхал, сцедил немного жидкости из зубов и только тогда удовлетворенно заворчал. Его отношение к окружающему миру и Таиму начало меняться. Зарождающаяся связь вступила в свои права. Дхан не чувствовал ночного холода – тело согрел внутренний жар, позволявший ему служить одеялом для омеги, голода – теперь вся еда, которую он притащил в пещеру, принадлежала Таиму. Покормит из рук – Дхан поест. Нет – обойдется. А еще его затопила потребность охранять и защищать. Противиться было невозможно, и Дхан дрожащими руками развязал Таима и убрал кляп. Но инстинкт успокаивал: он твой, он тоже готов вступить в связь. Освобожденный от пут омега заскулил, вырвался, выполз из пещеры к роднику и долго умывался. Дхан следил за каждым его движением – молча, настороженно. Втягивал воздух, наслаждаясь усилившимся ароматом, пьянившим нотками течки, смотрел на влажные следы на внутренней стороне бедер. И надеялся, что Таим не сможет себя пересилить. Не уйдет. Надежда выразилась коротким, призывным ворчанием – Дхан почти утратил дар речи. Таим дернулся, как от удара и побрел к нему. Возле постели остановился, и, слабо ворочая языком, спросил: - Зачем? Зачем тебе это понадобилось? Течка закончится, и я тебя возненавижу. За то, что разбудил. Дхан почти не понимал смысла обращенных к нему слов, и не мог ответить. Он потянул Таима к себе, несколько раз лизнул шевелящиеся губы, увидел, как в глазах тает злость, сменяясь похотью, и, наконец-то, исполнил заветное желание. Ладонь скользнула по промежности – Таим был мокрым, как и положено ждущему альфу омеге. Дхан перестал сдерживаться: завыл, и, не размениваясь на прикосновения, развернул Таима спиной к себе и засадил член во влажную дырку. Крик и попытки вырваться только подстегнули. Тело знало, что делать. Дхан вытаскивал и вгонял член размеренно и сильно, вторя звуку капель, и чувствуя, как ошеломленный напором омега начинает отвечать неуверенными движениями бедер. Они подстроились друг под друга довольно быстро. Таим вошел во вкус – стонал, выгибался, подмахивал. Позволял натягивать себя, как перчатку, и всё чаще притискивался задницей к его яйцам – выпрашивал узел. Отказать своему омеге Дхан не посмел. Но, прежде чем повязать, ненадолго обрел дар речи – вопрос жег слишком сильно: - Кто лучше? Я или тот? Таим охнул, заерзал – спросив, Дхан вынул член – и выстонал слова, успокоившие сердце: - Я его не помню. «Если б врал, сказал бы, что я лучше. Значит, не врет» Сцепка произошла через пару толчков. Таим выставил задницу, прогнул поясницу, принимая набухающий узел, но Дхан не позволил ему насладиться их первой вязкой. Рванул за волосы, заставляя подняться, и, не слушая обиженный скулёж, впился клыками в шею. Крик почти оглушил. Таим задергался, причиняя боль им обоим, но сбежать не смог – его прочно держала сцепка и увязшие в теле бороздчатые зубы. Дхан и хотел бы его утешить, прошептав на ухо что-нибудь ласковое, но не получалось. Он метил своего омегу, привязывал навсегда, оставляя неизгладимые шрамы, стирая старую метку, и даря безмолвное обещание: «Я буду защищать тебя и твоих детей. Всегда». Он опустил руку, убедился, что боль и узел не лишили Таима желания, и позволил ему кончить, обласкав головку члена. Бороздчатые зубы хрустнули и сломались, когда на пальцы Дхана выплеснулась сперма. Связь установилась. С первой попытки и навсегда. Дхан осторожно уложил Таима на бок, дождался, пока тот примет удобное положение и легонько толкнулся бедрами, загоняя узел до упора и обещая подарить вторую волну удовольствия. ...Способность связно общаться вернулась к ним через пару дней. Дхан об этом пожалел – ему нравилось валяться на одеялах, обнюхиваться, вылизывать кровоточащие ранки на шее Таима, трахаться, лениво расцепляться для того, чтобы окунуться в реке и сжевать галету или кусок копченой колбасы. Таим-омега о нем заботился: кормил, а потом обеспокоено трогал языком воспаленные лунки на месте выломанных зубов. А когда Дхан ворчал и жаловался, успокаивал легкими укусами за ухо. Это счастливое время закончилось утром. Таим встал, потянулся, повел плечами. Обострившийся слух Дхана уловил странный звук – на каменный пол упало и покатилось что-то маленькое. Он присмотрелся, нашарил выпавший из затягивающейся дыры зуб, и сжал его в кулаке. Таим повертел шеей, сбросил на пол второй, и облегченно вздохнул. Дхан коснулся лунки – заживает, как положено – подобрал второй зуб и покатал добычу на ладони. По обычаю, зубы хранил у себя именно альфа, чтобы потом повесить их на шею первенцу, нанизав на суровую нитку. В их случае традиции можно было не соблюдать. Наверное. «Один отдам Айни. Пусть все знают, что не безотцовщиной растет» Таим посмотрел на зубы и тут же отвернулся. Дхан подошел к нему сзади, прижался и спросил: - Уже ненавидишь? - Пока нет... – ответ прозвучал уклончиво, Таим не шарахнулся, не отстранился. - А почему собирался? - Я и подумать не мог, что ты меня свяжешь по всем правилам. - Думал, я тебя поразвлечься украл? – от обиды Дхан едва не прикусил язык. Ну, Таим!.. за неразумного зверя принял, что ли? Хуже всего была невозможность вправить мозги омеге, даже встряхнуть не получалось, чтобы вытрясти из головы дурь... Нельзя. Только защищать и баловать. Потому что Дхан теперь настоящий альфа. Он проглотил оскорбление, погладил Таима по плечу и предложил: - Отвезти тебя домой? Можешь не пускать меня в комнаты. Я поживу в сарае. Если позволишь. - Ну уж нет! – фыркнул омега. – Как я сыну и домочадцам это объясню? Это мой новый альфа... - Я его пускаю в спальню только когда у меня течка... – подхватил Дхан. – И кормлю объедками. Да, хотел спросить... зачем ты собирался купить раба? - Мне был нужен новый садовник, - Таим скромно потупился – заигрывал, помучить хотел. – Ты умеешь подстригать деревья? - Нет, - вопреки обещанию отвезти домой, Дхан повалил своего омегу на одеяло. – Но я способный. Я быстро научусь.