«Милый мой, прекрасный мой шехзаде Баязид! Я так сильно люблю тебя, наверное, я никогда не смогу забыть тебя, как бы ни старалась. Подобно фениксу я сгораю и возрождаюсь в этой любви, словно одинокая роза я прошу у Аллаха яркого солнца, которым для меня являешься только ты. Баязид, мне трудно смириться с тем, что произошло почти месяц назад, потому что я никогда не думала, что столкнусь с этой бедой. Когда я призналась тебе в своих чувствах, то каждую ночь молила Аллаха, чтобы он сберег нашу любовь, чтобы не отнимал тебя у меня. Видно даже Всевышнему не удалось сделать это. Я знаю, что своими условиями поставила тебя в неловкое положение, ведь ты – шехзаде, но пойми и ты меня: делить своего мужчину с другими - ужасная мука! Я с радостью в глазах вспоминаю моменты до свадьбы, особенно, нашу первую встречу. Тогда я возненавидела тебя и поклялась, что не смогу полюбить. Видишь, что произошло, теперь я теряю голову только от одного твоего вида, от одного слова, сказанного только тобой. Узнав тебя получше, я поняла, что всю жизнь буду под надежной защитой, что ты не бросишь меня. Больнее всего мне было от моих чувств, которые на радость мне оказались взаимными. Сейчас между нами пропасть, и с каждым днем она становится все больше и глубже. Баязид, ты можешь возненавидеть меня до конца своей жизни за то, что я без твоего позволения уехала в Кютахью, за то, что потеряла нашего ребенка… То падение оказалось роковым для нашего малыша, которого уже нет. Если ты простишь меня, то я подарю тебе еще очень много детей. Я простила тебя… Я не держу зла, потому что очень сильно люблю и не хочу находиться вдали от возлюбленного, потому как я медленно сгораю в Амасье. Навеки твоя Хасеки Пелин Султан.»
Шехзаде Баязид перечитывал письмо еще очень много раз, в мыслях он как будто слышал голос Пелин, голос, который внимал к нему, просил простить и понять, а главное – вернуться обратно. Баязид посмотрел на Гюльфем-калфу, которая принесла это письмо. - Гюльфем, только не говори, что ты знаешь содержания письма? – воскликнул Баязид. Гюльфем усмехнулась. – Я знал, что тебе можно доверять. - Я не могла не посмотреть, шехзаде. Так вы простите Пелин Султан? - Я давно простил её, только не мог сказать. Пелин сделала первый шаг, за это я её очень люблю. Пусть она скорее приедет в Кютахью. Распорядись, чтобы её покои были чистыми и ухоженными. - Вы осуществите свой план, шехзаде? Вы уже написали Повелителю? - Да, я отправил ему письмо, надеюсь, что отец поймет меня. - Дай Аллах, - прошептала Гюльфем. – Шехзаде Мустафа сообщил нам, что Пелин Султан прибудет через несколько дней, она пока слаба. - Хорошо, - на лице шехзаде заиграла улыбка, он был рад примирению с женой, а письмо, отправленное султану, он написал прошедшим вечером. Это было довольно-таки важное решение, но менять его Баязид не намерен. Султан Сулейман восседал на жесткой тахте в своих покоях, держа в морщинистых руках недавно пришедшее письмо из Кютахьи от Баязида. Он только хотел его раскрыть, как в покои вошла Хюррем Султан. На султанше было изумрудное платье, расшитое серебряными нитями, а поверх прозрачный кафтан из золотых нитей. Высокая корона с многочисленными алмазами и изумрудами возвышалась на голове Хюррем, рыжие волосы были завиты несколькими прядями, а остальные были скреплены в высокую прическу, в волосах блистали многочисленные заколки, а на груди султанши красовалась брошь в виде лилии. - Хюррем, хорошо, что ты пришла, - воодушевился султан, - пришло письмо от Баязида. - Давно уж сын не слал нам писем, - вздохнула султанша и села рядом с мужем, который уже раскрыл письмо.«Султан Сулейман Хан Хазретлери, с почтением целую ваши руки и прошу прощения за то, что так редко посылаю Вам письма. Целую руки моей драгоценной матушке, Хасеки Хюррем Султан, моей сестре Михримах Султан и брату, Шехзаде Джихангиру. Должен вам сказать, что дела в моем санджаке идут очень хорошо. Экономика процветает, народ выражает свое уважение к Вам и ко мне, мои решения хорошо влияют на жизнь санджака Кютахьи. Повелитель, я знаю, что, являясь вашим сыном, я еще являюсь и вашим рабом, поэтому впервые в жизни ваш смиренный раб смеет просить милости у Вас. Вы знаете, что два месяца назад между мной и испанской принцессой, Рейной Австрийской, ныне принятой ислам и получившей имя Пелин Султан, был заключен никах для поддержания политических и экономических отношений между Османской империей и Испанией. Будучи в браке с Пелин Султан, я начал испытывать к ней чувства, которые оказались взаимными. Отныне, брак наш закреплен не только на бумаге, но и на сердце. В связи с последними событиями я прошу у Вас позволения распустить мой гарем, который был собран для меня, как для шехзаде, отдать девушкам их годовое жалованье и более не создавать гаремов для меня. В моем дворце отныне будут жить лишь слуги, я, моя жена и наши дети. Решение остается за вами, поэтому я с нетерпением буду ждать ответа. Шехзаде Баязид Хазретлери»
Султан в гневе закрыл письмо и положил его на тахту. Проведя рукой по седой бороде, он встал с тахты и вышел на террасу. Хюррем, пробежав еще раз глазами по письму, тяжело вздохнула и вышла вслед за султаном. Сулейман стоял на балконе, опершись о перила руками, вдыхая морской воздух, приносимый ветром с Босфора. Хюррем положила свою руку ему на плечо. - Сулейман, неужели, тебя так расстроила просьба нашего сына? – осторожно спросила Хюррем Султан. - Что он о себе думает?! Как может просить такое? По закону каждый шехзаде обязан содержать гарем, - строго ответил Повелитель. – Как можно нарушать вековые традиции? Султанша глубоко вздохнула и прижалась к султану. - Но ты нарушил вековой закон, женившись на мне. Ты никого не слушал тогда, даже покойная Валиде Хафса Султан не смогла тебя разубедить. Что же ты можешь требовать от двадцати пятилетнего юноши, который наконец-таки проснулся от долгой мерзлоты, теперь в его сердце только любовь, которая наставляет его на истинный путь. - Хюррем, это не одно и тоже. Заключить никах с наложницей не значит нарушить постоянный устой нашего государства. До меня было много правителей, который связали себя и других девушек узами брака, но никто из них не отказывался от гарема. - Баязид верит в тебя, он осмелился написать письмо подобного содержания с подобной просьбой, потому что знает, что ты всегда его выслушаешь и поможешь. Наш сын всегда считал себя, находящимся в тени старших братьев, мы и не заметили, как он вырос, не замечали его успехов в науке и военном искусстве. – Госпожа оглядела просторный синий Босфор и покачала головой. – Ты хочешь разрушить его последние мечты? Это единственная просьба, ведь Баязид никогда ни о чем не просил тебя, всего добивался сам. - Мне нужно принять решение, Хюррем. Прошу оставь меня, - ласково произнес Повелитель. - Как будет тебе угодно, - Хюррем поклонилась и вышла с террасы, через секунду послышался стук закрывающихся дверей. Эсин поглаживала свой уже огромный живот, который очень болел. Несмотря на то, что срок был около семи месяцев, создавалось впечатление, что девушка носит ребенка уже девятый. В комнату вошла Джанфеда-калфа. Эсин аккуратно встала с тахты, поправляя свои светлые волосы. - Ты передала моё письмо шехзаде Селиму? – спросила девушка. - Передала, хатун. Только чего ты ожидаешь, шехзаде Селим уже несколько дней проводит с Нурбану Султан и новорожденными султаншами. Наша госпожа стала еще сильнее, родив династии трех девочек. Шехзаде нарек их Эсмехан, Фатьма и Шах. - Знаю, - огрызнулась Эсин, - я тоже рожу ребенка династии, вот увидишь. - Увижу, - вздохнула Джанфеда и, усмехнувшись, покинула комнату. Боль в животе усиливалась, и тут девушка закричала истошным криком. На возгласы сбежались девушки, а одна из них позвала лекаршу. Эсин начала рожать. Лекарши то и дело суетились вокруг неё, вытирая пот и помогая. Через несколько долгих и мучительных часов, наконец, послышался плач ребенка. - Кто родился у меня? – дрожащим голосом спросила Эсин. - Мальчик и девочка, - твердо произнесла лекарша. Счастливая мама обессилено упала на подушки и зарыдала от счастья. - Вот обрадуется шехзаде, - прошептала светловолосая. Через пару часов, шехзаде держал на руках сына и читал молитву. Эсин счастливо глядела на них, переводя взгляд на маленькую дочку. - Твое имя Ахмед. Твое имя Ахмед. Твоя имя Ахмед, - произнес Селим и, положив мальчика на кровать, взял дочь. - Твое имя Гюльхан. Твое имя Гюльхан. Твое имя Гюльхан. Ахмед и Гюльхан были похожи друг на друга как две капли воды, поэтому их практически невозможно было различить. Эсин с улыбкой посмотрела на детей, а затем перевела взгляд на Селима. Тот тоже стоял и улыбался. - Шехзаде, я рада, что осчастливила вас, - произнесла светловолосая госпожа. - И я рад. Резко развернувшись, Селим покинул покои. Эсин в гневе ударила руками по подушкам и залилась слезами, понимая, что даже дети не смогут вернуть былую страсть Селима к ней. Пелин ехала в карете в направлении Кютахьи и дрожащей рукой держалась за платье. Встреча с любимым, которого она не видела почти две недели, волновала её. То и дело спрашивая у стражи, когда они уже приедут, султанша обращала обеспокоенные взгляды к Умиде и Лаезар. - Госпожа, не волнуйтесь. Шехзаде Баязид обязательно простит вас, если уже не простил - улыбчиво произнесла Умида, и Лаезар кивнула. - Аминь, - прошептала Пелин. В гареме Гюльфем выстроила всех девушек в два ряда для приветствия султанши, которая уже подъехала к дворцу. Был поздний вечер, но гарем не спал, все ожидали приезда Пелин Султан. - Дорогу! Хасеки Пелин Султан! – прокричал гаремный ага, и все склонили голову. Ничуть не изменившаяся, а ставшая еще красивее и очаровательнее, статная Пелин Султан прошествовала по «живому» коридору. На ней было ярко-голубое платье с прекрасным вышитым узором на груди, кафтан темно-голубого цвета, каштановые волосы были завиты и аккуратно спадали с плеч, небольшая диадема со сверкающими алмазами была закреплена на голове госпожи. - Госпожа, - Гюльфем радостно подбежала к Пелин, - мы все рады видеть вас. Видит Аллах, все счастливы. - Гюльфем, спасибо. Я тоже рада вернуться домой. Меня так долго не было здесь. - Все девушки хоть и желают попасть в покои наследника, а за вас переживали. Кроме того, Шехзаде Баязид готовит для вас подарок. - Подарок? Значит, простил, - прошептала Пелин и радостно побежала в покои любимого. Баязид мерил комнату шагами, ожидая прихода жены. Каждую минуту стража оповещала его о передвижениях госпожи, но Баязид все равно волновался и не мог дождаться. Наконец, двери открылись. Подняв карие глаза, Баязид вдруг понял, чего ему не хватало все эти дни, из-за чего он пребывал в плохом настроении. Ему не хватало этого светлого прекрасного лика, который сейчас радостно улыбался. Она тихо прошла в его покои и поклонилась. Баязид дрожащей рукой потянулся к её бледному лицу. Тихо очертив контуры её лица, словно вспоминая все детали, шехзаде поднял лицо за подбородок. - Пелин, - прошептал он её имя. Султанша улыбнулась. - Баязид, я… я так рада, что теперь вижу тебя, что слышу твой голос. Аллах видит, что я ужасно счастлива, это рай для меня. Быть рядом с тобой – единственное мое желание. - Моя султанша, моя госпожа, повелительница сердца и души, теперь я никуда не отпущу тебя, я никогда не обижу тебя, никогда не позволю плакать. Пелин, прости меня… Шехзаде вдруг опустился на колени и припал губами к её рукам. Опешившая от такого действия, Пелин остолбенела, не в силах вымолвить и слова. - Прости… - прошептал шехзаде. - Прощаю, любовь моя… Баязид, я потеряла нашего ребенка. - Не плачь, у нас будет очень много детей, ты подаришь мне много шехзаде и султанш, - произнес Баязид, вставая с колен. Не в силах сдерживать порыв страсти, Баязид страстно припал губами к жене. Пелин сразу начала отвечать на поцелуй, обвив тонкими ручками шею, а шехзаде прижал девушку к себе ближе, не желая отпускать. Страстный поцелуй продолжался несколько секунд, руки шехзаде потянулись к лентам на корсете и уже развязывали их. Пелин принялась расстегивать пуговицы на его кафтане. Через пару минут ненавистное платье и роскошный кафтан валялись на полу. Баязид подхватил девушку на руки и уложил на кровать. Снова впившись в её алые губы, шехзаде руками принялись ласкать её тело. Из уст Пелин вырвался стон, она стала поглаживать его торс, с наслаждением принимая долгожданные ласки. Баязид улыбнулся сквозь поцелуй, проникая языком в рот. Поцелуй вскоре продолжился на шее, плечах и груди. Пелин, словно кошка, прогнулась под шехзаде и издала тихий стон. Мужчина осторожно развел ноги жены, устраиваясь между ними. Обоим становилось очень жарко, несмотря на открытую террасу. Еще раз поцеловал жену в губы, шехзаде принялся слабо и медленно входить в неё, словно в первый раз. Тупые боли заглушали ласки и поцелуи. Пелин прогнулась под Баязидом и начала постанывать. Толчки усиливались, напряжение нарастало, а страсть не прекращалась. - Как же я люблю тебя, - прошептал Баязид, целуя шею девушки. - И я люблю. Сильно люблю. Становилось очень жарко, длинные кудрявые волосы Пелин были влажными, поэтому шехзаде раскинул их по подушкам, ускоряя темп. Султанша прижалась сильнее к мужу, получая удовольствие. Груди и плечи не переставали покрываться поцелуями и ласками. Наконец, настал пик наслаждения. Издав одновременно сладкий стон, Баязид и Пелин прижались друг к другу еще крепче. Пелин страстно поцеловала шехзаде, тот лег рядом и прижал девушку к себе. Руками он продолжал ласкать её тело под одеялом, а султанша быстро закрыла глаза, наконец, счастлива засыпая. Баязид поцеловал её в макушку, и оба уснули.