Пачка заварного кофе.

Ты идёшь по заснеженной улице своего города, не оборачиваясь. Как я это узнала? Я чувствую тебя. Я чувствую то, что ты думаешь, о чём мечтаешь, чего хочешь. Мы с тобой - единое целое, мы с тобой не разделимы. Твои волосы развиваются на ветру, и тебе это даже нравится, я знаю. Хоть ты и ворчишь всё время, я знаю, что ты чувствуешь на самом деле. Как-то раз ты мне сказала: - Ты любишь объятия? Знаешь, ты заставила меня задуматься. А нравится ли мне обниматься? Чувствовать тепло, исходящее от человека, чувствовать его горячее дыхание? Нравится ли мне, когда меня сжимают со всей дури, не давая и воздуха вдохнуть? Нравится ли мне, когда человек так окрылён мной, так во мне нуждается, что прикасается к моему телу? - Нет. Я всегда отвечаю чётко, без всяких "скорее всего". Не знаю почему даже, наверное потому, что меня так воспитали. - А если бы я тебя обняла, как ты бы поступила? Твои вопросы всегда вгоняют меня в ступор. Как бы я поступила?... Я стою на мрачном вокзале чужого города для меня, но такого родного для тебя. Я жду тебя тут уже битый час, но звонить - нет смысла, ведь ты не разговариваешь по телефону. Иногда я задаюсь вопросом, зачем тебе вообще телефон? На этом моменте я всегда просыпаюсь. Мои сны короткие, но они такие ужасные, они терзают мою душу. Ты в прошлом. Твоё имя ничего не значит. Я не должна ненавидеть всех людей с твоим именем. Точнее, с именем, как у тебя. А помнишь, как мы познакомились? Я тогда была ещё совсем юной девчонкой, даже в людях разбираться не могла. Я же думала, что ты парень. Хотя, для меня ты и сейчас порой - парень. Твой характер совсем не девчачий, скорее даже, вовсе наоборот. Ты могла бы быть самым желанным парнем, но для меня ты была самой желанной девушкой. Хоть я и ненавижу, когда ко мне прикасаются, хоть для меня прикосновения людей подобны ожогам, но я бы обняла тебя. Я бы обнимала тебя так долго, как это вообще возможно. Так долго, что время, будто бы, остановилось. Но ты в прошлом. Правда же? Я встала с тёмного кожаного кресла в прихожей и пошла в ванную комнату. Она была чёрно-белая, на японском это звучит "Monokuro", красиво, да? Ты всегда желала мне спокойной ночи по-японски. Сначала меня это раздражало, ведь я не могла понять, что это значит, но со временем я начала понимать тебя всю. Хоть ты и твердила, что я тебя совсем не понимаю, хлопала дверями, закрывалась в комнате. Мы даже подрались, помнишь? Ты ведь у меня такая ревнивая была. Ревновала к каждому столбу, нет, к каждому атому. После твоей смерти я целыми днями сидела на кладбище. Я смотрела на твою фотографию, ты на ней улыбалась. Для тебя время остановилось в 16, ты будешь вечно молода, не бойся старости, *имя*. Я проводила день и ночь, сидя на стульчике, рядом с тобой. Ты была далеко, но для меня ты всегда оставалась рядом. Когда я начинала плакать, как истеричка, ветер начинал дуть мне в лицо так, что уносил слёзы. Я знаю, это была ты. Ты всегда была для меня ветром, таким резким и недоступным. У твоей могилы всегда чисто и убрано, так, как ты любишь. Ты же ненавидела беспорядок, я помню. А ты помнишь, что у меня аллергия на лилии? А я помню, что ты была у меня до жути аллергик. Поэтому я никогда не приносила живые цветы на кладбище. Ту фотографию, на которой ты улыбаешься, сделала я. Тогда у тебя было день рождения, ты очень не любила этот праздник, но я заставляла тебя улыбаться. Знаешь, на этом кладбище похоронены все, кто мне был когда-то очень дорог. Ты и сейчас мне дорога, но я тебя отпустила. Или отпускаю, это не важно. Это кладбище находится у меня глубоко в душе, куда я не пускаю порой даже себя. Но иногда я прогуливаюсь по аллеям, кладя цветы к надгробиям когда-то дорогих мне людей и пачку заварного кофе к твоему.