Красные огни

Каждый раз, когда я просыпаюсь посреди ночи, я стою у окна. Больше никакой яичницы и черно-белого кино до самого утра. Даже не включаю свет, чтобы не выдать того, что уже второй месяц воспоминания не устают напоминать о себе, лишая меня сна. Лишь темнота и звездное небо, в котором, мигая красными огнями, изредка пролетают самолеты. После первого нападения на парковке, от которого удалось отделаться лишь одним шрамом, все ожидали, что я стану параноиком. Грустный взгляд папы «как же я не смог уберечь свою девочку, что же теперь с ней будет» и не менее сочувствующий вид психолога, который, в глубине души, скорее всего разделял пристрастия того преступника. Я и сама осознавала, что теперь будет вполне логичным опасаться любой тени и не подпускать к себе никого ни на шаг. Вероятно, именно в такое параноидальное уныние и превратилась бы моя жизнь, если бы не всепоглощающее чувство безразличия, которое притупило все реакции, заставляя двигаться дальше, словно на автомате. Какая-то нелепо обнадеживающая мысль о том, что такое навряд ли может повториться с одним и тем же человеком дважды, постепенно возвращала к реальности. И я действительно неплохо справлялась. Вплоть до того вечера, когда выпитое на похоронах дешевое вино не решило, что было бы неплохо пропустить еще по бокалу в компании незнакомца, ожидающего посадки на тот же рейс. Что плохого можно ожидать от мужчины, который так благородно заступился за сотрудницу аэропорта? А после, излучая очарование, угадал твой любимый напиток. Только не подавать виду как все внутри сжалось от предчувствия. От предчувствия неизбежного, увидев, как он занимает соседнее место в салоне самолета, улыбаясь одними уголками губ. Осознание всей серьезности положения приходило медленно, вместе с паникой, от которой перехватывало дыхание с каждой новой, бесстрастно рассказанной деталью моей личной жизни. Столь кропотливо созданная иллюзия безопасности была разбита вдребезги. Я снова стояла на парковке с прижатым к горлу ножом и заведенными за спину руками. Только теперь это была его хватка и вместо того, чтобы думать о путях спасения, единственной моей мыслью было то, как я буду потом прятать синяки. Поэтому, оглядываясь назад, я удивлена, что смогла предпринять эти две, очевидно, тривиальные для такого профессионального убийцы, попытки найти помощь у других людей. Оказавшись запертой с ним один на один, стало ясно, что в этой игре есть только мы двое. И чем больше он ко мне приближается, проводя пальцами по моему шраму и обжигая дыханием шею, тем теснее становится связь. Связь, от которой надо бежать, иначе дальше будет только хуже. И я воткнула эту нелепую ручку с Франкенштейном ему в горло и побежала. У меня были все шансы спастись, если бы только он не знал, где я живу. Если бы я все-таки приобрела себе оружие, как давно хотела. Если бы только, выстрелив в него, папа не повел меня на кухню, оставляя преступника без присмотра и позволяя ему скрыться до приезда полиции. Каждый раз, когда я просыпаюсь посреди ночи, красные огни в небе мысленно возвращают меня в тот день. А огонь от зажженной сигареты в машине, припаркованной напротив моего дома, напоминает, что мне так и не удалось убежать.