вишнёвый дым

На балконе ночью холодно, но не по пятницам. Потому что по пятницам Захо сидит на балконе по-турецки, курит кальян и глубоко затягивается, а затем выпускает тонкую струйку дыма прямо в лицо Мота. И смеется. И в эти минуты Моту больше ничего не надо: он знает, что нужен ей точно так же, как и она ему. Иногда кажется, что он пьянеет не из-за коньяка, а из-за чертового вишневого дыма. Так и хочется иногда в баре вальяжно облокотиться на стойку, не отводя взгляда от какой-нибудь хорошенькой девушки за одним из столиков, и небрежно бросить бармену: "Мне вишневого дыма, пожалуйста, и дважды повторить". Захо любит кальян с вишней. И танцевать под мелодичную музыку на радио, обнимая Фло за плечи. Захо теплая, нежная и тихая — но это только по пятницам. Потому что по пятницам Флоран бесконечно и безнадежно влюбляется в нее с восьми до восьми. Парадоксально. Но ему не надо больше, как не надо и ей. Эти недолгие двенадцать часов становятся убежищем, спасением от всего мира, собственным маленьким космосом внутри их трепещущих от желания тел. По пятницам Захо забывает про недоученный текст песни, мелкие бытовые проблемы и своего канадского молодого человека. Все вокруг перестает существовать. Есть лишь одна реальность, где она в длинной белоснежной мужской рубашке с закатанными рукавами читает Шекспира шепотом, чувствуя, как Фло касается губами ее скул и нежно по-мальчишески улыбается. Ее глаза всегда светятся счастьем, когда она, переступая порог, застенчиво опускает их — и тогда Фло понимает, как много она для него значит. И всегда кажется, что именно в этот раз у них навсегда. Летают без крыльев, исследуют друг друга, тесно соприкасаясь, сливаясь воедино, проникая под кожу, внутривенно, прямо в сердце. Дышат друг другом до одури и помутнения рассудка, так, что голова кружится, а слова напрочь забываются и вовсе теряют смысл. Целуются сначала бешено, страстно, оставляя следы на телах и срывая стоны с губ, а потом невесомо, улыбаясь в поцелуй, растворяясь во взаимной нежности. И читают вслух книжки из небольшой библиотеки Фло или глупые, случайно пришедшие на ум стихи. Танцуют, смеясь, путаясь в движениях, щекоча друг друга и подпевая музыке. Смотрят фильмы и мультики, лежа в обнимку в кровати. Играют в гонки на PlayStation, поддаваясь друг другу. Разговаривают обо всем и ни о чем, играя в гляделки. Перебирают пальцами струны гитары, наслаждаясь тем, как их голоса звучат в дуэте. Иногда на пару часов засыпают под одним одеялом, уставшие от впечатлений, накопленных за неделю. Или курят вишневый кальян на балконе. И так каждую ночь с пятницы на субботу. А потом они смотрят на ночной город из окна, чувствуя, как плавится кожа от легчайших прикосновений. Захо в нижнем белье и расстегнутой рубашке варит кофе, сонно моргая. Такой сонный субботний кофе всегда получается самым вкусным, даже если он без корицы или ванили. Конечно, утренние новости. Ладонь Флорана на бедре Захо. Украденный поцелуй, и еще один, и еще. Мимолетные улыбки. Медленно опускающиеся ресницы. Теплые карие глаза. Еще пара минут на объятия. Дверь закрывается, и Фло снова остается один. Он не жалеет об этой ночи. На его подушке все еще остался едва заметный аромат женских духов. Захо спускается вниз по лестнице и идет к метро. Ее будят звуки города и теплый персиковый цвет неба. Она надевает солнечные очки и улыбается. Захо счастлива. Но эти ощущения выветриваются уже через пару часов, и вновь возникает необходимость решения внезапно всплывших проблем. Вселенная, где Фло и Захо были вдвоем, застенчиво прячется внутри их тел, засыпает, заставляя полностью о себе забыть. Гитары не касаются загорелые женские пальцы. Белоснежная длинная рубашка висит в шкафу. Раньше Мот любил ее носить, но теперь она находит себе применение только раз в неделю... В понедельник на репетиции они здороваются, подшучивают, как ни в чем не бывало. Захо громким низким голосом пародирует Флорана. Он показывает ей язык и дразнит, отвлекая всю труппу от работы. Временная амнезия. Промежуток времени с восьми до восьми между пятницей и субботой выпадает из памяти... Вплоть до следующей пятницы. А в этот раз, нарушая традицию, Захо не приходит. Привычка на то и привычка: ровно в восемь вечера Мот понимает, как хочет услышать смех Захо, прижать ее к себе покрепче, спрятать лицо в ее длинных волосах. Мот тянется к мобильнику, чтобы хотя бы услышать такой нужный — только по пятницам — голос. Длинные гудки. Фло хмурится, задумчиво почесывает затылок. Смотрит на время. Восемь. Смотрит на дату. Одиннадцатое марта. Среда... Что-то определенно пошло не так.