Игра

Микаса относилась к окружающим равнодушно. Исключением разве что давно стал Эрен, к которому она была беззаветно привязана, и Армин, что уже был неотъемлемой частью ее жизни. С некоторых пор к этой категории присоединился и капрал. Но к нему Аккерман испытывала острую неприязнь, поскольку видела в Ривае явную угрозу для Эрена. Потому девушка старалась не упускать капрала из виду, будто боялась, что стоит ей оставить Ривая без внимания и он обязательно вцепится в Эрена, как натравленный на добычу пес. Впрочем, Микаса чувствовала, что они словно одной породы, оба казались жестокими в своем равнодушии и хладнокровии, и оба защищали то, что было им дорого. Правда, их интересы зачастую лежали в противоположных плоскостях, потому конфликты априори были неизбежны. Однако Ривай знал слабое место своей негласной оппонентки, потому незримо находился на шаг впереди, будто в насмешку. Потому Микаса наблюдала за Риваем, в конце концов, случись что, остановить капрала могла только она. Иногда она встречалась глазами с темным взглядом Ривая, что тоже перерастало в своеобразное противостояние, негласный вызов. По крайней мере, для Микасы. Она всегда считала себя куда взрослее Эрена, слишком импульсивного и вспыльчивого, но иногда ее уверенность в том сходила на «нет», и подобное происходило именно в случае проклятого капрала. С некоторых пор Микасе стало казаться, что капрал принял правила негласной игры. Он то и дело пользовался своим положением старшего по званию и как-то ненавязчиво, но вполне в своем стиле третировал Эрена по всяким мелочам, при этом напоминая Микасе взбалмошного и вредного мальчишку. Ненавязчивая провокация и терпеливый интерес к тому, что будет делать она. К самой девушке он не цеплялся, действуя исключительно через Йегера. Микаса чувствовала себя титаном под любопытным взором Ханджи, словно ее тоже изучали, но осторожно, опасаясь спугнуть. Неприятное чувство какой-то странной, необъяснимой беспомощности, от которой избавиться оказалось гораздо сложнее. Одно дело наблюдать за кем-то, другое, как выяснилось, - самой стать объектом чьего-то пристального изучения. Однажды Микаса таки отвела взгляд, чувствуя, как покраснели щеки, и краем глаза заметила, что капрал улыбнулся. Впрочем, ей, наверное, показалось, ибо в следующую секунду Ривай был невозмутим как и всегда. Только вопросительно вскинул вверх бровь, когда заметил внимание Микасы, снова заставляя ее отступить, чтобы после обязательно искать реванша. И вроде бы ничего существенно не изменилось. Капрал не стал с ней мягче и разговорчивее, а Микаса продолжала видеть в нем угрозу, но на этот раз у них появилось что-то общее, одна игра на двоих.