Лед и пламя

— Лежи смирно, — скомандовала Аниссина. Гвендаль вздрогнул и открыл глаза. Балдахин кровати, который он увидел, заставил облегченно выдохнуть: кажется, это был только сон. Один из множества кошмарных снов про Аниссину, которые ему регулярно снились. После некоторых таких снов Гвендаль подолгу не мог успокоиться. Как же, успокоишься, увидев совершенно обнаженную подругу детства, почему-то с длинным пушистым кошачьим хвостом, который нервно бьет по подтянутым округлым ягодицам… Кошачий хвост еще был мелочью. Как-то раз Гвендалю приснилось, что они с Аниссиной играют в карты на раздевание. Вот это был позор из позоров. Ему все не шла карта, но раздевалась почему-то Аниссина, и, когда на ней остался только корсет вульгарного розового цвета, Гвендаль наконец проснулся в холодном поту. Если честно, он начинал подозревать, что Аниссина насылает на него такие сны специально. После них Гвендаль априори чувствовал себя перед ней виноватым и уже не так резво бежал от очередного эксперимента. А потом ему снилась Аниссина, деловито привязывающая его руки к крюку, свисающему с потолка, и гибкая плетка в ее тонких пальцах. Бр-р-р. Гвендаль поежился, радуясь, что на этот раз не видел во сне никакого криминала. Просто слышал голос Аниссины. — Не дергайся, я сказала! …Вот как сейчас. Холодея от ужаса, Гвендаль повернул голову влево. Пакет со льдом немедленно соскользнул с его лба и съехал вниз по подушке. — Всегда ты так, — печально заметила Аниссина, которую Гвендаль видел совершенно отчетливо. Кажется, кошмар превратился в правду. Раньше только в кошмарах Аниссина вот так нагло заявлялась в его покои. — А ведь Гизела сказала, что тебе необходим покой, — сказала Аниссина, — и постельный режим. А ну, поверни голову. У нее были теплые руки. И действовала она более осторожно, чем обычно. А вот лед оказался на редкость холодным. Блаженная прохлада… Только тут Гвендаль понял, что с ним что-то не так. Похоже, у него был жар. — А… — Да, вчера я переусердствовала, — буркнула Аниссина, не дав Гвендалю и слова сказать. — Полежи смирно. Гвендаль задумался. «Вчера»… Стыдно признаться, но он совершенно не помнил вчерашний день. — Прибор «Увидь лучший эротический сон» взорвался у тебя на голове, — грустно добавила Аниссина. — Какая потеря для науки! Странно, а с той подушкой ничего не случилось… Гвендаль хотел спросить, с какой-такой подушкой, но счел за лучшее не подавать голоса. — Главное, — Аниссина взяла со столика у кровати стакан с водой и, придерживая голову Гвендаля, помогла ему напиться, — никак не пойму, в чем дело. Я успела опробовать его на Гюнтере, и ничего не случилось! Разве что… — поставив стакан на место, Аниссина уставилась на Гвендаля с неприкрытым подозрением. — Признавайся, ты о ком-то мечтаешь? — Мечтаю? — Гвендалю показалось, что он ослышался. Слишком… собственнические нотки прозвучали в голосе Аниссины. — Представляешь всякие непристойности с участием определенного мазоку, — синие глаза только что молнии не метали. — Я не… — задумавшись о том, можно ли считать кошачий хвост, такой мягкий и пушистый, непристойностью, Гвендаль неуловимо покраснел. Да, Аниссине хвост подошел бы, определенно. Когти у нее уже имеются. — И кто же это? — будь у нее хвост, она бы непременно стеганула им по покрывалу. — Гюнтер? — А… кха, — некстати открывший рот Гвендаль поперхнулся на полуслове. — Его величество? Ульрике? Гизела? — высказывала все более смелые предположения Аниссина. При этом она придвигалась ближе и ближе, в настоящий момент держа Гвендаля за грудки — откуда только силы взялись — и гневно им потрясая. — Кхм, — Гизела, чье имя только что было произнесено на повышенных тонах, деликатно откашлялась. — Звали? Ни Гвендаль, ни Аниссина не успели заметить, когда она вошла, так что девушку встретили два одинаково недовольных взгляда. — Я помешала вам, — смущенно улыбнулась Гизела, — извините. Когда дверь за ней закрылась, Гвендаль, недолго думая, повалил Аниссину на кровать. — Что ты делаешь? — завозмущалась изобретательница и тут же схлопотала пакет со льдом на голову. — Думаю, будет справедливо, — размеренно сказал Гвендаль, — если ты, как виновница произошедшего, разделишь постельный режим со мной. Мысли о кошачьем хвосте никуда не делись; возможно, потому Аниссина, некоторое время вглядываясь в запунцовевшее лицо своего сурового друга, в конце концов удовлетворенно хмыкнула. — Извращенец, — заключила она, поудобнее устраиваясь в объятиях Гвендаля. А он подумал, что так легко ее не отпустит. В конце концов, ему, по большей части хладнокровному и уравновешенному, была нужна ее сумасшедшинка — так лед всегда нуждается в пламени. И потом… вдруг у Аниссины действительно есть хвост?