Рождественское утро.

Птицы щебечут песню восходящего солнца. Тепло гигантского красного шара просачивается сквозь стекло и греет озябшее тело парня. Запах свежего варёного кофе и топленого масла свидетельствует о том, что его любимый прямо сейчас делает блины для него. Это, возможно, лучший вариант пробуждения. За исключением того, что произошло в следующий момент. - Марио! - зазвучал голос мужчины из кухни. Гётце простонал и зарылся в одеяло и подушки, прячась от шума и света. - Мариииио! - Марко продолжал звать его, не заботясь о том, что он слишком сонный и громкие звуки раздражали его. Наконец голос парня утих, Марио спокойно вздохнул, уткнулся носом в мягкую подушку, готовый проспать ещё несколько часов. Он почти смог уснуть, но его снова потревожили. Марко тихо подобрался к кровати, чтобы растормошить сонного футболиста. Руки мужчины блуждали по его спине, цепляясь за неё, как щупальца осьминога. Гётце вновь недовольно простонал, оттого что его разбудили. Он попытался ворочаться, чтобы его не беспокоили, но это привело к тому, что Ройс завалился на него сверху. Голос прозвучал снова, но в этот раз более нежно, у его уха: «Liebling, я сделал блины для тебя». Марио тихо промычал от упоминания еды, которая заставила урчать его живот слишком громко. Марко усмехнулся, теперь сонный Гётце мог чувствовать пару мускулистых рук, скользящих по его пояснице, крепко обнимающих его. Он хотел задремать, будучи большим плюшевым мишкой для блондина, но урчание в животе сделало это невозможным. Наконец он решил открыть глаза, сильно щурясь от света и отчаянно стараясь привыкнуть к нему. Марио повернул голову, только чтобы встретить пару зелёных глаз, пристально смотрящих в его шоколадно-коричневые. Парень хотел протереть их, но не смог пошевелиться. - Марко! - проскулил он. Марио знал, что это прозвучало немного по-детски, но, честно, он не заботился об этом. Блондин широко улыбнулся, прежде чем оставить множество поцелуев на его шее. Марио расплылся в улыбке, потому что Марко навсегда останется тем, кто может заставить его улыбаться, даже будучи негодяем, который будит его рано утром. Растворяясь в поцелуях Марко, парень вновь начал засыпать, веки стали тяжелыми и глаза стали закрываться. Но Ройс сразу заметил это и решил, что лучший способ разбудить его, прибегнуть к крайним мерам. Поскольку Марио стал более сонным, парень отпустил его руки и вместо того начал тыкать пальцем в его грудь. Сначала слегка, и Гётце не обращал на это никакого внимания, но потом тот решил начать щекотать его. Марио начал сопротивляться, а когда пальцы Марко коснулись его живота, в комнате раздался громкий смех, сопровождавшийся хихиканьем блондина. Ройс улыбался так широко, что у него начали болеть щёки, но вид его любимого, извивающегося на кровати и пытающегося избежать его пальцев, был слишком забавным, чтобы остановиться. - Хорошо, хорошо, я проснулся! Пожалуйста, хватит! - попросил Марио, все ещё хихикая. Марко держал пухлые щеки парня в своих руках, наклоняясь ближе, чтобы поцеловать его влажные губы. Гётце довольно улыбнулся, все ещё точно не понимая, как простой поцелуй, объятия или комплимент производят на него такой эффект. Марко откинулся назад, чтобы оценить вид его милого друга, блаженно наслаждающегося утром. И вновь припал к его шее, оставляя поцелуи вдоль его ключицы и на мочке уха. Марио тихонько простонал, еще не проснувшись. Он все ещё не мог бодро соображать. Парень не мог совладать с дразнящими поцелуями блондина. - Марко, прекрати, - нахмурился Гётце. Ройс вздрогнул, озадаченный тем, что сделал что-то, с чем его парень не согласился. - Что-то не так, солнышко? - спросил он нерешительно. - Ну, я правда не хочу быть пойманным врасплох прямо на Рождество. Потому что, в любое время приедут наши друзья, не так ли? Марко усмехнулся остроумному плану, уже созревающему у него в голове. Он невинно кивнул, соглашаясь со всеми словами Марио, но между тем, аккуратно сжал промежность парня своей теплой ладонью. Марио изменился в лице и крепко зажмурил глаза, его ресницы трепетали, а пальцы сжали простынь. Марко продолжал нежные массирующие движения, одновременно покрывая накачанную грудь обжигающими поцелуями. Блондин был готов к жарким стонам, выходящим изо рта Гётце. Но до того, как всё зашло слишком далеко, он поднялся с кровати и ушёл прочь. - Марко! - его любимый звал из комнаты. А он громко смеялся на кухне, и невинно улыбался, когда его друг наконец вышел из их спальни, в одних боксерах и с приподнятым настроением. Что развивало и без того бурное воображение Дортмундца. Но он не мог больше смеяться, когда его друг оказался позади него, заключая в крепкие объятья так, что Ройс чувствовал спиной напряженную загорелую грудь (единственная вещь, за которую он мог поблагодарить солнечную Баварию). Марко повернулся к Марио и прильнул к пухлым губам, нежно целуя, после чего смотря прямо в шоколадные глаза, и произнес, - Счастливого Рождества, mein Schatz. Он любил всматриваться в эти глаза, любил теряться в этих шоколадных водоворотах, и вообще абсолютно каждую вещь в Марио. Так что едва ли мог доверять ему, ослеплённый своей любовью. - Счастливого рождества, Марко. Я люблю тебя, - увлеченно шептал Гётце. Это было не первое Рождество, проведённое ими вместе, но первое после того, как их отношения стали официальными. Хотя они совершенно точно были и до этого, так или иначе. Они потерялись в глазах друг друга, не замечая звука открывающейся двери и тихих шагов. Неожиданно в комнате появились Марсель и Робин. - Улыбнитесь! - крикнули они перед моментальным снимком Полароида возлюбленных в объятиях друг друга и в минимальном количестве одежды. - Черт, парни! - выкрикнул Марко, перед тем как закрыть собой тело Марио, пытаясь препятствовать тому, чтобы еще кто-то видел то, что, как предполагалось, принадлежало ему одному. Блондин повернулся к парню, и Марио грустно вздохнул, уткнувшись лбом в грудь Ройса. - Я так и знал, что мы не должны были давать им ключи, - тихо прошептал он. Марко усмехнулся от того, каким смущенным был сейчас Марио. Он поцеловал его в макушку, прежде чем сказать, - Да, но ведь это Рождество! Я люблю тебя, малыш. Марио мог лишь покачать головой, прежде чем начать изучать глаза блондина. Не успел Гётце пробормотать ответ, как их губы снова встретились. С другого конца комнаты снова послышались смешки в их адрес, которые очень помешали сладкой парочке. - Марсель! Робин!