С Новым Счастьем!

До Нового года оставалось полтора часа, и люди разошлись по домам, чтобы закончить строгать салаты к праздничному столу. Павла эта участь миновала: компании для празднования главного зимнего праздника у него не нашлось, родители укатили праздновать к родственникам, полагая, что сын, недавно справивший восемнадцатилетие, захочет провести новогоднюю ночь в обществе друзей, и не подозревали, что вышло все иначе. Павел не переживал, намереваясь прослушать речь президента, выпить по традиции шампанского и дойти до местной елки, где после полуночи должны были собраться соседи со двора, чтобы начать запускать фейерверки. Потом можно было отправиться в центр, чтобы посмотреть на приезжих из столицы гостей, давших обещание устроить новогодний концерт, но пока что перед Павлом стояла совсем другая задача. Уже десять минут юноша топтался перед дверью в родной подъезд, не в силах вспомнить кодовый номер. Мощную, железную дверь установили совсем недавно, замок на ней регулярно заедал и большинство соседей просто её прикрывали, не трудясь приложить к конструкции силу, дабы добиться заветного закрытия замка. Поэтому номер Павел запомнить не потрудился, из-за чего уже около получаса мерз на улице. Номер состоял из двух цифр, это юноша помнил точно, но, перепробовав множество комбинаций, так и не добился успеха. Начали замерзать пальцы, контактирующие с металлическими кнопками, да и не совсем подходящая под двадцатиградусный мороз куртка и обувь, надетая наспех, для недолгой прогулки с собакой, пропускала холод. К ногам жался, переступая с лапы на лапу пес. - Потерпи, дружок, - ободряюще потрепал по загривку домашнего питомца Павел, - сейчас домой зайдем, отогреемся. Собака дружелюбно завиляла хвостом. Десятиминутная прогулка переросла в получасовую, и за все время из подъезда так никто и не вышел. Конечно, было поздно и холодно, и у людей не было нужды лишний раз выходить в новогоднюю ночь на улицу. Павел отошел от подъезда, подумал было уже постучать в окна первого этажа, к недружелюбному соседу, но надежды на то, что хмурый старик откроет дверь было мало. Оставалось только ждать и надеяться, что кто-нибудь все-таки выйдет из дома и пропустит незадачливого собачника в родной подъезд. Спустя еще десять минут, когда Павел окончательно замерз и согреться не помогала даже нехитрая возня с собакой около злополучного крыльца, во дворе припарковалось детище отечественного автопрома — темного цвета Лада, принадлежащая двадцатитрехлетнему соседу по лестничной клетке, Никите Воловцеву. Дружбы с соседом Павел не водил, знал его не слишком хорошо, несмотря на то, что всю жизнь прожил с ним в соседних квартирах, но имя и фамилия была ему известны. Распрямившись, Павел подошел поближе к подъезду, наблюдая, как худощавая, высокая фигура Никиты торопливо направляется к спасительному теплу каменных стен, подозвал собаку и приготовился проскочить за молодым человеком в подъезд. Сосед оказался в благодушном расположении духа. - Что, - обратился он к продрогшему юноше, тыкая в кнопки кодового замка, - опять замок заело, не открывается? Павел смутился, не ожидая вызова на диалог от всегда малоразговорчивого Никиты, общение с которым ограничивалось лишь короткими кивками приветствия в редкие столкновения во дворе, и ответил, со смущенным смешком: - Да не, я код забыл, - переступил с ноги на ногу, неуклюже оправдался: - она же вечно незакрытая, вот я и... Сосед усмехнулся, потянул на себя дверь, первым пропуская Павла с питомцем в подъезд, затем прошел вслед за ним. - Спасибо, - поблагодарил его Павел, уже заходя в квартиру, закрыл за собой дверь и услышал, как Никита тоже заходит в свою квартиру. - Ну вот и хорошо, - резюмировал юноша, со спокойной душой запирая на замок дверь, затем поспешил стянуть одежду и обувь и вознаградить замерзшего пса кусочком мяса, а себя чашкой горячего чая. По телевизору крутили советские комедии, елка весело переливалась всеми цветами гирлянды, поблескивала елочными шариками и мишурой, навевая новогоднее настроение, в холодильнике ждали своего часа приготовленные заботливой матерью салаты, пахло мандаринами... Шатавшегося по квартире без дела Павла начало клонить в сон, но до полуночи оставалось меньше получаса и проспать торжественный бой курантов он позволить себе не мог, поэтому решил заняться безусловно важным делом в новогоднюю ночь, а именно, открыть шампанское, чтобы было чем отметить наступление праздника. Аккуратно сняв фольгу и раскрутив проволочку, юноша попытался расшатать пробку, но та вдруг сломалась под его пальцами и кусок её остался торчать в горлышке. Ножом откупоривать напиток Павел не решился. Нужен был штопор, но всегда лежащего в ящике кухонного стола необходимого предмета на месте не оказалось и юноша перешел к остальным шкафчикам, беспорядочно перебирая мелкую и порой непонятного назначения кухонную утварь. Заветной открывашки нигде не оказалось, а на экране уже торжествующе мелькала заставка, означающая, что вот-вот начнется речь президента, за которой последует бой курантов. - Вот же, - досадливо выругался юноша, зачем-то выдвигая ранее просмотренные шкафчики, словно штопор мог там появиться по какому-то волшебству, - мало того, что в одиночестве новый год встречаю, так еще и, как последний лох, шампанское открыть не в состоянии. Вот лошара. С тяжелым вздохом Павел взглянул на бутылку с новогодним напитком, подумал, что оставлять наполовину сломанную пробку в горлышке все же не стоит, мало ли, шампанское нагреется, выстрелит, зальет все вокруг, да и вдруг злосчастная пробка куда-нибудь отскочит... В общем, бутылку необходимо было открыть, а для этого нужно было раздобыть штопор. В квартиру напротив, где жил неприветливый старик, даже соваться не стоило, бежать на второй этаж тоже не хотелось и, руководствуясь единственным оставшимся вариантом, за помощью пришлось обращаться к соседу, так любезно пропустившему его в подъезд некоторое время назад. Спустя минуту юноша уже звонил в дверь Никиты. Сосед распахнул дверь практически сразу, сам отчего-то в мокрой рубашке, растрепанный, вытирающий руки полотенцем. Удивленно воззрился на Павла, сминая руками кусок махровой ткани, спросил: - Случилось чего? - Ага, - сбивчиво протянул Павел, не в силах спокойно устоять на месте, - то есть нет, нормально все. У тебя штопора нет? В шампанском пробка сломалась, вытащить нечем. - Щас организуем, - кивнул сосед, скрылся за дверью, через минуту вернулся и почему-то сказал: - ну, пошли. Недоумевая, Павел посторонился, пропуская в свою квартиру молодого человека, указал ему куда идти и подал бутылку с шампанским. - Бывает, - кивнул Никита сосредоточенно, вкручивая в обломок пробки железку, - сейчас вытащим. Туго идет, зараза... - О, куранты бить начали, - оживился юноша, отвлекаясь от созерцания соседа, выкручивающего пробку, - ну, что там с бутылкой? - Желание загадывай, - усмехнулся добродушно сосед, с хлопком откупоривая изрядно взболтанную в попытках вытащить обломок бутылку, - готово. Черт, льется, дай-ка полотенце. Павел суетливо кинулся на кухню, притащил первую попавшуюся салфетку, которым родительница вытирала столы, начал помогать. В итоге шампанским оказались облиты оба. - Полбутылки еще осталось, - успокоил его Никита, разливая по бокалам шипящую жидкость, - ты уж извини, я за компанию... с Новым годом! - С новым счастьем, - отозвался Павел, принимая из рук Никиты бокал, чокаясь и выпивая пощипывающий язык напиток. После окончания гимна сосед поинтересовался, скорее из желания поддержать разговор, нежели действительно по делу: - А ты чего, один отмечаешь? Думал, у тебя родичи дома, хотел у твоего бати домкрат из гаража на завтра попросить... - потом смутился, очевидно, понимая всю нелепость столь бытовой просьбы в такую ночь и пояснил: - у меня машина барахлит, еле-еле с аварийкой доехал, думал, так и застряну в новогоднюю ночь где-нибудь на дороге. - Не, они на пару дней к родне укатили, - мотнул головой Павел, - но домкрат я тебе дам... ты уж там сам найдешь, завтра гараж открою... Вновь повисло неловкое молчание. - Желание-то успел загадать? - осведомился Никита, окидывая юношу добродушным, с прищуром карих глаз, взглядом. - Да все равно не сбывается! - усмехнулся Павел, но все же принялся перебирать в уме беспокойные мысли относительно наступившего года, ведь хотелось и хорошо закончить очередной курс в институте, и меньше ругаться с чересчур заботливыми родителями, и найти, наконец, девушку... «Да, - с насмешкой и безо всякой надежды озвучил в мыслях запоздалое желание юноша, - жить бы поактивнее, встретить бы любимого человека и с учебой чтобы хорошо было...» По телевизору начался очередной новогодний концерт, на экране замелькали лица артистов эстрады и Павел позволил себе отвлечься от фантазий, к тому же напомнила о себе мокрая рубашка, которая начала неприятно холодить кожу. - Переодеться надо, - вынес вердикт юноша, оттягивая от тела промокшую ткань, - да и тебе не помешало бы... А то облились все. - Да, пойду домой, - согласно кивнул сосед, но сам остался топтаться около стола, наблюдая, как Павел роется в шкафу, затем снимает мокрую рубашку, чтобы надеть чистую и сухую... Павел не обратил на задержку молодого человека никакого внимания, полагая, что тот хочет дождаться переоблачения хозяина квартиры в другую одежду и культурно попрощаться, как это предполагает ситуация, поэтому поторопился со снятием верхней части одежды, но одеться не успел, потому что чужие руки вдруг схватили его поперек талии, притянули к себе и заключили в жаркие объятия. - Ты чего творишь? - удивился Павел, ошеломленный внезапностью поступка соседа, но был заткнут поцелуем, который свел все попытки словесного сопротивления на нет. Впрочем, физическое сопротивление тоже было пресечено накрепко стянутыми объятиями, и у юноши вдруг потемнело в глазах, то ли от непривычного шампанского, которое он вовсе не любил, то ли от недостатка кислорода в затянувшемся поцелуе, то ли от дурманящего тепла чужого тела рядом, так близко, так крепко прижимающегося к нему... А ведь этого так хотелось, к тому же вовсю бушевали в изголодавшемся организме гормоны, требуя разрядки, и Павел вдруг почувствовал... Состояние юноши ощутил и сосед, отпрянул от него, и Павел, воспользовавшись ситуацией и сгорая со стыда, попытался было выскользнуть из крепких объятий Никиты. - Не отпущу, - твердо пресек попытку высвободиться молодой человек, вновь прижал юношу к себе, подтолкнул к дивану, захватывая чужие губы в страстный поцелуй. Павел махнул рукой, интуитивно пытаясь восстановить равновесие и не понимая, что сосед не даст ему упасть, задел бутылку. Шампанское хлынуло на пол. - Бутылка! - простонал сквозь поцелуй одурманенный желанием юноша, на что получил ответ: - В этот раз без бутылки обойдемся. И был зажат в положении лежа, между горячим телом соседа и поверхностью дивана. Затем, изменив положение, сосед рывком стянул с юноши штаны вместе с бельем, заставив того отчего-то залиться краской до кончиков ушей, сам избавился от одежды и, прильнув к губам Павла в очередном поцелуе, обхватил пальцами возбужденный орган юноши, с нажимом провел по нему пальцами, уделив особое внимание головке, чем вызвал довольный стон покоренного. Павел неосознанно толкнулся в чужую ладонь, желая получить больше, но ловкие пальцы уже спустились ниже, миновали промежность и, поглаживая стянутые мышцы заднего прохода, попытались проникнуть внутрь. Павел зашипел от неприятных, отчасти болезненных ощущений, за что был вознагражден новым поцелуем, затем сосед отстранился от него, дотянулся до стола, что стоял как раз прижатым к подлокотнику дивана, ухватил маленький тюбик с детским кремом, которым мать Павла мазала руки и серьезно изрек: - Подойдет. - Чего это подойдет? - встрепенулся Павел, приподнимаясь на локтях в попытке разглядеть, что находится в руках у соседа, но был все так же резко схвачен за талию, рывком перевернут на живот и за бедра приподнят вверх, оказавшись в совсем уж интересном положении. Возмутиться юноша не успел, потому как почувствовал, как чужие пальцы в холодной и скользящей субстанции крема проникают в него, сначала один, потом, почти сразу, второй, вызвавший стон и заставивший юношу зажаться от боли. - Сейчас будет лучше, - жарким шепотом пообещал Никита, и Павел почувствовал, как пальцы выскользнули из его тела, и тут же в подготовленный проход уперлась головка члена, после чего, миновав небольшое сопротивление, орган проник внутрь, заполняя собой узкое пространство и вызывая столь необычные ощущения. Приятными их назвать было нельзя, но и совсем болезненными они не были, скольжение и чувство трения, заполненности были новыми, яркими, даже возбуждающими, и Павел попытался подстроиться под ритмичные толчки соседа, слыша, как тот тихо постанывает и тяжело дышит, железной хваткой удерживая юношу за бедра. Павел прогнулся в спине, чувствуя, как учащаются движения любовника, обхватил свой член дрожащей ладонью и легко сжал, совершая привычные фрикции, проводя пальцами вдоль шовчика, лаская головку, чувствуя, как нарастает в теле жар и возбуждение, наконец достигая своего пика, за которым последовала разрядка. Павел, оглушенный волной новых ощущений, неосознанно застонал, подавшись назад, насаживаясь на член любовника и почувствовал сквозь дурман спадающей похоти, как тот излился прямо в него, постепенно замедляя проникновение и, наконец, останавливаясь. Чужой орган покинул тело юноши, оставив после себя неприятное чувство растянутости, но Павел не успел на нем сосредоточиться, так как был придавлен сверху тяжестью горячего тела. Обжигающее дыхание опалило ему ухо, затем туда же последовал крепкий поцелуй пересохших губ, и парни затихли на пару минут, под аккомпанемент очередной дивы народной эстрады, поющей с экрана свои песни. Юноше вдруг стало трудно дышать, от нахлынувшего жара. - Слезай, тяжело, - грубовато и хрипло оповестил Павел неожиданного любовника, пытаясь выбраться из-под соседа. Никита вздохнул, отстранился, принял сидячее положение и стал натягивать брюки, попутно восстанавливая дыхание после столь неожиданного акта страсти, захватившего обоих. «Ну вот и все, - отстраненно подумал Павел, исподтишка наблюдая за соседом и тоже надевая подобранные с пола джинсы, - волшебная новогодняя ночь, да уж. Как же мы теперь здороваться-то будем? Он, вон, даже не смотрит на меня...» - Извини, не надо было... - пробормотал тем временем сосед, очевидно, пристыженный грубоватым тоном Павла и понимая, что, пусть и с согласия юноши, но все же совершил не слишком правильный поступок. - Ты это... Я пойду? С Новым годом. - С новым счастьем, - не стал задерживать гостя Павел, не удосужившись подняться с дивана, чтобы закрыть за Никитой дверь, а тот не стал дожидаться проводов хозяина и ретировался, напоследок с громким хлопком закрыв за собой дверь. Павел посидел пару минут, сходил в прихожую, закрыл дверь, вернулся в гостиную, растянулся на диване, укрывшись пледом и предался крепкому, беспокойному сну под залпы салютовю раздающихся со двора. Волшебная новогодняя ночь заканчивалась. Утро встретило Павла работающим телевизором, мигающей гирляндами елкой и головной болью. На улице не было ни одного человека, и в подъезде тоже никто не ходил, все отсыпались после бурно проведенного праздника. Юноша прикрыл форточку, которую открыл ранее, чтобы проветрить комнату и отошел от окна, оглядывая помещение. О прошедшей ночи и наличии в квартире постороннего мало что напоминало, разве что физический дискомфорт и злосчастный штопор, который, ввиду неожиданного поворота событий, так и остался лежать на столе, рядом с опрокинутой бутылкой шампанского. Шипучий напиток успел высохнуть на паркете, оставив вместо себя неприглядного вида пятно, к которому успела прилипнуть пыль. Павел потер носком край высохшей лужи, вздохнул, сбегал за тряпкой, оттер последствия неосторожности и потянулся за штопором. Нужно было его вернуть, ведь это была чужая вещь, к тому же, прошедшая ночь оставила за собой некую недосказанность, и теперь Павла терзали раздумья по поводу дальнейшего общения с соседом. Если, конечно, это общение было вообще возможным, после произошедшего... Юноше показалось, что ночью он нагрубил Никите, дал ему понять, что не желает продолжения, хотя и сам сосед не выявил интереса как-либо развивать ситуацию. «Будь, что будет!» - решил про себя Павел, направляясь ко входной двери, с твердым намерением вернуть вещь владельцу и выяснить всю недосказанность после произошедшего. С неукротимым рвением он отпер замок, распахнул дверь и вдруг, совершенно неожиданно обнаружил за ней маявшегося в нерешительности соседа, тоже ошеломленного внезапным появлением юноши на площадке, в столь неподходящее время, когда по идее все еще должны были спать. Павел на шаг отступил, чувствуя, как решимость покидает его, замялся, смутился, протягивая соседу его вещь и с запинкой сказал, потупив взгляд: - Вот... Ты это... Штопор у меня забыл. Спасибо, Ник... Но договорить ему не дали, сосед вдруг сгреб его в охапку, прижав к себе, втолкнул в квартиру и вовлек юношу в долгий, страстный поцелуй, после которого воодушевленно сообщил: - Нахрен штопор, оставь его себе. Прости меня, дурака! С новым счастьем! «Иногда, все-таки, желания сбываются очень быстро, хоть и не совсем так, как было задумано. Ну и пусть, - довольно подумал Павел, заключенный в крепкие объятия соседа и чувствуя, как в груди разливается приятное, будоражащее тепло. - Действительно, с Новым Счастьем!»