Мой.

Ты стоишь передо мной. Наконец-то. Такой тихий, невинный, робкий сейчас, только в скромно опущенных глазах мелькают еще иногда игривые веселые огоньки. Мелькают и исчезают, оставляя вместо себя выражение полной сосредоточенность. Ты прекрасно знаешь, что тебя ждет. Ты мой, полностью мой. И пути назад нет. Кто знает, может быть, дай тебе волю сейчас, ты бы и передумал, отступил, молча ушел бы, закрыв за собой дверь, но уже нельзя. Ты сам дал согласие, ведь это ты задумчиво кивал, смотрел внимательными глазами, мило краснел, но не отступал, ты сам подарил мне эту власть, признал за мной право на то, что сейчас должно произойти. Не думаю, что ты пожалеешь, В комнате полумрак, не слишком светло, так, что свет не слепит глаза, но и не слишком темно, так, что ничего, совсем ничего нельзя скрыть. Я сижу в высоком жестком кресле, прямо напротив двери и молча наблюдаю, как ты мнешься на пороге. Страшно? Куда же делись весь твой гонор, вся твоя дерзость? Где насмешливая улыбка, где ехидный взгляд, где та самоуверенность, с которой ты разговаривал со мной там, в коридоре? Подожди дружок, я тебе еще дам повод забояться. -Заходи - ты так и стоишь в нерешительности и мне приходится тебя подгонять. Шаг вперед, осторожный взгляд. Ты прекрасен. Тонкий, юный, ты уже не мальчишка, но еще и не мужчина. Ты уже не ребенок, но еще и не взрослый. Эти длинные ресницы, эти тонкие руки могли бы принадлежать девушке. Эти широкие плечи и узкие бедра, эта мраморная кожа, ключица... хочу поскорее увидеть тебя всего. Зачем ждать? -Раздевайся. - резко и отрывисто приказываю я, внимательно следя за каждым твоим движением. Тебе, кажется, не по себе от моего пристального взгляда, но отворачиваться я не намерен. Ты колеблешься несколько секунд, потом делаешь еще один шаг вперед и нерешительно тянешься к верхней пуговице на своей рубашке. Слишком медленно, но я не тороплю, позволяя тебе в полной мере осознать полную неотвратимость того, на что ты согласился. Ты стягиваешь ставший ненужным кусок ткани, а я жадно изучаю каждый открывшийся кусок кожи. За ремень брюк ты берешься более решительно, но все равно невольно устраиваешь целое шоу, плавно стягивая их с узких бедер, будто бы не понимая, что с твоими медленными движениями во мне разгорается только большее нетерпение. На тебе последняя защита - нижнее белье, и сначала ты судорожно думаешь о том, что и тебе их предстоит снять. Но потом ты как будто вспоминаешь, что ты теперь весь мой, и что прятаться все равно бесполезно, и дерзко смотришь на меня. Ты решился, но.., Это моя привилегия, дружок. Я плавно встаю и медленно обхожу тебя, запоминая тебя такого: чуть напуганного, беззащитного, уже не самоуверенного, но еще дерзкого. Ты не двигаешься, и, кажется, позабыл как дышать. Я выжидаю паузу, позволяя тебе чуть расслабиться, а потом крепко бью тебя раскрытой ладонью прямо по подтянутой заднице. Шлеп! - комната наполняется резким звуком. Ты невольно подпрыгиваешь и чуть с опозданием взвизгиваешь больше от неожиданности, чем от боли. Шок и почти детская обида на твоем лице почти потешны. Наконец-то движение. От этих звуков мне невольно хочется трахнуть тебя прямо сейчас, на этом жестком полу, без прелюдий, без подготовки. Просто повалить, раздвинуть тебе ноги, и взять то, что мне нужно. Когда-нибудь я обязательно так и сделаю, но пока у меня на тебя другие планы. Я беру тебя за запястье, и, крепко сжимая его, веду тебя через всю комнату к невысокому дубовому столу, который едва ли доходит мне до бедра. Ты не сопротивляешься, но я буквально чувствую, как с каждым следующим шагом решительность покидает тебя всё больше. Прежде чем дать команду тебе залезть на этот стол, я все-таки снимаю с тебя белье, стремительно и резко, оставляя без последнего ощущения призрачной защиты, обнажая полувозбужденную плоть и белоснежные крепкие ягодицы, с довольно заметным розовым пятном оставленным моей ладонью. У меня перехватывает дыхание. Ты прекрасен везде. И везде ты мой. Тишина, слышен только треск свечи и твой сбивчивый вздох. Даже в полумраке видно как нежным розовым цветом вспыхнули твои щеки. Комната закрыта на ключ, отсюда не вылетит ни единого звука. Мы отрезаны от мира, никто не помешает нам. И ты никуда не денешься, не сбежишь. Ты понимаешь это. И, кажется, тебе это нравится, О, я покажу тебе, что есть наслаждение. Я наклоняюсь и целую тебя. Сначала легонько, почти невесомо, но потом углубляю поцелуй. Нагло врываюсь в твой рот, скольжу языком внутрь, так глубоко, насколько это возможно, толкаюсь в твой язык. До боли прикусываю мягкие губы. Ты, кажется, ошеломлен таким резким наступлением, но ты не смеешь мне противиться. Одной рукой я обхватываю тебя за бедра, крепко прижимая к себе, другую кладу прямо на упругую задницу и с наслаждением сжимаю, мну. Вот так вот. Наконец, я отрываюсь от тебя и вспоминаю, что забыл кое-что принести... Но ничего, выход найдется всегда. Я расстёгиваю ремень, а ты внимательно наблюдаешь за мной. Когда я вытягиваю это тонкую черную кожаную полоску из брюк, в глазах у тебя мелькает мимолетный испуг. Ты еще успеешь почувствовать его на своей нежной заднице, но сегодня это не входит в мои планы. - Руки за спину. Ты мешкаешь, сомневаешься, и в твоих движениях я явственно чувствую страх, но все-таки делаешь так, как я приказал. Я вожусь дольше, чем планировал, но все таки в конце концов крепко стягиваю твои запястья. Теперь ты даже случайно не сможешь мне помешать. Я грубо разворачиваю тебя, наслаждаясь твоей скованностью и снова приникаю к твоим губам. Какой же ты сейчас покорный, послушный. Я неспешно трахаю языком твой горячий рот, изучая каждый миллиметр. Ты сладкий. Правую руку я кладу на твой пах, плавно веду, чуть сжимаю, придерживая левой рукой. В какой-то момент я чувствую, как у тебя стремительно слабеют ноги, и, подхватывая, взгромождаю на стол. Без единого слова, только жестами и движениями я заставляю тебя сначала перевернуться на живот, в потом встать на колени, упираясь лицом в прохладный деревянный стол. Я твердо нажимаю тебе на поясницу, заставляя как следует прогнуться. Щекой ты прижимаешься прямо к деревянной поверхности. Поза не из самых удобных, но ты такой беспомощный в ней, весь в моей в власти, что я завожусь еще больше. -Раздвинь ноги. Ты и так чувствуешь себя довольно унизительно, но от этого указания еще больше заливаешься краской. Ты мешкаешь, а мне это никак не нравится. Шлеп! На твоей заднице заалело еще одно пятно, чуть пониже предыдущего. Ты дергаешься от боли и, торопясь, все же раздвигаешь ноги. Ты чуть подрагиваешь, каждую секунду ожидая нового удара. -Шире. Больше ты не медлишь. Теперь ты весь открыт, так, что я даже вижу узкое колечко мышц между твоих ягодиц. Пошло, унизительно, красиво. Ты испускаешь странный звук, то ли вздох, то ли всхлип от этой странной смеси возбуждения и стыда. Правильно, я хочу тебя слышать. Я выполняю все действия машинально, словно по схеме. Вот в моих руках оказывается небольшая бутылочка масла, вот я её открываю и уже лью прозрачную жидкость тебе на задницу. И мягко размазываю её по твоему телу, неторопливо, мягко и многообещающе. Скольжу к ягодицам, глажу, не выдержав, щипаю, а ты судорожно вздыхаешь в моих руках. Вот пальцем я массирую сфинкер, чуть надавливаю и скольжу прямо в теплое нутро. Через секунду мой палец уже полностью внутри. Я жду несколько секунд, позволяя тебе немного привыкнуть к новому ощущению, а потом резко вытаскиваю и снова вставляю его. Ты дергаешься. К указательному пальцу я добавляю средний, слегка задевая простату. Я долго, издевательски ебу тебя пальцами, а ты хнычешь от неудовлетворенности. Когда я резко вставляю в тебя уже три пальца, ты вдруг выгибаешься, пытаясь то ли соскользнуть с них, то ли наоборот, насадиться сильнее, но я не позволяю тебе своевольничать. Подхватываю левой тебя рукой под бедра, вынуждая как можно сильнее выклянчить попу, и, вытащив пальцы, с размахом бью тебя по ягодицам. На этот раз я тебя не пощажу. Один, второй, третий... я с упоением окрашиваю твой зад в равномерный розовый цвет. Ты дергаешься, поскуливаешь, но не можешь ни увернуться, ни прикрыть пылающую огнем задницу рукой. Ты жалобно всхлипываешь, и в этих звуках мне слышится жалобное "хватит", но я не умолим. Я бью тебя беспощадно и часто, останавливаясь только для того, чтобы снова замахнуться. Комната заполняется громкими шлепками, в которых я слышу что-то пошлое. Ты мечешься, елозишь щекой по столешнице, натянутый до предела, беззащитный и жалкий, ты выгибаешься, трёшься, просишь, тебе уже не стыдно, не важно ничего, только сладко-больно. Спустя какое-то время я все же останавливаюсь, слушая твои громкие всхлипы, глажу ярко заалевшую задницу. Я просовывая руку у тебя между ног, веду ей по низу живота и обхватываю уже скользкий от смазки твёрдый ствол члена. Ты не на шутку возбужден и я смеюсь: вот тебе и стеснительный юноша с озорными глазами! Ты уже затих и, покраснев, молча прислушиваясь к своим ощущениям и больше не смеешь мне перечить, только часто и прерывисто дышишь. Я молча поглаживаю твой горячий, скользкий от смазки зад, а потом вдруг наклоняюсь и, поддавшись какому-то веселому настроения, провожу языком по твоей ягодице. Ты вздыхаешь особенно рвано от неожиданности, снова дергаешься, но тут же затихаешь. Умный мальчик, не хочешь меня провоцировать. А не похулиганить ли мне? И я кусаю тебя за упругую попу¸ сначала несильно прикусывая губами, а потом всё сильнее и сильнее, распуская алые цветы у тебя на ягодицах, а потом и чуть ниже, на стройных ногах. Ты начинаешь мелко вздрагивать, мне начинает казаться, что ты больше не способен держаться на ногах. Я хватая тебя за волосы и придерживая второй рукой за грудь, поднимаю, ставлю на колени. Грубо отклоняю твоя голову назад и мне предстает чудесная картина. Ты, сладко порозовевший, с прокусанной до крови губой смотришь на меня слегка помутневшими от похоти, мокрыми от слёз глазами. Мне хочется зацеловать тебя до помутнения рассудка. Мне хочется перепачкать тебя в твоей собственной крови, так стеклянно-ало выступившей на твоих губах. Мне хочется трахнуть тебя наконец-то. И в этот момент, когда я всё больше и больше оттягиваю тебя за волосы назад, так и не насытившись этим видом, ты отчетливо произносишь ругательство, смотря прямо мне в лицо. Ах ты, маленький засранец. И я роняю тебя прямо горящим задом на столешницу. Ты шипишь, елозишь, пока я достаю широкую тканевую полосу и заботливо завязываю тебе глаза так, чтобы ни один лучик света не проникал за неё. А потом снова роняю тебя, уже на спину, на крепко связанные за спиной руки и наблюдаю, как ты выгибаешься от новой боли, теперь в руках. Маленький. Похотливый. Непокорный. Заносчивый. Я долго не могу выбрать игрушку. У тебя ещё никого не было, и я не хочу порвать тебя. Но тебя необходимо подготовить. Наконец я останавливаюсь на продолговатом фаллосе среднего размера. Он кажется мне тяжелым, твёрдым и неровным наощупь. Ты, потеряв способность видеть, беспокоишься, хнычешь и елозишь, не понимая, куда я вдруг делся. На несколько секунд ты рискуешь попробовать перевернуться на бок, но я уже рядом и заботливо подтаскиваю тебя к себе за длинные ноги. Это для тебя настоящая неожиданность, ты громко ойкаешь. Но ещё большей неожиданностью для тебя становятся губы, накрывшие твой член. Пей мою власть до дна. Завтра ты будешь краснеть целый день, когда весь мир не будет подозревать об этой ночи, а ты то и дело будешь натыкаться на мой насмешливый взгляд. Завтра ты попытаешься сбежать через черный ход, а когда вместо этого попадёшь ко мне в объятия, вдруг разразишься громкими ругательствами. За секунду до того, как ты готов кончить, я отпускаю тебя и ты почти плачешь от такой несправедливости, ты почти умоляешь довести тебя до разрядки. Я приставляю игрушку к твоему сфинктеру и слегка надавливаю и завороженно наблюдаю, как растягивается узкое колечко мышц. Завтра я посажу тебя, сопротивляющегося в машину и горячими поцелуями напомню, что не стоит бежать от самого себя. Может быть, я положу тебя к себе на колени и отшлёпаю, прямо при пораженном водителе. Но это будет завтра. А сейчас, полностью поместив игрушку в тебя, я просто встаю и гашу везде свет. А потом выхожу. Я вернусь через пару часов, тебе придётся подождать.