"Девочка с Васильевского острова"

Полчаса – и вот уже Алёнка теребит маму за плечо: - Смотри, смотри, вот магазин «Любимый»! За ним дальше поворот в Пересвет! - А я ещё раньше поняла, что ехать недалеко, - зевнула мама: в маршрутке было тесновато, и она не могла вновь заняться вязанием. - Как ты это могла понять? – Алёнка никогда не была жадной девочкой, но вот в таких мелочах ей почему-то ревниво было делиться победой. - А по церквушке, - легко ответила мама. – Там за ней первый поворот на Пересвет. Алёна обиженно надулась. Тоже мне! И как эти церкви одну от другой отличишь?! Да и поворотов этих сколько хочешь! В жизни не разберёшься, куда они ведут! Ей правда очень не хотелось делить свою наблюдательность с кем-либо ещё. А вот пошли поля: возможно, на них что-то сеяли. Агрономией Алёнка не интересовалась, на поля не бегала – чего ей там делать? Ладно бы животные паслись, кони, коровы, козы… но они всегда шли лесом – и совсем по другую сторону. Одно время, Алёнка помнила, возле огородов было разбито подсолнечниковое поле. Вот это было интересно: не какая-то там скучная зелёная трава, а здоровенные цветы, желтизной гуще солнца и с семечками. Один раз они с Вадькой щипали у них семечки. Потом поле перерыли, и что там росло сейчас Алёна не знала. Да и не интересовалась никогда. В Пересвете было несколько маршрутных остановок. Они с мамой сходили на самой первой – не то чтобы близкой к дому, просто маме не хотелось трястись в пропахшем бензином УАЗике ещё полчаса. Эта остановка располагалась в подлеске; дальше шёл склон и на нём, как на вершине эволюционной цепочке – ларёк. Самый любимый ларёк Алёнки. Любимый не потому что отличался богатством вкусностей или добрыми продавщицами – нет, чувства девочки носили исключительно сентиментальный характер: просто именно тут ей впервые купили жвачку. Не «Хуббу Буббу» резиновую, а жвачку: яблочный «Орбит» в жёлто-зелёной упаковке. Вот тут Алёнке отказывала свойственная ей щедрость, и она за раз сжевала всю упаковку. Было тяжело, но внутри грел приятный вкус победы над ограничениями маленького рта. Да-а-а, сейчас мама ничего подобного не купит. Знает, что Алёнка и сама может себе всё купить. Вот только яблочного «Орбита» не осталось. Ну, того самого, в жёлто-зелёной упаковке. Путь до дома всегда казался иссушающе-жарким, хотя от ларька в лесу до него идти чуть меньше километра. Сначала проходишь десятиэтажки-муравейники, затем складские помещения, одну хрущёвку, вторую… и вот она третья. То есть первая – по нумерации. Но этот путь проходил по тротуару, проваливающемуся в песчаную дорогу; Алёнка считала про себя шаги, иногда забывая о том, что проговаривает числа вслух, и думала над своей книгой. Вот идёт партизан Алёнка, идёт по песку… средь лишений… позади маленький отряд… Там и Василий, и Сорна – волшебная подруга Алёнки, девочка-единорог с невидимым рогом… Мальчишки там всякие… И вот они и идут, и идут, и перевала не делают – некогда, сейчас война, надо только вечером чаю выпить, и топают к своей цели… Шарк-шарк-шарк, чвяк-чвяк-чвяк… - Не шаркай! – каркает мама издалека. Ей хорошо, она взрослая, вон куда уже ускакала! А, может, ну его, этот поход? У них же Сорна есть! Почему бы не наколдовать, что она может перемещать силой рога? «Ну нет, - почему-то укольнула Алёнку эта мысль. – Нет-нет-нет-нет». Она даже толком не могла объяснить, почему именно ей эта идея кажется плохой; но где-то глубоко в душе девочке даже было противно думать, что война проходит таким лёгким образом. Что может девочка-единорог просто взять и наколдовать, чтобы всё было хорошо. Это, наверное, разумно… но нечестно? Да и цена подвигу Ванюшиной – грош на базаре, если за неё будет Сорна колдовать. (никогда не было выражения «грош на базаре», Алёнка сама его придумала, и ей оно очень нравилось – по смыслу и по звучанию). Ура, вот и третий дом! Теперь Алёнка побежала вперёд, обгоняя маму: у них в зелёном дворе было разбито футбольное поле с примитивными воротами, а рядом шла узенькая дорожка. Вот по ней Алёнка и побежала, наслаждаясь свежестью, идущей от травы, надеясь застать играющими подруг – Дашу или, возможно, Олега… Ой. - Алёнка!!! Ну что ты скачешь вперёд, под ноги не глядишь!!! Земля, внезапно уткнувшаяся в нос Алёнки, пахла пылью. Алёнка отплевалась от травы и бодро, как кузнечик, поскакала дальше, пока мама не перехватила её за плечи. - Отряхнись хотя бы! Господи, что с коленками… Нормально всё было с коленками! Ну как, зелёные, раскуроченные немного, но Алёнка знала: засохнет это всё плотной коркой, отковыряет её Алёнка – и ни следа от неё не останется. Вот когда она на осколок бутылки в Макаркином пруду наступила… Нет, бр-р-р. Даже вспоминать не хочется. С другой стороны, пока мама трясла дочь и отряхивала её от налипших травинок, Алёна смогла оценить диспозицию и прийти к неутешительному выводу: нет, никого на улице нет. Почему, интересно? Погода замечательная, не может быть, чтобы все дома сидели! Ну, может, на пруд пошли… Но Дашка с парнями не ходит, значит, хоть кто-то должен был здесь остаться! Когда они подошли к заросшему жасмином и вишней, никогда не успевающей дозреть, из балкона выглядывал Сева. - Сдрасьти, - приторно вежливо выпалил из себя мальчонка, сверкая редкими щербатыми зубами. Севу Алёнка не любила. Во-первых, все дети пяти лет в бабушкин доме какие-то чокнутые! То Танька, которая задирала юбку перед мальчиками, то Сева, мучитель кошек, чего Алёнка никак не могла ему простить… Поразительно: годом старше или годом младше дети нормальные, а с пятилетними что не так? Во-вторых, всё-таки значимая разница в возрасте. Алёна поклялась себе, что в семьдесят никогда не будет общаться с семидесятипятилетними, а уж сейчас, с этим малышьём! И ладно они бы чем-то весёлым занимались, так ведь нет же… Но, кстати, он-то чего дома сидит? - Привет, - протянула мама. – А ты чего не на прогулке? - Маме помогаю, - заучено и с дебиловатой радостью лицемера высказал Сева. Всё ясно. Опять котят каких-нибудь замучил… изверг. Вот, кстати, насчёт кошек. Алёна сразу бросилась к решётке подвала, чтобы высмотреть: кто сегодня придёт её встречать? Кто тут живёт? Она не знала кошек по именам – никакой бы памяти не хватило, чтобы запомнить всех кошек Пересвета, это физически невозможно. Тем более их состав полностью менялся каждые три-четыре года… Но сейчас, по размышлению Алёнки, должны были подрасти котята белой кошки, у которой были чудовищно гноящиеся красные глаза. Если, конечно, Сева их всех не поубивал… изверг. Никто ж его, кроме Алёнки, и не колотит, гада. - Ну помогай-помогай, - прочирикала мама и нажала на домофоне заветную кнопку «9». Домофон установили совсем недавно – кто бы мог подумать! В Москве Алёнка бы и не смела подумать, что можно оставить дом без заветного электронного замка. Остались ли вообще такие двери в Москве? А тут они всё ещё считались новизной. Во всяком случае, бабушка к ним никак не привыкнет, вон как долго идёт к двери… Наконец трубку сняли, и после неловкого пыхтения раздалось заветное: - Это кто? - Это мы, Лидия Васильевна! – громко ответила мама. - Кто это мы? Это, конечно, была шутка. Разумеется, бабушка знала, кто сейчас к ним поднимется. - Враги! – крикнула Алёнка. Где-то рядом раздался гоготок Севы. - Враги? Ну тогда я вас пускать не буду, раз вы враги! - Откройте, пожалуйста, - попросила мама, и только после этого раздалась заветная пищащая мелодия: замок отворён, можно заходить внутрь. В доме было всего по пять этажей по три квартиры на каждом из них. Лестницы короткие, и, поднимаясь на третий этаж, Алёна не успевала устать, но, благодаря избалованной привычке ездить на лифте, ей каждый раз казалось, что она вот-вот упадёт и устанет. Как это, в доме нет лифта! И хорошо, что у Алёнки имелись братья, которым можно было позвонить и попросить велик наверх занести – а как Дашка в одиночестве на своём четвёртом справляется?! Хотя у Дашки кавалеров полно. Есть кому ей помочь. - Ах вы мои дорогие, вы мои хорошие! Бабушка целовалась слюняво, но как-то не слишком; Алёнка вроде и ощущала влажность её рта, но на щеке не оставалось противных следов слюны. Неприятно, но не более. Зато руки у неё были мягкие; странно для человека, у которого есть свой огород и который почти до старости проживал в крестьянском домике, но однако это было чистой правдой. Ладонь лёгкая, не в пример телу, мягкая, с некрасивой, но шелковистой по ощущению кожей. Эта рука собирала в себе столько противоречивых определений, что у Алёнки бы голова пошла кругом, пытайся она как-нибудь её описать. Но пока подобные литературные задачи перед ней не стояли. Бабушка, естественно, кинулась расцеловывать сначала внучку; мама в это время втаскивала сумку, и мимоходом в пространстве откуда-то образовался ещё и папа – он помог маме с багажом. - А Игорь с Вадиком где? - Игорь взаперти сидит, где ж ему ещё быть, - спокойным, слегка ироничным тоном отметил папа. – Вадик пошёл в футбол играть. - Один?! - Почему один? Как ты себе это представляешь, интересно? - Ой, как же ты выросла, - целовала бабушка внучку, чуть-чуть обогнавшую её по росту. – Маленькая! Маленькая внучка! Алёна, не отстёгивая липучку, сбросила тапки на пол. Она редко мыла руки и даже не задумывалась пойти в ванную, если бы не увидели, что пятки у неё чернее чёрного кота, а с такими бабушка в кровать не пустит. Эх. Придётся смириться. - Как доехали? - Ой, так душно было, прямо невозможно… - А мне было холодно! – выпалила известная спорщица Алёнка, уже вошедшая в ванную и севшая лицом в сторону интерьерных наклеек с персонажами каких-то диснеевских мультфильмов. - Тебе всегда холодно, - фыркнула мама. Из комнаты змеёй проскочил Игорь: он не был похож на папу, но шёл именно в его породу – тощую, длинношеею, с узкими британскими чертами лица и растопыренными ушами. Сам Игорь не раз называл себя Лавкрафтом, и Алёна, когда Игорь показал ей портрет писателя, сразу согласилась: похож. Знать бы ещё, что он написал. - О, уже приехали, - бесцветно отметил брат. – А у нас тут жара. Не иначе вы из Москвы привезли. - Вы ж с работы небось голодные, - причитала бабушка, сама, правда, ничего не делая ничего, чтобы утолить голод приехавших. – Ой-ой, сейчас я вас накормлю… - Сиди спокойно, - приказал отец и двинулся на кухню. Алёнка вытерла ноги полотенцем для головы и грузно потопала в свою – хотя, на самом деле, бабушкину – комнату. Всё как обычно. Старая красная кровать, шершавый тонкий коричневый ковёр, стол, кушетка, по мягкости своей сравнимая с цельным куском бревна, старинное радио, фигурка оленя на телевизоре. Сервант, конечно, но к его виду Алёна и в Москве привыкли: его только недавно кому-то удалось продать. Тюлевые занавески. Цветочные горшки, засаженные только алоэ. И какими-то растением со спускающимся вниз каскадом маленьких шишочек: Алёна очень любила их по одной отрывать и съедать. Они были такие кисленькие на вкус… А вот под радио – все её куклы! Но пока куклы ей не нужны, сейчас нужно достать из заначки Особую Ручку (особая она потому, что единственная выделялась из простых шариковых прозрачных конусов: она была с ЕДИНОРОГАМИ! Не то чтобы Алёнка их любила, но согласитесь, здорово же, когда красиво) и вернуться к тому, на чём она остановилась. А на чём она остановилась? - А вот это Светка! А это Мишка. А меня Людмила зовут, у меня кот. Разведчица Ванюшина откозыряла костлявой смуглой рукой партотряду. Она была им благодарна за всё то, что они сделали для народа, а именно: 1. Десять раз отбили вражескую атаку. 2. Захватили семь объектов, включая базу немцев – заброшенную церковь. 3. Двенадцать раз рисковали своей жизнью, и всегда – очень благополучно. Им сейчас потребуется разрешающий на новое оперативное задание! Вот поэтому Ванюшина и прибыла сюда из центра, чтобы возглавить дружину капитана Воронеко. Он отличный специалист и самый храбрый человек в командовании, но ему не хватает хитрости, гибкости и образованности: он участвовал в войне с самого детства и никогда не ходил в школу. Алёне стало жалко капитана, и она громко произнесла: - Значит так! Вы трое – в караул! У меня приказ от командующего: слушайте меня и капитана Воронеко! А я пока подумаю над планом. План… Над ним разведчица Ванюшина ломала и ломала голову. Ей никак не могло прийти в голо (зачёркнуто) Она никак не могла решить, чего же именно им следует делать. Ей дали задание провести разведку в указанной области, но как её проводить – она должна была решать сама. Опираясь на карту, Ванюшина оценила дисква (тут Алёна заглянула в словарь) диспозицию врага. К нему можно было подобраться лишь на болоте! А это значит… Раздался стук в дверь. Ванюшина подняла голову: на пороге стоял капитан Воронеко. - Ванюшина, - сказал он. – Ребята, которых ты послала в караул, нашли кое-что. Это может быть нам полезно. Он разложил на столе перед девочкей помятую, испачканную мокрой грязью шифровку. Алёна знала немецкий: она поняла – эта шифровка фашистов! - Что в ней говорится? - Они собираются напасть на Гадюково этой ночью! - Вот как? Что ж, это круто меняет дело. Нам нужно немедленно предупредить жителей и выслать туда отряд! - Можно я отправлюсь вместе с вами? – взмолилась Ванюшина. - Сидеть, разведчица, тебе дали другое оперативное задание! - Но наша цель – защитить Родину! - Хорошо, тогда можешь идти с нами. Разведчица не могла найти себе места от радости. Она сняла фуражку и поклонилась… - Алёнк, - заглядывает папа в комнату. – А ты обедать не будешь, что ли? - Буду! – воскликнула девочка и бросилась на кухню. Она непременно закончит сегодня главу. Напишет её… Но сейчас ей нужно хорошо поесть. Бабушка обычно готовит невкусные каши, пресные супы и лишь иногда – вкусные хорошие блинчики, но сейчас за готовку взялся папа, так что ничего страшного.