Правильное питание

Серагаки Аоба грозно нахмурился, надвигаясь на спешно отступающего противника. Заупрямившийся Нойз был похож на кота: гордо воротил нос и отодвигался подальше в угол. Аоба понятия не имел, почему Нойз виделся ему именно котом, ведь все поголовно величали его зайцем. Но в сложившейся ситуации он был именно котом, раздражённым и исключительно забавным. Аоба цокнул языком, в очередной раз недоумевая, что он забыл у этого "не информационного маньяка", и двинулся на свою светловолосую цель. План был прост: перехватить у выхода из комнаты. Словно догадавшись, Нойз отступил обратно к главному компьютеру. Похоже, он собирался то ли телепортироваться, то ли нападать. Забывшись, Аоба метнулся следом. И тут же охнул, когда перед носом промелькнула крупная такая отъевшаяся молния, довольно сверкая зелеными глазами. Радовался Нойз недолго — реакция у Аобы всегда была лучше. За ворот потянули еще сильнее, и, споткнувшись о злополучного помощника, парень с грохотом опрокинулся на спину. Повздыхав, неохотно сел, поглядывая на синеволосого из-под съехавшей на глаза шапки. — Отвали уже, — тихо буркнул Нойз, пытаясь отползти подальше. — Даже не подумаю, — прилетел флегматичный ответ. Аоба с интересом наблюдал, как запуганный за последние дни парень пытается просочиться сквозь стену. А ведь начиналось все так невинно... — Да что тебе от меня нужно, чертов садист, — Нойз картинно замахал руками на протянутую в его сторону ладонь. — Я ни в чем не виноват! Аоба только с сожалением вздохнул, опускаясь перед ним на колени. — Виноват. Я вообще удивлен, что ты так рьяно сопротивляешься. Думал, даже рад будешь. Нойз ушел вбок, отодвинувшись дальше, но в ту же секунду был схвачен за воротник и притянут ближе. "Попался!" — Но не каждый же день, придурок! — он отвернулся с видом "глаза б мои тебя не видели", вознамерившись из упрямства свернуть себе шею. — А как же иначе? Тут как должно быть? Однажды начал и уже не остановишься. И не говори мне, что не хочешь. — Может быть и хочу, — даже не смутился! — но не сегодня. И не завтра. А раз в год, допустим. Сегодня так точно не буду. — Да ты издеваешься! Ну уж нет, — усевшись на расслабленную жертву, Аоба поудобнее перехватил пластмассовую коробочку. — Будешь. Сегодня и завтра, и даже послезавтра. Ты теперь всегда будешь питаться правильно. Послышался сдавленный возглас. Это Нойз предпринял попытку к бегству, но был схвачен и "случайно" "слегка" придавлен ухмыляющимся Аобой. А ведь в действительности все начиналось так невинно... Нойз не переносил полезной еды. Пицца, сухомятка — что угодно, но только не здоровое питание. В этом он был так похож на ребенка. Упрямого, вредного, но все-таки милого и беззащитного. Что и привлекло к нему заботливого Клиа с возмущенными замечаниями по поводу столь скудного рациона. А там уже и Аоба на горизонте замаячил. Как самому терпеливому и живучему, ему вскоре на попечительство и был отдан Нойз. В действительности — на растерзание. Аоба был маньяком. Самым настоящим маньяком, когда дело касалось здоровой пищи. И Нойз готов был повторять это день за днем, ведь нормальные люди с таким маниакальным блеском в глазах на брокколи не смотрят. Точно не смотрят! А Серагаки мог. И временами пугал. — Если хочешь, можешь закрыть глаза, — практически промурлыкал Аоба, извлекая из пугающей емкости что-то жутко зеленое. Нойз зажмурился и без подсказки — от ужаса. — Верните мне мою прежнюю жизнь, — крик души попытался достучаться до сердца мучителя, но был жестоко затолкан обратно листом салата. — Фафой фозор, не фай Фог об эфом кто-фибуть узнает, Аофа. — Ты в последнее время такой общительный. Можешь не волноваться. "Тут уж заговоришь, когда хочешь, чтобы твои крики и мольбы о помощи услышали", — подумал Нойз и, извернувшись, пнул довольно смеющегося Аобу. С возмущенным воплем тот слетел с нагретой и весьма удобной живой подушки, потирая ушибленный бок, но тут же пополз обратно, угрожающе выставляя вперед коробку с едой. Нойз растерянно заозирался, но темнота везде была одинакова. Осторожно двинувшись вперед, налетел на стол. Пока пытался на ощупь обогнуть предмет интерьера, почувствовал сзади дыхание самой Смерти — она пришла по его душу. Руки скрутили за спиной, мягко уложили на ковер и быстро напичкали "полезностями", ласково успокаивая: — Ты ведь не хочешь умереть? Ни от голода, ни от ран сомнительного происхождения? Молодец, сам рот открыл. Поживи еще. Ну, вот и все. А теперь... — последний кусочек обеда исчез, пустая коробка осторожно опустилась на ковер. — Десерт. Мята и шоколад — так пахнуть мог только один человек. Нойз уперся локтями в пол, позволяя нависнуть над собой, практически соприкасаясь. Не открывая глаз, вслепую потянулся вперед, но, чуть-чуть промазав, уткнулся в ухо. Чужие волосы приятно щекотали нос. Мягкий смех прозвучал откуда-то сбоку — Аоба тоже наклонился к самому его уху и прошептал: — Ты уже можешь открыть глаза. — Не хочу. — Упрямец. — Нет. Мне просто нравится и так. Чувствовать твой запах, — в этот раз он попал чуть точнее — смог провести носом по открытым всегда ключицам. — Извращенец, — пробормотал Аоба, пытаясь осторожно оттянуть от себя Нойза. — Кто бы говорил. Ты хоть иногда за своей речью следи. "Не говори, что не хочешь. Начал и уже не остановишься"... — За-заткнись... — Серагаки залился краской и попытался отодвинуться. Этот чертов хакер даже сейчас умудряется издеваться! — Я имел в виду не то, что ты, изврмпфф... В третий раз Нойз не промахнулся. Теперь к запаху добавился еще и вкус — молочный шоколад и спелая клубника. Так хотелось откусить себе кусочек... Кажется, Аоба зашипел. Укушенный язык ему припомнят. Практически мурлыкая, Нойз придвинулся ближе. Руки быстро вцепились в талию — это вообще нормально? У парней должна быть талия? — Серагаки, и он тут же навис сверху. Решившись, наконец, открыть глаза, задумчиво взглянул на парня, заключенного в "клетку" между его руками. Аоба отстранился, облизываясь, и пытался отдышаться. Хакер вновь недовольно выдохнул и тихо заметил: — Я люблю сладкое. Почему его всегда так мало? — Потому что много сладкого есть все же вредно, — с невинной улыбкой Аоба растянулся на мягком ковре. Нойз, помедлив, вновь навис над ним, упрямо заглядывая в глаза. — Но ведь это несправедливо. — Аоба задумчиво кивнул на эту фразу, играясь с веревочками от шапки. — Не думаешь? — Не знаю. Я раньше не любил сладкое, — за веревку потянули еще сильнее, снимая головной убор. Теплые руки зарылись в чужие волосы. — А теперь? — А теперь... — легкое давление сверху, Нойз склоняется еще ниже. — Я такой же сладкоежка, как и ты.