Самый дурацкий розыгрыш

Ты знаешь, что по-настоящему больно? Больно, это когда чувствуешь, как в твоей руке медленно холодеет рука того человека, с которым ты ещё вчера смеялся. Больно видеть на столь красивом и юном лице следы запёкшейся крови. Больно видеть слёзы на глазах людей, ставших родными. Больно понимать, что уже ничего не сможешь изменить. Больно осознавать, что ты умер. Скажи, а могло быть иначе? Конечно, могло. И ты, и я это прекрасно понимаем. Ты хотел защитить свою семью, сестру, мать... потому что любил. Я знаю, ты не хотел этой смерти. Да и ни кто другой не хотел. Ты бы мог сейчас радоваться вместе с остальными победе, улыбаться с братом абсолютно одинаковыми улыбками, запускать в ночное небо яркие салюты. Знаешь, я даже сначала не поверила, что ты действительно умер. Когда я подошла к тебе, то думала, что вот-вот ты вскачешь с земли и, ухмыляясь, спросишь у всех: «Ну, что, поверили?!» Я надеялась на это. Все мои надежды разлетелись в прах, когда твоя мать, сильнейшая женщина, надорванным голосом тихо прошептала: «Он мёртв...», - и залилась слезами. Я чувствовала, что душевная боль, заглушая физическую, разливается по всему телу, разрывает на части раны. Это было правда больно. А ещё больнее режут воспоминания, оставляя на сердце раны, которые не перестают кровоточить. Я не помню тебя хоть когда-то грустившим. Даже на войне ты успевал шутить. После смерти на твоём лице застыла улыбка. Навсегда. Когда тебя хоронили, медленно опускали гроб в могилу, говорили памятные речи, прости, я не плакала. Я просто не могла. В глазах уже не осталось слёз. Внутри был только дикий вой, который так и рвался наружу и тихая пустота, пожирающая всю душу, как поцелуй дементора. Прошло уже много времени, но я всё ещё не могу смириться. Я не верю, нет... Я знаю, ты любишь всех разыгрывать, но может хватит? Пожалуйста, заканчивай шутить, потому что... это твой самый дурацкий розыгрыш, Фредди.