Знаешь?

Знаешь, за что я полюбила тебя? За твою обворожительную улыбку и вечную легкую усталость в глазах. За вечные колкости и столь редкие благодарности. За то, что ты такой родной для меня. За то, что ты Илья. Знаешь, за что я ненавижу тебя? За твою холодность, на которую я натыкаюсь слишком часто. За ту искреннюю улыбку, которая никогда не предназначалась мне. За те теплые слова, которые ты произносишь, потому что должен. За то, что я все еще такая чужая для тебя. За то, что ты Илья. Я повстречала тебя еще совсем молодого, зеленого и неопытного. Для тебя это была всего лишь интрижка, для меня уже тогда – навсегда. С первого взгляда твоих серо-голубых глаз я поняла, что потеряна для всех остальных. Что мне больше никто и никогда не потребуется. А что ты? Тебе нравилось то, как я бегаю за тобой, как ухаживаю, как всегда оказываюсь рядом. Всегда вытаскиваю тебя пьяного из очередного бара, отмазываю от обезьянника за очередную твою пьяную выходку, пеку тебе твои любимые пирожки с капустой. Мне казалось, что я тебя совсем уже приучила к себе. Приучила звонить мне, когда у тебя проблемы. Приучила ждать меня, когда я уезжала в северный Питер, который ты так ненавидишь. Приучила называть своей девушкой, когда мы встречались с твоими друзьями. Приучила не сбрасывать мою голову, когда я кладу ее тебе на плечо. Мне казалось, что ты стал почти ручным. Почти домашним. Почти моим. А потом… Питер, гребаный Питер, который я так любила, предал меня. Северная столица больно ударила под дых, подарив тебе его. Ютуб, который дал нам возможность познакомиться, отправил в нокаут, сведя его с тобой. И ты убежал. Пропал. Исчез. Вдруг ты начал слишком часто посещать сходки «Спасибо, Евы», на которые раньше тебя было не загнать пинками. Неожиданно начал ездить в Питер, от которого плевался так, что мне становилось тошно. Внезапно начал разбираться в сортах вина, хотя говорил, что это напиток баб и педиков. Всегда, когда я звонила тебе, я слышала его голос где-то на заднем плане, который признавался в любви. От тебя постоянно пахло его духами, от тебя за километр несло ним. Ты стал улыбаться лишь тогда, когда читал его сообщения или случайно замечал в толпе. Ты думал, я не замечала всего этого? Думал, я не понимала, что ты бросил свое сердце к его ногам? Думал, что все твои «ой, Ксюш, мы тут с Русланом в бар заскочим, не жди меня» выглядит встречей друзей? Знаешь, как бы долго я старалась этого не замечать, твоя любовь не ко мне слишком бросалась в глаза. Мне советовали бросить тебя, но я не могла. Все что мне оставалось – затаиться и ждать. Кивать на все твои глупые отмазки, которые я даже не просила, и ждать. Это не могло продолжаться вечность, рано или поздно, ты бы бросил меня или же он бы бросил тебя. Мне повезло: натура Вихлянцева оказалась слишком любвеобильной и непостоянной. Я до сих пор отчетливо помню тот вечер до малейших деталей. Помню, как ты приполз тогда в стельку пьяный и разбитый. С трудом дошел до кровати и завалился спать прямо в грязных ботинках на дорогое постельное белье – подарок моей мамы нам на годовщину. Потом ты около двух недель очень сильно болел. У тебя была безумно высокая температура, которая не сбивалась даже сильнейшими антибиотиками, ты метался в горячем бреду, постоянно повторяя его имя. В какой-то момент я так испугалась за тебя, что даже позвонила Руслану в надежде, что он чем-то сможет помочь, но краснаштанный ловелас сказал, что занят и ему плевать на тебя. В тот вечер я впервые расплакалась, осознавая безысходность положения, а у тебя впервые спала температура и ты открыл глаза. Наверное, чувствовал хоть какую-то ответственность за меня. Ты быстро пошел на поправку, вернулся к своей деятельности, начал вновь поедать мои пирожки и называть «Ксюхой». Я же сделала все, что смогла, лишь бы ничего не напоминало тебе о нем. Отдала бедную трехцветную Мисю, которую тебе подарил он. Перестала пить любое вино, заменив его на что-то более крепкое. Выкинула все красные вещи из своего гардероба, чтобы этот цвет не мозолил тебе глаза. Окончательно бросила Питер, чтобы ты даже не слышал названия этого города. Жизнь вновь наладилась, только из твоих глаз ушло последнее счастье, а из моих последняя надежда на то, что я когда-нибудь заполучу твое сердце. Не переживай, моего нам хватит на двоих…