***
— Ты что с ума сошла набухаться до такой степени? — Кана недовольно цокнула языком, закатив глаза. Пойло сразу же исчезло из поля зрения, и девушка с громким треском поставила стакан на стойку бара. Отбирать у Альбероны алкоголь была не самая хорошая идея, а учить ее жизни тем более. Не была она уж до такой степени пьяна — пусть не всегда, но Кана придерживалась определенной нормы и сегодняшний день был как раз из этой оперы. Он как всегда преувеличивал всё. И это лишь сильнее разозлила Альберону. Наговаривание в свою сторону, она не особо хотела слушать. — Ты мне что папочка? — вопросительно вздернула бровь темноволосая, наглой ухмылкой посмотрев наглецу прямо в глаза. Наверное, в гильдии не найдется человека, который бесил бы Кану, настолько сильно как это делал он. Уж кому как ни ей знать, какой на самом деле Лаксус Дреяр самовлюбленный и эгоистичный ублюдок. Кана была полностью против жизненного стиля мужчины. Парой она даже удивлялась, как потомок великого мастера, мог вырасти в столь эгоцентричного человека. Уж слишком она разные были, да и воспитание светловолосого желала лучшего. — Это не твое дело. Что хочу, то и делаю. — буркнула девушка. Только поучении Дреяра ей и не хватало. И к счастью в ее жизни уже был заботливый мужчина. Лаксус хмыкнул, присаживаясь возле Альбероны. В столь поздний час, гильдия уже была пуста, но сегодня застав Кану, Дреяр удивился. Даже она никогда не засиживалась до столь позднего часа. — Если только ты этого хочешь… Могу им стать, — длинные, проветренные пальцы прошлись от колена, до края коротких шорт. Кана плотно стиснула зубы, ощущая, как по теле пробегает приятная волна мурашек. Здравий разум велел оттолкнуть мужчину, но тело девушки вовсе ее не слушалось. — Да пошел ты, Лаксус, — сквозь стиснутые зубы прошипела темноволосая. Тугой ком подкатил к горлу. Дреяр по-прежнему находился слишком близко. Едкий запах сигарет неприятно ударил в нос, от чего волшебница сморщилась. Она никогда не любила этого запаха, из-за которого все воспоминания сразу же связывались с Дреяром. — У кого-то слишком острый язычок, — прошептал мужчина, наклонившись и горячим дыханием обжигая мочку уха девушки. Кана вся сжалась. На долю секунды дыхание перехватило, а сердце ушло в пятки. Он стал еще ближе. И эта близость будто убивала Кану. Девушка отвернулась, на глаза сразу же навернулись слезы. Смотреть в эти голубые глаза стала вовсе не невыносимо. — но я знаю, чем его можно занять, — дышать и вовсе стало невозможно. Грудную клетку что-то сильно сдавила, а конечности дрогнули. Кана вовсю была рада, что сидит, иначе ноги вовсе ее подвели бы, подкосившись. Но чего она ожидала? Лаксус никогда не поменяется и глупо в это надеяться. Такие как он… Никогда не откажутся от своего образа жизни, ради других. Жаль, что это Альберона поняла слишком поздно. Будь она в курсе, что вся эта история закончится разбитым сердцем и заплаканной подушкой по ночам, уж точно не позволила бы этому произойти. Даже более — не подпустила бы этого наглеца даже на пушечный выстрел. — Чего тебе надо, Дреяр? — прохрипела девушка, всеми силами стараясь, чтобы голос не дрогнул. Осадок, который девушка ощущала довольно давно снова сковывал ее грудь. Стало тяжело дышать, а перед глазами все стало расплываться. Она обещала быть сильной. Всегда улыбалась через силу, делая вид, что черной дыры, которая появилась в ее сердце после предательства вовсе и не существовала. Но она была там. Душила. Убивала. Мучила ее постоянно. Кана уже не могла стать прежней. Только не после того как обожглась столь прекрасным, но в тоже и губительным чувством к другому человеку. — Если я скажу — Тебя? — Альберона прикрыла глаза. Дышать стало еще труднее. Сколько раз она представляла этот момент. Сколько раз хотела услышать из этих уст, которых до сих пор не могла забыть эти слова. Хотела бы так же поверить в их подлинность, но что изменилось? Ничего. — Уже слишком поздно, Лаксус, — проговорила Кана, явно не имея ввиду времени суток. Пусть чувства к мужчине и не остыли, но быть с ним она больше не могла. Только не после того, через, что он заставил ее пройти. — Уже слишком поздно для нас, — более тихо добавила темноволосая, ощущая, как мелкий озноб никак не покидает тело. Видимо она всегда будет ощущать себя так в присутствии Лаксуса. Всегда будет повторять про себя эти слова и всеми силами пытаться поверить в них, чтобы в очередной раз не возжелать совершить ту же самую ошибку. — Кана, брось, — светловолосый громко захохотал, откинувшись на спинку стула. Слова девушки и вправду смогли его рассмешить. Для них? Лаксус никогда и не считал, что когда были мы. Да он признался в своих чувствах, когда-то по глупости, но Кана его неправильно поняла. Таких как она у него была слишком много, чтобы запомнить точное число. Кана в его жизни была лишь очередная. И такой осталась по сей день. Хоть Лаксус должен был признаться, что не был бы против повторить старые хорошие времена, кровь до сих пор закипала в жилах стояло вспомнить сладкие ее стоны, вызванные его умелыми ласками. Но не больше. — Ты же знаешь, что ты… — Всего-лишь пустое место для тебя. — закончила Альберона. Эта был не вопрос. Испытывал бы он к ней хоть малейшие чувства, Кана была уверена, что он не смог бы с ней так поступить. Так же не смог бы теперь говорить столь омерзительные вещи. Разве она не мало настрадалась ради него? Разве недостаточно слез пролила из-за этого ублюдка, который теперь вёл себя как ни в чем не бывало? Так почему снова и снова он врывается в ее жизнь, снова напоминая о старых ранах? Неужели его так заводит наблюдать за тем, как она страдает? Эгоистичный ублюдок. В который раз убеждалась девушка. — Не говори ты так, — более мягко проговорил Лаксус. Кана сморщилась — это всего лишь спектакль, в котором Дреяр пытается все еще предстать человеком. Притворяться ему всегда мастерски получалось, в общем как и манипулировать людьми. Многие еще до сих пор даже не представляют, что пали жертвами мастерского очарования. И Кана горько хмыкнула, вспоминая те дни как наивно верила всем его словам. — Можем перестать играть в эту глупую игру? — тяжело вздохнула темноволосая. Данный разговор отнял у нее слишком много сил. И от его присутствия становилось как-то не по себе, будто она проходила через это снова и снова. — Ты сам сделал свой выбор. Сам разрушил собственными руками. Светловолосый хмыкнул, уставившись на собственные руки. Разве в словах Альбероны есть хоть капля правды? Он всемирно известный волшебник, пожалуй, самый сильный маг в гильдии Хвост фей и прелестный любовник. Так смог ли он, что-то разрушить между ними? — И? — Кана поджала губы. Этот человек вовсе не испытывал вину или хотя бы сожаления за содеянное. Насколько можно быть бессердечным, чтобы так бесстыдно глядеть ей в глаза и ослепительно улыбаться? — Как ее звали? — Альберона опустила глаза. Тема слишком болезненная, но ни одну ночь она проела себе мозг, накручивая себя мыслью чем соперница могла оказаться лучше нее. Невольно в голове снова сплыл тот ужасный момент, когда Кана застала его с девичей в его кровати. Тогда Лексус не пытался даже, что-либо объяснить, просто прошел мимо, как ни в чем не бывало. Волшебница еще долго пялилась на девицу, не в силах произнести что-нибудь или пошевелиться. Происходящее казалось нелепым результатом разыгравшегося воображения, которая так безжалостно рвало сердце на части. — Какую именно? — сердце девушки предательски пропустило удар. Кана отчаянно сжала кулаки. Какую именно? Значит у него была не одна дурочка… Значит он ее постоянно обманывал, а она дура верила, что для Лексуса была особенной. Просто очередная дурочка, наивно поверившая в смазливые обещания симпатичного мужчины, который в итоге оказался последней мразью. — Ты жалок, — тихо проговорила Альберона. Лаксус вопросительно приподнял бровь. Слова девушки его очень удивили. До сих пор Кана никогда в открытую его не оскорбляла. — Даже скажу больше… От одного твоего присутствия меня выворачивает наизнанку, — Дреяр не усомнился в правоте услышанных слов. С уст темноволосой эти слова более походили на шипение змеи, готовой в любую секунду ужалить. Кривая ухмылка украсила лицо мужчины. Своим проступком он на долго запомнился в памяти Альбероны. Пусть на самом-то деле и не было чем хвалиться, но с одной стороны это даже тешила безмерное самолюбие молодого мужчины. Хоть и как Кана пыталась сдерживать себя, от Дреяра не скрылось то, что девушка вся дрожит. Кана поджала губы. Есть ли смысл что-либо объяснять этому человеку? Ничего уже не изменить и слова девушки вовсе не заботили мужчину. Альберона закатила глаза. Наивно предполагать, что хотя бы на крохотную долю секунды она сможет увидеть в этих глазах, что-нибудь человеческое, а не раздражающую усмешку. Кана поднялась, не проронив и слова двинулась к выходу. Это действительно было бессмысленно, и на что только она надеялась? Девушка покачала головой, парой вера в других людей, может подставить хорошую подножку собственной шкуре. Особенно когда дело касалось Лаксуса Дреяра. — Спокойной ночи, Кана, — усмехнулся светловолосый, напоследок присвистнув, наблюдая за тем как девушка покидает его компания. Альберона абсолютно проигнорировала прощение волшебника, что слегка позабавило его. Лаксусу нравилось, когда Альберона злилась. В этом взгляде карих глаз всегда зажигались непонятные огоньки, которые безоговорочно манили к себе, и заставляли желать девушку более обычного. И это чувство нравилось Дреяру. Впервые, мужчина ощущал такое головокружительное влечение, нелепое осознание того, что хочешь овладеть этим человеком полностью. Но Лаксус также не был однолюбом. Ему хотелось иметь все и сразу, без каких-либо отговорок. Он не мог принадлежать кому-то полностью, привязаться к девушке настолько сильно, что от мысли о других начинало бы тошнить. Все должны были ему принадлежать, но никак не он. Ему хотелось свободы, не ограничивая себя и собственных действий. Жаль, что Кана так с этим и не смогла смириться. Она определенно была в его фаворитках из многочисленного списка.***
— Это просто ужас, — простонала светловолосая, запуская руки в волосы. Девушка даже представить не могла, что идея побаловать Драгнила вкусным ужином в итоге приведет ее к отчаянию и полному краху. Она все испортила. Даже более того из нее получился просто ужасный кулинар. — И как таким… Можно… Можно, — Хартфилия запнулась не в силах признаться Деве, что таким сюрпризом хотела не только покорить желудок парня, но и самого Нацу. Но в итоге получилась пригорелая курица и весьма непонятная смесь в виде соуса, который имел довольно специфический запах. Люси была уверена, что таким блюдом запросто можно было отравиться, может быть даже слечь на несколько дней. — Не все так плохо, как кажется, — попыталась утешить девушку звездный дух. Розоволосая нагнулась, вдыхая аромат изготовленного блюда. Секунду спустя желудок неприятно свело, а в ноздри ударил откуда-то появившейся неприятный запах протухшей рыбы. Все же Дева решила умолчать тот факт, что блюда категорически противопоказано пробовать, если не хочешь мучиться диареей или чем-нибудь похлеще. — Главное — вы старались, а это много что значит, — Дева положила руку на плечо светловолосой. Люси жалостливо простонала. Из Девы лгунья оказалась никудышная. — Спасибо, Дева, — пробормотала девушка, прикусив губу. Все же неприятно признавать оплошность. И теперь Люси была в полнейшей растерянности, как поступать. Вечер был полностью спланирован, даже расписан по часам, и все пошло коту под хвост. — Как-нибудь я сама… Может быть придумаю, что-нибудь, — Дева грустно взглянула на Хартфилию, не зная, как помочь госпоже. Вид у девушки был очень огорчений и розоволосая не решилась вернуться в мир духов, тем самым оставив волшебницу одну. Звездный дух попытался переубедить госпожу. Хартфилия покачала годовой, выдавив улыбку. Нагружать еще чем-нибудь Деву Люси не желала. Девушка и так помогла чем смогла. — Спасибо, но возвращайся в мир духов, Дева. И это приказ. Люси тяжело вздохнула, оказавшись в кухне одна. Дрожащими руками она прикрыла лицо, ощущая, как грудь что-то неприятно сдавливает. Нет она не заплачет. Хартфилия не настолько жалкая, чтобы реветь по таким пустякам, но все же… Люси пожалела, что не может разреветься так просто. Хоть это и не изменила бы ничего, но может быть на душе стала бы хоть на капельку легче и не так обидно.***
— Люси, — Драгнил замер в нескольких шагах от спящей девушки. То, что тревожила его еще секунду назад исчезла, и парня обхватила неописуемая радость за здравоохранения светловолосой волшебницы из хвоста фей. Он едва сдерживался, чтобы не кинуться к ней и прижать к груди, насколько сильно на сколько это возможно. Но он снова не хотел испытывать всю неловкость ситуации. Между ними и так были довольно сложные отношения, которые не подавались здравому объяснению. — Вот так вот просто заснуть на кухне? Это вовсе непохоже на Люси, — проговорил Хеппи, мысленно вздохнув с облегчением. В столь поздний час, даже Магнолия не была столь безопасна. — Да, Нацу? Парень лишь поджал губы, стиснув кулаки. — Я сейчас приду, Хеппи. Иди в комнату, — внезапно поговорил Драгнил, приближаясь к Хартфилии. Иксид не понимающе взглянул на розоволосого и тихо произнес, устремив взгляд на хозяйку дома: — А Люси? — Я о ней позабочусь. Иди, — не отрывая взгляда от девушки, произнес огненный убийца драконов. Хеппи неуверенно кивнул, не заметив странной атмосферы, царящей на кухне. Помедлив еще некоторое время, иксид нехотя отправился в комнату, что-то тихо бормоча под нос. Еще долго Нацу не мог найти в себе смелости пошевелиться. Ноги будто приросли к земле, а потные ладони все также были сжаты в кулаки. Будь его воля он разгромил бы здесь все в эту же секунду. Черт. Как же все сложно. Розоволосый потер болящие вески, тяжело дыша. Как же он был глуп. По истине. Как же он не мог осознать этого раньше. Или же он все это время отрицал очевидное, закрывал глаза на правду? Волшебник едва ли не заскрипел зубами. Тяжелыми шагами он двинулся к девушке, и внимательно разглядывал ее лицо, присев на корточки. Дыхание Люси было тяжелым, лицо выглядело довольно обеспокоенно. Нацу нахмурился. Возможно ли что-то произошло или же девушка снился лишь плохой сон? Но что она делает здесь на кухне. Неужели ждет его? От одной только мысли об этом сердце розоволосого ушло в пятки. Как же он хотел, чтобы это была бы правда. Кончиками пальцев парень коснулся спавших на лицо девушки прядей, аккуратно дабы не разбудить Хартфилию, заправляя их ей за ухо. Затем кончиками пальцев провел по очертанию лица, щеке. Облизав пересохшие губы, Драгнил мизинцем провёл по нижней губе. Такие манящие, чтобы так просто удержаться от удовольствия коснуться их. Драгнил приблизил лицо, ощущая, как неровное дыхание Люси приятно щекочет лицо. От восхищения розоволосый на секунду прикрыл глаза. Жаль, что Люси спит. Он бы отдал бы все, чтобы посмотреть в эти карие глаза, чтобы увидеть, как щеки ее окрашиваются в яркий румянец. Но с другой стороны, то что девушка спит Драгнилу лишь на руку, иначе он не смог бы найти смелости прикоснуться к ней. Не за что не смог бы позволить себе такую роскошь. — Это вовсе не похоже на Люси. Так ведь, Нацу? Драгнил скривился, невольно вспомнив слава иксида. Тугой ком сразу же подкатил к горлу. Хеппи прав, а Драгнил был настолько глуп, что не замечал очевидных вещей… Это не было похоже на Люси. Из жизни Драгнила вырваны не только воспоминания, но и само восприятие на окружающих. Люси была его подругой, но на самом деле он не знал ее настоящую. Не знал любимого блюда. Цвета. И подобных вещей. Она казалось ему близкой, пожалуй, даже самым родным человеком, но на самом деле она была чужой. Простым наброском, который он смог набросить за эти несколько дней. И все… — Я все исправлю, — тихо произнес Драгнил. Мягкая улыбка украсила его лицо. Кончиками пальцев он провёл по подбородку, наблюдая за спокойным выражением лица девушки. — Обещаю, — он найдет в себе силы вернуть воспоминания, чтобы узнать ту Люси, которая всегда была рядом с ним.***
Woke up sweating from a dream With a different kind of feeling All day long my heart was beating Searching for the meaning Hazel eyes, I was so color blind We were just wasting time For my whole life We never crossed the line Only friends in my mind But now I realize, It was always you